Глава 1
🎵 "Young and beautiful" Lana Del Rey
Снова этот страшный сон. Четырнадцать лет прошло, но боль от потери отца остается такой же острой, как будто это случилось лишь вчера. Шесть лет, проведенных с ним, оказалось катастрофически мало, чтобы восполнить утрату. Всего лишь миг, промелькнувший в бесконечности времени.
Все, что у меня осталось, — память о нем. Я отчаянно удерживаю ее, боясь забыть даже самый, на первый взгляд, незначительный момент. Его теплые руки, запах любимого одеколона, голос, ласково называющий меня «боец», который при его жизни звучал с нежностью и гордостью, а теперь кажется горькой иронии судьбы. Поэтому, в какой-то степени, кошмар, в котором я вижу его, одновременно является благодатью и немилостью моего сознания, сердца, которое каждый раз делает кульбит от переизбытка душевной боли.
В очередном страшном сне я вновь прячусь в отцовском шкафу, среди пыльных книг и забытых вещей. Запах старой бумаги и полированного дерева — призрачный, но такой реальный, что я ощущаю его даже сквозь сон. Темное пространство становится моей временной крепостью, убежищем от ужаса, который я ощущаю, не понимая его природы в те шесть лет.
Маленькая я прислушиваюсь к каждому звуку, ожидая появления отца.
«Прятки были нашей любимой игрой. Папа всегда искал меня с такой радостью, что его лицо сияло, а глаза светились весельем. Он не просто играл, он вкладывал в эту игру всю свою любовь».
Но этот раз... Этот раз ужасен. Сквозь узкую щель в дверце я вижу его, своего рыжеволосого папу, в его любимых очках, которые постоянно съезжают на кончик носа. Он ходит по кабинету почти бесшумно, словно боится, что его кто-то услышит. Но в его глазах — не привычная игривость, а глубокая, поглощающая тревога. Это не тот жизнерадостный отец, с которым мне нравилось проводить время за игрой. Его взгляд блуждает, ищет... что-то большее, чем просто меня. Что-то, что шестилетняя я еще не способна понять.
«Этот взгляд, запечатленный в моей памяти, с годами приобретает новые оттенки. Я, взрослая девушка, понимаю, что в тот момент он уже знал о приближающемся ужасе. Его спокойствие было лишь маской, скрывающей ужас предстоящего. Возможно, это был предсмертный страх, ощущение неминуемой беды, которую он не мог предотвратить. Этот страх, эта беззащитность пронизывают меня до глубины души».
Он открывает дверцу шкафа. Его взгляд... в нем нет ни игры, ни радости, только глубокий, всепоглощающий ужас. Ужас, который я, маленькая девочка, тогда не поняла, но который сейчас, через четырнадцать лет, разрывает мою душу на части. Его лицо, искаженное болью и страхом, стало неотъемлемой частью моего кошмара.
«Я помню его рыжие волосы, как они падали на лоб, когда он наклонялся. Помню его руки, всегда такие сильные и теплые. Помню его очки, которые сползали с носа, и как он, стараясь не издавать ни звука, поправлял их».
Папа погиб в возрасте сорока лет. Мысль о том, что он ушел таким молодым, разрывает меня на части. Мысли о том, что могло бы быть, если бы... Эта невыносимая боль от несбывшегося будущего. Я представляю, как он мог бы научить меня водить машину, как мы могли бы вместе ходить на рыбалку, как бы он гордился моими достижениями. Вся его жизнь, его будущее оборвались в один ужасный вечер.
— Джанни, — шепчет он. — Сиди тихо и не выходи, понятно? Будь бойцом.
«Будь бойцом».
Я лишь кивнула, глядя в тревожные и одновременно любящие глаза отца. Он любит меня до сих пор, хоть его и нет в живых. Я ощущаю это чувство всем сердцем, пусть уже и не вижу любимое лицо.
Папа оставляет дверцу приоткрытой, и я через небольшую щель наблюдаю, как нечто тёмное душит его. Я изо всех сил прижимаю ладонь к губам, чтобы не закричать — папа же велел мне быть смелой. Но слёзы, словно предатели, струятся без остановки.
В реальности убийца уходит, не оставляя никаких улик, но в моих снах он находит меня и начинает душить, когда безжизненное тело отца уже стынет на полу. Это чудовище с ужасными кровавыми глазами сжимает мое горло все сильнее. Я пытаюсь вырваться из его пленения, но тело будто окаменело. С каждой секундой его взгляд становится всё более жутким, и я чувствую, как холодный страх наполняет меня. Я погружаюсь в отчаяние, но не могу так просто сдаться.
Внезапно из тьмы раздаётся шепот — тихий, но резкий, как лезвие ножа:
— Тебе не скрыться, — произносит он, сдавливая мое горло.
Мне кажется, вот-вот сломается моя шея, а легкие лишатся последнего воздуха, но с ужасом продолжаю смотреть на него и пытаюсь убрать его хладные клешни от себя. И в этот миг я резко открываю глаза, пробуждаясь в своей светлой комнате. Схватившись за горло, начинаю глотать воздух, будто не дышала целую вечность.
— Кошмар, — хриплю я, откидываясь на подушки. — Всего лишь очередной кошмар.
Каждый раз, когда вижу этот сон, просыпаюсь в холодном поту, с сердцебиением, словно снова переживаю тот ужас наяву. Следом задаюсь вопросами, ответы на которые мне до сих пор неизвестны. С сожалением осознаю, что остается лишь боль, пустота и горькое осознание того, что я так и не успела сказать ему еще раз, как сильно его люблю.
И память. Образ отца, запечатленный в ней и проявляющийся в ночных кошмарах, стал символом не только утраты, но и безграничной любви, которая, несмотря на его уход, по-прежнему согревает мою душу. Я не позволю костлявой, символу смерти и утраты, забрать и ее у меня. Она и так несправедливо обошлась с моим отцом и со мной.
«Незаслуженно».
Реалистичный, устрашающий и жуткий сон оставляет в моей душе новый, кровавый и мучительный след. В тот злополучный вечер моя совесть подвела меня. С тех пор я не нахожу с ней единства, ведь вместо того, чтобы спасти отца, я решила остаться в тени, наблюдая за его смертью, уткнувшись в объятия безопасности. Ощущение полной беспомощности давит на меня, как тяжелый камень, который до сих пор со мной, подобно вечному бремени.
«Не стоит быть такой послушной, Джанан. Всегда поступай так, как считаешь нужным. Никого не слушай».
Я оглядываю свою комнату, и светлые тона стен постепенно вытесняют мрачные образы из кошмара. Это место, наполненное светом и теплом, словно обнимает меня, помогая вернуться к реальности. Справа находится дверь, ведущая на террасу, с которой открывается завораживающий вид на реку Клайд. Я часто сижу на ней с чашкой чая, наблюдая за тем, как вода неспешно течет, отражая облака на небе. Этот вид всегда вдохновляет меня на новые идеи и служит фоном для размышлений.
В центре комнаты стоит массивный стол, на котором расположены два больших монитора. Именно за ними я провожу свои IT-эксперименты, погружаясь в мир технологий и программирования. Ночью, пока я спала, на экранах шла загрузка моей самой амбициозной разработки — программы «Поиск 360». Я работаю над ней последние два года, и вот, наконец, настал момент, когда могу увидеть результаты своих усилий.
Поднимаюсь с кровати, еще немного сонная, и направляюсь к столу. Клацаю мышкой, ввожу пароли и вижу, что ползунок загрузки достиг конечной точки.
— Отлично! — радостно восклицаю я, хотя голос у меня все еще звучит немного хрипло после сна. — Загрузка прошла успешно.
«Поиск 360» — это не просто программа, а моя надежда. Она предназначена для взлома одной из самых защищенных систем безопасности, известной под названием «Агент», разработанной моим кланом для защиты всей нашей инфраструктуры и информации. Система «Агент» была создана с использованием передовых технологий шифрования и защиты данных, что делает ее неприступной для внешних атак.
Однако «Поиск 360» использует инновационные методы анализа и алгоритмы, способные найти в ней уязвимости.
«Всегда можно подобрать ключ к хорошо известному».
В случае успешного взлома «Агента» я смогу получить доступ к важной информации, касающейся смерти моего отца, которая может храниться в информационных архивах нашего старого дома, где и произошло его убийство. Сейчас, когда смотрю на экран, мысль о том, что я способна воплотить эту идею в жизнь, наполняет меня надеждой.
Однако не только «Агент» является препятствием на моем пути к достижению поставленной цели. Мой старший брат, Пол, увидев мой интерес к расследованию убийства важного члена нашей семьи, закрыл мне доступ к любой информации об этом.
Каждый раз, когда в нашей семье заходит разговор о папе, в воздухе витает напряжение. Пол и мама упрекают меня за мою одержимость. Они не понимают, что для меня это вопрос жизни и смерти, это способ справиться с утратой. Я не могу остановиться, даже когда их слова ранят меня. Я знаю, что если не выйду на правду, то никогда не смогу обрести покой.
Еще будучи подростком, когда только начала интересоваться этой темой, Пол вставлял мне палки в колеса. Он запрещал нашим бойцам обсуждать со мной эту тему. Но самым ужасным стало то, что он категорически запретил мне входить в старый дом, где, по его словам, располагается одно из подразделений нашей охраны.
Но разве можно остановить человека, который стремится к справедливости? Я чувствую, что нахожусь на грани чего-то значительного, и «Поиск 360» — это мой путь к раскрытию тайны. Уверена, что смогу найти те ответы, которые были скрыты от меня так долго.
Усталость накрывает меня, словно тяжелое одеяло. Мой разум полон хаоса, и, проведя ладонями по лицу, решаю отключить все экраны и ввести двухфазную защиту на компьютере. Эта мера предосторожности стала для меня обыденностью, ведь, если моя мама не обладает особыми IT-навыками, то строгий Пол в этом деле — настоящая угроза. Он с легкостью может получить доступ к моему компьютеру, если я не буду внимательной. Поэтому я постоянно стараюсь улучшать свои знания в области IT, чтобы оставаться на шаг впереди него.
С порцией тяжелых размышлений направляюсь в ванную. Включаю холодную воду и умываю ею уставшее лицо, искусанное бессонницей и тревогами. Как только смотрю в зеркало, меня охватывает ужас: я отскакиваю в сторону, неосторожно ударяясь локтем о тумбу.
— Черт! — первое, что выкрикиваю, заметив несколько синяков на своей шее.
Эти синяки стали для меня знаком того, что я — ненормальная, душащая сама себя по ночам. Это происходит не так часто, но достаточно, чтобы моя мать могла задуматься о походе к психотерапевту и принятии очередного курса бесполезных препаратов.
Стараюсь прикрыть свое «ночное недоразумение» длинными, рыжими волосами, которые стали для меня своеобразным щитом. Если мама увидит мою пострадавшую шею, то подумает не только о враче, но и о том, что у меня есть тайный любовник. Даже не знаю, какой из этих вариантов лучше для ее строго дисциплинированного ума.
— Джанан, ты проснулась?! — спрашивает мама из моей комнаты.
«Легка на помине».
Она не умеет стучать и всегда заходит в мою комнату без приглашения. По этой причине я установила на все свои устройства по несколько паролей. Развивается настоящая паранойя, когда живешь в одном доме с двумя диктаторами. Мама и Пол — это две силы, с которыми сложно справиться, и я постоянно нахожусь в состоянии готовности.
— Ты в порядке? — продолжает она стучать в дверь.
Чувствую, как внутри меня нарастает напряжение.
— Да, — спешно и нервно отвечаю. — Могу я побыть одна в ванной?
Мама всегда настойчива, и я знаю, что, если не отвечу должным образом, она предпримет попытки войти, не дождавшись ответа.
— Не огрызайся. Ждём тебя в столовой. Завтрак уже подали, — отвечает она, хлопнув напоследок дверью.
Стараюсь успокоиться, делая глубокие вдохи и выдохи. Вода продолжает течь, и я чувствую, как оставшиеся холодные капли стекают по моему лицу, принося некоторое облегчение. Моя мама проявляет заботу обо мне не в форме материнской нежности, а, скорее, всепроникающего контроля, который пронизывает все аспекты моей жизни. Она постоянно стремится знать, где я нахожусь, и если я не отвечаю на ее вопросы или не сообщаю о своих планах, это неизменно приводит к очередному эмоциональному взрыву, который становится настоящим спектаклем для всей семьи. Её беспокойство, намекающее на настойчивые вопросы и подозрительные взгляды, превращает каждый мой день в непрерывный поток давления.
Я часто чувствую себя пленницей в своем собственном доме, где забота моей матери о моём благополучии становится невыносимой ношей. Она словно не замечает, что ее стремление контролировать меня лишает меня свободы. Одно из главных моих желаний — просто побыть наедине со своими мыслями и эмоциями, но даже в моменты уединения, например, когда я пытаюсь расслабиться в ванной, не могу избавиться от ощущения, что она всегда рядом, готовая вмешаться в любое мгновение. Это создает чувство, будто я живу в клетке, где каждое мое движение отслеживается, а любое желание отдалиться воспринимается как угроза.
С ужасом и некоторым смирением продолжаю смотреть на свою шею в зеркале. В голове возникают мрачные мысли: когда-нибудь могу причинить себе окончательный вред во сне. Даже вижу заголовки таблоидов: «Наследница одной из самых крупных шотландских компаний по производству виски задушила себя во сне».
Это не просто бред, а отражение моего внутреннего конфликта, который не могу выразить словами. Понимаю, что следует просто признать — я не совсем нормальная и, возможно, мне стоит обратиться за помощью.
«По тебе плачет психушка», — твердит мне внутренний голос.
И это заставляет меня задуматься: прежде чем осуждать родную мать и брата, не стоит ли взглянуть на себя и свои проблемы?
В последний раз мама и брат стали свидетелями последствий моих ночных кошмаров, когда они появились впервые — два года назад. Мне было стыдно и страшно, когда мои близкие начали обсуждать мои синяки на шее, словно я была предметом обсуждения, а не человеком с чувствами.
Не хочу, чтобы они снова думали, что страдаю в свои двадцать. Мало того, что у меня слишком яркое поведение, которое постоянно вызывает у них бури недовольства, так еще и не хочется, чтобы меня начали подозревать во лжи. Ведь давно убедила всех, что больше не страдаю от ночных безумств.
Спешно наношу легкий макияж и покрываю синяки консилером. Он отлично скрывает их. На всякий случай в компанию к джинсам надеваю голубую водолазку с небольшой горловиной. Самое то для пасмурного сентября.
В последний момент решаю попробовать новые контактные линзы, которые обещают улучшить мое зрение. Слегка волнуясь, выхожу из своей комнаты и направляюсь вниз по лестнице в столовую, где уже собрались мои близкие.
Стоит мне вступить на последнюю ступеньку, как я замечаю Лиама, который при виде меня тут же дает деру.
— А ну стой! — шиплю я, погнавшись за одним из бойцов клана.
Бедный Лиам, действительно, не повезло ему.
Я выбрала его не случайно, ведь он оказался идеальным кандидатом для реализации моего плана. Чтобы выяснить, когда в старом доме будет меньше всего охраны, мне нужен человек, который не вызовет подозрений. Лиам, будучи достаточно неопытным, подошел как нельзя лучше. Он даже не догадывается о том, что я использую его в своих целях.
Парень не может мне ничего сделать, ведь я — сестра главы клана, и он прекрасно понимает, что любая попытка рассказать о моем поведении может привести к серьезным последствиям. Я обладаю не только влиянием, но и компрометирующими фотографиями, где он запечатлен в неуместной ситуации — он развлекается со своей подружкой на рабочем месте. В нашем клане такие прегрешения не прощаются, и я готова использовать это в своих интересах, если он решит выступить против меня.
Хватаю Лиама за пиджак и оттаскиваю в слепую зону между входом в комнату прислуги и коридором. Парень поднимает ладони вверх в примирительном жесте, показывая, что не против разговора со мной.
— Есть информация? — сразу задаю вопрос, не желая терять ни минуты.
У меня каждая секунда на счету.
— Да-да, — отвечает он, быстро кивая головой, словно стараясь успокоить меня. — Две недели.
— Две недели? — недоверчиво переспрашиваю, не веря своим ушам. — Почему так долго? Куда они направляются?
Вопросы сыплются, как из рога изобилия. Лиам растерянно оглядывается вокруг, будто ищет подсказку на стенах. Он пожимает плечами, явно не зная, что сказать.
— Ну... Пол для чего-то готовит это подразделение. Подробностей не знаю. Я ведь младший... — его голос звучит неуверенно, и я понимаю, что он действительно не в курсе всех нюансов.
— Знаю, — перебиваю я, слегка похлопав его по плечу, чтобы поддержать. — Но ты все равно молодец, хоть что-то смог узнать.
Парень удивленно хлопает глазами, не ожидая от меня похвалы. Действительно, от меня редко можно дождаться комплиментов, как, в принципе, и от любого из Хардингов. Мы не всегда кажемся приветливыми, особенно мой брат.
— Молчать, ты меня понял? — резко сменяю я тон на приказной.
Получив кивок от бойца, выхожу в коридор и направляюсь в сторону малой столовой.
«У меня есть две недели, чтобы максимально незаметно проникнуть в систему безопасности старого дома. Эта задача не из простых, и я понимаю, что нужно действовать осторожно и продуманно. Поэтому никаких встреч с друзьями - это лишь отвлечет меня от подготовки».