Гоблин (бессмертный: романтическое заклятие)

Теперь, когда Ынтхак пообещала вытащить меч, Гоблин стал старательно избегать ее. А ведь говорил, что хочет улучшить свой внешний вид… Так прошло несколько дней. Ынтхак лишь вздыхала, глядя на мрачное серое небо, затянутое тучами. На выходе из школы ей посигналила какая-то машина. Она подумала, что это Гоблин приехал ее встречать, стремительно обернулась, но из машины вылезали уже знакомые ей два персонажа.
– Ай-яй-яй, разве школьники могут убегать из дома? Это же опасно. Да и тетка волнуется. А ну-ка садись в машину.
Ынтхак попятилась. Похоже, что тетка обманула и их: забрала залог за дом и сбежала. Вот они, наверное, и решили снова ее похитить. Ынтхак попыталась вырваться, громилы бросились вслед за ней, но налетели друг на друга и начали ругаться уже между собой. Постепенно их ссора перешла в настоящую драку. Ынтхак не могла понять, почему у них вдруг начался разлад. Она просто была рада, что ей предоставился шанс ускользнуть.
Пока два ухаря, вцепившись друг другу в глотки, грызлись между собой, Ынтхак быстро развернулась, чтобы сбежать по другой дороге. Но тут перед ней как из-под земли появился еще один человек.
– Знакомые коллекторы? – Это был секретарь Ким, мужчина средних лет, ближайший помощник мэтра Ю. Присматривать за его оболтусом-внуком как раз и входило в обязанности секретаря. Всякий раз, когда Ынтхак встречалась с Докхва, его всегда словно тень сопровождал секретарь Ким.
– Ой, вы меня напугали. Здравствуйте. Ну да, у каждого же, наверное, есть такие знакомые…
– Вы знаете, кто я?
– Не то чтобы знаю, просто видела раньше. Вы следите за Докхва.
Собственно говоря, это была не совсем слежка. Тайной, по крайней мере, ее назвать было трудно – Докхва на нее даже внимание обращать перестал. Вид у секретаря Кима был весьма чопорный, волосы были аккуратно зачесаны назад, говорил он очень правильной, холодно-вежливой речью. Но Ынтхак все равно была рада, что встретила знакомого человека, так она чувствовала себя спокойнее.
Собственно говоря, это была не совсем слежка. Тайной, по крайней мере, ее назвать было трудно – Докхва на нее даже внимание обращать перестал. Вид у секретаря Кима был весьма чопорный, волосы были аккуратно зачесаны назад, говорил он очень правильной, холодно-вежливой речью. Но Ынтхак все равно была рада, что встретила знакомого человека, так она чувствовала себя спокойнее.
– Скажите, а как вы узнали, что они из конторы микрозаймов?
– Когда-то я тоже в такой работал.
– Вы?
– Надо же, такие серьезные мужчины, а дерутся прямо перед женской школой!
Секретарь Ким достал телефон, позвонил в полицию и сообщил о драке. А странная парочка, вообще не обращая внимания на то, что происходит вокруг, продолжала увлеченно драться. Мрачный Жнец стер им память, а Гоблин наложил заклятье раздора. Ким без особого волнения и даже с некоторым интересом смотрел, как два здоровых мужика, схватившись за грудки, валтузят друг друга, распугивая проходящих школьниц.
– Что-то наш юный Докхва опаздывает. Пройдите, пожалуйста, в мою машину.
Озадаченная Ынтхак пошла вслед за секретарем Кимом. Его автомобиль стоял неподалеку.
Вместе с Кимом она благополучно доехала до дома. Зайдя внутрь, Ынтхак поздоровалась с Гоблином. Тот, не говоря ни слова, с напускным безразличием выключил телевизор, встал с кресла и пошел к себе в комнату. Было видно, что делает это все он напоказ. Деланно игнорирует ее. Ынтхак наморщила нос и нахмурила брови. Снова он чем-то недоволен. Она не могла его понять: и дня не проходит, чтобы у него настроение не поменялось. Даже телепортация в другую страну через обычную дверь вызывала у нее меньше удивления.
Ынтхак зашла в столовую и села напротив Мрачного Жнеца, который лущил чеснок.
– Вы не знаете, что с Гоблином в последнее время происходит?
– Не знаю. Говорит, что из прошлой жизни ничего вспомнить не может.
– А что он хотел вспомнить?
– А мне откуда знать? Ты со мной своими мыслями делишься? Вот и он нет. Давай лучше чеснок чисть.
– А мне показалось, что вы знаете.
Все еще не переставая сомневаться, Ынтхак достала несколько долек чеснока из миски. Ее внезапно насмешило, что она вот так сидит напротив Мрачного Жнеца и очищает чесночную шелуху. А ведь когда-то ее от одного вида его тени в дрожь бросало.
– А вот скажите, когда мы в первый раз встретились, мне ж девять лет было. В следующий раз мы пересеклись в девятнадцать. В девять лет вы на меня наткнулись, потому что пришли за мамой. А в девятнадцать лет как вы меня нашли?
– Девять, девятнадцать, двадцать девять… Самый опасный момент – перед завершением цикла.
– Что вы имеете в виду?
От ее вопроса рука Жнеца ненадолго замерла. У девчонки, которая сидела перед ним, с самого рождения была непростая судьба. Ей сейчас только девятнадцать лет, а сколько уже пришлось вытерпеть! Он давно наблюдал за ней и теперь даже испытывал что-то вроде жалости.
«Нужно ли тебе знать эту тайну? В двадцать девять лет ты снова встретишься с Мрачным Жнецом. Со мной или с каким-то другим. Такова судьба у всех беглых душ, чтобы не нарушался порядок в этом мире. Десять – совершенное число богов, девять – несовершенное число и стоит ближе всего к идеалу. Так что держись!»
– Что вы на меня так смотрите? Это что, такой секрет?
– Нет.
Она все равно ему не поверила, но Жнец как ни в чем ни бывало продолжил чистить чеснок. Похоже, секрет все-таки был, но ей его не говорят. Она была разочарована.
Закончив с чесноком, Ынтхак пошла закинуть вещи в стиральную машину и снова увидела Гоблина. Они почти столкнулись, но Гоблин опять сделал вид, что не замечает ее, и просто прошел мимо. Уже в который раз, словно она пустое место. Больше Ынтхак терпеть такое не могла.
– Эй, послушайте! Вы что, меня совсем не замечаете?
Гоблин резко обернулся, чуть не со свистом рассекая воздух.
– В чем дело?
– Я понять не могу, кому это больше надо. Вы меня сейчас видите?
– Ну.
– Вы что, злитесь на меня за что-то?
– С чего вдруг?
– А если нет, то почему ведете себя так? Вы что, вспомнили что-то из прошлого и сердитесь? Посмотрите, вы и сейчас злитесь.
С лица Гоблина наконец сошло безразличие, оно стало ожесточенным. Это сложно было не заметить: и по выражению глаз, и по тому, как холодно он ей сказал, что не злится. Ынтхак хотелось понять, что и по какой причине с ним происходит. Но сейчас ей все больше и больше становилось не по себе.
– Ты – кто?
Этот вопрос ее сильно ранил.
– Кто ты такая, что постоянно меня дергаешь, постоянно надоедаешь? Голову мне морочишь, мозг постоянно выносишь? Ты кого в себе увидела? Меч надо было вынимать, когда тебя об этом просили. В этом же твоя ценность. И не твое дело, что было в прошлом, счастлив я был или нет.
Гоблин видел, как понуро опускаются ее плечи, но по-прежнему смотрел на нее сухим взглядом, почти совсем не моргая. Ынтхак удалось сдержать слезы. Ведь подобные вещи он говорил ей не раз и не два. Потому она и тянула со своим решением вытащить меч. Она нужна лишь для этого – и не более. Это стало ей понятно наверняка, даже контрольный выстрел делать не надо.
– Но я же… я же сама предложила вам вытащить меч! И это как раз вы так ничего мне и не ответили, вообще избегали меня! Я думала, что вы ждете первого снега. Ведь мы так изначально договаривались. Но теперь – все! Возможно, у вас много времени в запасе, вы же вечно живете. А я – обычный человек, для меня время – деньги, буквально на вес золота. Сколько уже можно тянуть? У меня тоже график плотный: учеба, работа…
– Завтра.
– А сегодня что? У меня сегодня тоже время есть.
Крепко закусив нижнюю губу, Ынтхак ухватила Гоблина за руку. Устроив ей капитальный разнос, он уже сам извелся. У него не было причин отталкивать Ынтхак. Он понимал, что со стороны его поведение выглядит ужасно, поэтому хотел сбежать. Да, он боялся смерти, но теперь он был не один. Сейчас он еще боялся и за Ынтхак: каково ей будет, когда он умрет? Тем не менее он понимал, что и ради него самого, и ради Ынтхак ему лучше сделать это побыстрее.
– Сегодня не хочу. Завтра. Уж слишком хороший сегодня день.
Гоблин избегал смотреть в глаза Ынтхак, полные укора. Пусть думает, что у него сегодня снова сменилось настроение и он просто как обычно капризничает.
– Сегодня я хочу прогуляться. С тобой.
В итоге Ынтхак ничего не оставалось, как уступить. Тот, кто больше жалеет и в ком больше любви, всегда уступает. И она пошла вместе с Гоблином, который был более несчастен, чем она сама.
Следующий день его тоже не устроил: он сказал, что погода плохая, да и вообще ее из школы еще забрать надо. Изо дня в день повторялось одно и то же: Гоблин придумывал различные отговорки, чтобы не вытаскивать меч. Но Ынтхак это пошло лишь на пользу: они стали проводить больше времени вместе. И чем дольше он тянет, тем большую ценность она для него станет представлять.
Сидя за столом, Ынтхак вспоминала их прогулки с Гоблином, когда они просто тихо шли рядом друг с другом:
«Мне хорошо, когда мы гуляем вместе».
«Мне нравится встречать тебя из школы».
Теперь Ынтхак не обижалась на переменчивое настроение Гоблина. Внешне она улыбалась, но внутри начала расти обида. Он ей нравился, но все-таки вел себя очень странно. Обычно люди так меняются перед смертью, по крайней мере, выглядело это очень похоже: «Как бы там ни было… он же не думает, что я ему все за „спасибо“ сделаю?»
Пока он тянул с мечом, Ынтхак время даром не теряла. Раскрыв тетрадку, она начала в нее что-то писать. Это был текст расписки. Она аккуратно записывала ее букву за буквой.

Долгожданная смерть. Перед тем как уйти в нее, Гоблин позвал мэтра Ю. Но сейчас атмосфера их встречи была не такой, как раньше, когда он уезжал за границу. Над ними повисла тяжелая тишина. Собранный багаж стал не нужен. Самую ценную для него вещь – свиток с портретом сестры – он передал мэтру Ю. Старик предполагал такое развитие событий, как только у Гоблина появилась невеста. Хотя и надеялся на другое.
Гоблин попросил мэтра Ю сжечь портрет после его смерти. У старика на глаза навернулись слезы. Кроме портрета у Гоблина была еще одна просьба, касающаяся Ынтхак. Мэтр Ю должен был присмотреть за ней и позаботиться, чтобы у его молодой невесты всегда были стол и кров, чтобы она хорошо училась и ни в чем не нуждалась. Это должно было стать его последним поручением.
Для Мрачного Жнеца у Гоблина было особое поручение. После того как он уйдет в Ничто, у Ынтхак должно исчезнуть гоблинское пятно, да и вообще все воспоминания о Гоблине. Чтобы она потом не обвиняла себя в его смерти.
Кроме этих просьб у него больше не было незавершенных дел. Оставалось лишь все закончить с Ынтхак. Она стояла на террасе и смотрела в ночное небо, погруженная в свои мысли. Словно почувствовав на себе его взгляд, Ынтхак обернулась.
– Ой! А вы когда вернулись?
– Так приятно смотреть на тебя.
– Вы в последнее время стали слишком хорошо ко мне относиться. Даже как-то подозрительно. Дайте-ка свою руку.
Она протянула ему правую руку, Гоблин протянул ей свою.
Ынтхак не могла понять, что у него на уме, поэтому читала его дневник. Там все было написано иероглифами, поэтому ей приходилось нелегко: в день она могла осилить не больше страницы. Тем не менее девушка была полна решимости все до конца прочитать и разобраться в его чувствах. В его записях встретился знак, который она не могла найти в словаре. Ынтхак думала, что если узнает его значение, то сможет понять смысл остального. Поэтому она пальцем старательно вырисовывала черты иероглифана его ладони.
– Вот. Что он означает?
– Это иероглиф чхон, значит «слушать», «прислушиваться».
– А-а-а, «слушать».
Наконец она разобралась. Прежде чем он успел что-то спросить, она радостно улыбнулась. И от ее улыбки у Гоблина в груди что-то запульсировало: его сначала словно озарило светом, потом бросило во тьму. Потом снова. И снова. И снова. Его ладонь все еще хранила тепло ее пальцев, и он крепко сжал руку в кулак.
Гоблин привел Ынтхак к себе в комнату. Там уже стояла кипа пакетов из магазина. Гоблин по очереди начал из них все доставать: небольшую дамскую сумочку, духи и конверт с пятью миллионами вон.
– Ух ты, круто! И что все это значит?
– Думаю, тебе это понадобится, когда станешь взрослой. Что делать с пятью миллионами, ты сама знаешь. Духи и сумочка – чтобы когда в университет поступишь и парень появится, на свиданиях все было по высшему разряду.
Ей все ужасно понравилось. Пять миллионов – само собой, но и сумка была очень красивая, а духи… от них шел такой сладкий и свежий аромат, что она просто пришла в восторг.
– А с чего вдруг все эти подарки?
– Сегодня.
– Сегодня – что?
– Меч.
Одно слово, но Ынтхак все сразу поняла. Он же так отнекивался, так откладывал, и вот вдруг «сегодня»…
– Что, прямо сейчас? Среди ночи?
– Да. Прямо сейчас.
Повесив подаренную сумку на плечо, Ынтхак кивнула, после чего внимательно посмотрела на Гоблина. Ее интересовала одна вещь. И немного огорчало, что приходилось об этом спрашивать самой. Это, конечно, было глупо, но ей все же хотелось знать. Он же говорил, что ему нравится гулять с ней вместе, нравится забирать ее из школы, смотреть на нее. Может, это не весь список?
– Скажите… а среди этих подарков случайно любви нигде не затерялось?
– Нет.
– Я чисто уточнить.
Она старательно изобразила легкую улыбку, встала и деловито засучила рукава, словно готовясь к работе. Глядя на нее такую, у Гоблина снова начало рваться сердце.
Как только они открыли дверь и вышли из комнаты, их сразу перенесло в это место. Вокруг раскинулось широкое поле гречихи. Ынтхак догадалась, что цветы, которые подарил ей когда-то Гоблин, были сорваны именно здесь. Под ночным небом при свете луны колышущаяся гречиха напоминала хлопья снега. Это было так красиво…
– Когда мы проходим через ваши двери, то всегда в такие роскошные места попадаем! Никогда раньше на гречишном поле не была! Какая красота! Вы же тот букет, что мне подарили, здесь нарвали?
– Да.
– А я все еще помню, что гречиха на языке цветов значит.
– «Любимый человек».
От этих слов у Ынтхак затрепетало сердце. Сегодня он ей сказал, что среди всех подарков любви нет. В лучах лунного света, среди цветов гречихи Гоблин выглядел великолепно. Ветер мягко обдувал его волосы. У Ынтхак зарделись щеки. Чтобы Гоблин это не заметил, она отвернулась, сделав вид, что хочет полюбоваться на цветы.
– Похоже, что для вас это место какое-то особое значение имеет, если пришли именно сюда меч вынимать?
– Здесь мои начало и конец.
На этом месте бросили его тело, на этом месте он воскрес. Поэтому он хотел, чтобы и его долгая жизнь тоже закончилась тут. Его накрыла глубокая печаль.
– Ну что ж, прошу. Давай приступим.
– Что, прямо сейчас? Подождите секундочку. Я не против того, чтоб вы стали еще красивее, но что будет потом? Я так понимаю, что у меня уже не будет практической ценности. Поэтому я тут кое-что набросала.
Это была расписка, которую она захватила с собой из дома. Ынтхак вытащила ее из сумки и протянула Гоблину. Взяв протянутый листок, Гоблин стал читать.
РАСПИСКА
Мне, Чжи Ынтхак, невесте Гоблина (далее именуемой «Сторона 1»), выдана Гоблином (далее именуемым «Сторона 2») следующая расписка-обязательство.
* В случае, если Сторона 1 больше не будет представлять практической ценности для Стороны 2, то Сторона 2 обязуется больше не напоминать об этом Стороне 1. Стороне 1 от этого обидно.
* В случае, если Сторона 1 больше не будет представлять практической ценности для Стороны 2, то Сторона 2 обязуется больше не напоминать об этом Стороне 1. Стороне 1 от этого обидно.
* В случае, если Сторона 1 больше не будет представлять практической ценности для Стороны 2, то Сторона 2 ее не прогонит и они будут жить вместе. Сторона 1 привыкла все делать сама, и ухаживать за ней не надо.
* До тех пор, пока у Стороны 1 не появится парень, то Сторона 2 будет считаться парнем Стороны 1. У Стороны 1 сейчас будет инфаркт.
* Сторона 2 обязуется не отказываться стать фонарем, под которым будет укрываться Сторона 1. Вплоть до момента естественной смерти Стороны 1.
* Сторона 2 может не говорить Стороне 1: «Я к тебе вернусь», – но обязуется сообщить Стороне 1, если уйдет насовсем. Чтобы Сторона 1 не ждала напрасно.
* Сторона 2 обязуется ежегодно в день первого снега являться на зов Стороны 1. Сторона 1 будет его ждать.
Обязуюсь, Ким Син (____________________)
подпись
Гоблин читал строчки расписки с улыбкой. Но на последнем пункте его взгляд задержался надолго. Первый снег. Ынтхак хотела дождаться первого снега, чтобы вытащить меч. Он же с самого начала решил, что сделать это нужно раньше. Чтобы не омрачать красоту дня. Чтобы с первым снегом у Ынтхак не было связано дурных воспоминаний.
– Так ты для этого мое имя спрашивала?
– Нет, мне самой интересно было. Оно вам очень идет. Имя верное, и человек именно тот. Вы понимаете, о чем я? – Ынтхак протянула ему ручку. По ее глазам было видно, что она немного волнуется, распишется Гоблин или нет.
Гоблин спокойно взял ручку и без лишних слов поставил свою подпись. В этот момент с неба один за другим начали падать белые хлопья. Ынтхак, с явным облегчением смотревшая, как Гоблин подписывает согласие, задрала голову и посмотрела наверх. Это действительно шел снег.
«Сторона 2 обязуется ежегодно в день первого снега являться на зов Стороны 1. Сторона 1 будет его ждать».
Раз уж он дал такую расписку, то решил еще раз позаботиться о ней. Хлопья снега опускались на цветы гречихи. Темной ночью все светилось белым.
– Ух ты, первый снег! Разве он так рано может идти? Вау, как здорово! Оно, конечно, красиво, но только ж цветам холодно. У нас сейчас, наверное, самый ранний снег в мире.
Ее радостное лицо тоже светилось белым светом. Впрочем, как и всегда.
– А, так это же вы устроили? Вы же сказали, что с первым снегом меч нужно будет вынуть, да?
– Прости меня за то, что думал о себе. Мне бы тоже хотелось запомнить этот день таким.
– А вы долго будете запоминать? Вам же нужно скорее красоту навести… – Ынтхак руками изобразила, что вытаскивает меч.
Гоблину захотелось запомнить Ынтхак такой. Запомнить изо всех сил, чтобы уйти в Ничто с ее образом перед глазами.
– Ну что, давайте делать вас красивым. Хотите что-то сказать напоследок? – Она смотрела на него ясными глазами.
«Чжи Ынтхак», – Гоблин беззвучно прошептал ее имя. Потом наконец медленно произнес:
– Мне нравился каждый день, проведенный с тобой. Потому что эти дни были счастливые. Потому что они были тяжелыми. Потому что они были обычными. Все то время, что я провел с тобой, было прекрасным.
Его глубокий низкий голос эхом отзывался у нее в сердце.
– И знай: что бы ни случилось, в том нет твоей вины.
– Скажите, а вы… точно в веник не превратитесь? – Ынтхак немного забеспокоилась: речь же просто шла о том, чтобы выглядеть получше, а Гоблин действительно будто с последним словом перед смертью к ней обращался. Но максимум, что она могла предположить, – это то, что вместо красоты он превратится в метлу или веник. Гоблин лишь усмехнулся и покачал головой:
– Такого точно не будет.
– Ф-фух, ну слава богу.
Ынтхак протянула руку прямо к мечу. Когда ладонь невесты Гоблина приблизилась, меч проявил свои очертания. Гоблин закрыл глаза, чтобы лучше запомнить ее лицо. Ынтхак ухватилась за рукоятку появившегося меча. Точнее, попыталась ухватиться.
Но ничего не получалось: она ясно видела клинок, протягивала к нему руку, но ее ладонь хватала лишь воздух. Поняв, что ничего не происходит, Гоблин открыл глаза. По спине Ынтхак катился холодный пот.
– Черт, что-то никак не ухватить. Я ж его вижу, почему взять не могу?
– Может, слишком слабо хватаешь? – не отступался Гоблин.
Ынтхак пробовала и так, и эдак, даже ладони вспотели от напряжения, но, как ни старалась, прикоснуться к мечу не могла. Вокруг них все так же продолжал падать снег.
– Вы же мне сами сказали: «Что бы ни случилось, в этом нет твоей вины». Первое слово дороже второго!
Гоблин резко, словно от толчка, встрепенулся.
– Но ты же… ты же невеста Гоблина.
– Вы сами сказали! Слово не воробей! Стойте спокойно, я сейчас даже больше в шоке.
– Да я спокойно стою! Куда уж спокойнее? Дай сюда эту расписку, сейчас сожгу ее!
– Подождите, я поняла! Думаю, в этом все дело! Все, я поняла!
– В чем?
– В сказках именно так заколдованных принцев расколдовывают!
– «Так» – это как?
– Поцелуем! – прошептала ему Ынтхак. Она схватила его за воротник и притянула к себе. Их губы мягко соприкоснулись. Ынтхак крепко закрыла глаза. Тепло их губ передавалось друг другу. Снег, поднявшись с земли, опускался им на голову и плечи. Время как будто остановилось. Хотя вокруг было холодно, но им двоим стало тепло.