Госпожа и Тень

Два дня, прошедшие с момента получения письма, превратили поместье в идеально отлаженный механизм. Слуги двигались быстрее, их голоса стали тише, а пыль, казалось, боялась оседать на отполированные до блеска поверхности. Дом не просто готовился к приезду гостьи — он проходил строжайшую инспекцию, и невидимым инспектором был сам маркиз.

   В комнате Кэролайн эта лихорадочная энергия обратилась в почти могильное спокойствие.

Марта молча расправляла складки на тёмно-синем шёлковом платье, лежавшем на кровати. Выбор госпожи удивил её. Это было платье простого кроя, почти строгое, без кружев и лишних украшений. В нём не было ничего от той Кэролайн, что когда-то готовилась к выходам в свет, и ещё меньше — от той, что так искренне и тепло говорила с ней в саду.

Кэролайн стояла перед зеркалом. Она смотрела на своё отражение, но, казалось, не видела его. Её лицо было похоже на маску: ни единой эмоции, ни тени тревоги. Спина прямая, как натянутая струна.

— Миледи, — тихо сказала Марта, закончив с платьем. — Всё готово.

Кэролайн не обернулась.

— Хорошо. Передай миссис Элси, что к чаю нужно подать тот фарфоровый сервиз, который отец привёз из столицы. И проследи, чтобы в малой гостиной не было ни единой увядшей розы в вазах. Маркиз будет проверять всё лично.

Её голос был ровным и холодным. Она говорила не об Анне. Она говорила об отце. Все её приказы касались только того, чтобы не дать ему ни единого повода для гнева. Она не знала, что любит леди де Роган, и, честно говоря, ей было всё равно. Она знала лишь то, что ненавидит её отец: беспорядок, несовершенство, любое отклонение от им же установленных правил.

   Та стена, что рухнула между ними два дня назад, теперь была выстроена заново, выше и прочнее прежнего. Марту это ранило сильнее, чем любой удар розгой. Ей хотела спросить: «Что случилось?», но застывшая фигура не располагала к вопросам.

— Да, миледи. Я всё проконтролирую, — ответила Марта, делая реверанс.

Она уже собиралась выйти, когда Кэролайн добавила, всё так же глядя в зеркало:

— И, Марта.

— Да, миледи?

— Сегодня постарайся не попадаться на глаза гостям без особой надобности. Любая оплошность будет замечена.

Она не сказала, кем будет замечена, но Марта всё поняла. Речь снова шла о маркизе. Это была не личная обида, а безжалостная стратегия. В предстоящей битве Кэролайн устраняла все свои уязвимые места, и её служанка, как оказалось, была одним из них.

Сердце девушки сжалось от обиды и непонимания. Она молча кивнула и вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

   Кэролайн осталась одна. Как только шаги Марты затихли в коридоре, её идеально прямая спина на мгновение ссутулилась. Она опустила глаза и посмотрела на свои мелко дрожащие руки.

Госпожа ненавидела Анну де Роган, даже не зная её. Она ненавидела её за то, во что та её превращала: в послушную куклу, одержимую безупречностью и в жестокую хозяйку, ранящую единственного близкого человека. Она ненавидела её за то, что та была идеальным зеркалом, в котором отец видел все несовершенства Кэролайн.

«Нужно просто пережить этот день,» — прошептала она отражению. — «Просто пережить».

   Малая гостиная была залита мягким дневным светом. В воздухе витал аромат лимонного воска и свежих роз. Всё было безупречно — от блеска серебряного чайника до симметрии расставленных чашек. Маркиз стоял у камина, проверяя время по карманным часам, его лицо было непроницаемо. Маркиза Клео сидела на диване, её пальцы нервно теребили шёлковый платок. Кэролайн стояла у окна, глядя на подъездную аллею, её силуэт казался тёмным и неподвижным на фоне яркого света.

Марта, исполняя приказ госпожи, оставалась у самого входа в гостиную, рядом со столиком для прислуги, стараясь быть как можно незаметнее. Отсюда она видела всех. Она видела, как напряжены плечи маркизы, как нетерпеливо постукивает ногой маркиз, и как её собственная госпожа похожа на замершую перед прыжком хищницу.

Наконец, по гравию зашуршали колёса экипажа.

  Дворецкий объявил о прибытии гостьи с торжественностью, подобающей визиту благородной особы. Некоторое время спустя на пороге гостиной появилась леди Анна.

Марта невольно затаила дыхание. Она ожидала увидеть кого-то надменного или холодно-красивого. Но леди Анна была... лучезарной. На ней было платье цвета весенней листвы, которое идеально гармонировало с её чёрными волосами, уложенными в элегантную, но не слишком строгую причёску. Её улыбка была тёплой, а движения — плавными и полными врождённой грации. Она не играла в аристократку. Она ею была.

— Маркиза, — Анна сделала изящный реверанс перед матерью Кэролайн, — Вы как всегда ослепительны. Поездка стоила того, чтобы вновь увидеть Вашу улыбку.

Маркиза Ганновер, явно очарованная, просияла и протянула ей руку.

Затем Анна повернулась к лорду.

— Милорд, — её голос стал чуть более формальным, полным глубокого уважения. — Благодарю за честь быть приглашённой в ваш дом.

Маркиз Винсент, чьё лицо до этого выражало лишь скучающее нетерпение, преобразился. В его глазах появилась та редкая искра тепла и одобрения, которой Кэролайн не видела в свой адрес уже много лет.

— Наш дом всегда рад таким гостям, как Вы, леди Анна, — произнёс он, и в его голосе прозвучала неподдельная гордость.

Наконец, Анна повернулась к Кэролайн.

Она медленно подошла к окну. Вся её теплота, казалось, слегка померкла, сменившись вежливым, изучающим любопытством. Она смотрела на Кэролайн не как на подругу, а как на редкий экспонат в музее, который она видела много лет назад и теперь сверяла с воспоминаниями.

Комната затихла. Даже маркиз молчал, наблюдая за этой сценой.

— Кэролайн, — мягко произнесла Анна. Её улыбка была безупречной, но до глаз не доходила. — Как я рада тебя видеть. Ты совсем не изменилась.

Для родителей это прозвучало как неловкий, но милый комплимент. Но Марта, стоявшая в углу, увидела то, чего не видели они. Она увидела, как на долю секунды в глазах Анны промелькнул блеск — не то разочарования, не то триумфа. И она увидела, как плечи её госпожи под тёмным шёлком напряглись ещё сильнее, словно от удара.

На лице Кэролайн была лишь вежливая, лёгкая улыбка.

— Анна. Добро пожаловать.

Маркиза Клео, почувствовав, что тишина становится неловкой, поспешно вмешалась:
— Что же мы стоим! Прошу, дорогая Анна, присаживайтесь. Давайте же выпьем чаю.

   Они расселись вокруг низкого столика. Кэролайн заняла место чуть в стороне, взяв на себя роль хозяйки, разливающей чай. Каждое её движение было выверенным и механическим, настроенным на безупречное исполнение этикета.

Марта, застыв в своём углу, видела всю сцену как на ладони. Она видела, как маркиз подался вперёд, не желая упустить ни слова гостьи, как маркиза Клео суетилась, предлагая Анне пирожные, и как её собственная госпожа была похожа на ледяную статую, случайно оказавшуюся на этом празднике жизни.

— Лорд Роган пишет, Вы теперь лучшая наездница во всём графстве, леди Анна, — начал маркиз, его голос сочился одобрением. — Мои поздравления. Требуется недюжинная воля, чтобы достичь такого мастерства.

Анна грациозно поставила чашку на блюдце. Её улыбка была скромной, но уверенной.

— Вы слишком добры, милорд. Просто я нахожу, что строгая дисциплина и часы на свежем воздухе помогают держать... меланхолию в узде. Куда полезнее, чем сидеть целыми днями взаперти.

Она произнесла это, глядя на маркиза, но слово "меланхолия" повисло в воздухе, словно стрела, выпущенная в сторону окна, где сидела Кэролайн.

— Золотые слова! — с энтузиазмом кивнул маркиз. — Сила духа закаляется в действии, а не в праздных мыслях. Не правда ли?

Кэролайн, не поднимая глаз, лишь едва заметно кивнула, подливая себе ещё чаю. Её пальцы, сжимавшие ручку чайника, были белыми от напряжения.

Анна сделала маленький глоток и повернулась к Кэролайн с выражением светлого, почти девичьего воспоминания.

— Кэролайн, я недавно перечитывала "Антигону" Софокла. И мне вспомнился наш давний спор в библиотеке. Ты тогда так страстно доказывала, что долг перед семьёй выше жестоких законов. Я, помнится, не соглашалась, но с годами я всё чаще думаю, что ты была права. Сила принципов важнее всего.

Это был мастерский ход. Ловушка, замаскированная под восхищение и признание. 

Взгляды всех обратились к Кэролайн. От неё ждали ответа. Маркиз — с нетерпением, маркиза — с надеждой, Анна — с хищным ожиданием. Она ждала провала. Ждала растерянности. Ждала бегства.

Леди медленно поставила чашку. Она подняла глаза и впервые за весь день посмотрела прямо на Анну. В её взгляде не было паники, лишь отстранённая усталость.

— Странно, — тихо произнесла она. — Мне казалось, что споры о детских трагедиях остаются в детской.

Маркиз уже открыл рот, чтобы сделать замечание, но Кэролайн продолжила, её голос стал чуть твёрже:

— Сейчас я понимаю, что истинная трагедия — в человеке, который собственными руками разрушил всё, что любил, во имя долга. Вот это... куда более поучительная история, Вы не находите?

Она говорила это, глядя на Анну, но каждое слово было адресовано её отцу.

  Маркиза Клео замерла с пирожным в руке, а маркиз смотрел на дочь с нескрываемым недоумением: она не просто ответила, она посмела дерзить, прикрываясь классической литературой.

Но самое главное — изменилось лицо Анны. На нём больше не было снисходительного торжества. В её глазах промелькнуло то, чего Кэролайн не видела никогда — удивление. Искреннее, неподдельное удивление. Она приехала увидеть жалкую, сломленную тень. А вместо этого перед ней сидел кто-то... другой. Не та блестящая Кэролайн, которую она помнила, но и не безумная затворница из слухов. Кто-то новый. Непредсказуемый.

Анна первой нарушила молчание. Она медленно улыбнулась, и на этот раз в её улыбке было что-то настоящее. Что-то похожее на азарт.

— Что ж, — сказала она. — Пожалуй, ты права. Это действительно куда более интересная точка зрения.

Игра началась.