Траблы
Резкий дзинь-дзинь звонка пронзил утреннюю тишину, заставив Глеба вздрогнуть во сне. Его лицо, уткнувшееся в подушку, сморщилось от недовольства, а рука инстинктивно потянулась к теплому боку Рэй, но схватила лишь пустоту.
— Кто этот долбоёб в семь утра?! — прохрипела Рэй, резко вскинувшись на кровати. Ее белые волосы растрепались в хаотичном ореоле вокруг бледного лица, а глаза метали молнии.
Глеб, не открывая глаз, пробормотал:
— Пусть идут нахуй...
Но Рэй уже крикнула в коридор:
— Сашка, открой дверь, блять! И если это опять соседка с ее тупой собакой – скажи, что мы ее шавку на шашлык пустим!
Саша, спавший на диване в гостиной, с трудом оторвал лицо от подушки. Его темные круги под глазами говорили, что спал он мало и плохо.
— Да пошло всё... — проворчал он, шаркая босыми ногами по холодному полу.
Когда он распахнул дверь, перед ним предстала Диана – вся такая аккуратная, в розовой курточке, с маникюром в тон и сладкой, как патока, улыбкой.
— Сашенька, доброе утро! — пропела она, делая шаг вперед.
Но Саша резко перегородил ей путь, его лицо стало каменным.
— Ты зачем?
— Я к Владе! Мне нужно срочно поговорить! — ее голосок звенел фальшивой радостью.
Саша сжал зубы.
— Подожди на лестнице.
И захлопнул дверь прямо перед ее надутыми губками.
Саша ворвался в комнату, его лицо было темнее тучи.
— Рэй, там...
— Кто? — она уже сидела на кровати, глаза сузились в опасные щелочки.
— Диана.
В воздухе словно грянул гром. Рэй резко сбросила одеяло, ее движения были резкими, злыми. Она даже не взглянула на Глеба, который сонно приподнялся на локте.
— А... Эта сука...
Она натянула первую попавшуюся футболку – старую, с выцветшим принтом группы Глеба, шорты, даже не глядя.
— Рэй, подожди... — Глеб потянулся к ней, но она уже шла к двери, ее плечи напряжены, походка – как у тигра перед прыжком.
Дверь захлопнулась с таким грохотом, что на полке задребезжали стаканы.
Диана ждала, постукивая каблучком. Увидев Рэй, она сразу надула губки.
— Ну наконец-то! Я думала, ты вообще не выйдешь!
Рэй остановилась в двух шагах, скрестив руки.
— Ну? Говори, если чо-то важное. Только быстро – у меня дела.
Диана фыркнула, подбоченилась.
— Ты должна прекратить это безобразие! Глеб мой, ты поняла? Мой! Мы встречались, у нас были планы!
Рэй рассмеялась – грубо, громко, с нотками ярости.
— Ой, блядь, серьезно? Он тебе что, предложение сделал? Или просто отсосала ему раз в подъезде и теперь решила, что вы – пара?
Щеки Дианы залились краской.
— Ты!.. Ты ничего не понимаешь! Он любит меня! Он просто запутался из-за тебя!
Рэй сделала шаг вперед, ее глаза горели.
— Он даже не вспоминает тебя, куколка. Вообще. Никогда.
Диана вдруг рванулась вперед, ее рука взметнулась для пощечины.
Но Рэй была быстрее.
Легкий толчок в плечо – и Диана, не удержав равновесия на каблуках, полетела назад.
БАМ!
Ее затылок со всего маху ударился о бетонную стену.
Наступила мертвая тишина.
Диана замерла, ее глаза округлились от шока, губы дрожали.
Рэй наклонилась, ее ухмылка была ледяной.
— Вот и вся твоя любовь. Проваливай, пока жива.
И, развернувшись, она пошла назад в квартиру, даже не оглянувшись.
— Ну и как, разобрались? — Глеб сидел на кровати, ухмыляясь.
Рэй плюхнулась рядом, ее глаза еще горели от адреналина.
— Да, блять. Объяснила этой дуре, что ты ее даже не вспоминаешь.
Глеб рассмеялся, обнял ее, притянул к себе.
— Ну и правильно. Она мне нахуй не сдалась.
— Никогда не сдавалась? — Рэй приподняла бровь.
— Никогда, — он наклонился, поцеловал ее. Грубо, влажно, с обещанием продолжения.
А Саша сидел на кухне.
Перед ним стояла бутылка вина – уже наполовину пустая. Стакан, сигарета, пепельница, полная окурков.
Он смотрел в стену, но видел не ее, а что-то далекое, недостижимое.
Его пальцы сжали стакан так сильно, что костяшки побелели.
За окном всходило солнце, но в его глазах не было ни света, ни надежды.
Только пустота.
И тишина.
Глеб и Рэй, переплетёнными пальцами, вывалились на кухню, всё ещё смеясь над утренним приключением. Их улыбки замерли, когда они увидели Сашу. Он сидел, сгорбившись над почти пустой бутылкой красного, его пальцы нервно барабанили по стеклу. Пепельница перед ним была забита окурками, а глаза — пустые, будто выжженные.
— Саш... — начала Рэй, но Глеб её перебил, сжимая её руку:
— Давайте я...
Она покачала головой, прикоснувшись губами к его костяшкам:
— Нет, я. Иди, полежи, я скоро.
Глеб кивнул, бросив последний взгляд на Сашу, и вышел, оставив дверь приоткрытой.
Рэй пододвинула стул, уселась напротив брата. Её нога в такт качалась под столом, но лицо было серьёзным.
— Ну, выкладывай, долбоёб. Что за пиздец?
Саша резко поднял глаза, в них мелькнула ярость, но тут же погасла. Он провёл рукой по лицу, смахивая невидимую пыль.
— Да хуйня всё...
— Не гони, — она выхватила у него бутылку, отпила прямо из горлышка, поморщилась. —Говори. Или сам сдохнешь, или я тебя прибью за такой вид.
Саша засмеялся — горько, коротко.
— Ревную.
Тишина.
— К Глебу? — она приподняла бровь.
— Нет, блять, к Деду Морозу, — он швырнул окурок в пепельницу, промахнулся. — Да, к нему. К вам. К этой... вашей хуйне. К тому, как он на тебя смотрит. Как ты на него. Как вы... блять, даже когда ругаетесь — вы вместе.
Рэй молчала.
— А я? Я даже на права с третьего раза не сдал, Рэй. Продюсер, сука, последние треки слил на сторону, я подал в суд, но это нихуя не изменит. И нет никого, кто бы... ну. Как он тебя.
Его голос дрогнул в конце, и он резко потянулся за бутылкой, но она отодвинула её.
— Саш...
— Да иди ты, — он резко встал, стул грохнулся на пол. — Не надо мне этой жалости!
Но она была уже рядом, вцепилась в его худи, прижала лоб к его плечу.
— Ты идиот, — прошептала она. — Но ты мой идиот. Всё наладится. Обещаю.
Он замер, потом медленно обнял её, спрятав лицо в её волосах.
— Пошла ты, — пробормотал он, но руки дрожали.
Рэй вернулась в комнату, где Глеб лежал на кровати, уставившись в потолок. Увидев её, он протянул руку:
— Ну чё, жив ещё?
— Пока да, — она плюхнулась рядом, позволила ему затянуть себя в объятия. Его пальцы сразу запутались в её волосах, губы прижались к виску.
В этот момент зажужжал телефон. Кирилл:
Корюшка Роки:
"Привет, можно заскочить сегодня? Соскучился. Но еще кое-что..."
Рэй усмехнулась, быстро набрала:
Вы:
"Да, конечно. Только предупреждаю — Глеб тут, и если начнёшь свою херню, он тебе рожу набьёт."
— Кто это? — Глеб приподнялся на локте, пытаясь заглянуть в экран.
— Кирюха. Хочет приехать.
— О, этот мудак, — Глеб засмеялся, снова повалился на спину, на этот раз — ей на колени. — Ну пусть приезжает. Я ему только рад.
Она рассмеялась, запустила пальцы в его волосы:
— Ложь. Ты его ненавидишь.
— Ну да. Но если он тебе дорог... — он перехватил её руку, прижал к губам.
Она смотрела на него — на эти веснушки на носу, на смеющиеся глаза, на губы, которые так хорошо знали её. И в груди стало тепло.
— Я тебя люблю, — вырвалось у неё неожиданно даже для себя.
Глеб замер, потом медленно улыбнулся:
— Я знаю.
И потянулся к ней.
***
Кирилл брел по вечернему городу, его «рога» - те самые проклятые рога - тянули голову вниз, будто невидимые цепи. Каждый шаг давался с трудом: асфальт под ногами плыл, фонари расплывались в мутные пятна. Он споткнулся о бордюр, едва не упал, но успел схватиться за фонарный столб. Холодный металл обжег ладони.
— Эй, парень, тебе помощь нужна? — окликнул его прохожий.
Кирилл лишь махнул рукой, даже не поворачивая головы.
— Всё... всё нормально, — прохрипел он, чувствуя, как каждый звук раскалывает череп. Его язык казался ватным, во рту стоял противный металлический привкус.
Когда он наконец доплелся до нужного подъезда, пальцы дрожали так, что он трижды промахнулся, пытаясь набрать код домофона. Дверь открыл Саша - мрачный, с тенью под глазами, в мятом худи.
— Ну и видок, — хрипло сказал Саша, окидывая Кирилла оценивающим взглядом. Его нос сморщился от резкого запаха пота и чего-то еще - может быть, страха? - что исходило от гостя.
Кирилл попытался ухмыльнуться, но получилось лишь жалкое подобие улыбки.
— Привет, красавчик. Пропустишь?
Саша тяжело вздохнул, отступив в сторону.
— Только попробуй устроить цирк - сам знаешь, что будет. — Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
На кухне царила гнетущая атмосфера. Глеб сидел, прижавшись плечом к Рэй, его пальцы судорожно сжимали ее колени сквозь тонкую ткань шорт. В глазах - животный страх.
— Дыши, просто дыши, — шептал он, но его собственное дыхание было неровным.
Рэй сжимала в руках почти пустую бутылку, ее голубые глаза блестели неестественным блеском. Когда она заметила Кирилла, ее взгляд стал острым, как бритва.
— Ты... — ее голос прозвучал хрипло.
Кирилл сделал шаг назад.
— Я... я пожалуй пойду...
— Стоять, блять! — Рэй вскочила так резко, что стул с грохотом упал на пол. Ее пальцы впились в его запястье с такой силой, что он почувствовал боль. — Ты что, совсем ебнулся? Ты еле на ногах стоишь!
Ее ладонь прижалась к его лбу - горячему, мокрому от пота.
— Глеб! Скорую, быстро!
Прошло тридцать минут. Сорок. Кирилл лежал на диване, его дыхание стало прерывистым. Рэй металась по комнате, то и дело подбегая к окну.
— Где они, блять?! — ее голос сорвался на крик. — Как они могут так долго ехать в центре города?!
Глеб пытался успокоить ее, но его собственные руки дрожали.
— Рэй, дыши..
— Не говори мне дышать! — она развернулась к нему, и в ее глазах Глеб увидел что-то, от чего похолодело внутри. — Он умирает, Глеб! Понимаешь? Умирает!
Когда фельдшер - толстый, сонный мужчина с равнодушным лицом - наконец появился на пороге, Рэй едва не бросилась на него.
— Вы где, блять, были?! — ее голос звенел от ярости. — Вы видите его состояние?!
Фельдшер лениво осмотрел Кирилла.
— Да ладно, переутомление. Выпейте таблетку и поспите.
Глеб встал между ними, его голос стал опасным, низким.
— Вы вообще смотрели на него? У него температура под сорок, «рога» воспалены! Вы врач или шутник?
Когда кризис миновал и Кирилл наконец уснул, они вышли на улицу. Ночь встретила их прохладным ветерком, который трепал волосы Рэй. Она шла, сжимая кулаки, ее плечи напряжены.
— Я ненавижу это всё, — прошептала она, и в голосе слышались слезы. — Он мог умереть, и всем было бы плевать.
Глеб осторожно взял ее руку, чувствуя, как она дрожит.
— Но он не умрет. Потому что ты рядом.
Она резко остановилась, повернулась к нему. В лунном свете ее глаза казались огромными, полными боли.
— А если в следующий раз я не успею? Если...
— Ты успеешь, — он притянул ее к себе, прижал лоб к ее лбу. — Потому что ты - Рэй. Ты всегда успеваешь.
Она закрыла глаза, и первая слеза скатилась по щеке.
— Черт возьми... я люблю тебя, — прошептала она, цепляясь за его футболку.
Глеб мягко поймал ее слезу пальцем.
— Я знаю. И это делает меня самым счастливым мудаком на свете.
Они стояли так несколько минут, пока холодный ветер не заставил их двинуться дальше - в ночь, где их ждали только звезды и тихий шепот листьев под ногами.