Госпожа и Тень

   Марта проходила по коридорам, освященными тёплыми солнечными лучами, невольно жмурясь и то и дело зевая у каждого открытого окна, впускающего внутрь свежий утренний воздух.

   Рассеянное состояние девушки объяснялось бессонной ночью, которую она провела в заботах, сидя у кровати её захворавшей после срыва госпожи. В любом случае, насыщенные события минувшего вечера не позволили бы ей мирно уснуть.

— «Что произошло за ужином, раз госпожа была в таком состоянии? Её что-то гнетёт, поэтому она так горько плакала? Перед кем она просила прощения? Юнхи? Это мужчина или женщина? Я никогда не слышала такого имени».

   Бессмысленные, навязчивые мысли то и дело лились в голову бурлящими волнами, накрывая и заглушая друг друга. Но у Марты было теперь полно других забот, так что она не могла позволить себе думать об этом слишком долго.

   Её теперь тревожило совсем другое. Она прекрасно осознавала, что подобное поведение благородной девушки не сулит ничего хорошего в том числе и её служанке. Приняв факт, что их с госпожой жизнь теперь непременно усложнится, она расслабила раннее трясущееся как осиновый лист тело, и сложив вместе свои грубые, потертые ладони в божественный жест, отчаянно обратилась к Богу в молитве о грядущем дне.

   Девушка наконец добралась до полуподвального помещения - прачечной. В нос разом ударил тяжелой воздух - жаркий, влажный, наполненный паром и щелочными запахами даже в самый холодный день. Это был действительно адский уголок. Работа здесь считалась одной из самых тяжелых в поместье и была по силам только здоровым, сильным женщинам, привыкшим выполнять трудную работу.

   На полках в сушильной комнате лежат уже тщательно отглаженное бельё маркиза и его семьи, простыни и скатерти из тончайшего батиста, шёлка, украшенные ручной вышивкой и кружевом, что требовало невероятно деликатного и аккуратного подхода.

Взяв необходимое, Марта уже собиралась было уходить, когда из-за двери в коридоре донеслись взволнованные, приглушённые голоса. Она замерла, прислушиваясь.

— ... она кричала так, что стены дрожали! Вот сумасшедшая... — с уверенностью заявил чей-то голос.

Марта мгновенно узнала двух старших служанок. По их оживленному, хихикающему тону было ясно: они обсуждают кого-то из господ.

— В ней дьявол, тут это ни для кого не секрет. — Тут же подхватила другая.

— Правда? — прозвучал первый голос, молодой и полный сомнения.

— Честное крестное! Ох видела бы ты какой спектакль эта мисс устроила в детстве...Сплошная головная боль для четы Ганноверов.

   Кровь ударила в лицо. Терпеть эти оскорбительные сплетни, направленные на её миледи, у Марты не было ни сил, ни желания. Глаза застилала алая пелена. Не думая больше ни о чем, она распахнула дверь с таким грохотом, что служанки вздрогнули и разом замолчали, будто их окатили водой.

   Высоко подняв подбородок и смерив их ледяным взглядом, она прошла мимо, нарочито громко стуча каблуками по каменному полу. В коридоре воцарилась могильная тишина, нарушаемая лишь эхом её яростных, тяжёлых шагов.

— Прикусите свои языки... — грозно вымолвила Марта сквозь зубы — Если не хотите быть побитыми! — слова звучали как приговор.

— Ох, мисс Эббот простите нас... — тут же запричитали они, с опущенными от стыда лицами.

Ей хотелось многое высказать им, но возможность выпустить пар прервал внезапно возникший ледяной голос за спиной.

— Мисс Эббот! — в коридоре за спиной Марты стояла экономка - миссис Элси. — За мной. В кабинет. — сказала она ей резкими рубленными фразами.

   Служанка на секунду остолбенела, тело пробило лёгкой дрожью, а лицо в момент потеряло краски, став белёсым. Удаляющаяся фигура экономки вынуждала её прийти в движение.

   В кабинете миссис Элси царили чистота, порядок и функциональность. В воздухе витал запах воска для мебели, сушёной лаванды и слабый запах чая. Это было строгое, но уютное помещение, которое, как казалось Марте, соответствует хозяйке комнаты.

— Думаю, ты понимаешь зачем я тебя позвала. — уверенно сказала женщина и тут же продолжила.— Я ведь тебя предупреждала, девочка. Но ты сама выбрала свою долю. Вчерашний позор леди Ганновер - это твой позор. Не удержала - отвечай.

   Марта замерла посреди кабинета, заложив руки за спину и сжав кулаки так, что ногти впились в кожу ладоней. Сердце колотилось где-то в горле, с каждым ударом отдаваясь в висках.

   Миссис Элси неспешно подошла к большому тёмному шкафу, открыла его и вынула оттуда длинную, гибкую ивовую розгу. Она плавно провела пальцами по её гладкой поверхности, проверяя упругость, и этот неспешный, ритуальный жест был страшнее любых криков.

— Десять раз. По голеням. Подставь ногу, — голос экономки был ровным и бесстрастным, будто она диктовала меню на ужин.

   Марта молча, закусив губу, приподняла подол своего платья и передвинула одну ногу вперёд. Холодный воздух комнаты обжег обнажённую кожу.

   Первый удар прожёг кожу ослепительной, жгучей болью. Воздух с силой вырвался из её лёгких со свистом, но она сдержала крик, лишь глухо ахнув. В глазах помутнело.

   Второй удар пришёлся чуть ниже, сливаясь с первым в одно сплошное пекло. Тело само рвалось было выдернуть ногу, но Марта впилась пальцами в собственные бёдра, заставив себя остаться на месте.

   Третий. Четвёртый. Пятый. Каждый следующий удар был мучительнее предыдущего. Розга со свистом рассекала воздух и обжигающе ложилась на уже растёкшуюся огнём кожу. Её гордость и ярость за свою госпожу были единственным щитом, который не давал ей разрыдаться или закричать.

— Шесть... Семь... — вслух считала миссис Элси, и её голос по-прежнему не дрогнул.

   К восьмому удару по ноге уже ползли багровые полосы, обещая завтра превратиться в жёсткие, болезненные синяки. Слёзы, которых Марта так стыдилась, наконец выступили на глаза, застилая тёмный шкаф ненавистным блеском. Она смахнула их щекой о плечо, стараясь дышать глубже.

   Девятый удар заставил её согнуться пополам, схватившись за колено. Она выдержала его, выпрямившись, подставив ногу для последнего, десятого удара с таким видом, будто это она сама выносила миссис Элси приговор.

   Последний, десятый удар слился со всеми остальными в единую пульсирующую волну боли. Всё было кончено.

   Марта опустила подол платья. Грубая ткань тут же больно прилипла к разгорячённой коже, заставив её снова вздрогнуть. Она стояла, не поднимая глаз, стараясь не хромать, хотя всё её существо требовало опереться на что-нибудь.

— Ступай, — сказала миссис Элси, убирая розгу на место. — И чтобы больше подобных выходок не было. Смягчать последствия сумасбродства леди - это твоя обязанность

   Марта молча кивнула, развернулась и вышла, стараясь идти ровно и твёрдо. Только за дверью кабинета, в пустом холодном коридоре, она позволила себе остановиться, прислониться лбом к прохладной каменной стене и наконец-то тихо, всхлипывая, выдохнуть всю свою боль, обиду и ярость. Но долго плакать она себе не позволила. Впереди был долгий день, и её ждала госпожа. Она вытерла лицо, выпрямилась и, преодолевая пронзительную боль в голенях, пошла по своим делам, стиснув зубы.

   Кэролайн разлипала сонные глаза, когда внезапно встретилась взглядом с накренившейся над ней Мартой. Её добрый взгляд и нежная улыбка, направленная на леди, сильно смутила её, заставляя рефлекторно отвести глаза.

   Кэролайн было сложно смотреть на неё, воспоминания о постыдной сцене со слезами заставляло её уши гореть от стыда. Однако потеря контроля над собственным выражением лица длилось недолго, вскоре Кэролайн натянула лёгкую сухую улыбку и спокойным, ровным тоном произнесла: — Ты напугала меня.

— Прошу меня простить, миледи, я звала Вас, но Вы не отвечали — Марта поднесла Кэролайн чашу с чуть прохладной водой и мягкое полотенце, намекая на то, что пора бы идти умываться. — Как Вы себя чувствуете?

— Сносно. — Ответила Кэролайн, лениво сползая с высокой кровати, невольно потянув за собой простынь.

   Она принялась умываться, зачерпывая воду ладонями и с наслаждением ощущая её живительную прохладу на коже. Затем, боковым взглядом скользнув по собирающей бельё фигуру служанки, слегка помедлила и тихим, чуть сдавленным голосом произнесла:
— Спасибо...

Марта слегка опешила, не уверенная, что расслышала правильно. Она замерла с простыней в руках, уставившись на госпожу.

Кэролайн, не поворачивая головы, повторила чуть громче, глядя на водную рябь в чаше:
— Спасибо... Вчера... Ты поддержала меня. Я ценю это.

Сказав это, она отвернулась, чтобы скрыть набежавшую краску смущения, снова опустила полотенце в воду, с силой выжала его и приложила к шее, делая вид, что просто обтирается.

   Марта стояла с широко раскрытыми глазами, полностью забыв о жгучей боли в ногах. Она не ожидала услышать слова благодарности, тем более за такую, казалось бы, незначительную мелочь - за обычную человеческую поддержку. Внутри неё, словно тёплое солнце, растопившее лёд обиды и физической боли, разлилось щемящее, лучезарное чувство. На её лице расцвела такая искренняя, сияющая улыбка, что, кажется, могла бы осветить даже самый тёмный уголок этой мрачной спальни.

— Ох, миледи, да что вы... — наконец выдохнула она, и её голос дрогнул от переполнявших её эмоций. — Это же само собой разумеется. Я всегда рядом.

   Кэролайн лишь молча кивнула, всё ещё не в силах поднять на неё взгляд, но в уголках её губ таилось что-то похожее на облегчение. В комнате повисла тишина, но на этот раз она была не неловкой, а тёплой и полной невысказанного понимания.

   Последние складки платья были расправлены, в комнате царила тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем часов на камине. Кэролайн, уже почти собранная, с интересом смотрела в зеркало, когда Марта, закончив свою работу, присела на корточки, чтобы последний раз подтянуть и без того идеально лежавший подол.

   И в этот момент грубая ткань собственной юбки служанки больно скользнула по свежим, воспалённым ранам на её ногах. Резкий, сдавленный стон сам вырвался из её губ. Марта тут же замерла, испуганно прикрыв рот ладонями и медленно подняла глаза, пытаясь угадать по неподвижному лицу госпожи - слышала ли та?

Кэролайн смотрела на неё сверху вниз странным, отстранённым взглядом. — Что-то не так, Марта? — но голос её был полон неподдельным беспокойством.

— Колено... просто хрустнуло, миледи. От неудобной позы, — поспешно выдохнула служанка, поднимаясь на дрожащих ногах и делая шаг назад, чтобы скрыть их под тёмной тканью. Она отряхнула руки и, отводя взгляд, прошептала: — Всё готово.

   Но Кэролайн не двинулась с места. Она на мгновение замерла, её взгляд, прежде рассеянный, теперь стал острым и сконцентрированным. Затем, без единого слова, она решительно сократила расстояние между ними. Её движение было таким резким и неожиданным, что Марта не успела даже вздрогнуть. Тонкие пальцы Кэролайн вцепились в грубую ткань юбки и рывком задрали её вверх, обнажая изуродованные икры в синяках и кровавых ссадинах.

От неожиданности и стыда Марта вскрикнула, инстинктивно пытаясь опустить подол, но Кэролайн была неумолима.

Повисла короткая, гнетущая тишина.

— Кто это сделал? — голос Кэролайн прозвучал непривычно низко и требовательно.

   Марта опешила. Её губы беспомощно задрожали, пытаясь подобрать слова, любые слова, кроме правды. Ей не хотелось тревожить госпожу по такому пустяковому случаю. Но пока она медлила, лицо Кэролайн окаменело. Она отпустила ткань и, резко развернувшись, быстрым шагом направилась к двери.

   Сердце Марты упало. Испуганным, почти истеричным полу-криком она бросилась вдогонку: — Миледи! Вы куда?

   Кэролайн остановилась на пороге, не оборачиваясь. Её ответ прозвучал чётко и немедленно, обжигая холодом: — Если ты не желаешь мне рассказывать, мне придётся спросить у кого-нибудь ещё.

— Нет! — отчаянный крик вырвался у Марты, и она, забыв о приличиях, схватила госпожу за рукав. — Остановитесь, прошу вас! Это... это обычные порядки, миледи. Так здесь заведено. Я не хочу, чтобы из-за меня Вас снова посчитали...странной.

   Кэролайн застыла. Спина её выпрямилась, плечи напряглись. Было видно, как она сжимает кулаки, как глотает воздух, подавляя подступающую ярость. Наконец она медленно выдохнула, и обернулась, посмотрев на служанку мягким взглядом.

   И после короткой паузы, она с нежной улыбкой и шелковистым голосом произнесла: — Пойдём прогуляемся в саду.

   Сад встретил их свежестью и влажным ароматом росы. После душного, пропитанного тревогами дома это место казалось почти нереальным. Марта шагала чуть позади, наблюдая, как подол платья госпожи мягко скользил по гравийной дорожке, а светлые локоны мерцали на солнце.

— Скажи мне, Марта, — тихо произнесла Кэролайн, не оборачиваясь, — как ты думаешь, чем мы с тобой отличаемся?

Марта слегка удивилась такому вопросу, но быстро собралась:

— Разве нас не многое отличает? — начала она спокойным голосом

— Вы, миледи, девушка благородных кровей, величественная, талантливая и прекрасная, а я... — она запнулась и выдохнула: — это просто я, бедная девушка, но вполне счастливая.
«Моё счастье - в возможности служить Вам, миледи» — подумала она про себя, но не решилась произнести вслух.

Кэролайн резко остановилась.
— Что за бред... — буркнула она почти себе под нос.

Марта вздрогнула. Госпожа подошла ближе, и, коснувшись её подбородка холодными пальцами, подняла лицо служанки к себе.

— Ничем.

«...Что?» — Ответ госпожи ошеломил её настолько, что она чуть пошатнулась.
«Неужели она всерьёз? Госпожа, равная мне? Это похоже на дерзость перед самими небесами».

— Я и ты - мы ничем друг от друга не отличаемся. — Продолжила Кэролайн, горящим взглядом глядя Марте прямо в глаза. Она напоминала грозного тигра, высматривающего антилопу и вот-вот готовившегося к прыжку.

— Если бы я родилась простолюдинкой, то в твоих глазах лишилась бы всех черт, коими ты меня наделила?

— Н-нет... — прошептала Марта, поражённая и смущённая.

Госпожа медленно опустила свою руку. Её лицо вновь стало мягким, но в её взгляде всё еще горел вызов:

— Я искренне считаю, что мы с тобой не отличаемся. Но... — её глаза чуть погрустнели — кое-что мешает этому стать правдой.

Она сделала короткую паузу, и в её голос снова вернулась твёрдость: — ... это привилегии.

Кэролайн сделала несколько шагов назад, скользя взглядом по зелёным кронам деревьев.

— Знаешь, что самое странное, Марта? — её голос стал кротким, но в нём слышалась горечь. — Аристократы, рождаются в клетках из золота. Их стены — фамилия, долг, ожидания. Они не могут выбрать, кем быть.

Она наклонилась к кусту роз, чуть зацепив пальцами лепестки.

— А простолюдины... У них нет богатства, нет власти. Но у них есть свобода. Свобода быть собой. Пусть тяжёлой ценой, но она есть. — её глаза сверкнули, и она обернулась к служанке: — И в этом вы сильнее нас.

Марта опустила взгляд.
«Свобода? С её тяжёлым трудом, наказаниями и вечным страхом остаться без куска хлеба?»

Но слова госпожи застряли в голове, словно в них было что-то большее, чем простая прихоть или романтический вздор.

Кэролайн продолжила, чуть задумчивее:

— Мне кажется... если бы был мир, где люди видели друг в друге равных, мы жили бы лучше. — Она на миг улыбнулась, словно самой себе. — Но пока это лишь мечта.

   Они снова пошли по дорожке. Марта молчала, переваривая услышанное. Тишину нарушила неожиданная просьба Кэролайн:

— Расскажи мне о себе.

Марта подняла голову, удивлённо встретив её взгляд.

— Ты всё время слушаешь меня, Марта. Но я не знаю, кто ты на самом деле.

   Марта замерла, чувствуя, как её сердце сжалось от неожиданности и странной радости. Она уже и не помнила, когда в последний раз кто-либо интересовался ею. Её охватило приятное волнение, набрав воздух, служанка наконец тихо произнесла:

— Если вы действительно хотите... я расскажу.