3
Леон медленно оборачивается, пытаясь отвлечься от предстоящего тяжелого разговора. Его взгляд скользит по залу в поисках официанта, но тот всё не появляется. Кеннеди понимает - лучше выпустить гнев наружу, хотя бы каплю, чем копить это внутри. Внезапный скрип придвигаемого стула резко возвращает его к реальности. Леон выпрямляется, и в этот момент внутри будто перерезают канат, удерживающий тяжёлый груз, который с оглушительным грохотом обрушивается вниз, оставляя после себя лишь пустоту и долгое эхо.
— Теперь моя очередь сказать: «Дыши», — произносит Кэс, и в её мягком голосе слышится попытка сгладить нарастающее напряжение.
— Кто это сделал? — Леон опускает голову, его голос становится тише, в нём явственно чувствуется сдержанная ярость, готовая вырваться наружу.
— Это? — Кэс небрежно указывает на синяк, занимающий половину её лица. — Я сама.
— Зачем ты покрываешь того, кто посмел тебя ударить? — голос Леона начинает дрожать, смешивая в себе гнев и беспокойство.
— У меня кружилась голова, — Кэс зажмуривается, пытаясь отогнать неприятные воспоминания. — Я плохо ела несколько дней, но даже после еды лучше не становилось. Я пошла в ванную, и последнее, что помню — как всё поплыло перед глазами. Не знаю, обо что ударилась: о стиральную машину или унитаз. Неважно, — девушка открывает глаза, но продолжает щуриться, словно снова чувствуя ту боль. — Очнулась у раковины, подставила руку под холодную воду. Крови почти не было.
— Боже, Кэссиди... — Леон проводит рукой по лицу, совершая этот жест так, будто пытается стереть с себя тревогу.
— Скорую вызвать не смогла — телефона не было. В больнице сказали, что трещина здесь, — она осторожно касается щеки, — и небольшое сотрясение. Меня отправили домой.
— Сейчас тебе лучше? — в голосе мужчины появляются мягкие нотки, но глаза по-прежнему выдают беспокойство.
— Угу. Всё в порядке. А ты? Выглядишь напряжённым. Мне стоит начать носить с собой оружие?
— Что? Нет, — Леон отрицательно качает головой. — Конечно нет. Но если это всё-таки сделали с тобой — ты должна сказать мне. Я всегда смогу помочь.
— Я не из тех, кто терпит побои и покрывает обидчиков, — твёрдо заявляет Кэс.
— Скажи ещё, что пойдёшь в полицию, — Леон усмехается, но в этой усмешке нет радости.
— Пойду к бывшему копу за советом. Он пообещает помочь, и, знаешь... — на губах Кэс появляется улыбка, но в её глазах читается лёгкая грусть.
— Спасибо, что пришла. Я рад тебя видеть, правда, — Леон наклоняется вперед, кладёт руки на стол. — Насчёт нашего договора... Мне больше не кажется это хорошей идеей. Знаю, это не то, что ты ожидаешь услышать, но... — он замолкает, не решаясь встретиться с девушкой взглядом.
— Работа? — Кэс приподнимает брови.
— Она... Специфическая. Меня снова втянули, и я не знаю, когда это закончится. Если вообще закончится...
— И ты переспал с другой, — спокойно заканчивает девушка.
— Мы поцеловались. На мгновение, — признаётся Леон, делая паузы между словами, будто взвешивая каждое из них.
— Так ты пытаешься расстаться со мной? — Кэс откидывается на спинку стула, её голос звучит ровно, но в глазах читается беспокойство.
— Нет. В тот момент я думал, что ребёнок — это хорошая идея, но мир... Он катится в ад, и я не могу...
— Я беременна, — легко говорит Кэс, и эти слова повисают в воздухе. — Не будет так, что я скрою это, а ты узнаешь через десять лет. Мы обсуждали это. Я хотела этого ребёнка. Спасибо тебе. Леон?
Мужчина застывает, его рот остаётся открытым с того момента, как он услышал новость. Перед ним появляется карточка с УЗИ, где маркером выделена крошечная точка — их будущий ребёнок. Леон берёт её дрожащими руками, словно не веря своим глазам. По лицу пробегает едва заметная улыбка, а в глазах — странная смесь радости, растерянности и чего-то ещё, что он сам не может определить.
— Да к чёрту, — Кэс тянется через стол, кладёт ладонь на мужское лицо и крепко целует. — Поздравляю, мистер Кеннеди. Ты станешь папой.
Леон смотрит на Кэссиди, и в этот момент она для него перестаёт быть просто девушкой, с которой он когда-то делил моменты. Теперь она — мать его ребёнка. Он невольно тянется к её лицу, но, коснувшись синяка, сразу отдергивает руку, будто обжёгся сам.
— Прости, я... Мудак, — бормочет Леон, чувствуя себя виноватым.
— Отставить, — отшучивается Кэс. — Можешь угостить меня ужином, раз уж мы здесь. А потом ведь ты уезжаешь? — она подзывает официанта.
— Это не зависит от меня, — напоминает Леон, и в его голосе слышится сожаление. — Но я постараюсь вернуться.
— Командировка? — уточняет Кэс. — Не можешь сказать мне? Ладно. Только не ври.
— Не стану.
— За это, — она показывает пальцем то на себя, то на него, — я извиняться не стану, но и повторять не буду. Обещаю.
— Я однолюб. И я здесь.
— Пришёл, чтобы расстаться.
— Отложить вопрос детей.
— Логично.
— Кто сказал, что я не ошибаюсь? — Леон тяжело вздыхает. — Был не прав.
Их разговор прерывает появившийся официант с меню. Леон провожает его осуждающим взглядом, пока тот не скрывается на кухне. Повисает молчание, которое он нарушает первым.
— Ты мне не звонила. Ни по поводу удара, ни по поводу ребёнка.
— Ты тоже не захотел расставаться со мной по телефону, — парирует девушка, переплетая пальцы на столе.
— Просто сейчас помолчи, ладно? — голос мужчины звучит резко, но в нём слышится скорее беспомощность, чем злоба. — Теперь я буду выходить с тобой на связь чаще, как только смогу. И когда это случится... Прошу, сообщи, если с тобой что-то случится. Даже если я не смогу прийти сам — отправлю кого-то проверенного.
— Звучит супер круто, не стану врать, — губы Кэс искривляются в лёгкой усмешке, но глаза остаются серьёзными.
— Не знаю, как заставить тебя звонить мне, но ты уж постарайся, — в голосе Леона появляются нотки мольбы.
— Как бы поступил, будь я... Мужчиной? — девушка наклоняет голову, изучая реакцию на свои слова.
— Приставил бы пистолет к голове, — без тени улыбки отвечает спецагент Кеннеди. — Я бы хотел зайти к тебе, когда вернусь. Если ты не против.
— Разве я могу отказать мужчине с пистолетом? — женское хихиканье звучит немного нервно, и Кэс нарочито отводит взгляд куда-то вправо, лишь бы не смотреть в глаза отцу своего будущего ребёнка. — Только попробуй не вернуться.
Впервые за всё их совместное время девушка краем глаза замечает, как на лице Леона появляется едва уловимая, но невероятно тёплая улыбка — не в ответ на шутку, а просто так, от переполняющих чувств.
— Так тебе нравится белое или красное? — неожиданно спрашивает она, поднимая винную карту так, чтобы почти полностью скрыться за ней.
— Хочу, чтобы ты знала, — мужчина осторожно опускает карту (беременной ведь всё равно нельзя), — я не против случайных сообщений. И я правда очень дорожу тобой.
— Теперь точно, — Кэс опускает глаза на свой ещё не округлившийся живот, где-то глубоко внутри которого уже бьётся маленькое сердце.
Время неумолимо поджимает, и они решают заказать ужин с собой. Леон бросает взгляд на часы — пора просить счёт, хотя ему так не хочется уходить.
— Да нет же, — автоматически протестует он, заметив за спиной Кэс ту самую машину, что приехала за ним. — Мне правда пора, но обещай, что мы поговорим об этом.
— Слово бойскаута, — Кэс ловко перехватывает пакет из рук официанта, уже не выказывая удивления.
На улице Леон замечает, как из машины выходит один из сопровождающих — тот, что не за рулём, и неспешно закуривает, демонстративно давая им время. Спецагент инстинктивно становится спиной к автомобилю, закрывая собой Кэс и их будущего ребёнка. Прежде чем он успевает попрощаться, девушка протягивает ему свёрток с едой.
— Вдруг будет минутка, — пожимает плечами Кэс, делая вид, что это просто жест вежливости.
— Я бы предпочёл тот, что ты приготовила для меня, — принимая будущий перекус, Леон грустно вздыхает. В его глазах читается тоска по домашнему уюту.
— Мне стоит запомнить лицо психа, что пялится тебе в спину? — шёпотом спрашивает она, наклоняясь ближе.
— Ты бы стала меня искать? — в его голосе слышится неподдельное удивление.
Они замирают, глядя друг на друга, и это молчание говорит больше слов. Леон не знает, как долго продлится эта «командировка», но понимает, что никак не может отказаться, поэтому последние секунды он просто крепко прижимает Кэс к себе.
— Раз они смотрят, удержись от прощального поцелуя, — шутит Леон, медленно отпуская девушку.
В ответ Кэс едва заметно кивает, и это движение подхватывает Леон, слегка прищуриваясь. Они понимают друг друга одним лишь этим взглядом.
— Сконцентрируйся, мне нужно, чтобы ты вернулся, — серьёзно говорит Кэс, замечая, как его игривое настроение контрастирует с опасностью предстоящей миссии, что очевидно, раз уж бывший коп продолжает приставлять пистолеты к головам.
— Ты что, моя мама? — делает шаг назад Леон, но после третьего шага его лицо становится сосредоточенным. — Сделаю всё возможное.
— Мужчины, — шепчет Кэс, застывая на месте и провожая взглядом удаляющуюся машину, пока та не скроется из виду.
Салон машины наполняется резким запахом сигарет, перебивающим аппетитный аромат еды, которую Кэс дала Леону с собой. Громила на переднем сиденье поворачивается и сверлит спецагента Кеннеди взглядом через зеркало заднего вида, а его губы растягиваются в ехидной усмешке.
— Твоя подружка? — бросает он, явно намекая на Кэс.
Леон предпочитает не отвечать, уставившись в окно и демонстративно показывая полное отсутствие интереса к беседе. Однако громилу это не останавливает.
— В следующий раз по лицу не бей, слишком заметно, — продолжает он, словно делится ценным советом.
Леон медленно переводит взгляд, его глаза наполняются холодным презрением. Он молчит, но этот самый взгляд красноречивее любых слов.
— Любишь бить женщин? — наконец срывается с губ Леона, хотя он прекрасно знает, что не должен поддаваться на провокации.
— Иногда их надо учить, да? — громила озирается на водителя, ища поддержки, но тот демонстративно игнорирует его. — Да ну вас, будто в тишине лучше.
В салоне воцаряется напряжённое молчание, и Леон понимает, что водитель разделяет его отношение к болтуну.
Карточку с УЗИ спецагент Кеннеди не взял с собой, слишком опасно. Но теперь его рука непроизвольно тянется к пакету с едой, и он ловит себя на мысли: а вдруг там записка? Как в тех старых добрых фильмах, которые они иногда смотрели с Кэс по вечерам.
Когда появляется возможность, он разворачивает фольгу, затем бумагу, и находит короткое: «Спасибо, Чарминг». Переворачивает, и его губы сами растягиваются в улыбке: «Ты — мой джекпот».
Во время перестрелки, конечно, не до размышлений о милых прозвищах. Для этого есть долгие часы в дороге и короткие передышки между заданиями. Устроившись в относительно безопасном месте, Леон проваливается в тревожный сон. Впервые за долгое время вместо привычных кошмаров ему снится что-то светлое, тёплое. Что именно — он не запомнит, но проснётся с непривычно лёгким чувством.
Его будит вибрация телефона — наконец-то появилась связь, и накопившиеся сообщения хлынули потоком. Чему именно он улыбается? Содержанию? Самому факту, что они есть? Или просто тому, что его не убили во сне? Решив не откладывать, он набирает номер.
— Хочу спросить: что значит твоё «такое больше не повторится»? — сразу начинает Леон с вопроса, одновременно поднимаясь с импровизированного ложа и настораживаясь, услышав шаги вдалеке.
— Вроде как «доброй ночи», — раздаётся усталый голос Кэс. — Третий час, кошмар, — она явно кладёт ладонь на лицо, осознавая свою оплошность. — Ты ведь сказал, что у вас был страстный поцелуй.
— «Страстный» — это ты добавила от себя, — парирует Леон, продолжая прислушиваться к подозрительным звукам.
— Ты что, бежишь? — в её голосе появляется тревога. — Мне, конечно, льстит, как ты тяжело дышишь в разговоре со мной, но если ты в опасности...
— Кэссиди, не уходи от ответа, — настаивает мужчина, одновременно готовя оружие.
— Я просто считаю, тебе стоит попробовать, раз уж у вас складывается, — её голос звучит неестественно ровно.
— Кто сказал, что мне понравилось? — он успевает бросить эту фразу, прежде чем резко обернуться.
— Даже не буду комментировать, — слышит Леон в трубке, пока осматривает тёмный коридор.
— Это было... Иначе. Не так, как раньше, — он делает паузу, прислушиваясь. — Хотя и случалось пару раз.
— Тебе не обязательно мне это рассказывать. Ты взрослый парень, — в голосе Кэс появляются нотки раздражения.
— И пахну мужчиной. В прямом смысле, сейчас особенно, — он морщится, почувствовав собственный запах.
— Не слови пулю, ладно? — голос девушки вдруг становится мягким.
— Ножи быстрее пуль, — автоматически отвечает спецагент, повторяя заученную истину. — Извини, что разбудил. С меня поцелуй, как вернусь, — повисает пауза, потому он добавляет: — Ты ведь спала?
— Вероятно.
— Спасибо, что не соврала, — Леон вздыхает, и в его груди странным образом смешиваются разочарование и теплота. — Доброй ночи.
— Доброй ночи, — слышит он перед тем, как связь прерывается.
За поворотом спецагента Кеннеди ждёт сюрприз. Вместо ожидаемого монстра перед ним появляется Ада Вонг, невозмутимая, как всегда.
— Уже закончил? — её голос звучит насмешливо.
— Что ты здесь делаешь? — Кеннеди опускает пистолет, но не расслабляется.
— Не беспокойся, я проходила мимо, — она делает несколько шагов в его сторону, тщательно скрывая любопытство.
— Данные уже не у меня. Они в надёжном месте, — предупреждает он.
— Ты — само воплощение надёжности, — взгляд Ады скользит к пистолету в его руке. — Зачем врёшь девочке? «Ножи быстрее», а тычешь в меня своим стволом.
— Проницательно, — Леон убирает оружие и отступает в сторону. — Ну иди.
— Право быть первой остаётся за мной. Тронута, — её губы растягиваются в довольной улыбке, когда Ала проходит мимо, тщательно скрывая, что слова Леона её нисколько не задели.
Одно из сообщений Кэс заставляет его надолго зависнуть над экраном: «Твой телефон сейчас завибрировал также сильно, как мой персональный Леон?». Мужчина абсолютно уверен — более откровенного сообщения он не получал, даже если бы ему присылали откровенные фото. В этом весь её стиль — намёк, игра, за которой скрывается настоящая страсть.
Тяжёлая коробка в руках снова напоминает о себе болью в уставших мымышцах. «Идиот, блядь», — бормочет он себе под нос, едва не спотыкаясь. Вдруг его слух улавливает тревожные звуки из-за угла. Оставив коробку у лифта, он осторожно приближается и видит сцену: взрослый мужчина агрессивно прижимает женщину к стене.
— Может, сейчас ты передумаешь? — сквозь зубы говорит рослый мужчина, и в его голосе слышится угроза.
Леон действует без колебаний. Когда агрессор замечает вмешательство и бросает вызов, всем своим видом давая это понять, спецагент Кеннеди спокойно достаёт значок, чтобы не пугать девушку и без того в тревожном состоянии.
— Строишь из себя крутого? — усмехается агрессор.
— Здесь строишь из себя кого-то только ты, — ледяным тоном отвечает Леон.
— Ракун-Сити? — мужчина вчитывается в значок и усмехается. — Такого города больше нет.
— Я видел это лично, — в голосе Леона звучит нечто, что заставляет агрессора отступить.
Его налитые кровью глаза скачут от офицера Кеннеди к девушке и обратно. Он крупнее, шире в плечах, но в его позе нет уверенности – только злоба.
— Это не твоё дело, мы разберёмся сами, — хрипит громила, но пальцы его уже разжимаются.
Леон не отвечает. Просто стоит – спокойный, собранный, опасный. Его значок скорее даже не требовалось доставать – хватает и взгляда. Лишь трепетная привязанность офицера Кеннеди повлияла на то, что значок вышел на свет, как достояние, а не угроза. Трофей, а не необходимость.
— Уходи, — говорит Леон тихо. Не как приказ. Констатация факта.
Мужчина задерживается на секунду, но вовсе не из храбрости, а из-за глупого упрямства. Медленно плечи громилы опускаются, и он отступает, бормоча что-то под нос. Не извинения. Оправдания – себе, миру, тому, кем он мог бы быть, если бы не был тем, кто он есть.
Девушка выдыхает, когда шаги нападавшего на неё мужчины затихают в конце коридора.
— Спасибо, — шепчет она.
Леон кивает, но не улыбается. Он знает – такие, как этот, не меняются. Просто ищут следующую жертву, послабее. Остаётся надеяться, что тот здоровяк с червоточиной внутри никогда не встретит никого в качестве жертвы.
— Вам нужна помощь дойти? — спрашивает офицер Кеннеди, но девушка уже качает головой, торопливо направляясь к выходу.
Леон не геройствует, не читает мораль. Он просто есть, и этого достаточно, чтобы ситуация разрешилась. Когда несостоявшаяся жертва окончательно скрывается из вида, Леон возвращается к своей коробке. «Хороший день», — думает он, хотя усталость давит на плечи.
Дверь открывается почти сразу после звонка. Кэс видит только огромную коробку.
— Я не заказывала доставку, — почти кричит она.
— Два шага влево, будь добра, — раздаётся знакомый голос из-за коробки.
Когда коробка наконец оказывается на полу у входа, Леон тяжело дышит, облокотившись на неё.
— Это все твои вещи? — Кэс заглядывает за его спину, будто ожидая увидеть ещё что-то.
— Это, — он выпрямляется, слегка пошатываясь, — я соберу сам. Как настоящий мужчина, от которого пахнет.
— Держись, настоящий мужчина, — она ловит его за куртку и получает в ответ крепкий поцелуй, в котором смешиваются усталость, тоска и что-то ещё, более тёплое.
— Я в ванну, — объявляет Леон, направляясь в сторону ванной комнаты.
Спустя время, постучав, Кэс заглядывает обеспокоенно:
— Ты живой?
— Как огурчик, — не открывая глаз, отвечает он, раскинув руки по бортикам.
Девушка помогает ему вымыть голову, и под её пальцами Леон расслабляется, как никогда раньше. Когда Кэс начинает обрабатывать рану на лице мужчины, он не сопротивляется, но остальное предпочитает сделать сам:
— Если я останусь здесь ещё, точно усну и утону, — объясняет Леон, забирая мочалку.
Леон вытирается полотенцем, сбрасывая капли с волос прямо на пол. Кэс у раковины чистит зубы, её движения сонно-медленные. В зеркале она видит, как он роется в шкафчике, явно что-то ища.
— Внизу, слева, — бормочет она, сплёвывая пасту.
Мужчина наклоняется, выуживает полупустой тюбик, а затем выдавливает пасту на палец (старая привычка: в полевых условиях щётки часто нет, собственно, как и зубной пасты частенько).
— Эй.
Кэс протягивает ему новую зубную щётку, ещё в упаковке. Синюю. Без комментариев — просто держит, пока Леон соображает. Он замирает. Паста с его мокрого пальца скатывается и капает в раковину.
— …Серьёзно?
— А то. Чтоб не пользовался пальцем, как дикарь, — девушка делает вид, что это незначительный жест, но не может скрыть улыбку.
Мужчина разворачивает упаковку, вертит щётку в пальцах, словно оценивает профессиональное оружие перед боем. Не самая дорогая, из ближайшего магазина, но для него она вдруг кажется важнее любого подарка.
— Спасибо, — его голос звучит неожиданно мягко.
Фыркнув, словно в этом не было ничего особенного, Кэс отворачивается к крану — и тут же роняет щётку. Пена с губ попадает на подбородок.
— Вот чёрт…
Леон ловит её запястье раньше, чем она успевает вытереться. Большим пальцем стирает пену, потом неожиданно целует её в висок.
— Теперь мы в расчёте.
Ночью, неосознанно прижавшись к его спине, Кэс чувствует необъяснимый покой. Она не знает, что его рука почти всю ночь пролежит на её животе, где растёт их ребёнок. И не знает, что впервые за долгое время спецагент Кеннеди спит спокойно, без кошмаров, будто нашёл то, что так долго искал.
Утром его планы приготовить завтрак рушатся, когда запах бекона будит Леона раньше времени. Он ест с недовольным видом, но Кэс замечает, как уголки его губ подрагивают в ответ на её шутки.
— Моё лицо такое же, — подмигивает она ему. — У женщин это называется «противозачаточное лицо», но ты сломал систему.
— Жаль, ты не видела меня раньше, — говорит он, и в его голосе звучит лёгкая грусть.
— Это к лучшему. Я тогда была другой, тебе бы не понравилось.
— Думаю, и я тебе тогда не понравился бы, — признаётся Леон, забирая и тарелку девушки.
В этот момент они оба понимают — именно сейчас, в этой версии себя, они нужны друг другу. Как никогда раньше.