4
Приятно проводить обычный день так, как он задуман: вместе завтракать, проводить время перед телевизором, переглядываться, когда на экране мелькает что-то особенно глупое или абсурдное. Затем готовить обед, подсказывая, где что лежит на кухне, ведь у каждого свои привычки. А после плотной трапезы растягиваться на диване, строя планы… Пока что только на ужин, но где-то в глубине души оба понимают: это уже не просто слова, а совместные решения. И пусть раньше такое было в порядке вещей, но слишком давно не входило в привычку.
— Только не это! — Кэс в шоке прикрывает рот ладонью, отшатываясь от Леона, будто он прокаженный, поднимается на ноги.
— Что?! — он пугается и оглядывает себя с ног до головы, словно на нем сидит паук. Тот самый, которого так боятся женщины.
— Что бы ни случилось — не паникуй, — едва слышно говорит девушка, делая шаг навстречу. — Все будет хорошо.
— Ты просто издеваешься, — предполагает Леон, все еще пытаясь заглянуть себе за спину.
— Это пустяк, я тебе помогу и не брошу. Даже такого, — продолжает нагнетать Кэс.
— Уже совсем не смешно, — с самым серьезным за последние время лицом предупреждает Леон.
— Пятна на футболке никогда не были смешными, — соглашается девушка, теряя серьезность и притягивая ткань к его лицу.
— Нельзя же так пугать! — Леон выдыхает с облегчением.
— Очень хотелось попробовать. Снимай.
— У меня нет другой.
— Есть. Снимай.
Леон нехотя верит. Разве у него есть причины сомневаться? К удивлению, в шкафу обнаруживаются две полки с его вещами, которых раньше мужчина не видел.
— Размер должен подойти, — убеждает Кэс. — Даже брала чуть больше.
— То есть я не могу соблазнить тебя обтягивающей одеждой? Обидно, — лицо Леона выражает искреннее разочарование. Даже находясь в шоке, он не перестает заигрывать.
Пока пятно застирывают, мужчина успевает разглядеть содержимое шкафа. Нет, его интересуют не женские джинсы или нижнее белье, а ящик с инструментами, аккуратно спрятанный внизу. Впечатляющий арсенал заставляет его вспомнить о коробке с детской кроваткой, которая ждет своего часа в гостиной.
Когда Кэс заканчивает со стиркой, добавив в машинку свои вещи, то застает Леона в спальне с молотком и пассатижами в руках.
— Решил напугать меня? — осторожно спрашивает она.
— Нет, — мужчина оглядывается, чувствуя неловкость. — Вечер свободен, так что думаю — соберу кроватку, от которой меня так отговаривали.
— Она что, круглая? — предполагает Кэс, направляясь к коробке.
— Нет, — Леон следует за девушкой.
— Белая?
— Нет.
— По скидке, потому что не хватает деталей?
— Нет.
— Тогда что?
— Продавщица долго расспрашивала, почему я пришел один, убеждала, что матери ребенка кроватка не понравится, дала свой номер на случай обмена и проводила взглядом, будто я маньяк.
— Вот сука, — Кэс криво улыбается и направляется к коробке.
— Если правда не понравится — отнесу обратно. Только соберу аккуратно сначала, вдруг она не так плоха.
— Та девица к тебе подкатывала, причем открыто, — фыркает девушка, замечая что-то упавшее рядом.
— Не думаю, — вытягивает губы Леон.
— Ты не заметил, потому что не заинтересован. Номера не дают «для обмена», ты просто приносишь товар обратно, всё.
— Я пришел покупать кроватку для своего будущего ребенка! — возмущается Леон, а затем опускает руки с инструментами. — Вот сука!
— Так это твое удостоверение копа? — Кэс заглядывает внутрь документа. — Ты улыбаешься?
— Это было очень давно.
— Мне нравятся твои пухлые щечки, — проводит пальцем по фото девушка. — Постараюсь откормить тебя, чтобы они вернулись.
— Ты на верном пути, — тихо смеется Леон, вспоминая плотные завтрак и обед в этом доме каждый день, что он проводит рядом с Кэс.
— РАКУН-СИТИ?!— она срывается на крик.
— Это долгая и сложная история…
— Выметайся из моего дома! — Кэс швыряет удостоверение на диван, будто оно заразное.
— Кэссиди…
— Сейчас же!
Резко выдохнув, Леон признает поражение. Очевидно, сейчас разговора не получится. Волновать беременную девушку он не станет, потому молча кладет инструменты на диван, забирает удостоверение и направляется к выходу. С Ракун-Сити у выживших мало хороших воспоминаний. И у него тоже. Но что Леон сделал не так?
Остановившись у двери, он смотрит в спину Кэс, которая больше не хочет его видеть.
— Я никогда не смогу объяснить, насколько ты важна для меня, — тихо говорит Леон. — Но и без тебя я уже не смогу. Поэтому буду ждать за дверью. Уйду, только когда мы поговорим.
Ему есть куда пойти, но он устал от внезапных расставаний, когда эмоции не дают обсудить ситуацию. Не в этот раз. В этот раз все будет иначе. Плана у Кеннеди нет, поэтому он прислоняется спиной к двери и садится на пол, готовый ждать. «Женщины...» — в очередной раз мелькнуло в голове.
В конце коридора появляется парень лет двадцати двух с пакетами в руках. Он с любопытством разглядывает Леона, и чем ближе подходит, тем мрачнее становится выражение лица мужчины.
— Выгнала? — кивает на дверь парнишка.
— Не твое дело, — бурчит Леон, но добавляет: — Мы поссорились.
— Ну так зайди потом, — пожимает плечами сосед. — А то я могу и копов вызвать.
Единственное, что сейчас при Леоне — его старый, но все еще действующий значок полиции Ракун-Сити. Он молча показывает его.
— Райан, — представляется парень.
— Леон.
Дверь Райана закрывается... Ненадолго. Через пару минут он возвращается с водой. Леон, оценив ситуацию, берет стакан и выпивает залпом.
— Неожиданно. Спасибо.
— У меня есть ключи от ее квартиры, если нужно.
— Мне пиздец интересно, но я не полезу туда с запасными ключами.
— Мы обменялись ими давно, на случай отъезда, — оправдывается Райан.
Леон слегка кивает, принимая объяснение, но продолжает смотреть на парня с подозрением. Ситуацию разряжают громкие шаги задыхающегося курьера, который бежит по коридору, широко улыбаясь.
— Успел! — кричит он, еще не добежав.
— Это к тебе? — спрашивает Леон.
— Нет, — уверенно отвечает Райан. — Это к тебе.
Парень скрывается за своей дверью, оставляя Леона наедине с курьером.
— Ты здесь! — радуется тот.
— Я?
— Квартира 21, доставка пиццы.
— Ладно…
Леон поднимается, ожидая, что курьер пройдет, но тот достает коробку и протягивает ему.
— Девушка позвонила и предупредила, что если парень под дверью все еще тут — отдать пиццу ему.
— Воу-воу, — Леон отстраняется, устав от его восторженной тряски.
— Мы с поваром поспорили, будешь ли ты еще здесь. Ублюдок специально тянул с готовкой, а я гнал, как мог. Проехал на красный, но выиграл пять сотен.
Леон заходит в квартиру с пиццей, придерживая дверь плечом. И раз уж замок не был закрыт, то его ждали и знали, что он дождётся. Пар от коробки смешивается с запахом перца, но легкая улыбка мужчины гаснет, когда он замечает Кэс. Она сидит за столом, сжав кулаки, с мокрыми от слез ресницами, но в глазах — не боль, а ярость.
— А вот и ужин, — он осторожно ставит коробку на стол.
Кэс резко поднимает голову:
— Я украла документы. Рисковала работой, репутацией, свободой, всем. Принесла им доказательства — бухгалтерию «Амбреллы», схемы поставок. А они... — голос ее срывается, — Они проверили мой стакан из дома на наркотики вместо того, чтобы проверить бумаги! Я дважды сдавала анализы и ждала их результатов в участке за решеткой, сидя рядом с реальными отморозками, один из которых был задержан по подозрению в убийстве.
Леон медленно опускается перед ней на колено. Его пальцы слегка касаются ее сжатых кулаков.
— Когда я добрался до участка... Там уже почти никого не было, — говорит он тихо. — Но я уверен — твои документы-доказательства так и остались пылиться где-то в ящике. Мы все... — офицер Кеннеди делает болезненную паузу, — все тогда ошибались. Даже те, кто пытался поступить правильно.
Кэс замирает. Впервые за вечер ее взгляд становится не острым, а просто уставшим.
— Ты... Ты был там? После?
— Мне оттуда никогда уже не выбраться, — кивает Леон. — И каждый провал... Каждый, кого я не успел... — голос Леона снова прерывается.
Кэс внезапно разжимает пальцы. Ее руки переворачиваются, цепляясь за его — сначала слабо, потом крепче. Девушка тянет Леона к себе так, что они оба поднимаются во весь рост, а ее пальцы впиваются в мужскую спину.
— Идиот, — шепчет она ему в грудь. — Ты хотя бы попытался.
— Как и ты, но ничего из этого не было достаточно. Ты работала на Амбреллу?
— С ними, — настаивает Кэс. — Они наняли стороннюю фирму для внешнего аудита, но кое-что было слишком очевидно.
Прижимая девушку к себе, чувствуя, как дрожь в ее плечах постепенно стихает, Леон оставляет лёгкий поцелуй на её шее.
— Я точно знаю — нельзя молчать. Даже если кажется, что никто не слушает, — заверяет мужчина.
Кэс отстраняется ровно настолько, чтобы ткнуть его в грудь пальцем:
— Слишком ты мудрый для парня, который забывает взять полотенце, прежде чем хватать горячую кастрюлю.
— Пицца остывает, — бормочет Леон, и Кэс закатывает глаза, но тянется к коробке.
— Объясни, почему мы не можем сразу поговорить, но легко занимаемся сексом? Это безумие.
— Тебя смущает секс? — Кэс открывает коробку. — Отлично, больше никакого секса. Ищи его где-то еще. Только не снимай проститутку. Будет обидно пройти через Ракун-Сити и сдохнуть от сифака.
— Кэссиди!
— Вот это я называю заботой, — откусывает кусок девушка. — Можешь перетрахать весь город, только не сдохни от половой болезни.
— Ты так уверена, что я засматриваюсь на каждую юбку, но сама-то не святая, — резко меняет тон Леон. — Откуда мне знать, что ты не найдешь кого-то получше? Может ты уже на полпути к тому французу? У соседа есть твои ключи.
— Мое уважение к себе дороже чувств к мужчине, который целуется с другой, пытаясь завести ребенка со мной. Я не обещала тебе семью — я обещала ребенка. И он уже на подходе.
— И все же я здесь, — напоминает Леон. — Сижу под дверью, как верный пес, жду, когда меня впустят, чтобы поговорить. Я выбрал тебя. Так почему ты, Кэссиди Левински, выбрала меня, а потом выгнала за дверь при первой ссоре, словно в этом ничего сложного?
— Расскажу почему, и ты решишь, что я сумасшедшая, — Кэс встречает его взгляд. — Увидев тебя, я сразу поняла — ты часть моего мира. Как песня, которая с первых нот становится твоей. Я никому не предлагала стать отцом моего ребенка. Даже французу.
— У нас с тобой хороший вкус, — подкалывает Леон, откусывая пиццу.
— Вау, — фальшиво удивляется Кэс. — Что если я привяжусь к тебе, а потом возникнет другая и ты скажешь: «ведь мы договаривались, что я свободен». Брось, Леон, это намного более вероятно, чем то, что ты останешься здесь. Не могу я рассчитывать, что ты...
— Если честно, сначала я ничего не понял, — признается Леон, перебивая. — Но запомнил каждое твое слово. Если я для тебя мелодия, которую ты с первых секунд определила как ту, что тебе подходит, то ты та самая мелодия, которую хочется слушать снова и снова.
— Пока не надоест, — заканчивает за него Кэс.
— Всего семь букв, Кэссиди, — берёт паузу Леон, заставляет нервничать. — Let it goLet it go - отпусти это. I love you - я люблю тебя. Обе эти фразы содержат семь букв. . Ракун Сити отравил и отнял столько жизней, пора отпустить этот груз, хватит бежать от проблем, потому что однажды решить их не вышло.
— Заботливо, — не моргнув, отвечает девушка.
— Может, ты и заслуживаешь лучшего, мужчину, не связанного с полицией и Ракун Сити, но я эгоист — буду держаться за тебя, сколько смогу. Потому что мне с тобой светло. Устал бродить в темноте.
— Мне слезу пускать или записывать? — шутит Кэс от неловкости.
— Беспокой меня. Мне нравятся твои сообщения, — смеется Леон.
— Сейчас бы торта… — вздыхает девушка.
— Могу сходить.
— Уже поздно, — качает головой Кэс. — Но кроватку собери.
— Блядь, — шепчет Леон, осознавая масштаб задачи.
Он стоит перед коробкой, готовый к битве с инструкцией.
— Не сегодня, — слышит мужчина за спиной.
— Тебе мешает одежда? — отвлекается Леон.
— Быть связанной с тобой или тобой? — улыбается Кэс. — Сегодня выберу сон. Идешь?
— Эту битву я не могу проиграть, — кивает офицер Кеннеди на коробку. — Всего лишь кроватка.
— Господь Всемогущий… — качает головой девушка и уходит в спальню.
Леон понимает: он снова прошел через воспоминания о Ракун-Сити — но не сбежал, не закрылся, а остался для разговора. И пусть никто не говорит этого вслух — оба знают: он поступил правильно, как мужчина.
Молоток остается лежать рядом с собранной кроваткой небесного цвета, а Леон отправляется спать. Часы показывают четыре утра.
Темнота спальни кажется гуще, чем обычно, несмотря на то, что скоро рассвет. Кэс лежит на спине, глядя в потолок, и думает о том, как странно, что самое страшное всегда приходит не громом, а тишиной.
Рядом Леон дышит ровно, почти неслышно, лишь изредка вздыхая во сне. Его рука лежит на ее животе — теплая, тяжелая, привычная.
Именно это и пугает.
Она аккуратно сдвигает мужскую ладонь, притворяясь, что поворачивается на бок, но Леон во сне тут же тянется за ней, обвивая рукой в районе талии и прижимая к себе.
«Черт...»
Кэс зажмуривается. Она не хочет этого. Не хочет запоминать, как пахнет его кожа после душа, как смешно он хмурится, когда просыпается, как его пальцы непроизвольно переплетаются с ее, даже если они просто сидят рядом.
«Не надо. Не надо. Не надо.»
Но тело предает, Кэс прижимается к нему спиной, чувствуя, как дыхание Леона касается ее шеи.
— Ты не спишь? — его голос хриплый от сна, но мужчина явно уловил напряжение.
— Сплю, ты тоже спи, — коротко бросает она.
Леон замолкает, но рука его слегка напрягается, будто он беспокоится, что она снова отстранится.
— Кэссиди, тебе все-таки не нравится кроватка? Ничего, мы можем пойти вместе и обменять её на другую. Ты выберешь ту, какую сама захочешь.
— Я сказала — спи.
Вздохнув глубоко, но не отпуская, Леон не отвечает.
— А если...
— Если что?
— Если все-таки я не смогу быть той, кто тебе нужен?
Леон смеется. Тихо, беззлобно.
— Ты уже та, кто мне нужен.
— Но...
— Никаких «но». — Мужчина нависает над Кэс, касается лбом ее лба. — Я здесь. И буду здесь. Даже если ты будешь пинать меня и кричать иногда. Потому что ты — моя мелодия. И я не собираюсь переключать радио.
Кэс вдруг смеется сквозь слезы.
— Это было ужасно романтично.
— Зато сработало?
Взяв ситуацию в свои руки, девушка возвращает Леона на спину и прижимается к нему.
— Ты все еще пишешь ей?
Мужчина замер.
— Это... — мычит он.
— Не оправдывайся. Я не спрашивала, потому что не хотела знать, — Кэс села, обняла подушку. — Но теперь хочу.
Смотря в спину девушки, Леон проводит рукой по лицу. Он знал, что они вернутся к этой проблеме.
— Это сообщения по работе, не она, — честно отвечает Леон.
Он садится рядом с Кэс и та кивает, потому что верит. Она вдруг поняла, что не злится. Ей… Грустно.
— Знаешь, что самое ужасное? — спрашивает она. — Я не боюсь, что ты уйдешь к ней. Я боюсь, что однажды ты очнешься и поймешь, что ребенок — это навсегда. А ты... Ты привык, что твои «навсегда» рано или поздно заканчиваются.
Оскорбленный такими обвинениями Леон нахмурился.
— Ты думаешь, я не понимаю, во что ввязался?
— Я думаю, что ты слишком хорошо это понимаешь. И поэтому можешь испугаться однажды.
Он не отвечает. Просто хватает ее руку и прижисает к своему сердцу. Оно бьется часто-часто.
— Я не... — голос Леон срывается. — Я не хочу ее. Я хочу этого. Нас. Тебя.
Кэс закрыла глаза, не убирая руку.
— А если она позвонит завтра и скажет, что хочет попробовать?
— Я скажу, что у меня уже есть семья.
— Ты уверен?
— Нет, — честно отвечает Леон. — Но я уверен, что хочу быть уверенным.
Девушка слегка смеется, а после тишина растянулась между ними, наполненная всем, что они не решаются сказать вслух.
— Я видел, как он смотрел на твою дверь сегодня, — вырывается у Леона. Голос его звучит хрипло, будто слова застряли в горле.
Кэс полностью поворачивает на мужчину и смотрит с недоумением.
— Кто?
— Не притворяйся. Райан.
Она замерла. А через секунду другую странно рассмеялась снова, теперь коротко и безрадостно.
— Ты серьёзно?
— У него есть ключи от твоего дома и что-то подсказывает мне, что он слишком осведомлён о твоей жизни.
— Весьма проницательно.
— Я все-таки коп, дорогая.
— Его девушка умерла два года назад, — тихо говорит Кэс. —От того же, от чего умерла моя мать. Мы иногда говорим об этом. Вот и всё. Да и я тупо сильно старше его.
Кэс потянулась к ночному столику, включила маленькую лампу. В её глазах стоят слёзы, но она не дает им упасть.
— Прости, — опуская взгляд, извиняется мужчина. — Иногда и мне кое-что кажется. Кажется, что ты жалеешь, что выбрала меня. Или это может случиться. Вдруг с другим было бы проще. Он мог бы быть тупо чаще рядом, а не на работе неделями.
Кэс медленно покачивает головой:
— Ничего не бывает проще, Леон. Просто... По-разному сложно.
Потянувшись к мужчине, Кэс кладёт ладонь на его колено, не решаясь сейчас на большее.
— И ещё я не спрашивала о твоём прошлом, потому что боюсь, что там кто-то важнее меня, — признается она. — Их слишком много: Ада, Ханниган, Клэр…
— Я знаю Клэр тысячу лет, — возмущается Леон. — Ханниган? Абсурд. А по поводу Ады мы уже говорили.
Делая глубокий вдох, ведь легче стало, но не сильно, Кэс спрашивает:
— Мы оба идиоты, да?
Леон хрипло посмеивается. Они смотрят друг на друга в полумраке — два острова недоверия в одном постельном море.
— И теперь оба теперь будем притворяться, что не ревнуем? — спрашивает Кэс, которая в действительности боится не того, что «она обещала ребёнка, а не семью», а того, что Леон согласился на такие условия, но становится намного большим, чем просто отец её ребёнка.
— Я не ревную, — возмущается Леон, явственно помнящий, как краснела Кэс от сообщения Пьера.
Но чтобы доказать то, что он не ревнует, Леон засмеялся — настоящим, глупым смехом, от которого Кэс наконец расслабляется. Стоило им снова лечь, как мужские руки снова притягивают к себе девушку, которая закидывает ему на грудь руку.
— М-м, — мучит, уже засыпая у Леона на плече, Кэс. — Может все это и глупо, но мои глупости всегда будут менее глупыми, чем твои.
— В этом мы точно никогда не сойдемся, котик, — шепчет мужчина, чувствуя, как её дыхание становится ровным, в ритм собственного.
Направив женскую ладонь чуть левее, Леон прижимает ее в месте, где под кожей бьется сердце.
— Чувствуешь?
Сквозь дрему Кэс конечно чувствует спокойное биение, но предпочитает молчать.
— Это не просто стук, Кэссиди. Это обещание. Я не уйду.
— Ты не можешь этого гарантировать.
— Нет. Но могу выбрать остаться.
Его слова обжигают, потому что она хочет верить в сказанное.
За окном шумит просыпающийся город, а где-то далеко живут люди, которые когда-то были важны, но теперь становятся всебольше лишь воспоминаниями. А здесь, в этой комнате, есть настоящее — теплое, дышащее, живое.
И этого пока хватает.