Больше не буду.
Влада проснулась от того, что вся спина и шея горели, будто их пропустили через мясорубку. Глеб все ещё лежал у неё на коленях, его дыхание ровное, глубокое. Она моргнула, пытаясь осознать, где находится, и тут же заметила его лицо — так близко, что можно было разглядеть каждую ресницу, каждую царапину, оставленную вчерашней дракой.
Его губы — тонкие, бледные, слегка приоткрытые — казались ей чем-то запретным. Как будто одно неверное движение, и она сорвётся, сделает что-то глупое.
— Чёрт... — прошептала она, отводя взгляд.
Но рука сама потянулась к его лбу. Кожа под её пальцами была горячей.
— Блять, конечно, у тебя температура, идиот.
Она осторожно приподняла его голову, скрипя зубами от боли в онемевших ногах, и переложила на подушку. Глеб хмуро застонал, но не проснулся.
Влада встала, её тело протестовало против каждого движения. Она прошла на кухню, рылась в аптечке, доставая таблетки — от температуры, обезболивающее. Налила стакан воды, поставила всё на тумбочку рядом с ним.
Потом зашла к Саше.
Брат спал, раскинувшись на кровати, одинокая подушка прижата к груди. Она присела на край, осторожно провела рукой по его волосам — спутанным, тёплым.
— Сань... — наклонилась, поцеловала в лоб.
Он заворчал, потянулся.
— Чё...
— Вставай, проспишь пары.
— А Глеб?
— Живой. Иди.
Она поднялась, толкнула его в плечо, пока он не сел, и вышла, не объясняя больше ни слова.
Когда она вернулась, Глеб уже не спал. Он сидел, прислонившись к стене, её белый кот Верс растянулся у него на коленях, мурлыча так громко, что было слышно через всю комнату.
— Таблетки выпей. Не подавись. — бросила она, скрестив руки на груди.
Глеб медленно повернул голову, его глаза были мутными от жара, но в них всё ещё светилась эта чёртова усмешка.
— А если подавлюсь? Ты меня спасать будешь?
— Закопаю во дворе.
Он хрипло рассмеялся, но тут же закашлялся. Взял таблетки, проглотил, запив водой.
И тут его взгляд упал на её руки.
На порезы, которые она так тщательно скрывала под рукавами кофт и татуировками.
— Рэй...
Она резко опустила рукава.
— Не смотри.
— Дай мне...
— Нет.
— Пожалуйста.
Он протянул руку, но она отшатнулась.
— Я сказала, нет!
Глеб замолчал, но не отвел взгляда.
Тишина.
Потом она резко вздохнула, подошла ближе и сама закатала рукав.
— Трогай и сдохнешь.
Его пальцы коснулись её кожи так бережно, будто она была хрустальной.
— Блять... — он прошептал это не как ругательство, а как что-то болезненное.
Она не ответила.
Вместо этого сама коснулась его волос, поправила бинты на лбу, проверила, не сочится ли кровь.
А потом...
Обняла его.
Резко, грубо, будто делала ему одолжение.
— Ты — конченый идиот. Никогда больше так не делай.
Но в её голосе не было злости. Было что-то другое. Глеб обнял её в ответ, прижал к себе, несмотря на боль.
— Обещаю.
Она знала, что он врёт. И почему-то это её не злило. Верс недовольно мяукнул, вылезая из под ног Глеба и пролезая между них.
— Вот и правильно, — пробормотала Влада, отстраняясь. — Даже кот понимает, что ты — говно.
Но её пальцы всё ещё дрожали. А Глеб улыбался. Как победитель.
***
Комната была погружена в полумрак — только свет уличного фонаря пробивался сквозь шторы, отбрасывая длинные тени на стены. Влада сидела на подоконнике, курила, выпуская клубы дыма в открытую форточку. Глеб стоял напротив, прислонившись к стене, его руки были засунуты в карманы, но пальцы сжимались в кулаки.
— Ну что, психопат, о чём хочешь поговорить?— её голос звучал резко, но в нём дрожала едва уловимая усталость. Она не смотрела на него, знала, что если посмотрит, сломается. Захочет обнять или поцеловать, но сейчас не самое лучшее время.
Глеб глубоко вдохнул. Он знал, что у нее нет родителей, и его интересовала эта тема, хоть и знал, что она может быть слишком болезненной для Рэй.
— Родители. — прошептал он, словно это слово было под запретом, чувствуя как лицо сильно напрягается.
Она замерла, сигарета застыла у губ. Он ее задел, она резко дернулась вперед, чтобы хоть как-то показать свое величие.
— Какие нахуй родители? — ком внутри не давал говорить, но она с трудом смогла это выкрикнуть.
— Ты никогда о них не говоришь. — уже чуть громче сказал он, смотря в две льдинки ее глаз, которые блестели от слез.
— Потому что их нет. И мне похуй. — жуткая ложь, потому что она ревела как последняя сука, когда узнала что они мертвы.
Она резко затянулась, дым вырвался из её ноздрей, как пар из ноздрей разъярённого дракона.
Глеб шагнул ближе.
— А Саша? Он же твой брат. Ты за него дерёшься, но сама от всех отгораживаешься. — начал он, ведь знал, что Саша единственный с кем она вела себя дружелюбно и разрешала себе ему трогать. Он был для нее всем миром.
— Сашка — единственный, кто не сдал меня в детдом, когда мог. — её пальцы сжали сигарету так, что та почти сломалась. — Но это не значит, что я должна перед тобой откровенничать.
Он протянул руку, хотел коснуться её плеча, но она резко отпрянула.
— Не трогай меня. — тихо, отчаянно сказала она, смотря как щенок в его бездны глаз, стараясь в них не утонуть.
— Рэй...
— Я сказала, НЕ ТРОГАЙ! — она больше не сдерживалась. Её крик прозвучал так резко, что даже кот Верс испуганно поднял голову.
Глеб отступил, но не сдался.
— А эти? — он показал на её руки, на тонкие белые линии под татуировками. Ему хотелось их трогать дольше чем на те секунды, на которые позволила она, но знал, что нельзя.
— Не твоё дело. — рявкнула она, пряча руки по пальцы в рукавах худи Глеба.
— Сделала сама? — Глеб хотел узнать о ней все, и делал все возможное, но старался не давить на больное.
— А тебе какая разница?!
— Потому что мне не плевать!
Она засмеялась — жёстко, безрадостно. Слезы не текли, но она их чувствовала, знала что еще немного и она разрыдаться прямо на его глазах.
— Ой, блядь, как трогательно. Ты что, решил меня спасти? —
— Нет. Но если ты хочешь резать себя — делай это по-нормальному, а не как последняя психопатка.
Её глаза вспыхнули. Она резко вскочила с подоконника, сигарету швырнула в него, но он уклонился.
— Ты вообще понимаешь, что несёшь?! — она вывелась из себя, ее движения стали резкими, безрассудными. Она кричала, не понимала как могла чувствовать к нему что-то, пока он такое говорит.
— Понимаю. — сказал он, понимая что наговорил слишком много ненужных слов.
— Тогда заткнись нахуй!
Она повернулась, чтобы уйти, но он схватил её за запястье.
— А знаешь, что я думаю о тех фотографиях?
Она замерла. Теперь её дыхание стало частым, поверхностным. Она ненавидела их, презирали себя за то, что вообще их тогда сделала.
— Не смей... — начала она, но он резко ее перебил.
— Они были чертовски красивые.
Влада резко развернулась и ударила его. Со всей силы. По лицу.
— Сука! — крикнула она, понимая насколько сильно она его ударила, на секунду в ее голове пронеслась мысль: я ударила по ссадине...
Глеб даже не попытался уклониться. Принял удар, пошатнулся, но не отпустил её руку.
— Ты просто скинула их не тому человеку.
— Я ТЕБЯ УБЬЮ!
Она рванулась на него, ногти впились в его шею, но он просто обхватил её за талию и прижал к себе, несмотря на её удары.
— Успокойся... — шепнул он ей на ухо, но она попыталась отодрать его пальцы от себя.
— Отпусти! Отпусти, блять!
Но он не отпускал. Просто держал, пока её ярость не начала угасать, пока её удары не стали слабее.
— Ненавижу тебя... — она прошептала, но её голос дрожал. Она не ненавидела. Она любила, как щенок того, кто его выбросил.
— Знаю.
Она больше не сопротивлялась. Просто стояла, прижатая к нему, её дыхание постепенно выравнивалось.
Глеб осторожно провёл рукой по её спине.
— Не надо... — она попыталась вырваться, но уже без прежней злости.
— Я знаю.
Но он всё равно не отпускал. И она, к своему ужасу, не заставляла его.
Они сидели на полу, прислонившись к кровати. Влада курила новую сигарету, её руки дрожали.
— Если ты кому-нибудь расскажешь... — начала она, проводя рукой по месту, куда ударила. Ей было стыдно.
— Не расскажу. — твердо сказал он,
— Почему? — она подняла на него ледяные глаза, и резко убрала руку.
Глеб посмотрел на неё, его лицо было серьёзным.
— Потому что они были только для меня. — он говорил про те самые фотографии, которые заставил Влада удалить. Но вот только он не стал говорить Рэй, что они остались у него в галерее.
Она закусила губу, отвернулась.
— Идиот.
Но больше не спорила.
И когда его пальцы осторожно коснулись её руки, она не отдернула её.
Не сразу.