Глава 2
Внутреннее убранство семейной резиденции, словно живое существо, излучает невероятный свет, проникающий в каждый уголок. Вокруг царит атмосфера, дарящая ощущение спокойствия и гармонии. Каждое помещение оформлено в нежных бежевых и белых тонах, создающих ощущение легкости и воздушности. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь высокие окна, танцуют на стенах, рисуя причудливые узоры и наполняя пространство жизненной энергией.
Моя мама вложила всю душу в этот интерьер, стремясь сделать его не только визуально привлекательным, но и наполнить дом светом и уютом. Она всегда говорит, что дом — это отражение его обитателей, и она хочет, чтобы у нас царила атмосфера любви и тепла. Но я прекрасно понимаю, что это все — мишура, созданная для отвода чужих глаз. За красивыми стенами скрываются неразрешенные конфликты и недосказанности.
«Как бы ты ни старался возвести стены уюта и гармонии вокруг себя, они не смогут скрыть ту бурю, что бушует в глубине твоей души».
Я люблю свою мать, Кэтрин, несмотря на ее странную одержимость моей жизнью. Пол, хоть и часто бывает жесток, а иногда и несправедлив по отношению ко мне, заслуживает моего уважения, поскольку взял на себя все тяготы в самый трудный период нашей жизни.
Мы, клан Хардингов, считающийся самым влиятельным в шотландском Глазго, столкнулись с большими проблемами после смерти отца. Это событие стало настоящим ударом для всей семьи, и на плечи мамы легла непосильная ноша. Поэтому, несмотря на то, что после трагедии брату было всего шестнадцать лет, он принял на себя всю ответственность, которая обычно возлагается на главу клана.
Это было не простое решение, а необходимость, ведь в тот момент всем нам требовалась поддержка и руководство. Всеобщий Совет Чести, регулирующий отношения между кланами, в связи с обстоятельствами провозгласил моего брата новым главой клана Хардингов. Хотя его готовили к этой роли с раннего возраста, никто не мог предположить, что ему придется взять на себя такие серьезные обязанности, будучи юношей.
Некоторые считают, что Пол «слишком рано повзрослел», и в этом есть доля правды. Этот груз обязательств, свалившийся на его плечи, стал причиной появления той жесткости и черствости, которые теперь составляют его характер. В бизнесе, связанном как с легальными, так и с криминальными делами клана, эти качества помогают ему принимать сложные решения и держать врагов в страхе. Однако в вопросах заботы о семье его подходы становятся слишком строгими, и это отдаляет нас друг от друга.
Не только Хардинги активно участвуют в теневом кибер-бизнесе. Клан МакНа́меров, с которым мы поддерживаем рабочие отношения, также играет важную роль в этом мире. Мы, как две хорошо слаженные структуры, работаем вместе в области киберпреступности, включая шантаж, продажу компрометирующих данных, утечку конфиденциальной информации, взломы и кражу данных. Наша деятельность охватывает широкий спектр услуг, которые мы предоставляем различным клиентам, в частности, представителям правительства и политических партий.
Взамен на эти услуги мы требуем строгого соблюдения конфиденциальности, что позволяет избегать преследования. Это критически важно, учитывая, что наша работа часто связана с насилием и убийствами.
В этом теневом мире, где каждое действие может иметь серьезные последствия, необходимо иметь надежных партнеров и четкие правила.
Несмотря на слаженную работу обоих кланов, у меня иногда возникает желание испортить отношения с МакНа́́мерами. Особенно, когда самый старший их представитель, Бирн, заглядывается на мое декольте на приемах. Однажды я не выдержала и выплеснула в его глаза шампанское, чтобы они у него слиплись от изобилия сахара в алкогольном напитке и больше никогда не открывались. К слову, после этого инцидента мы с Полом ругались весь вечер, а мама время от времени поддакивала своему сыну.
— Джанан, ты помнишь, что сегодня вечером состоится важный благотворительный вечер, на котором должна присутствовать вся наша семья? — спрашивает Пол, сосредоточенно нарезая бекон на белом блюде, как будто это его единственная задача на день. —
Я настоятельно рекомендую тебе не сбегать с него.
Внутри меня зарождается паника:
«Черт, а я ведь уже решила не отвлекаться на эти дурацкие мероприятия».
Стараюсь не выдать своих истинных намерений и, как можно более нейтрально, отвечаю:
— Что ты, и в мыслях не было.
Пол поднимает светлые брови, не отрывая взгляда от яичницы, и, кажется, улавливает фальшь в моём тоне. Он поджимает губы, сдерживая очередную порцию гнева, которая, уверена, уже на грани всплеска. Брат всегда строг и требователен, особенно, когда дело касается меня. Он не терпит моего непослушания, и особенно, когда я сбегаю, подставляя тем самым всех нас.
Как жаль, что я не помню Пола другим. В моем сознании он всегда останется холодным и угрюмым человеком, словно его сердце заковали в лед. На работе поведение моего брата порой граничит с настоящей жестокостью. В народе шепчутся о нем, называя «яростью города Глазго», и эти слухи доходят до меня, как молния, пронзающая тишину.
Однажды мне ужасно не повезло, и я застала его вернувшимся с одной из своих рабочих вылазок. Эта картина до сих пор стоит у меня перед глазами: молодой глава клана, сидящий в рубашке, пропитанной кровью.
— Братик, ты ранен? — спрашиваю я, облокачиваясь на дверной проем и глядя на него с тревогой.
Наблюдаю, как доктор проверяет его на наличие телесных повреждений. Пол не реагирует на мои слова, его взгляд — безжизненный. Он смотрит в одну точку, в огонь камина, как будто ищет в нем ответы на свои внутренние вопросы.
Я делаю несколько шагов вперед, но останавливаюсь, когда вижу, как его окровавленная ладонь поднимается в предупредительном жесте.
В тот момент я не знала, что он не был ранен, а собственными руками истребил десяток бандитов, нанятых противниками наших клиентов, чтобы уничтожить клан. Тогда я ощутила, как убийства безжалостно разрушают душу, и это стало для меня настоящим откровением.
С тех пор мне кажется, что под холодным и суровым обликом брата прячется глубокая боль, побуждающая его совершать эти страшные действия. Иначе я не могу понять его намерения, как и его способность убивать.
Его методы и подходы внушают мне страх.
«Тогда, как я стараюсь противостоять Смерти, доказать ее несправедливость, Пол приводит к ней каждого неугодного ему».
Вечер благотворительного мероприятия обещает быть напряжённым. Я знаю, Пол будет в своем репертуаре, и это добавляет мне нервозности. Не могу избавиться от мысли, что он станет внимательно следить за мной, и любое мое неверное движение вызовет его гнев.
— Я серьезно, Джанан, — холодно говорит Пол.
Но, несмотря на всю его жесткость, мой старший брат — тот еще голубоглазый блондин, которого нигде больше не найдешь. Если я пошла внешне в отца, то Пол — в нашу мать.
В его бы время жениться — красавицы все время стреляют глазками в его сторону.
Но, правда, не догадываются, что стоит им приблизиться к нему, то тут же разбегутся, как тараканы, только узнав, каким он может быть букой. Вместо того, чтобы грозно бубнить на меня, лучше бы наладил свою личную жизнь, заросшую паутиной.
— Да приду я, — хмуро отвечаю, смакуя свой любимый кранахан. — У меня, в очередной раз, нет выбора, кроме как «пришлюходнуться» на этот вечер.
Пол давится чаем, услышав слово, которое я только что придумала. Маме не понадобилось и секунды, чтобы засверкать глазами в мою сторону, словно я произнесла нечто неприемлемое. Она, как и мой брат, всегда готова напомнить мне о приличиях, которые, по их мнению, я должна соблюдать круглосуточно.
Несмотря на то, что наше общество не так уж и ярко демонстрирует приверженность устаревшим традициям в области отношений, среди женщин нашего клана в моем возрасте уже стало обыденностью носить кольцо на безымянном пальце. Я же, словно свободная птица, привлекаю всеобщее внимание своим, как многие считают, беспечным поведением. Хотя окружающие могут быть уверены, что мои отношения с парнями, с которыми я общаюсь, являются плодом романтики, на самом деле это просто дружба. Всего один раз я познала любовь, и та глава закрылась год назад, оставив после себя болезненные воспоминания.
— Выбирай выражения, — недовольно шипит мама, вытирая рот салфеткой, как истинная аристократка.
«Как же мне не хочется идти на этот вечер».
Мама продолжает говорить о том, как важно поддерживать традиции и быть частью семьи. Она пытается убедить меня в том, что именно такие вечера укрепляют семейные узы. Эта женщина будет говорить все, что угодно, лишь бы я не привнесла в ее жизнь хаос.
— Не переживай, — неожиданно говорит Пол. Его голос спокойный, но в нем слышится нотка настойчивости. — Сегодняшний вечер будет особенным. На него придет очень важный гость, с которым тебе обязательно нужно познакомиться.
Я замираю, внимательно глядя на него. Мысли начинают крутиться в голове, и я не могу понять, что именно он имеет в виду.
— Точно мне? — спрашиваю, пытаясь уловить его настроение.
Пол и мама обмениваются взглядами, полными загадки, словно между ними происходит немой диалог, в который я не имею права вмешиваться. Это странное взаимодействие оставляет меня в неведении, и я чувствую себя наблюдателем в их тайном мире.
Однако, к моему облегчению, это не длится долго. Мама, с ее привычной уверенностью, снова берется за нож и начинает аккуратно намазывать тающее масло на свежий, только что испечённый батон. Пол, тем временем, отвлекается от маминого занятия и переводит свой взгляд на меня. В его глазах читается ожидание.
— Конечно, тебе, — произносит мама совершенно серьезно, положив бутерброд на блюдо перед собой. — Он ведь твой будущий муж, а не наш.
Застываю, не в силах поверить в то, что только что услышала. Чашка с чаем, в которой есть немного виски, дрожит в моих руках. Внутри меня разгорается буря эмоций. Я готова смириться со многими аспектами жизни своей семьи. Например, с тем, что мы копаемся в грязном белье влиятельных людей, или что наши действия часто приводят к хаосу в городе, где нас никто не может остановить, из-за обширных связей, которые простираются от местного совета до самой монаршей семьи.
Но снова решать, с кем мне спать в одной кровати? Это слишком! В этот раз я не позволю Полу свершить задуманное.
— Нет, — твердо произношу я, поставив чашку на стол. — Этого не будет.
— Будет, — продолжает Пол, его голос становится еще более уверенным. — Все уже решено. Сегодня вы познакомитесь. Через три недели помолвка.
— Нет! — вскрикиваю я, резко встав из-за стола.
Чашка с грохотом падает, темная жидкость расплескивается по белой скатерти, но мне уже все равно. Внутри меня бушует ураган ярости, сравнимый с тем, что способен разрушить все вокруг. Смотрю на маму, и в ее глазах нет ни капли понимания. Она все еще мажет масло, только уже на другой кусок батона, как будто ничего вокруг не происходит.
— Джанан Хардинг, сядь на место, — рычит Пол, его голос стал жестким и властным.
Чувствую, как внутри меня нарастает волна протеста. Я не могу смириться с тем, что моя жизнь снова превращается в спектакль, где я играю очередную роль, не имеющую значения. В этот момент вспоминаю, как мечтаю о свободе, о том, чтобы самой выбирать свой путь. И вот теперь, в этом уютном, но душном доме, мне вновь велят принять судьбу, которую я не выбирала.
— Вы не понимаете, — начинаю я, стараясь говорить спокойно, хотя внутри меня все кипит. — Я не могу выйти замуж за человека, о котором ничего не знаю. Это не просто формальность для меня. Это моя жизнь!
Мама все-таки откладывает нож и обращает на меня внимание.
— Джанан, — твердо произносит она мое имя. — Ты должна понять, что это важный шаг. Этот человек — хороший выбор. Он из уважаемой семьи, у него отличные перспективы.
— Перспективы? — переспрашиваю я, не веря своим ушам. — А что с моими перспективами? Я не хочу, чтобы кто-то решал за меня! Я хочу сама выбирать, с кем мне быть, и что делать со своей жизнью!
«Очередная и заведомо провальная попытка достучаться до обоих».
Она вздыхает, и я замечаю на ее лице тень усталости. Как она вообще поддержала эту идею? А что насчет ее постоянного стремления контролировать каждый мой шаг? Или, возможно, она надеется, что мой будущий муж будет все время сообщать ей о происходящем в моей жизни?
— Ты же понимаешь, как устроен наш мир, — нетерпеливо произносит она. — Мы живем в обществе, где связи и правильные знакомства важнее, чем твои личные желания. Ты должна думать о будущем.
Я чувствую, как меня охватывает отчаяние. Как можно заставить меня думать о будущем, если я не вижу в нем ничего, кроме тени чужих решений? Я хочу кричать, хочу, чтобы они поняли, как важно для меня самой делать выбор. Но вместо этого просто молчу, сжимая кулаки.
— Ты не можешь просто взять и отвергнуть это, — настойчиво продолжает Пол. — К тому же, я даю тебе возможность, о которой многие могут только мечтать. Ты должна быть благодарна.
«Прямо герой нашего времени».
— Благодарна за то, что у меня отнимают право выбора?! — восклицаю я, не в силах сдержать эмоции. — Это не подарок, Пол! Это новая тюрьма!
Слова вырываются, и я понимаю, что не могу больше молчать. Я должна бороться за свою свободу, за свои мечты, за стремление найти убийцу отца. Ведь нахождение в новой клетке тут же отбросит меня на несколько шагов назад от достижения моей цели. Помешает всем моим планам.
В этот момент я осознаю, что не позволю никому мешать мне, даже если это значит противостоять своей семье.
«Место моего братца займет какой-то мужик! Чем он лучше? Сомневаюсь, что у него нет бзика на вечные запреты. Мой брат иную кандидатуру для меня выбрать не мог».
— Я не выйду за него замуж, — произношу я твёрдо, глядя прямо в глаза Пола, который гневно смотрит на меня, находясь в нетерпении. — Я буду делать то, что считаю правильным, и, если тебе это не нравится, я готова идти против тебя.
— Замолчи, Джанан, — требует Пол.
— Нет! — продолжаю идти наперекор. — Запри меня в подвале, но я не стану женой этого старикана.
— Он не...
— Да хоть пупс! — нагло перебиваю его, на что получаю соответствующую реакцию.
— Мне напомнить тебе, что твое слово в этом доме ничего не значит? — спрашивает Пол, одновременно хлопнув ладонью по столу, от чего мама вздрагивает на месте. — У тебя никогда не будет такой привилегии, как решать что-то о своей жизни. Ты должна понять это уже в свои двадцать лет.
Сглатываю толстый ком в горле. Сердце пронзает острый кол боли, но я в очередной раз беру всю свою волю в кулак, потому что должна держаться, ради папы.
— А ты пойми, что не сможешь контролировать меня всю жизнь, — цежу я сквозь зубы.
— Я предпринял все необходимые меры, чтобы обеспечить контроль над тобой, даже когда ты не будешь рядом со мной, — беспристрастно подытоживает он, снова принявшись за завтрак.
Стою как истукан, осознавая, что наша жаркая и бесполезная, как и все предыдущие, дискуссия подошла к концу. Брат четко обозначил, что не желает уступать в вопросе моего замужества. Мама, сосредоточенно потягивая кофе, как обычно поддерживает своего сына, главу клана, что говорит об очевидном — мое слово ничто против его.
Разворачиваюсь и, словно вихрь, стремительно мчусь к входной двери, испытывая непреодолимое желание покинуть этот дом, даже несмотря на то, что он сам невинен и не ведает о моём смятении.
— Еще раз, я не советую тебе сбегать, — бросает мне брат вдогонку, но я не отвечаю.
Стремительно иду к парадному входу, предварительно захватив сумку и куртку в нижней гардеробной.
— Мисс Хардинг, куда вы? — спрашивает меня по инструкции охранник, чтобы доложить брату и маме о моём будущем местоположении.
— В салон! — бросаю я первое, что приходит в голову.
На самом деле, у меня совсем другие планы.