Переговоры.
5:37 утра. Резкий звук будильника врезался в сознание, словно нож. Влада резко приподнялась на локте, вытянув руку к телефону — пальцы нащупали холодный корпус, смахнули уведомления. Комната была погружена в синеватый полумрак, лишь слабый свет уличного фонаря пробивался сквозь полупрозрачные шторы, рисуя на стене причудливые тени.
Кот, свернувшийся калачиком у ее ног, потянулся, выпуская когти в одеяло. Его голубые глаза медленно открылись, наблюдая за ней с привычным кошачьим высокомерием.
— Ну что, мразь, доволен? — голос Влады звучал хрипло от недосыпа.
Она наклонилась, подхватила кота под живот, прижала к груди. Его шерсть пахла домашним теплом и чем-то пыльным. На секунду она прижалась лицом к его боку, чувствуя, как под тонкой кожей бьется маленькое сердце.
— Идиот, — прошептала она, целуя его между ушей, прежде чем отпустить.
Кот недовольно фыркнул и тут же улегся обратно, свернувшись в тени ее ног.
Ванная была небольшой, кафель холодным под босыми ступнями. Влада скинула с себя футболку и шорты — одежда упала на пол бесформенной грудой.
Зеркало над раковиной запотело еще до того, как она включила воду, будто стесняясь отражать ее наготу. Но она все равно видела — худое тело, резкие линии ключиц, татуировку, начинающуюся в ямке между грудями и поднимающуюся к шее, как корни какого-то древнего дерева. На руках — переплетение узоров, дат, слов на латыни. На бедрах — тонкие шрамы, почти невидимые, если не знать, где искать.
Она резко отвернулась, шагнула под струи воды.
Горячая вода обожгла кожу, но она не убавила напор — стояла, склонив голову, пока капли не смыли с ресниц остатки туши. Пальцы впились в мокрые волосы, откинули их назад.
"Ты же знаешь, что он тебя использует?"— голос Влада вчерашнего звенел у нее в ушах.
Она сжала веки, пытаясь смыть и эти воспоминания.
Шкаф скрипнул, когда она его открыла. Внутри — хаос, который только она понимала: черные джинсы висели рядом с рваными колготками, футболки с провокационными надписями были аккуратно сложены поверх свитеров.
Сегодня она выбрала: черные джинсовые шорты — короткие, с бахромой по краям, оставлявшие мало для воображения. Футболку с надписью "I'M NOT YOUR FUCKING MIRACLE" — подарок Кирилла после особенно тяжелой ночи. Серое худи Саши — потертое на локтях, пахнущее дешевым стиральным порошком и чем-то еще, что было чисто его.
Макияж был делом пяти минут:
черная подводка — два резких штриха, стрелки, острые как лезвия. Тушь — один взмах, и взгляд стал еще тяжелее. Помада — матово-черная, как будто выжженная в пепле.
Она повернулась к зеркалу, оценивая результат. Отражение кивнуло ей в ответ — да, сегодня она снова была той самой Владой Ясюкевич.
Кухня встретила ее запахом жареных яиц и подгоревшего тоста. Саша стоял у плиты, его спина напряглась, когда он услышал ее шаги.
— Кофе? — он не обернулся, но рука уже тянулась к кружке.
Влада молча кивнула, прислонившись к дверному косяку. Ее пальцы сами собой потянулись к пачке сигарет на столе, но она передумала — утро и так было достаточно токсичным.
— Курсовая сдана, — сказала она вместо этого, наблюдая, как его плечи расслабляются.
Саша наконец повернулся. Его лицо было уставшим, но в глазах — то самое братское беспокойство, которое она знала с детства.
— Спасибо, — он поставил перед ней кружку. Кофе был черным, без сахара, именно таким, как она любила. — Ты...
— Не начинай, — она перебила его, хватая кружку. Пар обжел губы, но она все равно сделала глоток. — Я в порядке.
Саша вздохнул, вернулся к плите.
— Ты всегда в порядке.
Тишина повисла между ними, густая, как дым. Влада допила кофе, поставила кружку в раковину.
— Я поехала.
Он не ответил. Она и не ждала.
Утро было холодным, но она не надела куртку — только закатала рукава худи, чтобы ветер обжигал кожу.
Байк заурчал под ней, как живой. Она наклонилась вперед, чувствуя, как мотор вибрирует у нее между ног.
— Поехали, — прошептала она, и байк рванул вперед, оставляя за собой только шум и запах бензина.
Улицы были еще пустынны, светофоры мигали желтым. Она мчалась сквозь утро, будто пыталась убежать от чего-то.
Но куда бы она ни ехала — это что-то всегда было внутри.
И никакая скорость не могла от этого спасти.
***
Дверь в аудиторию 304 распахнулась с резким скрипом, и все головы повернулись в сторону Влады. Она вошла, небрежно закинув рюкзак на одно плечо, и направилась к своему месту у окна. Солнечный свет падал на нее косыми лучами, подсвечивая выгоревшие кончики волос и серебряный пирсинг в брови.
— О, Ясюкевич! Ты вчера выглядела просто шикарно, конспект дашь? — первым набросился рыжий парень с третьего ряда.
Влада даже не замедлила шаг, лишь бросила через плечо:
— Нет.
— А правда, что тебя в школе на учет ставили?— хихикнула девчонка с розовыми волосами.
— Правда. И если не заткнешься, тебя тут же на учет поставят. — Влада плюхнулась на стул, доставая ноутбук.
Толпа не унималась.
— А почему у тебя столько тату? Это типа круто?
— Нет, это типа больно. Хочешь попробовать?— она приподняла бровь, и тот тут же отступил.
Дверь снова открылась, и в аудиторию вошел Глеб. Ветер с улицы ворвался вслед за ним, развевая полы его черной кожаной куртки. Он прошел к своему месту рядом с Владой, не обращая внимания на шепотки за спиной.
— Привет, — прошептал он, садясь.
— Опять проспал? — она даже не подняла глаза с экрана.
— Нет, просто долго выбирал, в чем сегодня выглядеть максимально неотразимо.
Влада фыркнула, но уголки губ дрогнули.
Глеб развалился на стуле, его взгляд скользнул по ней — от всклокоченных волос, собранных в небрежный хвост, до черных нарощенных ресниц, от острого пирсинга в губе до тонких пальцев с облупившимся черным лаком. Он рассматривал ее, как экспонат в музее — с холодным любопытством и едва уловимой жадностью.
Преподаватель — сухопарый мужчина в потертом пиджаке — начал лекцию о социальной безопасности. Его голос монотонно бубнил что-то о стабильности, институтах и угрозах.
— Блять, как же скучно, — прошептал Глеб, наклоняясь к Владе.
— А ты что хотел? Чтобы он нам стриптиз устроил? — она перекинула ногу на ногу, и его взгляд тут же упал на ее голые колени.
— Ну, это было бы интереснее.
Из-за спины на них уставились Влад и Диана.
— Смотрите, наркоман и его психичка, — прошипела Диана, но Влада лишь показала ей средний палец, не оборачиваясь.
— Ясюкевич! К доске! — голос преподавателя прозвучал как приговор.
Влада медленно поднялась, ее кеды громко шлепнули по линолеуму. Она подошла к доске, взяла маркер и обернулась к аудитории.
— Социальная безопасность — это когда такие уебаны, как вы, не лезут в чужую жизнь.
Аудитория замерла.
Преподаватель покраснел.
— Я имел в виду научное определение!
— А, ну тогда... — она повернулась к доске и начала писать размашистым почерком.
Глеб сидел, подперев подбородок рукой, и смотрел на нее. Его взгляд скользил по ее спине, опускался к талии, к бедрам, к ногам в рваных колготках, потом снова поднимался вверх — будто проверял, не пропустил ли он хоть один сантиметр.
Когда Влада вернулась на место, Глеб наклонился к ней.
— Ты знаешь, что половина аудитории теперь боится тебя?
— Идеально.
— А если я скажу, что ты мне нравишься, ты меня тоже прибьешь?
Она повернулась к нему, ее глаза сузились.
— Попробуешь — узнаешь.
Но когда пара закончилась, и она вышла в коридор, то на секунду обернулась — чтобы убедиться, что он идет следом.
А он шел.
И ухмылялся.
Дверь распахнулась с резким скрипом, впуская поток холодного воздуха с коридора. Влада вошла первой - её кеды громко шлёпнули по линолеуму, когда она резко остановилась, увидев Глеба, который в тот же момент шагнул через порог. Их тела едва не столкнулись, и она почувствовала, как её плечо на мгновение коснулось его груди. Запах его одеколона - что-то древесное с горьковатыми нотами - ударил в нос, заставив сердце неожиданно екнуть.
Ты специально стоишь в дверях как истукан? — её голос прозвучал резче, чем она планировала. Губы сжались в тонкую полоску, когда она осознала, как дрогнули её пальцы, сжимающие ремень рюкзака.
Глеб лишь медленно приподнял бровь с татуировкой с какой-то готической надписью, его глаза - карие, как дождевая туча - скользнули по её лицу, будто читая каждую эмоцию.
— Ага, всю субботу тренировался, — он нарочито медленно отошёл, пропуская её, но его рука едва заметно дрогнула, когда он убрал прядь волос со лба.
Солнечный луч, пробивавшийся через грязное окно, падал прямо на клавиатуру её ноутбука, заставляя серебряные кольца на её пальцах слепить глаза. Влада щурилась, пытаясь сосредоточиться на экране, но чувствовала, как Глеб сидит слишком близко - его колено случайно касается её ноги, а дыхание тёплыми волнами накатывает на её щёку.
— Социальные лифты - это... — она начала печатать, но его пахнущий мятой смех прервал её.
— Это когда ты в лифте, а вокруг... — он замолчал, увидев её взгляд. Глаза Влады вспыхнули, как сталь на солнце, но уголки губ предательски дёрнулись. — Ладно, ладно, —Глеб поднял руки в мнимой капитуляции, и она заметила, как трясётся его нижняя губа от сдерживаемого смеха.
Их презентация рождалась в спорах - он тянулся к трекупад, чтобы вставить очередной мем, а она хватала его за запястье, чувствуя под пальцами пульс, бьющийся слишком быстро для такого пустяка.
— Ты серьёзно хочешь поставить сюда этого кота? — её голос звучал раздражённо, но где-то глубоко внутри теплилось странное чувство - почти что... веселье?
Когда она засмеялась - по-настоящему, не сдерживаясь - то сразу же закусила губу, ощущая, как горячая волна стыда разливается по щекам. Глеб замер, его глаза расширились, будто он стал свидетелем чего-то редкого и ценного.
— Ты смеёшься, — он сказал тихо, почти беззвучно, и в его голосе было что-то хрупкое, что заставило её сердце нелепо сжаться. —Значит, я тебе...
— Ничего не значит, — Влада резко перебила, но не смогла отвести взгляд от его лица. Солнечный свет играл в его ресницах, превращая их в золотистую бахрому, а тень от носа падала на губы, делая их мягче, чем они были на самом деле.
Коридор был наполнен шумом студентов, но для Влады всё звучало приглушённо, будто она плыла под водой. Она с силой нажимала на экран телефона, отправляя Кириллу сообщение, и вдруг почувствовала тепло за спиной.
— Если я скажу, что знаю место с лучшим чизкейком в городе... — Глеб стоял так близко, что его дыхание шевелило её волосы. Она видела его отражение в окне - он кусал губу, словно подросток, признающийся в чувствах.
Влада обернулась, и их взгляды скрестились. В его глазах она прочитала что-то неожиданно уязвимое - не привычную наглость, а почти детскую надежду. И в этот момент что-то внутри неё дрогнуло.
— Только если чизкейк действительно лучший, — она пробормотала, отводя глаза, но уже зная, что проиграла этот бой. Его улыбка в ответ была такой яркой, что на мгновение перекрыла все её тревоги и сомнения.