2
Дни становятся не просто тёплыми, а по-настоящему жаркими. Солнце палит так, что хочется скорее оказаться дома и насладиться прохладой кондиционера. Кэс, торопясь укрыться от зноя, даже не замечает неожиданности, поджидающей её у самого дома.
— Спешишь или делаешь вид, что меня не замечаешь? — раздаётся знакомый голос.
Леон непринуждённо облокачивается о стену, его поза нарочито небрежна.
— Букет — что надо, — говорит Кэс, замирая на пороге подъезда.
— Поужинаешь со мной? — мужчина протягивает букет белых роз, его губы трогает хитрая улыбка.
Ресторан не относится к числу тех, где столики бронируют за недели, но Кэс удивляет, что в нём так мало посетителей. Девушка соглашается на ужин сразу, даже не зайдя домой, так что теперь цветы стоят в вазе посреди стола, любезно предоставленной официантом.
— Ты прекрасно выглядишь, — тепло говорит Леон.
— А ты просто потрясающе, — Кэс игриво запрокидывает ногу на ногу. — И знаешь, меня даже не смущает... — её пальцы осторожно касаются собственной щеки в том месте, где у Леона ещё не зажившая рана.
— Работа, — он пожимает плечами, избегая подробностей.
— Тебе нравится то, чем ты занимаешься?
— Скорее, это долг.
— Скажи хотя бы, что ты не коп, — её голос звучит почти умоляюще.
— Я определённо больше не коп, — ответ Леона резок, лицо внезапно становится каменным. Кэс невольно отстраняется. Заметив это, он тут же смягчает выражение: — Прости. Не хотел тебя пугать.
— У каждого свои тяжёлые истории.
— Вы готовы сделать заказ? — появляющийся официант выбирает идеальный момент, чтобы разрядить обстановку.
Если бы парню платили за такие внезапные вмешательства, он бы давно купил новую машину, о которой так мечтает. Но это уже другая история.
— Овощное рагу, — говорит Кэс, возвращая меню.
— И это всё? — удивляется Леон, чувствуя, что испортил настроение своей резкой реакцией.
— Не желаете напиток? Десерт? — подсказывает официант.
— Воды, — отвечает девушка. — Десерт пока не хочу.
— То же самое, — не отрывая глаз от Кэс, говорит Леон.
— Может, пива? — уточняет официант.
— Не стоит, — отказывается Леон.
— Отличная идея, — одновременно с ним говорит Кэс, наконец встречаясь взглядом с его голубыми глазами.
— Светлое или тёмное?
— Тёмное.
— Нефильтрованное, — добавляет Леон.
Официант удаляется, почувствовав, как напряжение сменяется на более лёгкую ноту.
— Оно горькое, — полушепотом говорит Кэс, прищурив взгляд.
— И отвратительное на вкус, — бурчит Леон.
— Зачем тогда соглашаешься?
— Хочу поддержать тебя.
— Тебе не нужно делать то, что тебе не по душе, — опускает глаза Кэс. — Даже ради того, чтобы произвести впечатление. Ты уже его произвёл.
— Чем же? Розами?
— У меня жуткая аллергия на пыльцу. Завтра покроюсь пятнами.
— Принято.
Не раздумывая, Леон подхватывает вазу с цветами и направляется к стойке. Вернувшись, он проводит рукой по лицу, осознавая всю нелепость ситуации.
— Будь ты чуть смелее, я бы отдалась тебе прямо сейчас, здесь же, — подперев подбородок кулаком, признаётся Кэс.
— Я чуть не убил тебя букетом, а ты... — он раздражённо вздыхает. — Не понимаю.
— Ты не представляешь, сколько мужчин, услышав про мою аллергию, обвинили бы меня в неблагодарности. Они же потратились на цветы!
— Пиздец.
— Абсолютно согласна.
— Мне нравится, что тебя не смущают мои манеры, — ухмыляется Леон.
— А я думала, дело в моём лишнем весе.
— Да сколько можно! — он вскидывает руки. — Ты поэтому рагу заказала? Или... — его голос становится тише, — всё ещё пытаешься стать мамой?
— Послушай, мистер... — Кэс хмурится, придвигаясь ближе.
— Мистер Кеннеди, — с насмешкой представляется Леон, наблюдая, как её щёки розовеют.
— Мистер Кеннеди, не стоит шутить о женщине, которая пыталась забеременеть.
— Я не шучу, — поднимает ладонь в знак перемирия Леон.
— Нет, — останавливает его Кэс. — Это было осознанное решение. Но я струсила. Десять лет моей молодости прошли, а я так и не нашла того самого. Может, я не умею строить отношения, а может, уже поздно искать. Но ты не вправе осуждать мой выбор. Особенно, если я так и не решилась на ЭКО.
— Я бы и не подумал, — Леон внимательно наблюдает, как она тяжело дышит после эмоционального всплеска. — Сам последние десять лет провёл в вечных командировках. Понимаю тебя как никто другой.
— Могу дать контакты клиники, — она смотрит в окно, а в уголке её рта играет улыбка. — На случай, если вдруг...
— Буду иметь в виду, — кивает он, когда официант ставит перед ними тарелки. — Кстати, ты же собиралась вспоминать меня в минуты одиночества?
— Я назвала вибратор твоим именем, — невозмутимо сообщает Кэс, беря вилку.
— Пиздец, — выдавливает Леон. — Впечатлён.
— Но не удивлён?
— Скорее польщён.
— Всё равно настоящий ты лучше, — она делает невинное лицо.
Остаток ужина проходит в более лёгкой атмосфере. Когда они выходят, ночной воздух уже не такой душный. Леон обнимает Кэс за плечи, намеренно замедляя шаг.
Кэс чувствует, как мужские пальцы слегка сжимают её кожу сквозь тонкую ткань блузки. Это просто жест — ничего серьёзного, как они договорились. Но почему тогда сердце бьётся так громко? Может, из-за жаркого дня, может, из-за взгляда Леона, который она ловит на себе уже третий раз за минуту. Или потому, что за этим ужином он слушал её так, будто каждое слово было важно.
— Ты дала мне свой номер не просто так, да? — осторожно спрашивает мужчина.
— Расслабься, — она смеётся, но звучит это чуть нервно. — Я просто хотела, чтобы ты иногда заезжал. По твоему любимому принципу — "ничего серьёзного".
“Враньё", — проносится у неё в голове. Она вспоминает, как месяц назад, после их первой встречи, перечитывала его сообщения по десять раз. "Ничего серьёзного"? Собственный мозг высмеивает её же.
— Слушай, мне нужно спросить... — Леон запинается.
— Попробуй, — настораживается Кэс, останавливаясь у подъезда.
— Сколько тебе лет?
— Тридцать два. А тебе?
— Тридцать четыре, — он делает паузу. — Я хотел предложить...
Его голос звучит нерешительно, и Кэс вдруг понимает: он так же напуган, как она. Этот человек, с его шрамами и тёмным прошлым, сейчас дрожит от простого вопроса. Слова теряются, когда их губы косаются друг друга. Поцелуй лёгкий, но после него оба замирают, ощущая странную близость.
«Я могу пожалеть об этом завтра», — думает Кэс, но женские руки уже тянутся к нему. Пальцы впиваются в ткань рубашки Леона, притягивая мужчину ближе. Запах его кожи, тёплый и чуть терпкий, смешивается с ароматом ночи. Она чувствует, как его дыхание сбивается — и это прекрасно.
— Может, станешь отцом моего ребёнка? — неожиданно вырывается у неё.
Фраза висит в воздухе, и Кэс едва верит, что сказала это вслух. Но назад дороги нет — и, странное дело, она не хочет отступать. Год одиночества после несостоявшегося из-за страха ЭКО, десятки свиданий, где мужчины морщились при слове «дети»... А Леон просто стоит здесь, с расширенными зрачками, и Кэс видит в них не страх, а что-то похожее на надежду.
— Тебе не обязательно быть со мной. Прошёл год, а ты только объявился. Но раз заговорил — значит, думал об этом.
— Я не смогу оставить работу, — признаётся Леон. — И не смогу всегда быть рядом.
— Понимаю. У тебя же есть та самая, с которой не сложилось?
— Вроде того, — уклончиво кивает он, избегая прямого ответа. — А у тебя?
— О, нет, — морщится Кэс. — Мой «сложный вариант» исчез навсегда. Я говорила именно о тебе, как и о других мужчинах за тридцать.
— Предсказуемо. Мы с ней не сможем быть вместе, если уж на то пошло.
— Но ты будешь пытаться. Слушай, если ты готов, то и я тоже. Это осознанное решение.
— Ты понимаешь, как это будет?
— Можешь навещать нас в перерывах. Не стану мешать твоим отношениям. Ты просто будешь отцом.
— Звучит одновременно просто и неправильно. Уже тошнит от этого слова.
Запрокинув голову, Леон задумывается, как его жизнь привела к этому моменту. Кэс же, видя его колебания, понимает — решение за ним. Она сказала всё, что хотела.
Лифт мягко останавливается, и Леон пропускает Кэс вперед, как делал всегда. Но сейчас его жест лишен автоматической вежливости — пальцы слегка задерживаются на ее талии, будто проверяя: «Можно?».
Он ловит себя на мысли, что боится сделать что-то не так. Раньше все было проще: мимолетные связи, где не нужно было думать ни о чувствах, ни о последствиях. Но Кэс… Она разваливает его шаблоны одним лишь взглядом, ведь он не может и предположить, каким будет её следующий шаг.
— Ты сегодня какой-то особенно тихий, — девушка поворачивается к нему в дверном проеме, и свет из прихожей золотит женские ресницы.
— Просто пытаюсь не накосячить, — хрипло признается Леон, снимая куртку.
Его руки привыкли к грубой работе — к оружию, к боли, к резким движениям. Но сейчас они неуклюже гладят женские плечи, будто впервые касаются чего-то хрупкого. «Как будто она рассыплется, если я нажму сильнее», — и это бесит. Он не знает, как быть нежным. Осознанно так уж точно.
— Так я же не стеклянная, — вдруг говорит Кэс, будто читая его мысли. Ее пальцы намеренно сжимают запястье Леона, направляя вниз, к пояснице. — Вот видишь? Ничего не сломалось.
Мужчина смеется, но внутри — облегчение. Уверенность Кэс дает ему опору. Когда она целует его в шею, Леон впервые замечает, как дрожат женские руки — она тоже нервничает. Это странным образом успокаивает: они оба не идеальны, оба боятся будущего, на которое решились.
— Знаешь, что меня бесит? — его губы прижимаются к ее виску. — Я даже не знаю, как правильно с тобой…
— Переспать? — она поднимает бровь.
— Быть.
Слово вырывается неожиданно, и Леон тут же морщится: звучит глупо. Но Кэс замирает, потом медленно улыбается:
— Потому что раньше тебе не нужно было «быть». Достаточно было «взять».
Он не отвечает, но его руки наконец перестают быть деревянными. Когда она тянет его за ремень, Леон прижимает ее к стене, но оставляет расстояние между ними — ровно столько, чтобы Кэс могла оттолкнуть, если захочет.
— Вот видишь, прогресс, — шепчет она, и ее дыхание обжигает губы. — Уже не хватаешь, как добычу.
Он хочет возразить, но женские пальцы в его волосах лишают дара речи. Впервые за годы Леон позволяет себе просто «чувствовать»: тепло ее кожи, дрожь в собственном теле, странное желание… Не торопиться, поскольку в этом нет необходимости: время не поджимает, за ними не гонятся, да и нет страха, что оба они вдруг осознают, что хотят подождать или вовсе передумают.
— Кэс, — его голос звучит хрипло. — Если я…
— «Если» — она перебивает, целуя уголок его рта, — это слово для завтра. Сегодня — просто «мы».
И Леон сдается. Не потому, что слаб — а потому что впервые за долгое время хочет чего-то большего, чем просто пережить еще один день, провести с кем-то ночь и слинять на утро.
Ночь оказалась не такой, как он ожидал. Не было ни спешки, ни того тупого азарта, с которым он обычно завоевывал женщин, иногда оставляя неуместные комплименты, которые оценить могла не каждая. Вместо этого — странная, почти неловкая «медлительность», за которой таилась уютность.
Женские пальчики, цепкие и уверенные, вели его, когда Леон терялся в собственных ощущениях; ее смех, приглушенный и теплый, растворял ненужное напряжение. А когда под утро Кэс уснула, прижавшись лбом к его плечу, Леон впервые за многие годы снова почувствовал себя обычным человеком, а не спецагентом с тяжёлым прошлым, что стоит в него в голове, занося меч над головой.
— Черт, — он провел ладонью по лицу, глядя, как солнечный свет ползет по стене. — Так вот как это бывает.
Только сейчас Леон понял, что не может выкинуть из головы те самые ощущения, которые так были ему нужны, но о которых он и не догадывался. Мужчина битый час сидит перед телевизором и не понимает того, что смотрит.
Звук раздавшегося телефонного звонка остался где-то за спиной Леона. Ему бы точно не хотелось вмешиваться, но чем дольше идёт этот телефонный разговор, тем громче становится голос Кэс, вынуждая обратить на неё внимание.
— Даже при нулевом налоге декларацию подавать обязаны!
Оставаясь на диване, Леон замер, наблюдая, как девушка начинает активно шагать по комнате, жестикулируя свободной рукой.
— Кто должен был знать? Ты!
Он не мог отвести глаз. Вчера эта женщина дрожала под его руками, а сейчас разносит кого-то в хлам с холодной яростью.
— Нет, я не буду объяснять! Я не твой учитель и не мама! Этот номер у тебя не для того, чтобы звонить и просить объяснений, загляни в отчет!
Контраст настолько идеален, что Леон вдруг рассмеялся. Кэс обернулась на него, нахмурившись, но увидев его выражение, непроизвольно поджала губы в ответ.
— Что? — прошипела она, прикрыв микрофон ладонью.
— Ничего.
Ее глаза сверкнули, то ли от злости, то ли от чего-то еще, но ответить Кэс не успевает. Голос в трубке снова требует ее внимания.
— Это проходят в колледже. Оплати штраф и подай деклорацию.
Резко закончив разговор, Кэс плюхается на стул, встречаясь с вопросительным взглядом Леона.
— Не знаю, кем ты работаешь, но кричать в телефон было чертовски сексуально, — признаётся он. — Непрофессионально, но горячо.
— Аудитор, — коротко отвечает девушка, швыряя телефон подальше. — И я компетентна, в отличие от неё.
— Звучит важно. И так, словно ты придумала это слово только что.
— Представь: тебя лечит врач, но становится только хуже. Приходит другой доктор, находит ошибки в анализах и назначает дополнительные, если потребуется. Вот этим я и занимаюсь — ищу финансовые ошибки.
— Теперь ясно. Ты душнила, котик, — усмехается Леон, поворачиваясь к телевизору.
— Твоё присутствие в моём доме меня не напрягает, — наступает Кэс и надвигается на мужчину неспешно. — «Душнила»? Приму, как комплимент. Но «котик»…?
— Ты сейчас подкрадываешься, как кошка, — он стучит по дивану. — Кэс-Кэс-Кэс...
— Гений, — выдыхает она, опускаясь на указанное место.
— Странно, что я не знаю твоих вкусов в кино, но мы говорим о ребёнке, — приглушает телевизор Леон.
— Что хочешь узнать?
— Сложно выбрать из сотни вопросов.
— Большинство пар знают друг о друге не больше двадцати фактов к моменту зачатия. Отсюда и разводы.
— Душнила, — усмехается Леон. — Мне нравится, как ты заботишься без навязчивости. Приятно, когда о тебе думают, а не вспоминают.
— Почему волосы потемнели? — Кэс перебирает прядь мужских волос, с интересом рассматриваю их вновь.
— Это мой натуральный цвет, — отвечает Леон, затем честно добавляет: — Они выгорели на солнце во время командировки.
Представив, сколько времени требовалось для такого выгорания, Кэс крепко обнимает мужчину, пока он не преодолевает смущение. Теперь его пальцы касаются её волос, которые не электризуются, как при первой встрече.
— А у тебя что было? — шепчет он.
— Ужасное свидание. Хотела понравиться и спалила волосы плойкой.
— Жертва ради придурка, которого больше не увидишь.
— Поверь, ради тебя тоже жертвовали всяким по глупости.
— Надеюсь, нет.
Девушка качает головой едва заметно, пока Леон не делает ответ также, соглашаясь.
— Стресс выпускаешь в играх? — мужчина кивает на приставку.
— Никогда не поздно начать, — пожимает плечами Кэс.
— Ты никогда не играла в Nintendo? — удивляется он.
— В детстве... У родителей не было денег. Купила себе три года назад, нашла друзей в онлайн-игре.
Она включает консоль, демонстрируя своё сокровище, а Леон, видевший только PS2, смотрит, как ребёнок на чудо.
— Например, Пьер. Твой друг? — спрашивает он, пока девушка пытается оживить второй джойстик.
— Да, — резко поднимает голову Кэс. — Откуда знаешь?
— Он написал.
Уведомление мелькает на экране. Девушка быстро закрывает его, выдавая нервозность.
— Ты краснеешь, — подмечает с удивлением для себя Леон.
— Он француз, мы дружим два года.
— От сообщений друзей так не краснеют.
— Ладно, — вздыхает Кэс. — Когда умерла мама, он прилетел на неделю. Мы проводили время вместе, он меня отвлекал, а потом я попыталась его поцеловать. Было неловко, но мы пережили это.
— Вот почему ты колебалась со мной, даже сидя у меня на коленях, — понимает Леон.
— Не всегда получается. С тобой повезло. Какая твоя любимая игра?
— Mario Kart.
— Тебе точно тридцать четыре?
— Она сложнее, чем кажется, — Леон берёт джойстик. — С проигравшего ужин.
— О, ты пожалеешь, — предупреждает Кэс.
Леон, проводивший в детстве часы за играми, легко выигрывает. Кэс проигрывает трижды, но наблюдает за гонкой с азартом. Удовлетворение разливается теплом в груди мужчины, ведь любимые игры детства остаются глотком свежего воздуха, даже если сейчас видны их несовершенства.
— Котик, — Леон притягивает девушку к себе, — ты была великолепна.
— Как ты смеешь, — притворно возмущается она, уворачиваясь от поцелуя.
— Ты лучше готовишь. Спасибо за ужин, — подначивает мужчина.
— Если настаиваешь, — дразнится она, выскальзывая из объятий. — С тебя продукты.
— Блядь, — утыкается лицом в диван Леон. — Составишь список?
— Обязательно, — обещает Кэс, издевательски скривив лицо.
Уступки, компромиссы и маленькие победы, достигнутые лишь потому, что им пошли навстречу, — такова стала их новая реальность. И хотя совсем скоро раздался звонок — тот самый вызов спецагенту Кеннеди, — вырывающий его из этой неожиданно тёплой и уютной атмосферы, они успели насладиться каждым днём, проведённым вместе, ловили моменты, уделяя внимание друг другу и тому, что было дорого каждому.