девять - топ
У Максима от неожиданности аж перехватило дыхание. С широко распахнутыми от восторга глазами он задрал голову, переводя взгляд то на сияющего Дану, то на гриф гитары в своих собственных руках.
– Оно звучит! Ты слышал?! – в его голосе звенел искренний, детский восторг, смешанный с недоверием. – Покажи ещё что-нибудь!
Теперь уже Макс сам, без всяких уговоров, увереннее взял гитару, его пальцы, хоть и неловкие, уже не хотели отпускать инструмент. Он внимательно следил за движениями рук Дани, который не мог скрыть счастливой улыбки, видя такой всплеск энтузиазма.
Продолжая мягко направлять его пальцы, Даня удобно устроился, положив подбородок на плечо Максима. Они просидели так минут тридцать, а может, и больше, полностью потеряв счет времени. В тишине комнаты, нарушаемой лишь щипками струн и их приглушённым смехом, Даня, кажется, успел мысленно составить карту всех родинок на ключице и чуть оголённом плече Макса. Его простая футболка была слегка растянута у горловины, открывая лаконичный и такой интимный вид на кожу, нагретую их близостью.
– Думаю, на сегодня с музицированием пора закругляться, – с лёгкой, притворной суровостью в голосе произнёс Даня.
Он плавно изъял гитару из расслабленных рук Максима, и этот быстрый, почти незаметный момент он использовал как предлог, чтобы наклониться и губами коснуться его шеи. Мимолётное, горячее прикосновение где-то в области воротника футболки, за которым последовал ласковый взъерошивающий трепок по кудрям. Прежде чем Максим вообще успел осознать и среагировать, Даня уже поднялся с дивана и отошёл на пару шагов, оставив его сидеть с горящими ушами и, наверное, с пульсом, бешено стучавшим в висках.
– Но я хочу тебе кое-что ещё показать... – таинственно протянул Даня, и в его глазах заплясали озорные искорки. – Ты будешь самым первым, кто это узнает.
С этими словами он с разгона плюхнулся на офисный стул с колёсиками, лихо подкатился к заставленному столу и щёлкнул кнопкой на системном блоке. Монитор озарился холодным синим светом, который высветил сосредоточенный профиль Дани и осветил из темноты подошедшего следом Максима. Тот стоял сзади, и его взгляд то блуждал по экрану, то невольно возвращался к взъерошенной рыжей макушке, такой близкой и такой манящей.
На экране вспыхнул рабочий стол — настоящий лабиринт из бесчисленных папок, иконок звуковых редакторов и приложений для сведения. Даня ловко щёлкнул мышкой, запуская одну из громоздких программ. На время установившаяся тишина комнаты была взорвана мощным, полифоническим звуком. Это была демка — черновая, ещё сырая, но уже заряженная невероятной энергией и явным авторским почерком. Даня повернулся к Максиму с такой самодовольной и счастливой ухмылкой, что казалось, вот-вот лопнет от гордости. Он жадно ловил каждую эмоцию на лице Макса, наблюдая, как первоначальное недоумение сменяется чистым, неподдельным восторгом.
– Погоди... Я знаю этот стиль... – Максим замер, и было видно, как в его голове с бешеной скоростью крутятся шестерёнки, пытаясь сопоставить факты. Его взгляд, полный изумления, перебегал с экрана на сияющее лицо Дани.
– Так это ты всё пишешь?! Твою музыку?! – воскликнул он, с силой уперев ладони в край стола и наклоняясь ближе к монитору, как будто пытаясь разгадать его секрет.
Перед ним пульсировали десятки разноцветных дорожек, кривые волны, ползунки и регуляторы — пульт управления, больше похожий на панель звездолёта, чем на творческий инструмент.
– Ну, как видишь, страсть к этому делу у меня имеется, – усмехнулся Даня, и в его голосе вдруг прозвучала лёгкая, редкая для него нотка смущения от такого пристального и восхищённого внимания.
– И когда-нибудь, когда я стану популярным музыкантом, я обязательно приглашу тебя на свой самый главный концерт. На самый первый ряд. А может, даже на сцену хаха.
Максим буквально засиял изнутри от этих слов. В его груди что-то ёкнуло и разлилось тёплым, согревающим светом — странная, сладкая смесь из надежды и этой безумной, безграничной любви к человеку, который сидел перед ним.
Даня, не теряя ни секунды, поймал этот момент. Он плавно взял Макса за запястья и, без лишних предупреждений, легко посадил его к себе на колени, так что тот буквально устроился в его объятиях. От неожиданного движения кресло с лёгким скрипом отъехало назад.
– Дань?.. – сбивчиво произнёс Макс, на мгновение нахмурившись от внезапности, но почти сразу же запрокинул голову, позволяя ей упасть на плечо Кашина. Его зрачки были бездонными, расширенными, а сердце колотилось где-то в горле — и, он был почти уверен, что у Дани творилось то же самое.
Тот в ответ лишь тихо усмехнулся и, не говоря ни слова, скользнул ладонями под свободную футболку Максима. Его пальцы, тёплые и немного шершавые, плавно провели по впалому животу, чувствуя, как под тонкой кожей дёргаются каждый нерв, а затем поднялись выше, к быстро вздымающейся груди.
Максим стиснул губы, смущённо отворачиваясь в сторону. Сквозь стиснутые зубы он прошипел:
– Дурак... Вечно ты меня домогаешься, чёрт бы тебя побрал...
Но в его голосе не было ни капли злости — лишь смущённая, беспомощная нежность и полная капитуляция.
Даня на мгновение застыл от его слов, лишь чуть приподняв брови, но с его лица не сходила довольная, хитрая ухмылка. Он прильнул носом к его вихрастым кудрям, вдыхая знакомый запах шампуня и чего-то неуловимого.
– А тебе разве не нравится? – прошептал он прямо у него в ухе, и в голосе слышались и искреннее любопытство, и лёгкий, дразнящий подтекст.
Макс замялся, чувствуя, как по щекам разливается предательский румянец. Признаться в своих истинных, по-настоящему грешных желаниях по отношению к рыжему? Он не решался.
– Нравится... – почти выпалил он, снова запрокидывая голову и утопая в слишком выразительном, полном обожания взгляде Кашина. От этого взгляда перехватывало дыхание и кружилась голова.
– Тогда и не вредничай, – с лёгким, ласковым шипением произнёс Даня.
И прежде чем Максим успел что-то ответить, его пальцы резко и без предупреждения атаковали самые уязвимые места — бока под рёбрами и чувствительный живот.
– Ахахаха!! Прекращай! Да как так можно-то, блин!? – громкий, счастливый смех вырвался из груди Макса, и он начал беспомощно извиваться, пытаясь вырваться и шлёпая ладонями по настойчивым Даниным рукам под футболкой.
Ему чудом удалось вырваться. Он отпрыгнул на шаг, весь растрёпанный, с пылающими щеками и учащённо дыша. Его футболка была слегка задрана, открывая узкую полоску живота и нижние рёбра — и это выглядело чертовски привлекательно и по-беспомощному сексуально. Даня лишь оценивающе поднял бровь, не скрывая восхищения.
Даня прикусил нижнюю губу, скрывая улыбку, и медленно поднялся с кресла. Он тихо хмыкнул, засовывая руки в карманы потрёпанных джинсов, и на мгновение задержал взгляд на Максиме, скользнув им с растрёпанных кудрей до стоп. Слишком откровенные картины всплывали из подсознания при виде такого растерянного и покрасневшего кудряша.
– Ладно, пойдём спать, балда, – спокойно, почти лениво произнёс он, разворачиваясь и направляясь к двери, оставляя за спиной растерянного Максима.
Тот поспешно засеменил следом, и по его лицу – чуть приподнятым бровям, влажному блеску в глазах – было видно, что он ждал какого-то другого развития событий после кресла. Но спорить не стал.
Войдя в спальню, Даня молча кивнул на постель, где уже лежала вторая подушка и аккуратно сложенное стопкой второе одеяло – он, видимо, подготовил это заранее.
– Мы на одной будем спать?.. – смущённо, почти шёпотом спросил Макс, проводя ладонью по прохладной наволочке.
Даня, поправляя край простыни, на миг оторвался от занятия и взглянул на него с лёгкой, наигранной досадой.
– Я, конечно, могу пойти поспать на том диване, – он мотнул головой в сторону зала, откуда веяло прохладой, – если ты так не хочешь составить мне компанию.
Повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов в коридоре. Они просто смотрели друг на друга через полумрак комнаты, переваривая сказанное. В воздухе пахло стиральным порошком и едва уловимым запахом Даниного курева.
Макс с раздражением закатил глаза, чувствуя, как лицо раскаляется докрасна. Он молча, с чуть заметным душевным надрывом, плюхнулся на край кровати, отчего пружины жалобно взвизгнули. Его взгляд беспокойно метнулся к большим настенным часам с тикающим маятником – стрелки показывали без пятнадцати три, и это окончательно добило его.
Он улёгся на самом краешке, буквально нависая над полом, и развернулся спиной к Дане, стараясь занять как можно меньше места. В тишине комнаты прозвучало его сдавленное бурчание:
– Оставайся, это же твоя кровать...
Даня лишь тихо усмехнулся, разрывая напряжённое молчание. Он ловко потушил свет выключателем у изголовья, и комната погрузилась в густой полумрак, нарушаемый лишь серебристым светом луны из окна. Он улёгся неподалёку, развернувшись лицом к его спине. В лунном свете идеально прорисовывался напряжённый контур его плеч и затылка, а по тому, как скованно и прерывисто он дышал, было ясно – он чувствует себя не в своей тарелке.
Даня полежал так с минуту, вслушиваясь в это дыхание, а потом тихо пробормотал себе под нос, с нежностью и лёгким раздражением:
– Упрямец...
Он медленно, почти неслышно подвинулся ближе, скользнул рукой поперёк его живота и мягко, но уверенно притянул его к себе, чувствуя, как спина Макса на мгновение стала каменной от неожиданности. Последовало лёгкое, почти инстинктивное сопротивление, которое почти сразу же сменилось сбитым, тревожным дыханием где-то у него за спиной.
Даня солгал бы в первую очередь самому себе, если бы сказал, что засыпать в таких объятиях — не самая большая роскошь на свете. Тепло другого тела, ритм дыхания в спину... что могло быть уютнее?
– Тебе так нравится постоянно прижимать меня где ни попадя? – тихо и на удивление спокойно спросил Максим. В его голосе не было упрёка, скорее — лёгкое недоумение, будто он нащупал какую-то неосознанную, глубоко запрятанную потребность рыжего, которую тот и сам раньше не замечал.
– Ну, отчасти есть такое, – не стал отнекиваться Даня, и в его голосе послышалась улыбка. Это было чистое, сердечное признание. Ему и правда доставляло странное, глубинное удовольствие просто касаться его, чувствовать под рукой каждый изгиб его тела, слышать его голос, ловить сбивчивость его дыхания...
– Тебе удобно? – почти шёпотом спросил он, касаясь губами его затылка, и обхватил его ещё удобнее, сплетая свои пальцы с его тонкими, прохладными пальцами.
– Да... Сойдёт, – так же тихо ответил Макс, с завороженным трепетом разглядывая в полумраке татуировку на сцепившихся с его рукой пальцах Дани. Лунный свет скользил по контурам рисунка, делая его загадочным и живым.
Вот так бы и пролежать, беспечно и безмятежно, забыв обо всех тревогах и завтрашнем дне, целую вечность.
Сон накрыл их обоих внезапно и неотвратимо, как тихая, тёплая лавина после насыщенного эмоциями дня. Он унёс с собой суету мыслей, оставив после себя лишь умиротворяющую усталость в мышцах и смутный, тревожный осадок от неизведанного «завтра».
***
– Я очень волнуюсь... – тихо, почти шёпотом признался Максим.
Он стоял перед знакомой до боли дверью собственной квартиры, одетый в чужую, слишком просторную для него одежду. Тёмный свитер с длинными рукавами, на несколько размеров больше, скрывал его худощавую фигуру, а мягкая ткань пахла Даней — успокаивающе и надёжно. Его пальцы судорожно сжали ладонь рыжего, ища в ней опору.
– Не волнуйся так, – так же тихо ответил Даня, слегка сжимая его руку в ответ. – Может, всё обойдётся.
В этот момент раздался сухой щелчок замка, и оба замерли, как вкопанные. Дверь со скрипом отворилась, и на пороге возникла Наталья. Её глаза, полные усталой тревоги, мгновенно нашли сына, и в них отразился целый водоворот эмоций — облегчение, испуг, безумное беспокойство за все это время разлуки.
– Сынок! Где ты был всё это время!? – её голос сорвался на высокую, почти истеричную ноту.
Она порывисто сделала шаг вперёд, инстинктивно протянув руки — то ли чтобы обнять, то ли чтобы втянуть его в квартиру, подальше от этого рыжего парня. Но Максим, будто отдёрнутый невидимой нитью, резко отпрянул назад, инстинктивно встав чуть позади Дани.
– Максим! – голос женщины дрогнул, в нём теперь звучало не только беспокойство, но и явное возмущение. Она смотрела на сына, который прятался за спиной этого парня, и не понимала ровным счётом ничего.
– Позвольте поговорить с вами... – твёрдо, но с неизменным уважением в голосе, начал Даня, делая небольшой шаг вперёд, но оставаясь своего рода живым щитом для Макса. – Это очень важно. Я понимаю, вы злитесь и растеряны, но... вы должны выслушать нас.
Наталья хмуро, с холодной оценивающей прищуренностью зыркнула на рыжего. Её взгляд скользнул по его лицу, задержался на тёмной одежде, в которую был одет её сын, и снова вернулся к его глазам, пытаясь найти в них ложь или манипуляцию. Она ловила каждую деталь, каждый микрожест. Глубокая, инстинктивная неприязнь к нему боролась с пронзительным страхом — одним неверным движением, одним резким словом, и сын может сорваться с места и исчезнуть снова. Надолго. Возможно, навсегда.
В коридоре повисла тяжёлая, звенящая пауза, нарушаемая лишь прерывистым дыханием Максима.
– Хорошо, – наконец, обрубила она, и её голос прозвучал сухо и твёрдо, как удар камня о лёд.
Она отступила на шаг и широко распахнула дверь, впуская в квартиру поток холодного воздуха из подъезда. Её жест был скорее вызовом, чем приглашением.
– Давайте поговорим. – её глаза, холодные и недоверчивые, приглашали их войти в логово, где предстояло выдержать главный бой.
В воздухе витало густое, почти осязаемое напряжение, но, переглянувшись и молча обменявшись ободряющим взглядом, Макс и Даня всё же переступили порог. Максим двинулся нехотя, словно шёл в лапы тюрьмы, и тихо прикрыл дверь, прежде чем последовать за матерью, ушедшей на кухню.
Раздевшись в прихожей и пройдя внутрь, они уселись за кухонный стол рядом друг с другом, плечом к плечу, как два заговорщика. Максим нервно теребил край слишком длинного рукава Даниного свитера, его взгляд беспомощно метался по знакомой обстановке, не находя точки опоры. Он явно не знал, с чего начать и как подобрать слова.
– Так значит, с этим... оторвой ты ездил чёрт знает куда, да?
Максим виновато опустил глаза, его брови печально съехались к переносице. Он разрывался внутри между чувством вины перед матерью и безграничной преданностью тому, кто сидел с ним рядом.
– Послушайте... вы многого не знаете... – тихо, но настойчиво начал Даня, пытаясь сгладить острые углы и остудить её гнев.
Но вместо этого Наталья лишь сильнее взорвалась.
– А ты вообще помолчи! – резко оборвала она его, с силой ткнув пальцем в его сторону. Она встала и быстрыми шагами подошла к нему вплотную, нависая над столом. Её лицо исказилось от гнева. – У Максима никогда не было проблем с учёбой до твоего появления!
– А вас только его успеваемость волнует? – голос Дани, до этого сдерживаемый, зазвучал резко и громко. – Вы когда с преподом по телефону базарили, он вам разве не рассказывал про то, как его сын...
Даня явно начинал закипать. Он резко стукнул ладонью по столу, и древесина гулко отозвалась. Он уже начал подниматься, чтобы возвыситься над неугомонной женщиной и выложить всю подноготную, выплеснуть накопленную ярость.
Но испуганный его резкостью и откровенностью Максим инстинктивно вскинулся. Он резко придержал Данино плечо, заставляя того остаться на месте, а второй ладонью, почти что инстинктивно, закрыл ему рот, не давая договорить.
– Прошу... Успокойтесь, оба... – его собственный голос прозвучал тихо, но с неожиданной твёрдостью, разрезая пыл ссоры.
И тогда Максим сам поднялся с места. Он выпрямился во весь свой, не такой уж и высокий рост, и его взгляд, обычно неуверенный, теперь был решительным и прямым, устремлённым на мать.
– Всё, что тебе рассказывал физик... всё могло быть неправдой. Или сильно преувеличено...
Наталья, огорошенная этой внезапной переменой в сыне, замолчала. Она медленно скрестила руки на груди, отступив на шаг и облокотившись на холодную дверцу холодильника. В её глазах, ещё секунду назад полных гнева, промелькнуло что-то новое — растерянность и первая, едва уловимая тень сомнения в правдивости слов учителя.
– У меня условие, – резко, отчеканивая каждое слово, объявила женщина. Её взгляд, холодный и неумолимый, по-прежнему буравил Даню.
– Пока не исправишь оценки в школе, особенно по физике, я не разрешаю тебе общаться с этим... человеком. – Она с откровенным презрением зыркнула на Кашина, ставя ультиматум.
Даня буквально взорвался внутри. Он уже собрался рвать и метать, готовый выкрикнуть ей в лицо все аргументы о том, что её установка – полнейший бред. Но Максим, всё ещё прижимая ладонь к его губам, резко сжал пальцы, заставляя замолчать. Жестом всего тела – напряжёнными плечами, умоляющим взглядом – он молил его не вмешиваться.
– Хорошо, – неожиданно спокойно согласился Максим, и его голос прозвучал непривычно твёрдо.
Затем он сделал глубокий вдох, словно набираясь смелости, и тихо, но чётко добавил:
– У меня тоже есть условие.
Он на мгновение отвёл глаза в сторону, поджав губы, но затем снова встретился взглядом с матерью.
– После того, как я исправлю все оценки, ты не будешь мне мешать встречаться с Даней.
Повисла оглушительная тишина. Даня замер, вытаращив глаза на Макса, не веря своим ушам. Его сердце бешено заколотилось в груди. Наталья с немым непониманием приподняла брови, её рот слегка приоткрылся.
– Встречаться? – она произнесла это слово медленно, с растяжкой, как будто проверяя его на вкус и смысл. Ей показалось, что она, должно быть, ослышалась.
– Да, именно так, – подтвердил Максим, и его кивок был чуть более резким, чем он планировал. Голос дрожал, выдавая внутреннюю бурю, но в его словах не было и тени сомнения. – Мы встречаемся...
Он метнул быстрый, почти панический взгляд в сторону Дани, и его сердце забилось с такой силой, что, казалось, было слышно в тишине кухни.
Наталья, не веря услышанному, сделала шаг назад от холодильника. Она молча подошла к раковине, механически набрала в стакан воды и сделала несколько мелких глотков, словно пытаясь смыть с себя шок. Её плечи были напряжены, взгляд устремлён в пустоту.
Максим, видя её реакцию, смягчился в лице. Его собственные брови расстроенно сдвинулись, в глазах зазмеилась тревога – не стало ли ей плохо? Даже Даня, забыв о своём возмущении, насторожился. Он аккуратно убрал ладонь Макса ото рта, его взгляд тоже был прикован к женщине у раковины.
Повисла тяжёлая пауза, нарушаемая лишь тиканьем часов.
– Не углядела я, конечно... – наконец, тихо, с непривычным трепетом в голосе произнесла Наталья, всё ещё глядя в глубь раковины, не решаясь повернуться к ним. – Но... право твоё.
Макс и Даня молча переглянулись. В этом взгляде был и немой вопрос, и удивление, и осторожное, едва зарождающееся облегчение. В этом молчаливом диалоге промелькнула одна и та же мысль: «Хоть в чём-то у него оказалось право».
Собравшись с мыслями, женщина повернулась к обоим, с лёгким осуждением глядя на Кашина, всё ещё не до конца веря в это всё.
– Ну мы пожалуй... Это...
Макс неловко почесал кудри на затылке, поднимаясь с места собираюсь зайти к себе в комнату.
– Пойдём... Уроки как никак и всё такое...
– Я тебя на улице подожду.
Подал голос Даня, желая закурить стараясь зло не пялиться в ответ на женщину, также вставая с места.
Макс кивнул, они безмолвно разошлись, один пошёл переодеваться, беря нужные вещи, второй хлопнул входной дверью, удаляясь из квартиры, оставляя лишь замолчавшую женщину одиноко стоять на кухне. В её голове был вихрь мыслей, от попытки принятия, до противоречия, что явно что-то не до конца так, и было бы самым отличным решением, забрать сына в родной город с собой, не взирая на то, даже если бы тот был против.
Спустя минут пятнадцать, Макс уже топтался на пороге, обувая свою обувь, делая всё заядло, нервно и в спешке, желая побыстрее выйти из квартиры.
– Максим...
Окликнула вдруг мать за спиной, заставив развернуться.
– М?..
– Я останусь тут всего на несколько дней, так как мне нужно будет продолжать работать... Ты сам понимаешь.
Звякнув ключами, Максим с пониманием кивнул ей, поджав губы.
– Я не подведу мам... Тебе правда не стоит так беспокоиться...
Метнув краткий взгляд на вальяжно вышедшего кота с кухни, Максим улыбнулся.
– С Даней... Мне ничего тут не угрожает...
Более тише добавил Макс, резко отворачиваясь, всё же покидая квартиру, закинув сумку на плечо, оставляя мать, вместе с котом.
Выйдя на улицу, и подойдя к привычно курящему Дане, Максим молча плавно поддел мизинцем его большой палец, ступая совместно в сторону школьного учреждения.
– Ты справки взял?
Тихо спрашивает Максим, поднимая взгляд на странно задумчивого и чуть хмурого Кашина.
– Угу...
Кратко ответил тот, заставляя Максима заглядывать с вопросом в его глаза, всё же замечая смятение и что-то ещё...
– Максииим! Даня, привет!
Резкий пронзающий девечьий голос разрезал тишину между ними, Максим с лёгким удивлением обернулся, увидев подбегающую к ним на сей раз, без мопса Настю, Даня тоже всрепинулся, продолжая курить делая ещё более хмурое лицо.
– Настя? Всё в порядке?
Осматривая слегка запыхканую девчушку, с какой-то папкой в руках, видимо та тоже шла по своим делам, в привычной для неё уютной одежде, в сапожках с мелким каблучком.
– Я как раз таки это и у вас хотела спросить, я вчера же кота кормить пришла, не помню... Ближе к вечеру где-то. А в квартиру зашла какая-то женщина, представилась матерью твоей, сказала что ты в курсе что она приедет и всё такое...
– Д-Да... Я знал...
Максим решил не рассказывать Насте сильные подробности, считая что в этом нет необходимости.
– Я тебе кстати писала ещё вчера...
Максим пару раз моргнул после чего вытащил телефон из кармана.
– Правда?.. Я не слышал уведомления...
Начав что-то листать, он прикусил щеку, понимая, что у него всё это время телефон был на беззвучном.
– Блиин..
Проведя рукой по лицу понимая свою собственную глупость, Макс неловко посмотрел на Настю, которая кажется, и без слов всё прекрасно поняла, понимающе хихикнув.
– Ну, главное что всё окей!
Метнув взгляд на всё это время молчаливого Кашина, что стоял чуть позади Макса, Настя поджав губы, пошаркала обувью по асфальту от парней.
– Ладно мальчики, пойду я, мне ещё ксерокс нужно сделать, не скучайте!
Максим в ответ улыбнулся ей, махая рукой, наконец-таки оборачиваясь на Даню, что всё так же молча смотрел на них, но уже без сигареты, после чего спокойно пошёл в нужном направлении туда, куда они изначально планировали.
– Дань?..
Тихо окликнул того Максим, пройдя примерно минут семь, после чего те приостановились, они наверняка уже пропустили первый урок, возможно сейчас уже был второй? Кто знает... Им явно сейчас в мыслях было не до этого. Кудряш вдруг ожесточил хватку, резко обходя Даню, слегка спотыкаясь об ямку носком в асфальте, вставая перед ним прямо лицом к лицу, уже с беспокойством глядя на него. В мыслях проскочили всё, разные догадки... От того, что возможно он жалеет что они вообще съездили в Казань, до "Плохо выспался"
Но вихрь мыслей замер после того, как Даня заключил его в объятиях, прижимая тесно к себе, зарываясь пальцами в кудрявые волосы, глядя спокойным взглядом куда-то в даль, половина лица до носа была зарыта в кудри, он тихо начинает шептать.
– Не задавай вопросов, просто пойдём уже.
Максим застыв превращаясь в варёного рака, лишь послушно слегка кивнул, утыкаясь в Даню, простояв так с минуту, оба всё же продолжили путь, ну, скорее Даня волок его за собой, пока тот приходил в себя после приятных объятий, решая не расспрашивать его, понимая всё во в негласной тишине.