десять - топ
***
День неспешно катился по накатанным рельсам школьного расписания. К всеобщему удивлению, поход в кабинет директрисы для подачи заявлений обошёлся без происшествий. Однако сама встреча преподнесла знакомый сюрприз: в просторном кабинете с массивным дубовым столом, помимо самой директрисы, находился и школьный врач, Матвей Олегович.
И, по удивительнейшему стечению обстоятельств, оба взрослых имели вид более чем говорящий: чуть растрёпанные волосы, неестественно яркий румянец на щеках и торопливо застёгнутые на неправильные пуговицы пиджаки. При виде учеников они застыли, пытаясь придать лицам невозмутимое и строгое выражение, что выглядело скорее комично.
Максим замер в дверном проёме, впав в полнейший ступор. Даня же, напротив, лишь едва заметно вздёрнул бровь. С молниеносной скоростью он перешагнул порог, бросил заявления на полированную столешницу и, не в силах сдержать широкой, понимающей ухмылки, развернулся на пятках и вышел, оставив Макса одного под смущёнными взглядами взрослых.
Остаток дня тек на удивление плавно и безмятежно. Максим и Даня, словно по молчаливому соглашению, вели разговоры на самые нейтральные и отрешённые темы: о предстоящем релизе новой части любимой игры, о смешном ролике на YouTube, о том, стоит ли пробовать новое блюдо в столовой, пахнувшее подозрительно. Они тщательно обходили любые намёки на недавний разговор с матерью, на своё бегство и уж тем более на щекотливую сцену в поезде. Это был своего рода ритуал — дать друг другу передышку, пока за окнами классной комнаты медленно гасло осеннее солнце.
Кудряш, сдерживая уговор, старался изо всех сил. Он добросовестно тянул хвосты по всем предметам, навёрстывая упущенное, и даже робко, с заметной дрожью в голосе, просил учителей о дополнительных заданиях. Желание быть рядом с Даней без упрёков и скандалов с лёгкостью перекрывало все неудобства и съедающую изнутри нервозность.
Кашин же без особого энтузиазма коротал время, вполуха слушая монотонный привычный бубнёж учителей. Его внимание, то и дело, постоянно переключалось на что-то: на игру света на парте, на пролетающую за окном птицу, на шёпот одноклассников.
Но главным магнитом, неизменно притягивающим его взгляд, был Максим. Даня мог часами наблюдать за его спокойным, слегка сосредоточенным лицом, на котором выступал кончик языка от усердия; за плавными движениями рук, перелистывающих страницы учебника; за нервным постукиванием и клацаньем ручки, которое так раздражало сидящих рядом одноклассников, но для Дани было самым сладким саундтреком. Он не мог оторвать влюблённого, задумчивого взгляда, ловя каждый миг, каждое движение того, кто стал для него по сути целым миром.
День и вправду пролетел необычайно быстро, сливаясь в одно яркое, но спокойное пятно. Что было самым удивительным — за всё это время, скитаясь по коридорам, столовой и уголкам школы, куда Даня уводил его на перекуры, Максим не встретил ни физика, ни Семёна. Казалось, будто тот гнетущий, давящий вакуум, в котором он существовал раньше, окончательно разбился вдребезги с появлением рыжего. И даже если бы они и натолкнулись на кого то из них в школе, на душе не было бы той прежней, леденящей тревоги. Потому что рядом был Даня. Потому что он поддержит, прикроет, будет на его стороне.
Потому что он был влюблён в него до головокружения, до невозможности дышать без этого чувства.
– Дань... – тихо позвал Максим, когда они уже ступили на асфальт тротуара за школьными воротами.
Он плавно, почти неуверенно, поддел своими тонкими пальцами ладонь Кашина. Тот, не задумываясь, без тени сомнения, сплёл их пальцы в крепкий замок, невозмутимо продолжая идти. Лишь чуть обернулся через плечо, и его глаза цвета леса вопросительно встретились с взглядом кудряша:
– М?
Максим слегка помялся, отводя взгляд. Они свернули с оживлённой улицы на узкую тропинку, ведущую через тихий, почти безлюдный сквер. Оранжевые фонари уже начинали зажигаться, отбрасывая длинные тени от голых осенних деревьев.
– Ты ведь помнишь... что было утром... – тихо напомнил Максим, чувствуя, как пальцы Дани чуть сжимают его ладонь в ответ.
– Нельзя до дома провести? – почти буркнул Даня, избегая прямого взгляда. Он пинал по пути невинный камешек, а его рыжие волосы цеплялись за низко нависшие ветви деревьев. Они шли дворами, сокращая путь к дому Максима, подальше от людных остановок и любопытных глаз.
Кудряш лишь улыбнулся, печально расстроив брови. Он смотрел на явно недовольного всей ситуацией Даню и не возражал, позволяя вести себя куда угодно.
– Можно... – мягко согласился он. – Но ты ведь и сам всё прекрасно понимаешь... Я пообещал ей, что всё налажу с учёбой... И тогда нам уже ничего не будет мешать...
Максим, сам не осознавая того, прильнул щекой к грубой ткани Даниного плеча, тихо усмехаясь чему-то своему, глупому и нелепому. Этот жест словно говорил: «Всё будет хорошо. Просто не ворчи».
Даня тяжело выдохнул через нос, но не стал ничего отвечать. Он лишь сбавил шаг, подстраиваясь под неспешный шаг Максима, и свободной рукой нежно провёл по его мягким кудряшкам, глядя куда-то вперёд и слегка смущаясь. Ну вот, как с этим можно спорить?
– Я хочу тебя прижать к ближайшей стенке и зацеловать до смерти, а может, и не только, Максим, – вдруг выпалил Даня, выпуская наружу давно роящиеся в голове мысли.
Он почувствовал, как Макс мгновенно оторвался от его плеча, застыв на месте. Рот парня приоткрылся в немом изумлении, а лицо и шея залились густым румянцем, доходящим до самых кончиков ушей. Его взгляд забегал по Дане, пытаясь понять, серьёзно ли он.
А Даня лишь не сдерживал широкой ухмылки, слегка даже зловеще хмыкнув. Но через мгновение его смех стал обычным, тёплым и искренним, выдавая чистую иронию. Он специально подбросил эту фразу, чтобы поставить Максима в неловкое положение и посмотреть на его реакцию.
– Даня, блин! – возмутился Макс, шлёпнув того ладонью чуть ли не по рыжей макушке, но не прекращая при этом краснеть ещё сильнее.
Даня, продолжая крепко держать его за руку и вести за собой, лишь чуть вжал голову в плечи, ловко увернувшись от шлепка. Его глаза смеялись.
– Тш-тш-тш, не буянь, – притворно-укоризненно зашипел он, – вон как раскраснелся, ахахах!
Резко дёрнув Максима за собой, Даня крепко вцепился ему в плечи и буквально ввёл его за угол одного из жилых домов. Со слегка сопротивляющимся Максом они оказались в полутьме открытого подъезда, дверь которого была подпёрта камнем.
– Даня, блять, чё ты творишь!? – прошипел Максим, никак не ожидая подобного поворота. Он хмурился, пытаясь удержать вот-вот падающие очки, и в порыве резких движений слегка уткнулся носом в грудь Кашина.
Он не испытывал ни страха, ни настоящего удивления — где-то в глубине души он знал, что Даня никогда не причинит ему вреда. Не сможет.
– В твоих же интересах быть чуточку потише, – тихо, почти шёпотом произнёс тот, притягивая Максима к холодной бетонной стене подъезда.
Он приложил ладонь к стене рядом с головой Макса, с особой осторожностью прислонив его спиной к шершавой поверхности. Его движение было резким, но в нём не было агрессии — лишь настойчивое желание уединиться.
Макс лишь закатил глаза, оказавшись в уже привычной и знакомой позиции. Он не переставал хмуриться, но при этом стыдливо краснел, ощущая, как старший, недолго раздумывая, начал откровенно прижиматься к нему. Даня прислонился носом к его шее, глубоко вдыхая его запах, затем провёл губами чуть выше, почти до самого уха, вызывая мурашки на коже Макса.
Потом он начал плавно целовать его кожу, словно желал этого уже долгое время, но постоянно сдерживал себя. Он и заметить не успел, как невольно оставил на бледной шее кудрявого пару не слишком ярких, но и не тусклых засосов. Макс издал полушипение-полухрип, непроизвольно открывая шею ещё больше, позволяя Дане делать с собой всё, что тому хотелось. Эта молчаливая покорность вызывала у старшего лёгкий мандраж — смесь восторга и ответственности.
– А если кто зайдёт, дубина? Нас же увидят, блин! – громче прошипел Максим, но в его голосе не было настоящего протеста. – И ещё ты снова меня прижимаешь к какой-то стене, хуй пойми где!
Его слова звучали как возмущение, но тело выдавало совсем иное: сбивчивое дыхание, учащённое сердцебиение и цепкие пальцы, впившиеся в спину Кашина, притягивая его ещё ближе. Ему явно нравилось происходящее.
Даня хмыкнул прямо в его шею, оставив ещё пару лёгких, почти невесомых поцелуев. Затем он медленно поднял взгляд на Макса, облизнул губы и внезапно выпрямился, отстраняясь от него. Он приподнял руки в шутливом жесте капитуляции.
– Ладно, ладно... – произнёс он, и в его глазах танцевали озорные искорки. – Даю тебе право на то, чего бы ты сам хотел. Выбирай.
Облокотившись о соседнюю стену, Даня не скрывал ликующей усмешки, наблюдая за взбудораженным и нахмурившимся Максом. Тот не выдержал подобной пытки — резко подошёл к Дане вплотную, уже сам прижимая его к стене с лёгкой робостью.
Максим вцепился в грудки его одежды, заставляя склониться ниже, чувствуя, как бешено колотится сердце, а всё тело охватывает лёгкая дрожь. Он ткнулся, как слепой котёнок, в желанные тонкие губы, услышав сдавленный смешок Дани, — и затем рвано, настырно начал целовать их, даже слегка прикусывая, придерживая Кашина за щёки.
На его боках тут же оказались тёплые ладони, которые начали бродить по торсу вверх-вниз, притягивая Макса ещё ближе, заставляя Даню теснее упереться в стену спиной.
Поддаваясь порыву со всё тем же лёгким смешком, Даня запустил руку в мягкие кудряшки Макса, наслаждаясь моментом до головокружения. Они целовались жадно, требовательно — то нежно, то снова с настойчивой страстью, пока в лёгких не закончился воздух, и им пришлось разорвать поцелуй.
Максим был первым, кто отстранился, почти обмякнув на Дане. Он смотрел на него с такой нежностью, что сердце сжималось, цепляясь пальцами за его щёки, проводя подушечками по едва заметным веснушкам, словно не веря, что это снова происходит.
– Я так не хочу идти домой... – тихо выдохнул Максим, его голос дрожал от нахлынувших эмоций.
В глазах Дани он увидел не просто понимание — а полное, безраздельное сострадание. Им обоим было мучительно больно думать о предстоящей разлуке, даже такой короткой.
– Мне тоже не хочется домой идти. Там скучно, одиноко и уныло... Особенно без тебя, – с лёгкой, нарочитой драматизацией в голосе произнёс Даня, но тут же усмехнулся, подбадривающе приподнимая Максима под руками.
Он выпрямился сам, не отрывая взгляда от его покрасневших от поцелуев губ и растрёпанных кудрей. По лицу младшего было ясно — он готов был продолжить здесь и сейчас, но выбора у них не оставалось. Особенно когда где-то выше по лестнице хлопнула железная дверь, и по ступеням раздались размеренные шаги, приближающиеся к ним.
– Пойдём, – тихо прошептал Даня почти что на ухо Максу, цепляя его за шлейку сумки и уводя прочь из подъезда.
Он поправил очки и провёл татуированной рукой по его волосам, с нежностью наблюдая, как тот постепенно приходит в себя. Максим был счастлив — ему больше ничего не нужно было в этот момент, кроме возможности быть рядом с Даней и не отпускать его.
Но уговор есть уговор.
***
Спустя минут тридцать неспешной ходьбы они наконец достигли подъезда Максима. Даня натянул капюшон, спасаясь от усилившегося ветра, и с лёгким удивлением то и дело прощупывал холодные пальцы Макса, недоумевая, как тому не бывает холодно.
– Ну вот и пришли, – буркнул Даня, внимательно разглядывая Макса. Щёки парня всё ещё пылали румянцем — то ли от мороза, то ли от недавней близости.
– Напиши мне, как придёшь домой, – тихо попросил Макс, пытаясь сохранить на лице улыбку. Он сделал шаг назад, к двери, уже доставая ключи.
Их пальцы нехотя расцепились, будто не желая отпускать друг друга. Даня тут же полез в карман за пачкой сигарет, отвлекая себя от момента прощания.
– Хорошо, кудряш, – кивнул он, стараясь звучать как можно легче.
Раздался одобрительный звук домофона, и железная дверь со скрипом отворилась. Улыбка мгновенно сползла с лица Максима, как только он отвернулся от Дани. В нос ударил знакомый запах сырости и старых квартир. Тёмный подъезд словно поглотил его, а внутри всё сжалось от нежелания возвращаться к повседневности — к учёбе, к обязанностям, ко всему, что было лишено света и тепла, исходившего от рыжего.
Он почти физически ощутил порыв развернуться и броситься обратно...
Даня ещё какое-то время стоял у подъезда, затягиваясь сигаретой и краем глаза следя, как в окнах второго этажа мелькает знакомая тень — Макс неспешно поднимался по лестнице. Видны были только его ноги, но и этого хватало, чтобы представить всю картину: опущенные плечи, усталая походка, руки в карманах...
Сделал последнюю затяжку, бросил окурок под ноги и медленно, с большой неохотой, поплёлся в сторону остановки. В голове сами собой возникали образы будущего: завтрашний день, недели, месяцы, годы — и во всех этих картинках рядом с ним был Максим. С его растрёпанными кудрями, упрямым взглядом и привычно холодными ладонями.
Уголки его губ дрогнули в лёгкой улыбке.
***
Поднявшись на свой этаж, Максим с трудом нашел ключи в недрах сумки. В полумраке коридора он слепо тыкался ими в замочную скважину, когда в кармане штанов завибрировал телефон.
Достав аппарат второй рукой, он продолжил борьбу с замком, одновременно пытаясь прочитать сообщение от матери:
Мама:
Сынок, я если что ушла по делам и в магазин, за продуктами, могу задержаться, не забудь покормить кота как придешь.
Краем глаза он заметил, что пришло еще одно сообщение, но отложил его на потом — всё внимание поглощали упрямые ключи, никак не желавшие попадать в скважину.
– Хуйня сквозная, – тихо буркнул Макс, в отчаянии слегка пнув дверь носком ботинка.
Наконец, включив фонарик, он с горем пополам открыл дверь, громко хлопнув ею за собой. Резкий звук спугнул спавшего на тапочках кота, который метнулся прочь в направлении кухни.
– Тигра, блин, все тапки раскидал, – вздохнул Максим, разуваясь и скидывая сумку на пол.
Он снял кофту, оставаясь в просторном тонком свитере и штанах, беря в руки телефон, направляясь на кухню. Но внезапно из гостиной донёсся странный шаркающий звук по паркету.
Макс замер на месте, когда шаги приблизились к кухне. В дверном проёме, разделяющем прихожую и кухню, стоял Дмитрий Андреевич, его учитель физики. На нём был смятый, наверняка колючий свитер, обтягивающий слегка выпирающий живот, блёклые серые штаны и тёмные носки с домашними тапочками — видимо, их для него оставила мать Максима.
Физик стоял молча, его взгляд был тяжёлым, не несущим ничего доброжелательного.
Макс застыл на месте, выронив телефон из рук. Он несколько раз проморгался, пытаясь осознать: реальный ли перед ним человек или это очередной кошмар? В голове забилась тревожная мысль:
«Нет, нет, нет! Этого не может быть, я что, опять сплю!?»
Дмитрий Андреевич лишь хмыкнул, медленно оглядывая Максима с ног до головы, и сделал шаг вперёд.
– Что это за выражение лица? Разве ты не рад меня видеть? – его голос прозвучал неестественно мягко, что было ещё страшнее.
Максим инстинктивно попятился назад, схватившись за спинку стула. Он с силой пододвинул его к себе, создавая импровизированную преграду между собой и учителем. Его глаза были широко распахнуты, в них читались паника и полная растерянность. Он не отводил взгляда от физика, лишь чуть вздрогнул когда кот рванул с под стола в другую комнату, пробегая мимо ног препода.
Макс прижался спиной к холодной поверхности холодильника, забыв, как дышать. Его взгляд, полный дикого ужаса, был прикован к физику. В памяти пронеслись сообщения матери, которые он так и не дочитал до конца.
– Не подходите ко мне! – громко выкрикнул он, ощущая, как сердце колотится где-то в горле, сжимая дыхание.
Но Дмитрий Андреевич лишь продолжил надвигаться, его ухмылка становилась всё шире и мерзостнее. Он был уже так близко, что Максим чувствовал запах его дешёвого одеколона и чего-то ещё — тревожного, чужого.
– Закрой рот, – тихо, но с явной угрозой процедил Дмитрий Андреевич.
Его пальцы впились в плечо Максима с такой силой, что тот аж сдавленно ахнул от боли. По телу прошел мерзкий разряд тока — не электрический, а тот, что исходит от отвратительного, нежеланного прикосновения. Вторая рука физика потянулась к его волосам, пытаясь прижать его к холодильнику, обездвижить...
Но Максим резко дёрнулся, оттолкнув мужчину всем весом. Он потянулся к телефону, валявшимуся на полу у стола со слегка треснувшим экраном. В ушах звенело, а в плече горело от боли — физик не отпускал его, растягивая ткань одежды, пытаясь удержать.
По телу расползлось то самое липкое, знакомое чувство беспомощности и отвращения. Оно возвращало его в жестокую реальность, от которой он так отчаянно бежал, прячась рядом с Даней.
«Даня... Я хочу к Дане» — это была единственная ясная мысль в водовороте паники, единственное спасение, которое он видел в кромешном хаосе происходящего.
– Маленький, безобразный гадёныш, – прошипел физик, с силой притягивая рвущегося Максима к себе за шкирку.
Одним резким движением он опрокинул его на газовую плиту. Благо, она в этот момент не работала. Макс рвано вскрикнул, больно ударившись руками о поржавевшую, облупленную решётку. Он тут же попытался выпрямиться, но крепкая, противная хватка на затылке с силой прижала его лицом к холодной поверхности плиты, не давая возможности позвать на помощь. Страх сковывал горло, хотя тело отчаянно сопротивлялось.
– Не дёргайся, паршивец... Сколько же хлопот из-за тебя, – его голос звучал мерзко и властно.
Максим затрясся, услышав зловещий звук расстёгивающейся бляшки ремня, а затем и ширинки. Внутри всё сжалось от омерзения и тошноты. Мысленные картины того, что может произойти дальше, вызывали панический ужас.
«Нет, только не это... Я не могу это позволить!» – пронеслось в голове, и тело напряглось для последнего, отчаянного рывка
Его взгляд, метавшийся в панике, на мгновение зацепился за кухонный нож, лежавший у раковины. Максим учащённо дышал, пытаясь приподняться, но физик, окончательно теряя терпение, швырнул ремень на пол.
Он резко дёрнул Максима за волосы, отрывая от плиты, и с силой ударил его лицом о ржавую поверхность. Раздался глухой стук, и Максим вскрикнул от пронзительной боли. Ржавчина впилась в тонкую кожу щеки, оставляя кровоточащую ссадину.
Пальцы Максима судорожно вцепились в столешницу по бокам плиты, ногти белели от напряжения. Затем на него обрушилось новое давление — физик всей тяжестью навалился сверху, прижимая его к холодному металлу. Лицо горело огнём, а в ушах стоял навязчивый звон.
Дмитрий Андреевич явно отыгрывался на нём за всё — за сопротивление, за побег, за ту свободу, которую Максим позволил себе почувствовать рядом с Даней. И это, как понимал Макс, было только началом.
– Тебе ведь просто нужно было оставаться ёбаной серой мышкой и не отбиваться от рук, – физик цедил слова сквозь сжатые зубы, его дыхание было горячим и тяжёлым в ухо Максиму. – От моих, сука, рук, которыми я сейчас могу сделать с тобой всё что захочу, блять.
Максиму было до безумия страшно. Он хрипло глотнул воздух, когда его наконец оторвали от плиты, но не отпустили — пальцы впились в его волосы на затылке, заставляя запрокидывать голову. Вторая рука физика грубо стянула воротник кофты, обнажая шею, и тут же сжала горло, перекрывая дыхание.
– Ммм, я так и думал, что вы не просто друзья, – физик хмыкнул, мерзко и удовлетворённо, слегка встряхивая Максима за волосы.
Макс непроизвольно вставал то на носки, то на полную стопу, пытаясь ослабить давление на горло. Он сжимал зубы до хруста, прикусывая язык, лишь бы не издавать ни звука. Ни за что не покажет этому человеку свою слабость. Только не ему.
– Ёбаная ты блядь, скажи честно, вы уже с ним трахались, да? – голос физика перешёл с ухмылки на грязное, недовольное шипение.
Он резко дёрнул Максима за волосы и с силой швырнул его на пол. Тот не сдержал болезненного вскрика, ударившись локтем, боком и бедром о холодный линолеум. Мгновенно отползая к стене, Максим тяжело дышал, отказываясь воспринимать слова этого человека, просто игнорируя их.
Его взгляд метнулся к телефону, лежавшему неподалёку. Он сглотнул ком в горле, лихорадочно перебирая варианты в голове. Как вырваться? Как сбежать? Как... убежать к Дане?
– Молчишь? – физик сделал шаг вперёд, его тень накрыла Максима. – Ну ничего, я и так всё вижу по твоей испуганной мордашке.
***
Тем временем Даня, почти дошедший до остановки, вдруг резко остановился. Он нахмурил брови, вспомнив, что оставил у Максима свои вещи — те самые, в которых кудряш щеголял когда пришёл к нему полураздетый ночью.
Подумав пару минут, он с досадой посмотрел на остановку и развернулся на пятках. Рука сама потянулась в карман за телефоном.
– Макс, слушай, я... – начал он, но в трубке раздались лишь монотонные гудки, а затем голос автоответчика: «Оставьте ваше голосовое сообщение...»
Даня набрал ещё раз, сильнее хмурясь. Почему Макс не берёт трубку? Он же должен быть дома.
– Опездало, хули не отвечаешь опять, – буркнул он себе под нос, с тревогой глядя на экран телефона.
***
Максим вздрогнул, услышав вибрацию телефона на полу. Смартфон слегка подпрыгивал, перемещаясь по линолеуму от частых импульсов. Его взгляд метался между устройством и физиком, пока он подсознательно прижимал руку к ноющему боку.
– Давай-ка вместе посмотрим, кто там тебе так настырно пытается дозвониться, – с притворной слащавостью произнёс Дмитрий Андреевич.
Он тяжёлыми шагами направился к телефону, неприлично приспущенные штаны обнажали край белья. Присев на корточки, он ухмыльнулся, увидев имя на экране.
В этот момент Максим, пользуясь отвлечением физика, как можно тише резко поднялся. Он упёрся руками и спиной в стену, готовясь к рывку. Каждая мышца напряглась, сердце колотилось так громко, что, казалось, было слышно в тишине кухни.
– Ага! Куда!? – физик рывком поднялся на ноги и с силой швырнул телефон об стену.
Стекло экрана разлетелось на осколки, устройство окончательно умолкло, отрезав Максима от внешнего мира.
Парень рванул к раковине, судорожно хватая лежавший там нож. Пальцы скользнули по мокрой рукоятке, но он успел перехватить его крепче. Развернувшись, он направил остриё в сторону физика, держа ручку двумя дрожащими руками.
– Прошу вас, не подходите ко мне! – его голос звучал надрывно и рвано, адреналин заглушал боль от ушибов и ссадин.
Дмитрий Андреевич замер на мгновение, оценивающе глядя на дрожащее лезвие. На его лице промелькнула смесь злости и презрительного удивления — он не ожидал такого сопротивления.
***
С каждой последующей попыткой дозвониться Даня ощущал, как тревога сжимает горло всё туже. После очередного безрезультатного набора номера, который внезапно стал недоступен, он с раздражением швырнул телефон в сумку.
– Я тебя убью. – пробормотал он себе под нос, ускоряя шаг.
Руки сами собой зарылись в карманы куртки, а взгляд устремился вперёд, не замечая мелькающих мимо прохожих. Он почти бежал теперь, чётко держа курс на дом Максима, сердце отчаянно стучало в такт его шагам.
В голове проносились самые разные, всё более тревожные варианты: «В ванне? Уснул? Или... или случилось что-то хуже?». Последняя мысль заставляла его двигаться ещё быстрее.
***
– Опусти нож. Он тебе не поможет, – физик произнёс липким, приказным тоном, расставив руки по бокам и глядя на Максима как на обезумевшего щенка. – Тебе просто нужно меня слушаться, и тогда всё будет хор...
– Заткнитесь, Дмитрий Андреевич! Просто заткнитесь!!! – Максим вскрикнул, сжимая рукоять ножа так, что костяшки побелели.
Он сделал шаг вперёд, лезвие дрожало в его руках, но направлено было твёрдо.
– Зачем?.. – голос Максима сорвался на шёпот, полный недоумения и боли. – У меня лишь один вопрос: зачем вам всё это?? Зачем я вам, блять, нужен!? У вас есть семья, сын, жена... Зачем!?
Последнее слово прозвучало как тихий всхлип. Максим резко поднял голову вверх, чтобы сдержать предательские слёзы. Нет, плакать нельзя. Точно не сейчас. Нужно чётко видеть всё перед собой — как бы страшно ни было.
Слёзы могли подождать. А вот этот человек — нет.
– Опусти нож, – с ледяным спокойствием повторил физик, делая шаг вперёд. Он поднял с пола ремень, медленно обматывая его вокруг своей ладони.
– Зачем, я вас спрашиваю, чёрт возьми! – голос Максима сорвался на отчаянный, срывающийся крик. Его пальцы дрожали так сильно, что нож на мгновение выскользнул из рук, едва не выпав на пол.
Этой долей секунды слабости оказалось достаточно. Дмитрий Андреевич резко рванулся вперёд, пытаясь набросить ремень на шею Максима, чтобы сковать его движения, перекрыть дыхание...
Но Максим успел снова сжать рукоять ножа, его пальцы впились в неё с безумной силой отчаяния. Холод металла стал его единственной опорой в этом кошмаре.
– Нет!!! – крикнул Макс, зажмурившись и резко взмахнув ножом вверх.
Раздался пронзительный, животный вопль. С глухим стуком на пол упал ремень. Максим, всё ещё размахивая ножом перед собой в слепой защите, открыл глаза и ужаснулся.
Лезвие рассекло руку физика от запястья до локтя, глубоко войдя в плоть. Тёмная, почти чёрная кровь хлынула на пол, заливая линолеум липкой лужей. Дмитрий Андреевич издавал нечеловеческие звуки, судорожно пытаясь зажать рану второй рукой, но кровь продолжала бить пульсирующим фонтаном.
– Я... я не хотел... – прошептал Максим, застыв в оцепенении.
– Ты чё, сука, творишь!? – разъярённо закричал Дмитрий Андреевич, бросаясь на Макса, несмотря на нож в его руке.
Ярость и боль сделали его слепым к опасности. Он схватил Максима за запястье, сжимая его так, что кости хрустнули.
– Я прошу вас! Не трогайте меня!! – отчаянно вскрикнул Максим и резко дёрнул ножом вперёд.
Лезвие прорезало ладонь физика, но тот лишь сильнее впился пальцами в его руку. Максим уже терял надежду выбраться из этого ада, как вдруг почувствовал, как хватка ослабевает. Дмитрий Андреевич зашипел от боли — кровь из раны продолжала хлестать на пол, ослабляя его.
Резким рывком Максим вырвался. Он оттолкнул препода от себя и пулей рванул к входной двери. На ходу натянув первые попавшиеся ботинки, он вылетел из квартиры, как ошалевший, не оглядываясь.
Его ноги сами несли его вниз по лестнице, сердце колотилось где-то в горле. За спиной оставались крики, кровь и кошмар, который он оставлял позади. Он бежал к единственному месту, где мог найти спасение — к Дане.