Break the silence

Тэхён менялся. Всё пережитое небрежно откладывалось где-то внутри, перестраивая и отравляя привычную систему. Обыденные вещи казались другими, и если задуматься, то для таких кардинальных изменений даже не было причины. Что такого необычного случилось? Лучший друг, которому Тэ так и не признался в большем, ушёл из дома всего на один день. Страдая, убиваясь в одиночестве, Чимин отсутствовал каких-то двадцать четыре часа, и, по его словам, многое осознал и изменился. Это логично, что переступив через собственные неприятности, Пак нашёл в них нечто особенное, но почему эти чувства настигли и Тэхёна?

Лекция по английскому подходит к концу, а мозг так и не переключился на учёбу. Скоро сессия, которую прилежный и ответственный Ким Тэхён однозначно завалит, а сил оправдываться и доказывать родителям, что он не балбес, позорящий их семью, не будет и подавно. Слишком много преград мешает отключиться от реальности и погрузиться в зубрёжку, как все нормальные студенты, поэтому Тэ остаётся только ждать, пока мир сам не покажет ему, что всё вернулось в норму.

Уверенно сидеть и перестать пародировать жалкое привидение не давала бессонная ночь. Может поэтому думать и искать решение не получалось? Веки наливались тяжестью, а ноги превращались в отдельную часть тела, управляемую кем-то, но явно не Тэхёном. Подперев голову локтем, он пытался сосредоточить взгляд на блуждающем по аудитории профессоре, но картина мутнела и расплывалась с каждой секундой все больше. Желание заснуть перебивает все размышления. Какой ответ он хочет найти? На какой вопрос? Их нет, ничего нет: просто Тэхёну плохо. Тяжело от того, что приходится всем помогать, а свои планы засовывать далеко и очень глубоко. Он бы плюнул, с радостью выжег все эти «думающие о других» чувства, но что-то всё равно останавливало. И это что-то сейчас находится в соседнем корпусе университета.

Утром, когда Чимин уходил с кухни, Тэ был решительно настроен хранить симпатию как табу. Нужно быть идиотом, чтобы не понимать, насколько бессмысленно пытаться изменить всё под себя. Пак признался в любви к Юнги, а Тэхён только сейчас понял, что забыл проявить удивление. Он должен был показать незнание и шок, но позорно произнёс, что согласится с любым выбором Чимина. Интересно, Пак что-то почувствовал?

Почему Тэ не признался ему? Можно было понаблюдать за реакцией, понять, есть ли у него хоть какой-то шанс и... Тэхён улыбается. Но его бледное лицо с этим жестом никак не соглашается вступать в резонанс. Как так вышло, что он опустился настолько низко? Юнги никогда не принимал в сознание Тэ образ препятствия, а теперь он так сильно взмахнул крыльями, что дотянуться до него кажется чем-то нереальным.

Пятнадцать минут до конца пары. Сейчас главное — не заснуть и продержаться, а внезапно завибрировавший телефон, кажется, решил с этим помочь:

«Звонить и оповещать меня о своём приезде ты, конечно, не обязан, но будь добр, не пропускай слишком много занятий. Если не сдашь сессию, можешь забыть о самостоятельности».

Отличная поддержка, а что особенно важно — своевременная. Тэхён давно смирился, что от слова «отец» осталась лишь оболочка. Никакой заботой, теплом и любовью там даже не пахнет. Есть только честь и манеры поведения, которые Тэ обязан соблюдать.

«Твои друзья не разочаруются в тебе, папа. Можешь не переживать».

Тэхён поймал на себе недовольный взгляд лектора и убрал телефон. Одно дело — тупо погрузиться в себя, другое — проявить совершенную безразличность к предмету. Стоит паре закончиться, Тэ, распыляя прежнюю усталость, энергично покидает аудиторию. Выбирать дальнейший маршрут не приходится: организм безжалостно требует кофе, и Тэхён направляется в столовую. Не потому, что автомат с напитками там варит лучше, чем тот, что прямо за поворотом, или самый используемый на этаже выше. Просто тамможно встретить Чимина.

Рыжая шевелюра, сливающаяся с толпой голодных студентов, попадает в поле зрения Тэхёна раньше, чем тот успевает полностью осмотреть помещение. Пак, кажется, дерётся с кем-то за последнюю маковую булочку. И его противник явно проигрывает.

— Ты и так толстый, иди лучше просто водички попей, — Чимин пытается взглядом убедить незнакомца сдаться, и это выглядело бы смешно, если бы не было так глупо. — Я есть хочу, не зли меня.

Тэхён приблизился к другу и уже хотел вмешаться, но Пак решил окончательно добить всех своим открытым ребячеством. Вы когда-нибудь пробовали еду вместе с полиэтиленовым пакетом, в котором она хранится? Наверное, это не очень вкусно, но Чимину, жадно вцепившемуся в булку зубами, было всё равно. Он что-то мычал, но крайне неразборчиво. Второй «борец» хоть и остался проигравшим, но, по крайней мере, выглядел нормальным, чего совершенно не скажешь о Чимине.

Тэ попытался увести Пака от раздражающих смешков, всячески игнорируя его восклицания.

— Я ещё не всё взял! Думаешь, одной булочкой наешься? — Чимин вырывал руку на протяжении всего маршрута и только под конец справился с крепкой хваткой Тэхёна. — Да куда ты меня ведёшь?

— У нас есть полчаса, пошли лучше в «Starbucks» сходим. Мне нужен нормальный кофе.

— А сказать раньше было нельзя? Нет же, протащить меня через весь универ — куда прикольнее, бесспорно.

Тэхён мягко улыбнулся, и радушное фырканье друга в ответ тоже осталось на привычном месте. Может, правда, Тэ зря придумывает для себя переменные эпизоды? Но как бы профессионально и старательно Чимин ни пытался скрыть свои чувства, что-то продолжало подсказывать об их неоднородности. Смущало всё. Даже если не было повода.

Если задуматься, то ничего не поменялось. Чимин шутил, Тэхён смеялся, а прохожие не понимали. Бесило только то, что оба натягивали. Слишком открыто и откровенно.

— Ты в курсе, что угощаешь меня? — Пак насмешливо похлопал друга по спине, стоило тем подойти к кофейне. — Раз обед за двадцать тысяч вон тебя не устроил, на изысканные кексики раскошеливайся сам.

Тэхён не возражал, лишь молча проводил замершего Чимина взглядом. Настроившись на теплоту помещения, тот без особых эмоций уставился в телефон и удобно устроился на диванчике. Странно, что в обеденное время ещё остались места.

Горький кофе ужасен, но впереди ещё две пары, и перспектива заснуть на них не казалась привлекательной. Тэ взял Чимину обычный капучино и пару сэндвичей, за чем последовало обиженное: «Это всё?»

— У тебя есть булочка с маком.

— Ой, точно. Теперь я объемся.

Просидев под нарастающе-пристальным взглядом Пака несколько секунд, Тэхён вздохнул и добавил:

— У них закончились салаты. Нам принесут два, как только они приготовятся.

— Отлично.

Хоть со стороны Чимин и кажется обжорой, ест он достаточно медленно. На пухлых губах осталось немного майонеза, и их невольное облизывание что-то переключило внутри Тэ. Он туго проглотил давно откусанный кусок сэндвича и попытался запить образовавшуюся во рту сухость, но именно в эту секунду понял, что откровенно пялится на друга и поперхнулся.

Чимин открыл рот, и на глаза Тэхёна попала вся не пережеванная еда, немного скошенный взгляд и абсолютно тупое моргание ресницами. Картина, если честно, так себе, но даже из-за неё в паху что-то стягивается.

Похоже, Пак собирался проявить верх своих умственных способностей и пошутить, но его опередил пожёванный лист салата, грациозно покинувший рот. Тэхён проследил, как друг, закатив глаза и выкинув приличия в мусорный мешок, очистил штанину от еды и вернул ту на прежнее место. Отстойный способ, чтобы произвести на кого-то впечатление, но Чимин и не старается. Откуда ему знать, что Тэхён может жадно облизываться языком, наблюдая всё это?

— Посмотришь на тебя и ни за что не догадаешься, — Тэ в прямом смысле слова подавил дикое желание простонать, — что у такого человека в доме каждая пылинка лежит на своём месте.

— Могу разделить сэндвич, разложить все части на столе, добавить кофе, перемешать, поперчить, посолить, сгрести рукой и съесть. Хочешь посмотреть?

Даже тонкие и хрупкие попытки вернуться к прежнему общению разрушились очень просто. На экране чиминовского телефона, лежащего на столе, неожиданно вспыхнул неизвестный номер, и если Тэхён не среагировал никак, то Чимин слишком заметно изменился в лице.

— Может, ответишь?

— Не хочу.

— Тогда выключи телефон.

Пак, даже не задумываясь, сделал это, но Тэ успел увидеть коротенькое сообщение, проявившиеся на дисплее за секунду до появления чёрного экрана: «Пожалуйста, ответь». Не сложно догадаться, кто же этот незнакомец. По факту, Тэхён не знает, что между ними двумя произошло, но это что-тооднозначно мешает. Юнги исчезать не собирается. Наоборот, приобретает в жизни Чимина полноценный контраст.

— Тэ, я наелся, спасибо.

Оба понимают, что отвечать бессмысленно. Пак молча уходит, забирая с собой всё напряжение, и Тэхён, буквально, вдавливается в кресло. То ли от облегчения, то ли от тяжести очередной безумной идеи.

***

Холод жестоко издевался над Тэ, прорезая его тело ледяным дыханием. За двадцать минут организм полностью насытился свежей прохладой и теперь умолял сменить обстановку. Тэхён бы не против вернуться домой, укутаться в тёплый плед и прилечь на часок-другой, но он не может сделать этого сейчас. Ему необходимо поговорить с Юнги. И не только ради Чимина.

Перспектива провести в этом замерзшем парке ещё секунду пугает до чёртиков, но, сколько придётся прождать на деле, неизвестно. Тэхён в сотый раз пожалел, что не позвал Юнги в какое-нибудь кафе, однако размышляя об этом, разум всегда напрашивается на один вопрос: деловая беседа и Мин Юнги — это вообще совместимо?

Желание смирно стоять и ждать чуда иссякает. Тэ берёт телефон и набирает номер, проклиная то, что обещал не звонить и не настаивать. Отступать уже нет смысла. Параллельно гудкам в мобильнике, где-то сзади начинает играть стандартная айфоновская мелодия. Тэхён оборачивается и раздражающе выдыхает огромную струю пара. Почему нельзя было подождать эту несчастную секунду?

— Какой ты нетерпеливый, — Юнги выглядел каким-то... Подавленным?.. — Ладно. Можешь включить запись диктофона или просто снять это на камеру, потому что в первый и последний раз услышишь мои извинения за то, что я опоздал.

— Ну, давай, извинись.

— Я уже, — Юнги попытался усмехнуться, но это вышло крайне неправдоподобно.

— Не вижу, чтобы шло от сердца, — Тэхён глубже вжался в объятия шарфа, так, что пол-лица исчезло из виду, — но мне плевать, можешь не стараться.

Сражение взглядами продолжалось где-то с минуту, после чего оба сдались, не желая обездвижено стоять на холоде. Первым был Юнги, пнувший ногой немного снега, словно маленький ребёнок, вымещающий обиду на ком-то другом.

— Как там Чимин? С ним всё нормально?

— Я бы хотел соврать, послать тебя, завораживая нашей счастливой жизнью, но...

— Тебе он тоже нравится, да? — Юнги не смотрел Тэхёну в глаза, бесцельно блуждая ими где-то под ногами, но Тэ видел, как предательски дрожал его голос. Или это из-за погоды?

Скрывать ответ бессмысленно. Тэхён понимает, но всё равно не решается. Ему больно говорить это, ведь он сразу превратится в бедного безответно-влюбленного мальчика. Хотя хуже Юнги, кричавшего несколько дней назад о назойливости бестолкового Чимина, а теперь страдающего по нему же, Тэ выглядеть точно не будет.

— Отвечу после того, как пойму, что за пиздец творится между вами.

Как ни странно, Юнги рассказал, без стыда и сожаления поведал о Хосоке из прошлого. Тэхён слушал без эмоций, потому что мышцы лица давно окаменели, а слова Мина практически не удивляли. Так продолжалось до тех пор, пока Юнги не дошёл до поцелуя с Чимином. Ревность и обида подогревали Тэ изнутри, но он не перебивал, продолжая внимательно обрабатывать информацию.

Часть с Хосоком из ниоткуда была бы отличным сюжетным поворотом в каком-нибудь романтическом фильме, но, к сожалению, в жизни это только жестокая драма. Тэхёну хотелось смеяться. Громко и истерически.

— И что ты сделал дальше, вернулся домой в тёплые объятия похотливого дружка?

— Вернулся, — Юнги наконец-то поднял голову, — но Хосока уже не было. Больше я его не видел, да и не хочу.

Тэхён не знал, что отвечать дальше. Казалось, его крепко взяли за горло и медленно и мучительно душили. Мысли выстраивали в голове свои тактические построения, а Тэ покорно слушался, потому что сопротивляться очевидному не было сил.

— Знаешь, — напомнил о себе Юнги, — я завтра вернусь в Тэгу. Раз Чимин не желает меня знать, выбора не остаётся. А ведь обещал не бросать... — Последнее он тихо прошептал себе под нос.

— Езжай, куда хочешь, но тридцатого декабря ты должен быть в Сеуле. Наверное, я потом пожалею, но... В этот день мой отец организует что-то вроде вечеринки только для любителей распылять деньги. Времени как раз хватит, чтобы вы оба разобрались в себе, да и поговорить с Чимином в той обстановке будет несложно.

Юнги энергично похлопал ресницами, а потом звонко засмеялся:

— Точно, Чимин рассказывал. На день рождения меня приглашаешь? Странно, что я не прослушал эту дату, да? — Юнги быстро убрал улыбку с лица и в мгновение стал серьёзным. — Он же нравится тебе, зачем пытаешься нам помочь?

— Потому и пытаюсь, что нравится. Наблюдать вас, таких исстрадавшихся и несчастных немного неприятно. Мы с Чимином... Просто друзья. Хочу побыстрее избавиться от бессмысленной влюблённости.

Тэхён псих. Своими руками раскалывает тот путь, который мог привести его к Чимину. Даже Юнги улыбается. Улыбается потому, что бесконечно благодарен.

***

Кажется, Чимин куда легче переживал свои неприятности, и великого страдальца из него делал только Тэхён. Сейчас Пак безмятежно спит в своей комнате, в то время как Тэ приходится снова любезно приглашать бессонницу в гости. Остаётся листать телевизионные каналы, в надежде наткнуться на что-то нудное и убаюкивающее.

Кулинарные каналы он сразу пропускает. После них всегда хочется есть, а холодильник опустошён сильнее, чем сам Тэхён. Ничего нужного не попадается: люди на экране без остановки только смеются и радуются, будто весь мир сейчас проходит по белой полосе, массово отбрасывая свои тени и складывая их в одну, густую и темную, идеально подходящую для Тэ тропинку. Сплошное разочарование без капли справедливости.

Уже как отлично настроенный робот, Тэхён жал на пульт с одинаковым интервалом времени, поэтому сначала пролистал тот канал, на поиски которого ушло десять очень растянутых минут. Это был концерт, вернее его запись, с приятной и расслабляющей классической музыкой. Тэ не смотрел, кто там играл и на чём, он просто закрыл глаза, пытаясь расслабиться. В голове сразу стали мелькать какие-то образы, причём их контуры были предельно отчётливы. Тэхён являлся частью того огромного моря зрителей, он внимательно смотрел на сцену, чего никогда не делал прежде, и за кем-то наблюдал. Происходящее стало понятным, когда шум аплодисментов из телевизора одновременно наложился на ликование зала в образовавшемся у Тэхёна видении.

Тэ смотрел запись концерта, на котором находился сам. Где на сцене выступал Чонгук. Маленький гений игры на фортепиано. Вот он, кланяется своим зрителям и не спеша покидает сцену. Тэхён вспоминает, что был, наверное, единственным человеком, не участвовавшим в массовых аплодисментах.

Проснувшаяся это совесть или желание просто его увидеть — не важно. Главное, Тэ обзавёлся планами на эти выходные.