Break the silence

Моментов, чтобы подумать об этом, было бесконечное множество. Начиная с короткого сообщения: «Что насчёт завтра?», заканчивая объявлением места таксисту. К тому же, Чонгук не поленился заполнить этот промежуток времени сбором вещей и выслушиванием раздражающих вопросов отца: тот отказывался адекватно воспринимать, что спустя столько времени у сына вдруг появились какие-то дела. К списку можно смело прибавить и отличное воображение, решившее активничать на протяжении всего вечера, по-разному представляя завтрашний день.

Как ни посмотри, эта мысль должна была родиться давно и очень много раз, но её появление задержалось ровно до того момента, как красивые и длинные пальцы Тэхёна потянулись к спине, чтобы снять футболку.

Чонгук боялся представить, что там может быть: какие сюрпризы скрывает серый кусок ткани, и насколько громко сейчас разобьется вся чонгуковская самооценка. Нет, под майкой младшего не хранится обвисший участок кожи или жировая прослойка, но безупречных равносторонних там тоже не завалялось. А что ещё может быть у музыканта, выходящего на улицу только по записи из отцовского ежедневника?

У Чонгука есть секунда, чтобы купить абонемент в спортзал и проходить туда месяц. Вернее, она была, но Чон глупо упустил её, пялясь на ровный и гладкий пресс Тэхёна.

— Куда смотрим? — тот громко засмеялся, стоило Чонгуку проявить элементы испуга. — Брось, я же шучу.

— Хён, я, наверное, пойду в майке, — надеяться на внезапное землетрясение под ногами как-то нелогично, но провалиться в расщелину, стать невидимым или расплавиться на месте сейчас бы было очень кстати.

Тэхён соображал несколько мгновений. Он метал взгляд от дрожащих губ Чонгука до поверхности собственного живота и никак не мог найти хоть малейшую связь. Точнее, она была, но Тэ не уделял ей внимания, потому что считал донельзя глупой. Только он забыл, что перед ним был маленький Чонгук, а когда вспомнил, обнажил свои белоснежные тридцать два.

— Ну-ка снимай, — Тэхён резко бросился к Чону и схватился руками за низ его майки, — иначе силой стяну.

Он смеялся чонгуковским сопротивлениям, щекотал, чтобы тот ослабил хватку, и очень энергично пытался превратить шутку в по-настоящему важную задачу. Белая майка стала великой целью, а Тэхён любил их преодолевать.

— Хён, перестань, — Чонгук тоже улыбался, не то от щекотки, не то от осознания своего ребячества и, возможно, смеялся бы ещё громче, если бы такие же детские выкрики Тэхёна долетали до его ушей. Но мотание головой и закрытые глаза, уже наполняющиеся влагой, не давали ему слушать.

Чонгук замешкался на секунду, но этого хватило, чтобы переместить чашу весов не в свою пользу. Майка уже была задрана до уровня головы, полностью закрывая обзор, и единственным доступом к реальности служили впирающиеся в живот пальцы Тэхёна.

— Всё у тебя зашибись, чего нервничал?

Образ белого мешка вместо головы напомнил Тэ, что для ответа Чону потребуются открытые глаза. Не считая того, что придётся повторить вопрос.

Чонгук упирался ещё несколько секунд, после чего окончательно сдался. Он застыл, ожидая, пока с него полностью стащат майку и, не теряя времени, стянул губы в тонкую недовольную линию. Тэхён же выглядел каким-то растерянным, но быстро наклеил поверх этого подобие хитрой ухмылки.

— Не дуйся, Гуки. Просто я не хочу, чтобы ты комплексовал.

Чонгук ещё какое-то мгновение вдумывался в слова, по осознанию которых следовало бы смутиться или отвести взгляд, но если последнее выполнить невозможно, то первый вариант почему-то даже не отправился на рассмотрение.

— Не то чтобы...

— Глупый, не выдумывай, — трепание по макушке уже входит в тэхёновский обиход, — выглядишь, как маленький.

Поймав на себе косые взгляды других посетителей раздевалки, Чонгук громко кашлянул, дабы Тэхён понял, что они стали объектами всеобщего обозрения. Но тот даже не среагировал: ему, похоже, эта ситуация казалась слишком забавной, чтобы останавливаться.

— Не буду подкалывать, если ты скажешь: «Тэхён, я всё понял. У меня классный пресс».

Чонгук смотрел на весёлое настроение друга, но из-за зрителей совсем его не разделял. Желание убежать и вырваться, разумеется, появилось, только вряд ли препятствующая махина разрешит кому-то смыться.

— Хён, я всё понял...

— Не хён, а Тэхён. Мне больше нравится слышать, как ты произносишь моё имя.

Почему-то Чонгуку тоже захотелось смеяться. Движение бровей, улыбка, манера речи — всё в Тэ вызывало внутри Гука бурный резонанс. Ещё бы услышать голос. Наверное, он немного грубый, а может очень нежный. Внезапное желание очень глубоко капнуло, отчего никогда не тревожащие ранее мысли решили вдохнуть свежего воздуха.

За время проведённое с подарком судьбы, Чонгук ни разу не пожалел об утрате. Да, он плакал, когда было больно, страдал и спрашивал, почему именно он, если отчаяние доходило до предела, но никогда ещё по-настоящему не жалел об этом. Не было повода. До сегодняшнего момента.

Ему стало необходимо услышать, как на самом деле говорит Тэхён. Узнать, что чувствуешь, когда он смеётся, кричит, поёт или плачет. Вроде бы такая незначительная для всех вещь, а такая недоступная для Чонгука. Здесь мало просто иметь желание. Недостаточно просто поставить цель. Счастливый финиш — не более, чем сказка.

Красивая улыбка завяла очень быстро. Тэхён не мог не заметить этого, поэтому почувствовал лёгкую дрожь, стоило Чонгуку так печально и тихо произнести его просьбу:

— Тэхён, я всё понял. У меня классный пресс.

— Плохо врёте, мистер великий музыкант, — Тэ похлопал друга по плечу и весело добавил, — не знаю, о чём ты задумался, но забудь об этом. Сегодня мы будем только веселиться.

В каждом уголке было нечто, задержавшее на себе пристальный взгляд Чонгука. Блестящее, светлое и яркое – помещение аквапарка до краёв пропиталось необычайной новизной. Оно действовало, как парализующий препарат. Сколько бы времени ушло на обычное наблюдение ни за чем? Наверное, достаточно, но Тэхёну ничего не стоило всё предотвратить. Он просто засмеялся.

— Чувствую себя папой с маленьким сыночком, — Тэ обхватил Чона одной рукой за шею и указал пальцем куда-то вдаль. — Смотри, статуя русалочки в центре бассейна. Хочешь потрогать?

— Хён, ты дурак.

Чонгуку даже не потребовалось убирать взгляд с Тэхёна, чтобы понять подвох и больно ущипнул друга где-то в районе рёбер, но тот, скручиваясь и издавая громкое шипение, высказал обиду совершенно по-другому поводу:

— Я не шутил, когда просил называть меня по имени, — демонстративно надув губы, Тэ сел на корточки и обнял руками колени. — Пока не научишься говорить правильно, не пойду с тобой кататься на горочках.

Беззаботное и нелепое поведение Кима очень забавляло. Он может сколько угодно называть Чонгука ребёнком, но короной малыша, очевидно, делиться ни с кем не собирается. Тэхён выглядит очень открытым. Настолько, что абсолютно замкнутый Чон не чувствует с ним дискомфорта.

— Тэ-хён, пош-ли ка-тать-ся, — закатив глаза, Чонгук нарочно произнёс фразу по слогам. Кто, в конце концов, тут сын, а кто — папочка?

— Синяя горка. Самая большая. Встретимся там.

Если бы от незначительного скопления воды на кафеле образовывалась пыль, она бы полностью затуманила Чонгуку обзор. Непонятно зачем, Тэхён пулей убежал вперёд, оставляя друга в компании растерянности.

Две секунды, чтобы отличить цвета и признать в самой дальней горке синюю. Ещё пять, чтобы разглядеть как минимум шесть небольших бассейнов на пути с бесчисленным числом детей, заполонивших все проходы. И бесконечное количество времени, потраченное на понимание происходящего, которое Чонгук так и не смог привести к логичному заключению.

Через пару шагов под ногами появилась первая проблема. Причём она очень недружелюбно приземлила парня на мягкое место.

— Простите, вы не ушиблись? — маленькая девочка подобрала сбивший Чонгука мячик и протянула вперёд. — Вот, можете ударить его.

— Всё в порядке. Я прощаю твоего друга и наказывать не собираюсь.

— Он мне не друг. Он противный.

Чонгук никогда не общался с детьми. С настоящими, а не страдающими ерундой, вроде Тэхёна. Хотя, наверное, только эти маленькие, ещё не понимающие всех вещей создания, могут бескорыстно, честно и открыто общаться даже с такими, как он. Глухота для них не является препятствием и поводом вести себя приветливо. Достойные собеседники.

— Так зачем с ним играть, если такой противный? 

— Потому что мама не взяла других игрушек.

Наверное, девочку окликнули, раз она обернулась и, заторопившись, быстро попрощалась с Чонгуком, даже не дождавшись ответа. Чем не повод подняться с пола и пойти дальше? Но Чон продолжал сидеть на месте, интенсивно просверливая взглядом пустоту.

С каждым действием отсутствие слуха всё сильнее заставляло беситься. Прошлая жизнь протекала в нейтральных сферах: Чонгук банально смирился с данной особенностью и не искал в ней причину несчастий. Потому что её тоже не было. Обыденные дни в компании отца и брата, постоянная игра на клавишах и молчаливые стены — единственные элементы той чонгуковской жизни. Если такое ещё можно назвать жизнью.

Полное отсутствие стимулов и желаний превращало Чона в некое подобие вакуумной оболочки. Тёмная безжизненная зона из непробиваемой моментально стала уязвимой. Ещё чуть-чуть, и от неё ничего не останется. И Чонгук знает виновника. Только тот переходный момент никак не получается нащупать.

Безысходность — штука неприятная, а в данном случае ещё и полностью нерешаемая. Какое бы сильное желание ни подпитывало дух, остановленные когда-то внутренние процессы это не запустит. Бесполезно размышлять можно часами, только нет ни желания, ни смысла. Маленькими шажками не подберёшься. Не тот случай.

Покинув пределы холодного пола, Чонгук решил сосредоточиться на своём задании. Глупо тратить редкие счастливые минуты впустую, когда в планах есть отличное им применение. Чон не чувствует себя странным, находясь в окружении маленьких детей, ведь родителей тут наверняка не меньше. По крайней мере, если верить глазам. Кому вообще надо разбираться, с кем сюда пришёл Чонгук и зачем? Вряд ли такие мелочи будут волновать окружающих.

Нет, он не ребёнок, просто никогда не посещал аквапарк, так же, как многие люди не бывали в Париже. У каждого свои мечты, и их природа не обязана превращать хозяев в глупцов. Подумаешь, большая синяя горка. И не важно, что в компании Тэхёна. Там будет весело, а веселье для Чонгука вещь довольно редкая.

— С какой стороны к ней вообще подходить?

Пусть эта огромная, упирающаяся в потолок спираль и видна со всех ракурсов, таблички с надписью: «Для особо глупых: подъём ЗДЕСЬ» Чонгук не наблюдал. Рядом находилось три значительно меньших по размеру горки других цветов. Выходили они приблизительно из одного места, и, проведя сложные математические расчёты, Чон пришёл к выводу, что лестница, ведущая наверх, должна быть одна и где-то недалеко. 

Путешествие завершилось, не успев начаться. Разъедающую глаза очередь, растянувшуюся на приличное расстояние возле ступенек, не заметить мог только слепой, а таким недугом Чон, к счастью, не страдал. Скатиться хотя бы с одной из горок до закрытия — это вообще реально? Ещё и Тэхёна нигде не видно. Отличные перспективы.

Не успел Чонгук приблизиться к концу дугообразной цепочки, как кто-то подкрался сзади и, просунув его руки через какие-то отверстия, щелкнул на груди чёрным замком.

— Спасательный жилет для маленьких детишек прибыл, — Тэхён довольно цокал языком, поправляя ярко-оранжевую конструкцию на теле Чонгука. — Сидит, как влитой.

— Очень смешно, сейчас взорвусь, — Чон даже не мог нормально прижать руки, не то чтобы расцепить подарок Тэ. — Только не говори, что ради этого убежал раньше.

— И да, и нет. У меня знакомый сегодня контролирует эту горку, так что пройдём без очереди.

Отлично, взрослые дядечки превратятся в VIP-персон и пройдут первыми. Смеяться от собственной нелепости захотелось ещё больше. Словно в подтверждение мыслям, Тэхён оттянул Чонгуку щёку и громко, чтобы все слышали, прощебетал:

— Папочка ведь должен отблагодарить сыночка.

Хорошо, что в большей степени людям было плевать. Они продолжали заниматься своими делами, и это, похоже, Тэхёна немного расстроило. Задрав голову в манере: «Ну, и ладно», он стал расталкивать недовольных посетителей аквапарка, таща Чонгука за прилагающиеся к жилету верёвки. Тот, в свою очередь, желал только снять этот оранжевый позор, но посреди стольких глаз это выглядело бы глупо.

— Я и сам могу идти.

— Будешь возмущаться, ещё и за руку возьму.

«Так возьми», — думает Чонгук, но произносит совершенно другое:

— Тэхён... Тебе, наверное, неудобно каждый раз поворачиваться ко мне? Извини, если...

— Всё нормально, Гуки. Мне даже нравится.

Чонгук ничего не ответил, продолжая покорно следовать за другом, будто собачка на поводке. И снова это противное чувство, словно он представляет из себя только обузу, никому не нужный и вечно мешающий балласт. Как бы убедительно ни звучали слова утешения, они не могут быть до конца правдивы. Человек так устроен: дефекты других не могут восприниматься без неудобства. Они смущают на подсознательном уровне и почти никогда не поддаются контролю. Чонгуку ли не знать.

Конец «живой» очереди ускоренно приближался, параллельно вызывая в ногах парня дрожь. Стоило взглянуть вниз, и сознание сразу представляло, в какой нестандартной позе Чон окажется, если упадёт. Лишь бы избавиться от жилета заранее.

— Серьёзно, сними с меня эту штуку.

— А не утонешь без него?

— Тэхён...

— Ладно-ладно.

Завершив подъём, Ким расстегнул переднюю защёлку, и поток воздуха будто влетел в Чонгука. Свободно дышать куда приятнее, особенно если никто не поедает тебя взглядом, противно хихикая.

— Уже явились? — молодой парень, сидящий возле камер, настроенных на вылет из горки, приятно улыбнулся Тэхёну и жестом подозвал к себе.

Чонгук побоялся здороваться или хоть как-то реагировать на общение с незнакомцем. Пугающая фобия вернулась: слова застревали в горле, отказываясь продвигаться дальше. Говорить получалось только с тремя людьми, и как бы старательно Тэхён ни пытался пополнить этот воображаемый мешок новыми кандидатами, Чонгук не мог поспособствовать в расширении.

Просто кивнув и поклонившись в ответ на приветствие, Чон буквально спрятался за спиной Тэ. Он бесцельно водил взглядом по сторонам, иногда всматриваясь в контуры предметов. Как, например, в полностью стеклянную крышу. И вернуться к реальности снова помог Тэхён. Только в этот раз пинком.

— Покатишься первый?

— Может, лучше ты?

— Вот, всё-таки зря жилет сняли.

Не ответив на очередную остроумную шутку, Чонгук цокнул языком и, молча, полез в глубокое отверстие. Вода приятно охлаждала кожу, расслабляя немного напряженные мышцы. Ещё несколько секунд страха, и Чон резко оттолкнулся, утопая в тёмной спирали.

Пластик немного бил по телу, но боль совсем не чувствовалась. Поток воды нёс Чонгука вперёд, и если бы не боязнь проявить голос, он бы закричал от удовольствия. Горка казалась огромной, но Чон вылетел из неё спустя пару мгновений, приземляясь на дно бассейна и оставляя на поверхности фонтан брызг.

По естественным причинам громкие завывания Тэхёна до Чонгука не донеслись, и тот не смог приготовиться к внезапному столкновению и отплыть на безопасное расстояние. Задница Тэ вновь погрузила парня в воду, и он чуть не захлебнулся от неожиданного удара.

— Ты живой? — Тэхён любезно протёр Чонгуку глаза, когда тот выплыл обратно, — Мои стальные мышцы не пробили голову?

— Может, лучше уйдём? Пока кто-нибудь опять не вылетел.

— Никто не поедет, пока мы тут стоим. Думаешь, камеры просто так нужны? — Тэ в очередной раз зарылся рукой в чонгуковских волосах. — Это я такой плохой, не стал ждать разрешения.

Лёгкий ответный удар в живот и слегка заметная улыбка. Иронично показывая, как ему больно, Тэхён направился к бортику, чтобы вылезти, но на самом последнем этапе подскользнулся и упал обратно. Чонгук засмеялся, принимая недовольный взгляд друга, как усиленный эффект, и направился за ним, чтобы помочь.

— Теперь мне нужно покушать, чтобы заесть стресс, — Тэхён просто встряхнул головой, дабы избавиться от воды, а у Чонгука пробудились все спящие годами мурашки.

— Только не впади в депрессию.

— Если не съем пиццу, боюсь, не смогу сдержаться, так что пошли быстрее.

Мокрые следы, оставленные на полу Тэхёном — исход не удивительный, но почему тогда они так сильно завораживают Чонгука?