Подоконник
Тёплый весенний ветерок шевелил занавески, залетая в открытое окно. Влада сидела на широком подоконнике, поджав под себя босые ноги, и курила, выпуская дым колечками в темнеющее небо. Глеб устроился рядом, его плечо намеренно прижималось к её – уже не боясь, что она оттолкнёт.
— Чё пялишься? – буркнула она, но без привычной злости. Просто потому что надо было что-то сказать.
— Ты красивая, когда не орёшь, – ответил он, и его губы растянулись в ухмылке, когда она тут же нахмурилась.
— Заткнись, дебил.
Но кричать, чтобы он её не трогал, она уже не стала. Устала. Да и... вроде не так уж противно.
Глеб осторожно провёл пальцами по её запястью, где под татуировками прятались тонкие белые линии. Она напряглась, но не дёрнулась.
— Слушай, а помнишь, как мы в школе с Сашей того учителя довели, что он орал как резаный? Саша не рассказал? – неожиданно сказала она, меняя тему.
Глеб рассмеялся:
— Да блядь, он потом весь урок трясся!
Они болтали о всякой ерунде – о старых проказах, о том, как Саша однажды проспал экзамен и пришёл в трусах, о том, как Влада впервые села на байк и чуть не разбилась. Она даже улыбалась – не злая, не кривая ухмылка, а настоящая.
И тут её телефон завибрировал.
Она вздрогнула, пальцы вдруг стали неуклюжими, когда брала аппарат. Глеб заметил, как её плечи напряглись, как дыхание стало поверхностным.
Но потом она выдохнула.
— Тусовка завтра. У реки.
Глеб наблюдал, как её лицо меняется – от страха к облегчению, потом к сомнению. Она посмотрела на него, закусила губу.
— Ты... не хочешь пойти? Со мной.
Он даже не задумался.
— Конечно.
Она моргнула, явно не ожидая такого лёгкого согласия.
— Просто... я знаю, что вчера... – она жестом показала на его синяк под глазом. – Я не должна была бить.
Глеб только фыркнул:
— Да похуй. Мне даже полезно – теперь знаю, что у тебя удар как у мужика.
Она закатила глаза, но потом неожиданно позволила ему придвинуться ближе. Его рука обняла её за талию, и она почувствовала, как её тело автоматически напряглось.
Не от его прикосновения.
От воспоминания.
Других рук. Грубых. Чужих.
Глеб сразу заметил. Его пальцы замерли.
— Рэй?
Она резко дёрнула головой, как будто отгоняя образы.
— Ничего.
— Не ври.
Тишина. Даже кот, дремавший на кровати, насторожил уши.
— Один тип... давно. – её голос был тихим, но каждое слово резало, как лезвие. – Думал, что если я ему улыбнулась, то автоматически согласна на всё. Попытался заткнуть меня в тёмном углу. Я ему лицо разбила. Но...
Её руки сжались в кулаки.
— Но его руки всё равно везде были. И теперь, когда кто-то трогает меня...
Глеб медленно убрал руку. Его лицо стало каменным.
— Он жив?
Она усмехнулась:
— К сожалению, да.
— Адрес.
— Нет. Глеб, не смей даже.
— Рэй...
— Я сказала – нет! – она резко повернулась к нему, глаза горели. – Я сама разберусь. Всегда сама.
Глеб смотрел на неё, потом медленно кивнул.
— Ладно.
Но в его глазах она прочитала то, что не было сказано вслух:
Пока.
Он снова обнял её, но теперь осторожнее, давая ей возможность отстраниться. И она... не отстранилась. Просто сидела, чувствуя его тепло, слушая, как бьётся его сердце.
И впервые за долгое время – не боялась.
— Завтра в восемь. Не опоздаешь, мудак?
Глеб рассмеялся:
— Для тебя – даже в семь.
Она фыркнула, но уголки её губ дрогнули.
А за окном темнело, и где-то вдали уже зажигались первые огни ночного города.
***
Глеб резко вздрогнул, когда пронзительный писк будильника в наушниках врезался в его сон. Его сердце бешено заколотилось, а веки слипались от недосыпа. Он судорожно потянулся к телефону, сбивая со столика пустую банку энергетика, которая с грохотом покатилась по полу.
— Блядь, - прошептал он, зажмуриваясь от резкой боли в висках.
В комнате царил полумрак - только бледные лучи утреннего солнца пробивались сквозь щель в шторах. Глеб осторожно поднялся, стараясь не разбудить Сашу, который мирно похрапывал, раскинувшись на кровати как звезда. Его светлые волосы растрепались по подушке, а одна рука бессильно свисала с края кровати.
Глеб потянулся, чувствуя как хрустят позвонки после неудобной ночи на раскладном кресле. Он украдкой посмотрел на часы - 5:32.
Не опоздать. Ни в коем случае не опоздать.
Мысль о том, что он может расстроить Владу, заставляла его сердце сжиматься. Он быстро собрал свои вещи, стараясь двигаться как можно тише, но его колено случайно задело тумбочку, вызвав глухой стук.
— Черт, - прошептал он, замирая на месте и бросая тревожный взгляд на Сашу. Но тот только глубже зарылся в подушку, даже не шевельнувшись.
Когда Глеб вышел в коридор, его сразу привлек узкий луч света, пробивавшийся из-под двери Влады. Он замер на пороге, не решаясь постучать, и через приоткрытую дверь увидел ее.
Она стояла перед зеркалом в полумраке комнаты, освещенная только тусклым светом настольной лампы. На ней были лишь черные спортивные шорты и тонкий топ, обнажающий татуировки на плечах и спине. Ее пальцы уверенно выводили стрелки черной подводкой, а губы были слегка прикушены от концентрации.
Глеб не мог оторвать взгляда. В этом полумраке, с распущенными волосами, падающими на плечи как золотистый водопад, она выглядела одновременно хрупкой и невероятно сильной. Тени от ресниц ложились на ее щеки, делая взгляд еще более пронзительным.
— Чё уставился, придурок? — ее голос прозвучал резко, но она даже не повернулась, продолжая наносить макияж.
Глеб почувствовал, как тепло разливается по его щекам.
— Ты... красивая, — вырвалось у него прежде, чем он успел подумать.
Она на секунду замерла, подводка в руке дрогнула.
— Заткнись уже, — пробормотала она, но Глеб заметил, как уголки ее губ дрогнули, прежде чем она снова нахмурилась.
Он осмелился зайти, осторожно присаживаясь на край ее кровати. Его пальцы нервно перебирали край одеяла, пока он наблюдал, как она ловко собирает волосы в высокий хвост, оставляя несколько прядей обрамлять лицо. Каждое ее движение было точным, выверенным - как будто она готовилась к бою, а не к обычному учебному дню.
— Ты вообще спала? — не удержался он.
— Нет, - коротко ответила она, натягивая черную облегающую футболку, которая подчеркивала каждую линию ее тела.
— Почему?
— Потому что не хотела, - она резко повернулась к нему, и ее глаза сверкнули в полумраке. Ее палец ткнул его в грудь. — А ты чего еще не готов? Мы через полчаса выезжаем.
Глеб вскочил так резко, что чуть не споткнулся о порог, выбегая из комнаты. Его сердце бешено стучало - от страха опоздать или от ее близости, он сам не мог понять.
На кухне Влада яростно шипела на сковороду, где жарилась яичница. Ее движения были резкими, злыми - будто яйца лично ей что-то сделали. Глеб сидел за столом, его пальцы беспокойно барабанили по столешнице, а глаза неотрывно следили за каждым ее движением.
— Ты вообще умеешь готовить что-то кроме яичницы? — не удержался он.
Она резко развернулась, и в ее глазах вспыхнули настоящие молнии.
— Умею готовить тебе в морду, - прошипела она, с такой силой швыряя тарелку перед ним, что яйца едва не вылетели за край.
В этот момент на кухню вполз Саша, потирая глаза и зевая во весь рот.
— Вы чё, с утра уже ругаетесь? — пробормотал он, потягиваясь.
— Он первый начал, — буркнула Влада, наливая кофе так, что несколько капель пролилось на стол.
Глеб только закатил глаза, но в груди у него что-то теплое шевельнулось при виде этой привычной утренней рутины.
Влада завела байк с таким ревом, что у соседских машин сработала сигнализация. Глеб осторожно уселся сзади, обхватывая ее талию, чувствуя под пальцами напряжение в ее мышцах.
— У тебя вообще права есть?! — закричал он ей в ухо, когда они остановились на светофоре.
— Нет, — бросила она через плечо, и он увидел, как ее глаза сверкнули озорным огоньком в зеркале заднего вида.
— Блять... — простонал он, но было уже поздно - она рванула с места так, что его голова резко откинулась назад, а живот неприятно ёкнул.
Ветер бил в лицо, срывая с губ все слова, но Глеб не мог не заметить, как Влада слегка наклонилась вперед, как будто пыталась слиться с байком в одно целое. Ее спина была напряжена, а пальцы так крепко сжимали руль, что костяшки побелели. В эти моменты она казалась ему самой свободной - и одновременно самой одинокой.
Когда они вошли в аудиторию, все головы повернулись в их сторону. Глеб почувствовал, как Влада напряглась рядом с ним, ее плечи стали жестче, а взгляд - холоднее. Она прошла к своему месту с таким видом, будто это был трон, а не обычная студенческая парта.
Диана, сидевшая у окна, тут же оживилась.
— О, Глебушка! Ты где пропадал? — ее голос звучал слащаво, а глаза блестели фальшивым блеском.
Глеб лишь кивнул, стараясь не встречаться с ней взглядом. Он видел, как Влада напряглась, ее пальцы сжались в кулаки, но она продолжала сидеть уставившись в телефон, будто ничего не слыша.
Но когда Диана подошла и положила руку Глебу на плечо, Влада медленно подняла голову. Ее глаза стали ледяными.
— Дианка, — ее голос прозвучал тихо, но так опасно, что несколько студентов рядом невольно отодвинулись. — Убери руку, пока я тебе её не сломала.
В аудитории воцарилась гробовая тишина. Даже преподаватель у доски обернулся. Диана замерла, ее рука дрогнула в воздухе.
— Я просто... — начала она, но Влада уже встала, и в ее позе было столько угрозы, что Диана инстинктивно отпрянула.
— Я сказала - УБРАТЬ.
Диана отскочила, как от огня, ее лицо побелело. В этот момент мимо проходил Влад - Глеб видел, как его глаза расширились от страха, как он резко ускорил шаг, даже не взглянув в их сторону.
Преподаватель монотонно бубнил что-то о социальных нормах, но ни Глеб, ни Влада не слушали. Они перешептывались, их головы были близко наклонены друг к другу.
— Ты вообще слушаешь? - прошептала Влада, ее дыхание пахло мятной жвачкой.
— Нет, - признался Глеб, чувствуя, как по его спине пробегают мурашки от ее близости.
— И я нет.
В какой-то момент она случайно наклонилась, и ее голова на секунду коснулась его плеча. Глеб замер, боясь пошевелиться, но она не отстранилась сразу. Только через мгновение резко выпрямилась, но он заметил - она не рассердилась. В ее глазах мелькнуло что-то неуловимое, прежде чем она снова нахмурилась.
***
Они сидели в его машине с открытыми окнами. Теплый ветер играл с ее волосами, а солнце золотило ее кожу. Глеб не мог оторвать от нее взгляда.
— Почему ты так ненавидишь Диану? — спросил он, наблюдая, как ее пальцы барабанят по подлокотнику.
Влада фыркнула.
— Потому что она тупая сука.
— Справедливо, — согласился Глеб, и она неожиданно рассмеялась - по-настоящему, не злобно, а легко и свободно.
Потом она повернулась к нему, и ее глаза стали серьезными.
— А почему ты вообще со мной возишься? Я же хуже Дианы раз в сто...
Глеб посмотрел ей прямо в глаза, чувствуя, как что-то теплое разливается у него в груди.
— Потому что ты не тупая сука.
Она фыркнула, отвернулась к окну, но он видел - ее губы дрогнули в улыбке. И впервые за долгое время она просто молчала, не пытаясь спорить или огрызаться.
А Глеб улыбался, потому что знал - это начало чего-то нового. Чего-то важного.