Откровение?
Глубокой ночью в комнате стояла гнетущая тишина, нарушаемая только неровным дыханием Влады. Лунный свет, пробивавшийся сквозь щель в шторах, рисовал на ее бледной коже причудливые узоры, делая ее почти прозрачной в этом полумраке. Глеб лежал без сна, его горячие ладони нервно сжимали простыню. Он чувствовал, как по его спине струится холодный пот, а в груди разрывается что-то тяжелое и колючее.
Ее тело, такое хрупкое и беззащитное во сне, сводило его с ума. Короткий топ задрался, обнажая тонкую талию, а шорты настолько короткие, что он видел изгибы ее бедер. Глеб сглотнул ком в горле, чувствуя, как кровь пульсирует в висках. Его пальцы сами потянулись к ней, но замерли в сантиметре от кожи.
"Черт, она же спит... Ей нужно отдыхать..."
Но когда его кончики пальцев все же коснулись ее бедра, он почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Кожа была прохладной и шелковистой, как лепесток розы.
И вдруг - она прижалась к нему всем телом так сильно, что у него перехватило дыхание. Ее руки сжали его, как тиски, ноги переплелись с его ногами. Глеб почувствовал, как что-то горячее и соленое растекается по его спине.
"Слезы?.."
— Влад? — его голос звучал хрипло, почти испуганно.
Она не ответила. Только резко вскочила, уперлась руками в матрас и начала задыхаться. Ее дыхание было похоже на рыдания утопающего - прерывистое, хриплое, страшное. Глаза широко раскрыты, но взгляд пустой, будто она смотрела куда-то сквозь него.
— Саш! БЫСТРЕЕ! — Глеб закричал так, что у него перехватило горло.
Он схватил Владу за плечи, пытаясь поймать ее безумный взгляд:
— Дыши, солнце, дыши со мной! - его собственное дыхание сбилось, сердце бешено колотилось.
Саша ворвался в комнату, спотыкаясь о порог. Его обычно грустный взгляд был диким от ужаса:
— Что блять происходит?!
— Таблетки! Ее таблетки! - Глеб не узнавал свой голос - такой он был сдавленный и хриплый.
Саша опрокинул тумбочку, содержимое с грохотом рассыпалось по полу.
— ГДЕ, МАТЬ ТВОЮ?!
Влада между тем билась в его руках, как раненая птица. Ее пальцы впились ему в руки так сильно, что остались кровавые царапины.
— Не могу... не могу... - она хрипела, и в ее глазах стоял такой животный страх, что у Глеба похолодело внутри.
— Нашел! - Саша швырнул ему таблетку.
Глеб силой разжал ей челюсти и засунул таблетку под язык:
— Держи, держи, не глотай сразу!
Она закашлялась, но послушалась. Саша поднес к ее губам стакан воды, но она отшатнулась, разлив воду на простыни.
Прошло десять долгих минут, прежде чем ее дыхание начало выравниваться. Глеб сидел, прижимая ее к себе, и чувствовал, как ее сердце постепенно перестает вырываться из груди.
Саша стоял на коленях перед кроватью, его пальцы дрожали:
— Я... я не знал... что она... - его голос сорвался.
Влада слабо потянулась к нему рукой:
— Прости...
— Заткнись, — Глеб прижал ее голову к своей груди, — просто молчи.
Саша вдруг разрыдался - тихо, по-мужски, кусая кулак, чтобы не кричать.
Глеб понял в эту секунду - они больше не прежние. Что-то сломалось. Что-то изменилось.
И когда Влада наконец уснула, прижавшись к нему, а Саша остался сидеть у кровати, Глеб поклялся себе, что больше никогда не допустит такого.
Никогда.
Глеб сидел на краю кровати, его пальцы нервно перебирали край простыни. Глаза не отрывались от Влады – он следил за каждым её вдохом, за малейшим движением ресниц. Её грудь поднималась и опускалась ровно, но он всё равно не мог успокоиться.
— Ты уверен, что она спит? – Саша стоял в дверях, скрестив руки, его голос был тише обычного.
— Да, – Глеб провёл рукой по лицу. – Но чёрт, я всё равно не могу...
Он не договорил. В горле стоял ком. Саша вздохнул, кивнул в сторону кухни:
— Пошли, мудила. Давай проветримся.
Кухня была освещена только тусклым светом вытяжки. Глеб схватил бутылку виски со стола, налил себе полстакана, выпил залпом. Горечь разлилась по горлу, но не заглушила тревогу.
— Ты её любишь? – Саша внезапно спросил, разминая сигарету в пальцах.
Глеб резко поднял на него взгляд:
— Ты серьёзно?
— Да, блять, серьёзно.
Глеб закурил, затянулся, выпустил дым через нос.
— Я её... чёрт, Саш... – его голос дрогнул. – Я её настолько люблю, что иногда мне кажется, я сойду с ума. Каждый раз, когда она рядом, я хочу её так сильно, что это больно. Но больше всего... больше всего я боюсь, что однажды проснусь, а её не будет.
Саша молча слушал, его лицо было непроницаемым.
— Я не знаю, что делать, – Глеб сжал кулаки. – Я не могу её потерять.
— Ну, это трогательно.
Голос. Глеб и Саша резко обернулись.
В дверном проёме стояла Влада. Облокотившись на косяк, скрестив руки на груди. На её лице играла улыбка – не такая, как обычно. В ней была лёгкая насмешка, уголки губ опущены вниз, точь-в-точь как у Саши, когда он дразнился. Но глаза... глаза светились чем-то тёплым.
— Влад... – Глеб аж подскочил. – Ты... как ты?
— Живая, – она пожала плечами. – Пока что.
Она медленно шагнула вперёд. Глеб не сводил с неё глаз.
— Ты всё слышала? – спросил Саша, приподняв бровь.
— Кажется, да, – она остановилась перед Глебом, склонила голову набок. – Особенно про "хочу её так сильно, что это больно".
Глеб покраснел.
— Блядь...
Она рассмеялась, легонько пнула его ногой.
— Ну что, герой?
Глеб не стал церемониться. Одним движением он подхватил её за талию и усадил к себе на колени. Его руки естественным образом скользнули ниже, ладони плотно обхватили её ягодицы.
— Эй! – она фальшиво возмутилась. – Это что за наглость?
— А ты как думала? – он притянул её ближе. – После такого ещё и не это будет.
Саша фыркнул, отвернулся, делая вид, что ему неловко.
— Вы оба невыносимы.
Влада выхватила сигарету у Глеба изо рта, затянулась, выпустила дым ему в лицо.
— Моя теперь.
Потом потянулась за его стаканом, отхлебнула виски, скривилась.
— Фу, гадость.
— Тогда зачем пьёшь?
— Чтобы ты не пил, – она поставила стакан подальше. – И курить брось, кстати.
Глеб рассмеялся.
— Приказ?
— Да, – она наклонилась, её губы почти коснулись его. – И если ослушаешься...
— Что?
— Буду злиться.
И прежде чем Глеб успел что-то ответить, она схватила его за лицо и поцеловала. Глубоко, влажно, без стеснения.
Саша закатил глаза.
— Ну всё, я пошёл.
— Ага, – Влада оторвалась от Глеба, ухмыльнулась. – Беги, трус.
Саша показал ей средний палец, но улыбался.
Перед тем как выйти, она вдруг вскочила с Глебовых коленей и бросилась к Саше. Обняла его так крепко, что он аж крякнул.
— Спасибо, – прошептала ему в ухо. – За всё.
Саша замер, потом нежно потрепал её по волосам.
— Иди к нему, дура.
Вернувшись к Глебу, Влада села к нему на колени снова, но теперь уже нарочито медленно, чувственно.
— Ну что, герой? – она провела пальцем по его губам. – Теперь понял, как сильно я тебе нужна?
Глеб стиснул зубы.
— Чёрт возьми, Влад...
— Да?
— Я тебя обожаю.
Она рассмеялась, прижалась лбом к его плечу.
— Я знаю.
А за окном начинался рассвет.
Кухня тонула в полумраке, лишь тусклый свет холодильника освещал их лица. Глеб разливал по стаканам виски, лёд позвякивал, а Влада сидела на столешнице, болтая ногами. Её босые ступни слегка задевали его бёдра, и каждый раз от этого прикосновения по его спине пробегали мурашки.
— Знаешь, о чём я думаю? — Глеб сделал глоток, чувствуя, как алкоголь разливается теплом по груди.
— О том, как бы снова залезть ко мне в трусы? — Влада ухмыльнулась, но в её глазах читалось любопытство.
— Умнеешь, — он хмыкнул. — Нет. О детях.
Она замерла. Стакан в её руке дрогнул.
— ...Что?
— Я хочу детей, — его голос был тихим, но твёрдым. — Твоих. Наших.
Влада не ответила сразу. Её пальцы медленно обводили край стакана, а взгляд утонул где-то в темноте за окном.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно.
Он шагнул ближе, встал между её ног, его руки легли на её бёдра.
— Я знаю, что сейчас не время. Знаю, что мы оба ебнутые, что у нас куча проблем. Но, блять... — он наклонился, его лоб почти касался её лба. — Я хочу этого. С тобой.
Влада закрыла глаза, её дыхание стало чуть чаще.
— Ты... понимаешь, на что подписываешься?
— Да. И я не сбегу.
Она резко выдохнула, схватила его за лицо и поцеловала. Грубо, жадно, так, что зубы стукнулись.
— Идиот, — прошептала она, отрываясь. — Я тоже хочу.
Её пальцы впились в его волосы, его руки скользнули под её топ, ладони прижались к горячей коже рёбер. Они целовались так, будто пытались передать друг другу всё, что не могли выразить словами — страх, желание, обещания.
— Я больше не исчезну, — он прошептал ей в губы. — Никогда.
— Лучше бы, — она укусила его за нижнюю губу. — Иначе я тебя убью.
Он рассмеялся, но смех тут же превратился в стон, когда её ноги обвились вокруг его талии.
Они едва успели добраться до комнаты. Глеб захлопнул дверь ногой, прижал Владу к стене и снова нашёл её губы.
Сначала поцелуй был нежным — почти робким, как будто он боялся её спугнуть. Но уже через секунду в нём проснулась та самая звериная страсть, которую он никогда не позволял себе с другими.
— Глеб... — она попыталась отстраниться, но он не дал, прикусив её нижнюю губу. — Ммм... чёрт...
Его руки скользнули вниз, схватили её за бёдра, и он подбросил её в воздух. Влада вскрикнула, но он уже ловил её, бросая на кровать так, чтобы она не ударилась.
— Ты... — она попыталась сесть, но он уже накрыл её своим телом, прижав к матрасу. — ...невменяемый.
— Да, — он прошептал, целуя её шею, ключицу, грудь. — Ты только сейчас это поняла?
Но когда его губы спустились ниже, к её животу, Влада вдруг резко схватила его за волосы.
— Стой... — её голос дрогнул. — Не сейчас.
Глеб замер, поднял на неё взгляд.
— Что?
— Мне... плохо. — она отвела глаза. — Голова кружится. Тошнит.
Он тут же отстранился, но она не отпустила его, вцепившись в его плечи.
— Не уходи. Просто... ложись.
Глеб медленно опустился рядом, и она притянула его к себе, прижав его голову к своей груди.
— Всё хорошо, — она прошептала, её пальцы медленно водили по его волосам, по шее, по плечам. — Всё хорошо...
Он чувствовал, как её сердце бьётся под его щекой. Быстро, но уже ровнее.
— Прости, — он приподнялся, чтобы посмотреть ей в глаза. — Я...
— Заткнись, — она слабо улыбнулась. — Ты ничего не сделал не так.
Её рука снова запуталась в его волосах, почесывая, успокаивая. Её веки начали слипаться.
Глеб осторожно обнял её за талию, прижался губами к её плечу.
— Спи, солнце.
И когда её дыхание наконец стало глубоким и ровным, он продолжал смотреть на неё.
На её растрёпанные волосы.
На слегка приоткрытые губы.
На тонкие пальцы, которые даже во сне не отпускали его.
И в этот момент он понял — ничего важнее этого нет.