ch.14 Проекция
ch.14 Проекция
Пролистывая шершавые страницы старого альбома, Чонгук безумно хотел увидеть там новые снимки. Чёрный кожаный переплёт уже несколько лет пылился в шкафу вместе с забытым и никому не нужным барахлом, поэтому найти его среди кучи хлама оказалось не так просто. Однако если есть цель, то найдётся и желание, а общепринятые правила гласят, что такой труд непременно вознаграждается.
Череда растянутых до ушей улыбок казалась нелепой: пусть и маленький, но счастливый Чонгук, весело смотрящий на свою будущую вариацию из пожелтевших листов бумаги, не мог быть игнорируемым ею же. В то время казалось, что радость будет запечатлена не только на снимках, но, видимо, судьба слишком сильно разозлилась на глупого мечтателя, раз решила забрать так много его вещей. Слух казался незначительной песчинкой на фоне ушедшей мамы, но даже ему не удалось вернуться назад. Пустота поглощает всё. И навсегда.
Тем не менее что-то вновь потянуло Чонгука взглянуть на забытые воспоминания. Альбом должен был стать некой энциклопедией жизни, впитавшей на своих страницах полноценную историю владельца. От времён мокрых пелёнок, до идеально выглаженного похоронного костюма. Это была одна из безумных идей матери, но тогдашний Чонгук не видел поводов возражать. Их и сейчас нет, просто немного жаль, что до конца своих дней альбом так и останется невосполнимо тощим.
Последний снимок нельзя отнести к лучшим, но почему-то именно он нравился Чонгуку больше остальных. Центральной фигурой являлся он сам: до красноты заплаканный ребёнок, уронивший на асфальт остатки клубничного мороженого. Похоже, этот момент показался родителям очень забавным, раз они решили его запечатлеть, только фотографируемому от направленной камеры становилось ещё неприятнее. Без остановки льющиеся слёзы, немного чумазое лицо (жертва не совсем чистых рук), растекающаяся под ногами сладость и неестественно раскрытый рот – не то состояние, чтобы улыбаться и позировать, но Чонгук даже рад, что не стал заморачиваться ради альбома. Хоть где-то же должна быть естественность.
На следующей странице было пусто.
Любимая когда-то книга была обречена на гордое одиночество, ведь Чонгук не видел смысла заполнять её дальше. Судьба решила заменить счастливый и жизнерадостный оригинал неудачной копией, и авария моментально лишила Чона всех прав на владение прошлым. Как может он находиться наравне с ним? Без особых формальностей и разрешения жизнь создала два полностью отличных образца, и если до этого Чонгук мирился с вынужденным разделением, то сейчас как никогда хотел объединиться.
Для того, чтобы пустые страницы наполнились фотографиями с Тэхёном.
И мысль об этом принесла с собой не только недоумение: в подарок был завернут короткий звон и вибрация где-то в кармане джинс. Чонгук почти обрадовался, что Тэ написал так скоро. Хорошо, что почти.
«Гуки, кажется, я заболел».
***
— А я вас знаю.
Не совсем стандартное приветствие, особенно когда действительно узнаёшь в человеке известную личность, но Чимин слишком устал, чтобы думать о мелочах. И не важно, что они быстро перерастают в непонимание. Если бесконечные математические формулы ещё не разделили Паку весь мир на логарифмы да производные, и перед ним не галлюцинация, а настоящий Чон Чонгук, то отключённый мозг — отличное решение. Чимин, как и все, был уверен в абсолютной глухоте музыканта, поэтому приветствие изначально являлось глупым и бессмысленным.
— Пр... Э-э...
Как бы и сказать-то нечего, но покерфейс тоже не идеальная перспектива. Играть дурачка — идея хорошая, только настроение не то. Удивляться, кидаться в ноги, прося автограф, и расспрашивать о причинах визита Чимину совершенно не хочется. Вернее, любопытство зашкаливает, но желание вернуться обратно в кровать пульсирует немного острее.
— Вы, должно быть, Пак Чимин? — ничего себе, вот это заявление. — Только не смущайтесь, пожалуйста, я умею читать по губам.
Сон начинает постепенно вытесняться, ведь не каждый день удаётся услышать своё имя из уст таких людей. Сознание не оставляет попыток вернуться на место, и до Чимина наконец доходит главное: расстояние в один шаг разделяет его не просто от неожиданного гостя, оно чётко показывает, насколько близко сейчас к растрепанному и полускрученному Паку стоит один из самых известных музыкантов Кореи.
Чимину нужна хотя бы минута, чтобы вникнуть в происходящее, но серьёзное лицо Чонгука тонко намекает: данные мечты из раздела фантастики. Хотя, если это тонко, то как выглядит толсто?
— Проходите, если вы, конечно, не ошиблись домом.
Его слова и способ подачи выглядели бесподобно. Что-то в стиле: «Я говорю и смотрю тебе прямо в глаза. Произношу отчётливо, почти по слогам. Понял, что я сказал? Точно?».
Чонгук почти засмеялся. Сделав шаг вперёд, он попытался пройти внутрь квартиры, но ему немного помешали. Похоже, Чимин не подумал о том, что вряд ли его гость обладает способностью ходить сквозь предметы. Ну, или банально забыл отойти в сторону.
— Ой.
Отлично, он подвинулся. Осталось только перестать врубаться в Чонгука взглядом, больно ударяясь почти обо все его действия. Он просто расстёгивает куртку, а у Чимина рот открыт до таких размеров, словно на его глазах происходит рождение новой Вселенной. Интересно, а задавать вопросы о причинах визита уже можно? Или лучше сказать: «ещё»?
— На самом деле, я пришёл к Тэхёну. Он спит, да?
«Кто такой Тэхён?» — это было первое, что посетило светлую чиминовскую голову. Естественно, он уже почти забыл о заболевшем друге, решившем слечь в постель за два дня до сессии. Собственно, из-за плохого самочувствия Тэ он и сам сегодня остался дома. Но почему Тэхён? Неужели они знакомы?
— Спит. У него температура, — Чимин произнёс это, пока искал в тумбочке лишнюю пару тапочек, и только после очередного: «Хён?..» понял, что выбрал неудачную позу для ответа. Чонгук не понял его. Не увидел движение губ, разумеется.
Паку стало до ужаса неловко. Он не нашёл варианта лучше, чем просто показать пальцем в сторону комнаты Тэхёна. Чон за действием проследил, но с места не сдвинулся.
— Как он умудрился заболеть, вчера же всё было нормально?
Чимин чувствовал, как голос Чонгука немного подрагивает. Нельзя сказать, что он неуверенный, но элементы страха там точно присутствовали. Отношения этих двоих стали для Пака неожиданностью. Вчера было нормально? Они что, виделись?
— Вы знакомы? Не знал, что у Тэхёна есть такие... Друзья?
Чонгук лишь слегка улыбнулся, но встревоженность на его лице не давала слабинку даже маленьким проявлениям радости. Переживает за Тэ, что ли? Хоть Чимин и предложил гостю пройти на кухню, он всё равно не понимал, о чём можно поговорить с таким человеком, с чего начать, да и вообще, как это получается у Тэхёна, и почему тот ничего не рассказывал о своём новом знакомом?
Огромное спасибо нудящей неловкости, она великолепно справляется со своей ролью и не даёт Паку задать интересующие его вопросы. А их много. Очень.
Это между ними такое напряжение, или водяные капли на стеклянной дверце тумбочки образовались от горячих паров чайника? Лучше уж последнее, иначе влиятельная аура Чонгука окончательно разъест все чиминовские попытки изменить ситуацию. Внезапно проснувшийся Тэхён сейчас был бы очень кстати. Пак даже бросил взгляд в сторону коридора, пытаясь разглядеть там элементы нарастающей тени. Но увы, глухо.
— Точно, — озарение внезапно ударило в голову, параллельно вылетая из давно приготовленного для этого рта, — откуда Вы меня знаете?
— Тэхён рассказывал. И можно на «ты».
— Серьёзно? Прикольно.
Значит, своему новому другу Тэ про старых рассказывает, а вот вторые о переменах знать не должны? Конечно, в последнее время Чимин и правда мало времени проводил с Тэхёном, но это не повод переставать делиться последними новостями. Лучше бы он тоже к сессии готовился, а не занимался бессмысленной тратой времени.
— Вы хотите... Вернее, ты будешь чай? — Пак взлетел с места так, как обычно отдёргивается ошпаренный палец от горячей сковородки. Ему же мало неприятностей, нужно добавить ещё, да поострее.
— Спасибо, не откажусь.
Вот бы отыскать в холодильнике холодную бутылочку пива. Не только для того, чтобы выпить, но и чтобы остудить кипящие мозги. Ещё чуть-чуть, совсем немного — и до свидания. Но проблема не только в Чонгуке: разверните список неудач Чимина, и имя музыканта будет катиться вперёд несколько километров, то есть в самый конец. Как же не хочется вспоминать, что с помощью поглощения знаний Пак просто забывается. Порой очень удачно, ведь и повод-то хороший, а временами совсем безрезультатно, хоть вены режь. Во главе списка каллиграфическим почерком выведено имя «Юнги». Абсолютная монархия без права передачи короны. Это что, получается, мучиться вечно?
Чимину уже всё равно на тишину. Он вспомнил о Юнги, а значит глубоко зарылся в своих мыслях на ближайшие неизвестные. Время действительно лечит, иначе почему тогдашнее проигнорированное сообщение так режет душу? Наверное, стоило ответить хотя бы на следующий день, но чем больше проходит времени, тем сильнее Чимин боится признавать, что всё кончено. Хотя, что именно? Они вроде и не начинали.
— О чём думаешь? — слова Чонгука прозвучали как раздражающая дрель. Зачем в очередной раз напоминать, что он сдался и опять думает?
— О том, что через два дня сессия, а мой лучший друг заболел и приковал меня к своей постели, — ну, не правду же говорить. — Я не жалуюсь. Просто надоели эти внезапные подарки небес. Эй, вы там, — Чимин обратился куда-то в потолок, — может, хотя бы разок скинете что-то хорошее? Можно бутылку пива.
— Я могу посидеть с Тэхёном. Мне не трудно.
Чимин молча поставил перед Чонгуком заказанную чашку чая и всем телом упёрся в бока столешницы. Ему не то чтобы смешно, но улыбаться всё равно хочется. Пусть Тэхён Чонгука знает, но Чимин совсем нет. Да и вообще, как эти двое могли стать друзьями? С каких пор противоположности притягиваются? Ах, да, всегда так было.
— Не думаю, что...
— Тэхён сам мне написал, — слишком внезапная реакция для такого сдержанного человека. — Наверное, он не хотел, чтобы ты прогуливал пары.
— Может быть.
У Чимина каша: переваренная до такой степени, что понятие «густая» блекнет на глазах. Каменная — вот точное слово.
Действительно, какой смысл им сидеть здесь вместе? Чонгук явно пришёл не просто о тэхёновом самочувствии узнать, а значит охранником Тэ обеспечен. Лишь бы хорошим.
Чимин догадывался, что не всё так просто. Чон появился из ниоткуда, заявил о дружбе и, если вдумываться, профессионально выпроводил Пака из его же дома. Но Чимин не в том состоянии, чтобы безостановочно копать землю, рассчитывая отыскать на глубине награду за свои труды. Он уходит, потому что может. Нет особых причин оставаться, так же как и желания куда-то идти, но раз второй вариант устроит многих, Чимин его выполнит. Потому что сейчас ему практически всё равно.
Каждый раз, покидая границы дома, Чимин желает поскорее приблизить к себе финишную черту и без опасностей уверенно зачерпнуть немного воздуха, но конец наоборот кажется всё недоступнее. Может, это и вовсе обман? А ожидаемый финал — всего лишь бесконечная линия горизонта?
***
Чонгуку поверили, разрешили стать контролером больного человека, пускай и совсем не знали. Дали свободу действий, потому что вроде бы такой известный и воспитанный, а значит честный и вполне достоин заслужить доверие вообще без каких-либо усилий. Раз сказал, что друг Тэхёна — значит можешь вершить любые желания. Так это всё выглядело со стороны, под такие не произнесённые слова ушёл из дома Чимин, и вполне возможно, идентичные этому просьбы и читались на чонгуковском лице. Читались же, да?
Чон не знал, что Тэхён живёт с другом, причём не с каким-то обычным, а с тем самым, ради которого планка тэхёновских возможностей всё время пересекает свой предел. Раз друг такой близкий, то неудивительно, что они спят под одной крышей? Неудивительно же, да?
Тэхён сам сообщил адрес. Да, он не просил приехать, но это было понятно и без прямого текста. Поэтому Чонгук совершенно не ожидал увидеть кого-то незнакомого по ту сторону входной двери. Сначала он и не собирался нажимать на звонок, ведь Тэ мог спать или быть слишком слабым, чтобы подняться. Чонгук хотел зайти без приглашения: войти, просто повернув ручку, как в родной дом. Не зря он передумал в последнюю секунду. Не зря же, да?
Удивительно, по каким критериям Чон сразу определил личность того человека? Рыжие волосы не являются подсказкой к имени, ровно как и пухлые губы, мускулистые ноги и весьма приятная внешность. Но Чонгук знал, что это Чимин. Или же просто надеялся?
Какие бы события ни двигали карты, их образовавшаяся масть удовлетворяла Чонгука чуть ли не до экстаза. Он наблюдал, как Тэхён, полноценно укутавшись в массивное одеяло, неподвижно спал в самом углу кровати, напоминая запуганного ребёнка. Его губы дёргались, а ресницы чуть заметно дрожали. Казалось, стоит вызвать в воздухе небольшое колебание, и Тэ мигом откроет глаза. Слишком уж чутко он спал.
Может, причина во взгляде? В том, что Чонгук, рассматривая бледное лицо друга, видит там не то же, что и все? Немного другое. Чуть большее.
Тэхён издаёт кроткий стон и переворачивается на спину. Он неприятно щурит лицо, чем заставляет Чона отлипнуть от нагретого места, затем вновь умолкает и возвращается в прежнее положение. Чонгук дотрагивается до раскалённого тэхёновского лба и не понимает, как тот вообще ещё держится. Чимин тоже хорош: и словом не обмолвился о нужных лекарствах.
Слишком быстро Чонгук покидает комнату в попытках найти аптечку. Блуждая взглядом по совершенно незнакомой квартире, он даже не может выбрать точку, с которой стоит начать поиски. Кухня или гостиная? А может, самому дойти до аптеки будет гораздо быстрее? Чонгук видел одну неподалёку, и он надеется приложить все усилия, чтобы вернуться прежде, чем Тэхён проснётся.
Завязывая предательски не подчиняющиеся шнурки, Чон вспоминает, что как-то не обзавёлся дубликатами ключей от этой квартиры, а значит придётся проверить карманы местной верхней одежды на их наличие. И, естественно, первой на очереди оказывается тёмная куртка Тэхёна. Чонгук даже не успел ощупать содержимое, потому что от неожиданной близости чуть не ударился головой о рядом стоящий шкаф.
Тэхён буквально повис сзади, плотно обхватив чонгуковскую шею. Его дыхание щекотало кожу, а Чон тупо не мог пошевелиться и узнать в чём дело. Горячий воздух обжигал, оставляя невидимые раны: такой пронзающий и невероятно сильный, что Чонгук боялся предположить, насколько близко к его телу сейчас находятся губы Тэхёна.
— Кажется, у нас завелись воры?
Пульсирующая дрожь в области шеи сообщала Чонгуку, что Тэхён произнёс какие-то слова, но по естественным причинам не мог узнать, какие именно.
— Хён, зачем ты встал?
— Почему уходишь?
Расстояние между ними сократилось до критического. Чонгук не ожидал, что Тэхён, учитывая минусы ослабленного состояния, сможет так резко развернуть его на себя. Чон буквально вдыхал свой страх в тэхёновы губы, от чего чувствовал себя, словно в вакуумной невесомости.
— Хотел сходить тебе за лекарствами.
Тэхён выглядел отсутствующим. Отстранённым, далёким и очень потерянным. В его глазах не было ничего, кроме отражения растерянного Чонгука. Мало того, Тэ едва держался на ногах и практически не издавал признаков жизни.
— Не уходи, — Чонгук чуть не прогнулся под тяжестью бегущих мурашек, — побудь со мной, пока я не засну.
— Тэхён, у тебя жар...
— Если будешь рядом, то я не сдохну.
— Очень смешно.
Почти незаметно, возможно, из последних сил, но Тэхён слабенько улыбнулся. В живом костюме умирающего зомби он поплёлся обратно в комнату, и Чонгук не видел другого решения, кроме как пойти следом. Прошло всего несколько секунд, а Тэ уже лежал в полюбившемся ему углу, свернувшись калачиком.
Чон не следил за временем. Он просто сидел рядом. Был рядом. Очень-очень долго. Тэхён дёрнется, а у Чонгука от страха умирает очередная порция спокойствия. Тэхён перевернётся на другой бок, а Чонгук поникнет и расстроится из-за потерянной возможности смотреть на его милое выражение лица. Тэхён вздохнёт, а Чонгук выдохнет. У Тэхёна сон — у Чонгука волнение. Тэхён страдает, но Чонгук в разы сильнее.
— Г-гук-ки...
С силой зажмурив глаза, Тэ начал размахивать руками и говорить что-то непонятное. Он бредил. Напоминал сумасшедшего. Чонгуку казалось, что Тэхён кого-то звал, но внутреннее «я» понимало, что этим кем-то был он.
Преодолев смущение, Чон лёг рядом и обнял Тэхёна. Он не знал, что им двигало, но успокоившийся друг показывал, что действия не ошибочны. Тэ замер от первого прикосновения, после чего сам зарылся в руках Чонгука и упёрся носом в область ключиц. Удивительно, что сцена не пугала, не вызывала страх или заставляла быть скованным. Наоборот, Чон чувствовал себя действительно нужным и совершенно не переживал.
Он не помнит, когда провалился в сон, ровно так же, как и не осознаёт, сколько времени ему потребуется, чтобы завершиться.