Тёмное Наследие

Этот вечер начался с возвращения Зары.

Она ворвалась в комнату, как буря с ароматом вина, шуршащими сумками и голосом, заглушающим даже мысли. Волосы вились мягкими волнами, щеки рдели от свежего воздуха, а глаза — от накопившихся историй.

— Крошка, ты не представляешь! — воскликнула она, раскинув руки и чуть не опрокинув столик. — Этот приезд… этот дворец… и, боги, моя мама! Я думала, она навесит на меня ещё одну диадему. Сестрёнка, правда, прелесть, но… — она закатила глаза. — Мне так не хватало воздуха. И тебя.

Амелия улыбнулась и шагнула к ней навстречу, прижимая подругу в крепкие объятия. Тепло. Такое, которое даёт только Зара.

— А как Рейн? — спросила она, когда они устроились на подушках у окна, укутав ноги в плед.

Зара чуть смутилась, отвела взгляд, но в её губах дрогнула та самая улыбка — с оттенком растерянности и признания.

— Мы встречаемся, — призналась она. — Только не смей смеяться.

— Я? — Амелия удивлённо распахнула глаза. — Ты же знаешь, я мечтала это услышать!

— Это странно, — буркнула Зара. — Он… слишком спокойный. Слишком проницательный. Но… он не играет. И это пугает больше всего.

Амелия мягко коснулась её руки. Молчание повисло между ними, наполненное пониманием. А потом Зара прищурилась:

— А теперь ты. Говори всё. Сразу вижу — сияешь. Как будто не только платья от эльфов примеряла, но и поцелуи собирала.

— Зара! — вспыхнула Амелия, но тут же засмеялась. — Ну ладно, да. Я… с Элианом.

— Ну, это я уже поняла. А подарки? — Зара потянулась, как кошка. — Показывай всё. Срочно.

Амелия открыла шкатулку, показала заколку, браслет, описала вечер у озера, скрипку, платье. Глаза Зары горели, будто она сейчас сама впрыгнет в платье и побежит по залу.

— Он в тебя влюблён, — тихо сказала Зара. — Это видно. Он смотрит на тебя, как будто ты — всё, чего он ждал.

Амелия кивнула.

— Я знаю. Я чувствую. И именно это… делает всё сложнее.

Она отвела взгляд, на секунду задумалась.

— Он уезжает. Уже завтра утром. На три месяца. А я только привыкла к его присутствию. К его доброте, его взглядам, к тому, как он просто… есть. Мне с ним спокойно. И… да, он мне по-настоящему нравится.

Зара смотрела, не перебивая.

— Я бы хотела дать ему больше, — продолжила Амелия, понижая голос. — Больше, чем просто поцелуи. Больше, чем просто встречи. Он заслуживает этого. Любви. Настоящей. А я не могу. Не потому что не хочу… А потому что не чувствую себя готовой.

Зара молчала, вглядываясь в лицо подруги. Потом, чуть нахмурившись, спросила:

— Значит… ты его не любишь?

Эти слова прозвучали резко. Почти как удар.

Амелия замерла. Взгляд её угас, словно пламя внутри погасили водой. Губы дрогнули.

— …Не люблю, — прошептала она.

Комната будто стала тише. Даже свечи замерли в своём мерцании.

— Он мне очень нравится, — продолжила она чуть громче. — Очень. С ним легко. Он добрый, надёжный. Он смотрит на меня так, как никто не смотрел… Я хочу его любить, Зара. Я действительно хочу.

Зара сжала губы, не перебивая.

— И, может, у нас бы всё получилось, — добавила Амелия, чуть всхлипнув, но тут же взяла себя в руки. — Если бы он не уезжал. Если бы он остался рядом. Если бы было время, чтобы всё это… родилось. Расцвело. Но он уезжает. Завтра. И я не могу заставить себя почувствовать то, чего во мне нет. Пока нет.

На мгновение повисла тишина.

Зара подтянулась ближе и обняла её — крепко, без слов. Просто прижалась щекой к её плечу.

— Ты всё делаешь правильно, — тихо сказала она. — И главное — ты честна с собой. Это важнее всего.

Амелия не ответила. Только глубоко вдохнула, пытаясь удержать в себе горечь разочарования в самой себе.

После того как Зара ушла, я ненадолго задержалась у окна, наблюдая за тем, как сумерки плавно окутывают шпили Академии. Внутри было спокойно.

Последние дни с Кайроном были… другими. Мы виделись почти каждый день. Иногда — по нескольку раз. Он помогал мне с контролем магии, изучением проклятий, мы поднимали темы древней тьмы, источников, заклятий и их распутывания.

Он больше не хмурится каждый раз, когда я упоминаю Элиана. Перестал смотреть с той сдержанной серьёзностью, в которой прежде будто пряталось разочарование. Похоже, он тоже смирился с тем, что между нами — только дружба.

Мы даже начали подшучивать друг над другом, говорить свободно, почти по-детски. Иногда даже выбирались в город — ненадолго, по делам, за книгами или травами, но всегда с намёком на что-то... нормальное. Настоящее. Без тайных смыслов и неразгаданных страхов.

Иногда я ловлю себя на мысли, что в такие моменты я почти забываю, какой груз лежит у меня внутри.

Сегодня была ещё одна такая встреча.

Кайрон ждал меня во внутреннем дворе Академии, как и договаривались накануне. Он не стал присылать записку, не напоминал — просто знал, что я приду. И я пришла.

Шаги отдавались глухо по выложенной каменной дорожке. Воздух был уже по-зимнему колючим, но чистым. Я свернула за угол — и увидела его.

Кайрон стоял у фонтана с закрытыми глазами, будто прислушиваясь к звукам воды. Его тёмная мантия слегка колыхалась от ветра, а его красные волосы были вложены .Он заметил меня, но не открыл глаза.

— Ты пришла, — сказал он спокойно. — Даже раньше, чем ожидал.

— А ты опять практикуешь свою медитацию под шум воды? — усмехнулась я, подходя ближе. — Или просто уснул стоя?

— Это называется "техники ментальной стабилизации", между прочим, — фыркнул он, открывая глаза. — Но сон — тоже неплохой вариант, учитывая количество твоих выбросов за последние дни.

— Я стараюсь! — театрально возмутилась я.

— Уж слишком стараешься. Вчера у тебя из ладони вырвался вихрь, который едва не сдул треть библиотеки.

Я рассмеялась, подходя ближе. Он протянул мне одну из тренировочных сфер, похожую на тонкую стеклянную каплю с голубым свечением внутри.

— Держи. Представь, что это твоя магия. Вся. Сосредоточься. Мы сегодня будем работать над заклятием подавления магического всплеска. Только без эффектов "урагана" и "взрыва".

— Что, и без фейерверков в небе? — усмехнулась я, подхватывая сферу.

— Сегодняшний ужин в Академии не предусматривает зрелищ, извини, — подмигнул он. — Дыши. Спокойно. Глубоко. И на выдохе говори мысленно: "Я — якорь."

— Ты уверен, что не путаешь это с терапией для магически нестабильных? — прошептала я, сосредотачиваясь.

— Я уверен, что ты — ходячий магический катаклизм. И я стараюсь тебя хотя бы направить в сторону... менее катастрофичную.

Мы стояли так несколько минут. Свет в сфере то разгорался, то угасал. Я чувствовала — моя магия живёт, бурлит внутри, но она слушается. Постепенно.

— Ты стала крепче, — тихо сказал он, наблюдая. — Раньше на этом этапе ты уже бы уже разрушила фонтан

Я хмыкнула, но на душе стало легче. С ним было просто. Без страха, что он вдруг увидит что-то тёмное и отвернётся.

— Спасибо, Кайрон. За всё.

Он пожал плечами.

— Не благодари. Ещё пару таких занятий — и, возможно, ты перестанешь устраивать маленький апокалипсис каждый раз, когда злишься.

— Очень вдохновляюще звучит, — фыркнула я.

Он усмехнулся.

— Ладно, иди. Тебя ждёт прощальный ужин с твоим эльфийским принцем. Ты же не хочешь, чтобы он решил, будто я тебя похитил, да?

Я засмеялась и направилась прочь, чувствуя, как вечер вновь обретает свою теплоту. А впереди меня ждал ужин. И прощание.

После встречи с Кайроном я вернулась в свою комнату с тихим чувством удовлетворения — занятия сегодня прошли спокойно, почти легко. Мы с ним уже давно перестали спорить, словно оба приняли: есть вещи, которые не требуют объяснений. Его шутки ещё звучали в ушах, а в душе оставался лёгкий осадок грусти — ведь скоро всё изменится. Очень скоро.

В комнате Зара распаковывала свои вещи и болтала без умолку, но, увидев моё выражение лица, чуть притихла.

— К Элиану? — спросила она с хитрой полуулыбкой, вытаскивая из сумки духи.

Я кивнула, улыбнувшись в ответ:

— Только не жди меня сегодня. Думаю, вернусь поздно.

— Ясно, ясно, — Зара театрально закатила глаза. — Только не вздумай вернуться с мятой причёской и отсутствующим видом — мне же потом всё это анализировать.

Я рассмеялась, а потом решила переодеться .Сняла рубашку и джинсы  , распустила волосы, переоделась во что-то более лёгкое — простое, но элегантное. Мягкое тканевое платье сливочного цвета, с тонкими завязками на плечах и струящимся подолом, касавшимся щиколоток. Оно было почти домашним, но при этом — уютным и красивым.

Надела браслет от Элиана, провела пальцами по волосам, проверила отражение в зеркале.

Дыши. Это всего лишь вечер… прощальный вечер.

Я ещё раз взглянула на Зару, она молча подняла большой палец вверх и многозначительно подмигнула.

Я улыбнулась ей напоследок, закрыла за собой дверь и направилась к покоям Элиана.

Я стояла перед дверью в покои Элиана, держа в руках маленький свёрток — один из его любимых сортов сладкого печенья, которое я на днях нашла в лавке внизу. Пустяковый жест, но хотелось сделать для него что-то домашнее, тёплое.

Дверь отворилась и в проёме появился Элиан. Он был в простой рубашке, тёмной, слегка расстёгнутой на груди, волосы аккуратно убраны назад, но несколько прядей всё же ускользнули и спадали на скулы. Его глаза сразу засветились, стоило ему увидеть Амелию.

— Проходи, — сказал он мягко, и его голос звучал особенно нежно.

Внутри всё было как всегда — книги, мерцающие лампы, аромат чая и пряностей, лёгкий бардак на столе. Но сегодня в комнате царила особенная атмосфера. У окна был накрыт маленький столик: пара бокалов, ужин, свечи, мягкий свет которых отбрасывал золотистые тени на пол.

— Я подумал, что сегодня мы просто останемся здесь, — сказал он, подходя ближе. — Хочу запомнить этот вечер не как приём, не как дипломатический бал… А как тёплый, уютный момент. Только наш.

— Лучше и быть не может, — улыбнулась Амелия.

Они сели за стол, и беседа потекла легко — как раньше. Они вспоминали первое знакомство, неловкие моменты в библиотеке, ту самую прогулку к озеру, когда Элиан впервые раскрыл ей свои чувства. Он говорил просто, иногда с улыбкой, иногда чуть грустнее, будто знал, что каждое слово приближает прощание.

После ужина, когда бокалы опустели, а свечи стали таять, он встал и подошёл к фортепиано в углу. Повернулся к ней и тихо сказал:

— Сыграешь мне что-нибудь?

Амелия кивнула. Она подошла, провела пальцами по клавишам и начала — простая, тёплая мелодия. Её пальцы двигались медленно, будто передавали всё, что она не могла сказать вслух. Элиан сел рядом, слушая, не отрываясь, и его рука легла на её спину — поддерживающе, нежно.

…Когда последние аккорды стихли, Амелия хотела отстраниться — сказать что-то простое, лёгкое, чтобы разрядить тепло, скопившееся между ними. Но не успела.

Элиан обнял её, притянул ближе и поцеловал — сначала медленно, почти нежно, но с той страстью, что копилась в его взгляде уже давно.

Она ответила, мгновенно растворяясь в этом поцелуе. Их дыхание сливалось. Его рука легла на её спину, вторая — в волосы, он притянул её к себе так плотно, как будто боялся, что она исчезнет. Она застонала сквозь поцелуй, чувствуя, как весь мир уходит из-под ног. Он встал, подхватил её на руки и, не отрываясь от её губ, аккуратно посадил на подоконник, где тонкая луна серебрила край её платья.

Холод камня не чувствовался. Только его тепло.

Её пальцы соскользнули к пуговицам его рубашки — она медленно расстегнула их, одна за другой, ощущая, как под пальцами дрожит его грудь. Он целовал её шею, ключицы, пока не добрался до ямки между плечами. Её платье чуть сползло с плеч, обнажив кожу, и он целовал каждую линию, будто впечатывая память о ней в себя.

Его руки были повсюду: на её бёдрах, талии, под тканью платья. Её ногти скользили по его лопаткам, он выдохнул её имя, словно молитву. Амелия потерялась. В его дыхании, его прикосновениях, в этом жаре, что нарастал между ними.

Когда его ладони скользнули вверх по её ногам, а губы снова нашли её губы — настойчиво, глубоко — она задрожала. Это было слишком. Слишком прекрасно. Слишком на грани.

И всё же… он остановился.

Элиан отстранился. Смотрел ей в глаза, тяжело дыша. Его руки всё ещё держали её — бережно, но сдержанно. Взгляд был полон желания, но в нём не было ни капли давления.

— Амелия… — прошептал он, касаясь её лба своим. — Что мы сейчас делаем? Ты уверена, что хочешь этого?

Она замерла. Сердце стучало, пульс рвался наружу. Ответ был где-то внутри… но она не могла его вытащить.

Он провёл рукой по её щеке, нежно, с тем самым спокойствием, что всегда делало его таким… настоящим.

— Я не хочу, чтобы ты отдала себя мне только потому, что я завтра уезжаю, — сказал он мягко. — Я хочу этого потому, что ты хочешь. По-настоящему.

Она не ответила сразу. Только опустила глаза, вдохнула дрожащим вдохом… и покачала головой. Словно только сейчас поняв что она делает .

— Прости… Я не готова. Не совсем.

Элиан улыбнулся. Без горечи. Без разочарования.

— Тогда мы просто... останемся в этом моменте.

Он снова поцеловал её — на этот раз медленно, с трепетом. И в этом поцелуе было не меньше страсти, чем минуту назад. Потому что в нём было уважение. Принятие. Настоящая любовь.

Амелия обняла его за шею, и они остались так — на подоконнике, среди теней, в комнате, полной воспоминаний.

В покоях Элиана царил полумрак. Магические светильники под потолком мягко мерцали, будто старались не мешать тишине, поселившейся между ними. На столе остыл ужин, бокалы были давно опустошены, разговоры стали тише, короче… нежнее.

Амелия сидела рядом с Элианом, положив голову ему на плечо. Он держал её за руку, аккуратно перебирая пальцы, словно запоминая их форму.

— Я буду очень скучать по тебе, — тихо прошептала она, не отводя взгляда от его руки. — Буду писать тебе. Обещаю.

Элиан улыбнулся и легко коснулся её виска губами.

— Я буду ждать. Каждого письма. Ты даже не представляешь, как много для меня будет значить каждый твой шаг, каждое слово, которое ты мне отправишь.

— Тогда придётся писать целыми ночами, — усмехнулась она.

— И я буду перечитывать их до рассвета, — ответил он, глядя в её глаза.

Время давно перевалило за полночь. Снаружи стих ветер, ночь окутала Академию тишиной. Веки Амелии начали тяжело опускаться — усталость дня, эмоции, вино и тепло от Элиана начали брать своё.

— Пойдём, — прошептал он, поднимаясь с места. — Уже поздно. Ложись со мной.

Они устроились в кровати — не как любовники, а как близкие. Трепетно, с осторожностью. Он укрыл её пледом, прижал ближе к себе, её спина — к его груди. Его рука легла на её талию.

— Ты знаешь… — прошептал он, едва касаясь губами её затылка. — Я никогда не думал, что могу вот так... кого-то любить. Но теперь — я не представляю, как уехать. Как оставить тебя даже на день. Я готов на всё ради тебя, Амелия. Только, прошу, не разбивай мне сердце.

Амелия сжала его руку и, не оборачиваясь, ответила:

— Никогда. Я обещаю.

Она обернулась и поцеловала его — нежно, ласково, в губы, будто запечатывая своё обещание. Без страсти — но с теплом и искренностью.

Они не говорили больше. Не нужно было.

Он погладил её по спине, пока её дыхание не стало глубоким и ровным. А потом и сам закрыл глаза.

Завтра он уезжает. После обеда. У них осталось всего несколько часов — но этого было достаточно, чтобы запомнить.

«Он ещё не уехал… а я уже жду его возвращения», — подумала Амелия, прежде чем окончательно провалиться в сон.

Утренний свет пробивался сквозь шторы, окутывая комнату мягким сиянием. Амелия медленно открыла глаза — тёплое дыхание Элиана касалось её шеи, его рука всё ещё обвивала её талию. Они всё ещё лежали в одной позе, будто время застыло.

Она осторожно развернулась к нему, чуть улыбнулась и погладила по щеке.

— Мне пора, — прошептала она. — Хочу собраться и ещё раз тебя увидеть… перед тем как ты уедешь.

Элиан приоткрыл глаза, его взгляд был чуть сонный, но тёплый, как и всегда рядом с ней.

— Я буду ждать, — сказал он. — В саду, у ворот. Где грифоны обычно приземляются.

Амелия кивнула, медленно поднялась с постели, натянула платье, поправила волосы, стараясь не слишком шуметь. Он всё ещё лежал, наблюдая за каждым её движением, будто впитывая последние минуты её присутствия.

Перед тем как уйти, она подошла, наклонилась и мягко коснулась его губ — лёгкий, прощальный поцелуй.

— До встречи, — сказала она тихо, и вышла.

Коридоры Академии были прохладными и тихими. Едва Амелия переступила порог своей комнаты, как её тут же встретил голос Зары:

— А вот и ты, ночная ведьмочка. Я уж думала, ты до обеда проспишь.

Зара лежала на кровати, раскинувшись на подушках с чашкой чего-то ароматного в руках. Волосы распущены, на губах — довольная ухмылка.

Амелия хмыкнула и, закатив глаза, сняла накидку.

Зара резко села, в глазах вспыхнул живой интерес:

— Так… подожди. Ужин, ночь, флирт, вы вдвоём… Так, рассказывай. Всё рассказывай. Ты же знаешь, мне нельзя недоговаривать!

Амелия, улыбаясь, села на край кровати.

— Всё прошло… очень тепло. Он был невероятно ласков. Устроил для нас ужин, я играла для него на фортепиано. Мы… были близки. Но не до конца.

Зара приподняла бровь:

— Неужели ты его остановила?

— Даже не я, — призналась Амелия с лёгкой грустью. — Он сам остановился. Сказал, что не хочет, чтобы это случилось только потому, что он уезжает. Он хотел быть уверен, что я готова. Что это — моё желание.

Зара на мгновение замолчала, а потом мягко улыбнулась:

— Честно? Он... редкий. Слишком редкий. И ты ему правда дорога.

— Знаю ,я так не хочу что бы он уезжал .

Зара положила ладонь на её руку.

— У вас ещё всё может быть. Ты его дождёшься. А пока — идём в обеденный зал. Я умираю от голода, а ты мне должна ещё рассказать, что ты была в чём, как он на тебя смотрел, и что именно ты ему сыграла!

Амелия рассмеялась, впервые за утро — легко и искренне. Они вместе встали, и, разговаривая, вышли из комнаты в коридор.

В обеденном зале было на удивление спокойно. Лишь несколько студентов, оставшихся на каникулах, мирно трапезничали у дальних столов. В воздухе витал аромат горячего чая с пряностями, свежеиспечённого хлеба и сладкой выпечки.

Амелия и Зара устроились за одним из уютных столиков у окна. За окнами лениво кружились снежинки.

— Вообще, — начала Амелия, откинувшись на спинку стула и обвивая ладонями чашку с горячим чаем, — мне столько всего тебе нужно рассказать. Столько, что и до ужина не уложусь.

Зара фыркнула:

— Ну конечно, я в этом не сомневалась! Ты всегда хранишь свои самые сочные подробности до последнего.

— Но сейчас давай о тебе, — улыбнулась Амелия, подперев щёку рукой. — Как вы с Рейном начали встречаться? Он что, приезжал к тебе в твои края? Или это ты проявила инициативу?

Зара усмехнулась, потянулась за кексом и откусила с демонстративным удовольствием.

— Ну… — начала она, с загадочным видом. — На самом деле, всё случилось спонтанно. Представляешь, он действительно приехал. Без предупреждения. Стою такая в саду, думаю о вечном, и тут он — как из тумана: «Может, мне кто-нибудь покажет, где тут растут настоящие волшебные орхидеи?»

Амелия приподняла бровь:

— Романтично. Или жутковато?

— О, поверь, с Рейном это одновременно и то, и другое, — усмехнулась Зара. — А потом… ну, ты же знаешь, как это бывает. Он остался на пару дней, познакомился с моей сестрёнкой, даже умудрился понравиться родителям — а это, я тебе скажу, почти подвиг.

Амелия с интересом наблюдала за ней, а потом, не удержавшись, спросила:

— А кто кого позвал на бал?

Зара ухмыльнулась и сделала вид, что задумалась:

— Он сказал, что подумает, не позову ли я его. Я сказала, что подумаю, не согласится ли он. В итоге всё решили его глаза . Ну а когда он появился в дверях, такой весь в своём тёмном камзоле... — она закатила глаза. — Я поняла, что сопротивляться бесполезно.

— И вы смотрелись… невероятно, — призналась Амелия. — Словно огонь и лёд. Только на этот раз — в любви.

Зара лишь только игриво улыбнулась в ответ .

Разговор с Зарой оставил после себя тёплое послевкусие. Как после долгого смеха — в груди оставалась лёгкая вибрация, и всё казалось чуть светлее. Но даже весёлое болтливое утро не могло заглушить то, что надвигалось медленно, но неотвратимо — прощание.

До встречи с Элианом оставалось ещё немного времени.Я пообещала прийти, и знала, что не могу упустить эту последнюю возможность. Последний взгляд. Последнее прикосновение. Последнее «до скорого».

Я вышла из обеденного зала, пожелав Заре отдохнуть перед сборами, и свернула в один из тихих коридоров, ведущих к залу практики. Возвращаться в комнату не хотелось — слишком много мыслей, слишком много эмоций. Там пахло его прикосновениями, его голосом, нашим смехом. Там всё ещё жило воспоминание о прошлой ночи.

    В памяти всплывало, как он сидел, глядя на меня с той тёплой, почти уязвимой нежностью в глазах. Как наши губы искали друг друга. Как руки скользили по коже, осторожные и желающие. Как сердце билось так быстро, будто могло выскочить наружу.

Я всё ещё ощущала тепло его ладони на своей талии, вкус его поцелуев на губах, шепот: «Не разбивай мне сердце». А я пообещала. «Никогда».

Я злилась на себя за эту слабость. За страх. За то, что не могу быть с ним так, как он этого заслуживает. Но в то же время — я гордилась тем, что не притворялась. Он знал правду. Он видел моё «ещё не могу», и принял его. Не обиделся. Не упрекнул.

Именно поэтому он стал мне так дорог.

Я шла по коридору, позволяя мыслям бежать рядом. Сердце сжималось всё сильнее — этот день был пропитан прощанием. Прощанием, которое ещё не случилось, но уже успело стать болью.

   Я не знала, когда мы снова увидимся. Через месяц? Два? Три? И будет ли всё прежним?..

Я свернула в сторону зала практик. Хоть что-то должно оставаться стабильным. Хоть что-то я могла контролировать.

Хотя бы — свою магию.

В зале практик было пусто. Лишь магические кристаллы вдоль стен лениво мерцали в своих нишах, отбрасывая мягкий свет на гладкий пол. Я вошла, глубоко вдохнув тишину, и на мгновение почувствовала себя легче. Здесь не нужно было притворяться. Не нужно было улыбаться. Здесь всё было просто — магия, контроль, сосредоточение.

Но я не успела сделать и пары шагов, как из-за одного из колонн появился знакомый силуэт.

— Я так и думал, что найду тебя здесь, — прозвучал знакомый, спокойный голос.

Кайрон он вышел из тени, привычно засучив рукава мантии. Его волосы были немного растрепаны, взгляд, как всегда — внимательный, будто он умел видеть больше, чем показывал.

Я попыталась улыбнуться, но это вышло тускло. Он, конечно, сразу заметил.

— Ты грустишь, — произнёс он, не спрашивая. — Это из-за Элиана?

Я кивнула. Легко, почти незаметно.

— Он уезжает сегодня. На три месяца, — сказала я. Голос предательски дрогнул.

Кайрон подошёл ближе, остановился рядом, и какое-то время просто молчал. Смотрел не на меня, а вперёд — на пустую площадку, где обычно мы практиковали.

— Он тебе дорог, — тихо сказал он. — Это видно.

Я повернулась к нему, глядя в его профиль. Было в этом что-то спокойное, даже утешающее.

— Я буду по нему скучать, — прошептала я. — Он… делает меня спокойнее. И — я чувствую, что он любит меня...

Я не закончила. Но Кайрон кивнул, будто понял всё и без слов.

Он медленно перевёл на меня взгляд. В его глазах на мгновение мелькнула ревность — старая, тихая, не злая. Но затем он выдохнул и усмехнулся:

— Ну, раз уж он уезжает, я снова получаю монополию на твоё внимание. Временную, конечно, но всё же.

Я фыркнула, не сдержав смешок. Он точно знал, как вернуть меня к жизни.

— Значит, будем практиковать ещё чаще? — поддела я его.

— Будешь мне каждый день по два занятия — и никаких дипломатов, — подмигнул он. — И потом… Мне всё равно нужно убедиться, что ты не разнесёшь Академию от тоски.

Мы оба рассмеялись — легко, по-настоящему. И в этот момент я поняла, как много он для меня значит. Не как мужчина. Как человек. Как… друг.

Я уже почти подошла к саду. Осталось всего ничего — несколько шагов по выложенной тропинке между стройных деревьев, подсвеченных мягким светом фонарей. Сердце било неровно: я шла к нему. К Элиану. К последнему прощанию.

Именно в этот момент… из тени деревьев вышел Ариан. Его фигура загородила мне путь. Он стоял спокойно, будто ждал меня.

Я замерла.

— Куда-то торопишься? — спросил он, голос — спокойный, но в нём было что-то чужое. Не то озорство, к которому я уже привыкла, а нечто иное. Твёрдое. Опасное.

— Ариан… что тебе нужно? — спросила я устало, желая лишь обойти его. — Мне сегодня не до твоих игр.

Я попыталась шагнуть в сторону, но он резко схватил меня за запястье.

— Подожди.

— Отпусти меня, — прошипела я и уже хотела вырваться, но он рванул меня к себе, ловко, резко — я не успела даже крикнуть.

Одно движение — и я оказалась в его руках, спиной к дереву. Его тело вплотную к моему, хватка — железная, безжалостная. Его лицо оказалось в опасной близости, и прежде чем я успела отвернуться,он поцеловал меня.

Нагло. Властно. Без права выбора. Его губы врезались в мои, язык грубо вторгся внутрь — и я замерла, ошеломлённая. Никакой нежности, только сила. Давление. Контроль.

Я не отвечала на поцелуй. Я сжалась, сжала зубы, но его рука крепко держала меня за затылок, не давая повернуть голову. Сердце заколотилось в груди, но не от волнения — от ярости, от страха.

Собравшись, я резко оттолкнула его. Грудь тяжело вздымалась от злости и ужаса. Рука сама взлетела и хлестнула его по щеке.

— Как ты смеешь?! — выдохнула я, дрожа.

Ариан отшатнулся, не защищаясь. На щеке — багровый след, но он лишь усмехнулся. Его глаза сверкнули — не болью, не злобой… торжеством.

Он повернул голову, глядя куда-то за моё плечо. Туда, где… где должен был быть Элиан.

Я обернулась — инстинктивно. Но… никого. Пусто. Только мягкое дыхание сада.

Но Ариан знал. Он точно знал.

— Ты… — начала я, но он уже сделал шаг назад, медленно, спокойно.

— Это… мой ответ, Амелия, — произнёс он, глядя мне в глаза. — За твой обман. Обман — за обман.

— Какой обман?! — прошептала я, всё ещё не понимая.

— Потом узнаешь, — усмехнулся он и исчез в тени, будто растворился в темноте сада.

Я стояла, как оглушённая. Ладонь всё ещё горела от удара. Губы — от его поцелуя. А в груди… дыра. Элиан… он ведь всё видел. Видел… и ушёл.

Осознание пришло не сразу.

Я стояла, окаменевшая, в том же самом месте, где только что произошёл этот... ужас. Событие, которое раскололо всё внутри. Мои губы горели — не от страсти, а от насилия. От вторжения, от унижения. В груди пульсировало глухое "нет", сливаясь с бешено колотящимся сердцем.

"Ариан… Как ты посмел…"

Но мысль о нём моментально растворилась, когда в голове эхом отозвались другие слова. Гораздо более важные. Тёплые, бережные. Принадлежавшие не ему.

"Только не разбивай мне сердце."

Элиан.

Я рванула с места.

Бежала по тропинке, чуть не оступаясь, срывая дыхание.

"Пожалуйста, нет… только не это…"

Я не знаю, что он успел увидеть. Я не знаю, что он подумал. Видел ли, как я оттолкнула Ариана? Или отвернулся в ту же секунду, как увидел поцелуй .

Внутри всё кричало.

"Он должен был понять! Он должен был увидеть — я этого не хотела! Я сопротивлялась!"

Но… слишком поздно.

Ворота Академии. Место, где мы договорились попрощаться. Где он должен был ждать меня. Где я хотела попасть в его объятия и всё рассказать.

Но его уже не было.

Грифоны взмывали в небо, их крылья рассекали воздух с тяжёлым, величественным взмахом. Экипаж — тот самый, из которого он когда-то помог мне выбраться, словно принц из старой сказки — отрывался от земли. Улетал.

А вместе с ним… улетал и он.

Я остановилась, не в силах дышать. Горло сжалось. Грудь разрывалась.

— Нет… — сорвалось с губ. — Нет, пожалуйста, подожди…

Словно он мог услышать.

Он и услышал.

Из окна экипажа на меня смотрели глаза. Его глаза.   Наполненные… болью.

Такой, которую невозможно спутать. Не с гневом, не с обидой. Это было разочарование.

Глубокое. Пронзительное. Как удар в сердце.

Я сделала шаг вперёд. Хотела крикнуть. Позвать его. Объяснить. Закричать, что это не я, что я не хотела, что Ариан — монстр, и что я его ненавижу.

Но экипаж уже поднимался выше. Всё выше.

А его взгляд… медленно исчезал за стеклом.

В последний миг я увидела, как он опустил голову. Словно больше не мог смотреть на меня.

И что-то внутри меня… сломалось.

А потом осталась только тишина. И пустота.

Я стояла у ворот, одна, в тишине, сквозь которую теперь не пробивалась даже магия. Только холод. И тень.

"Ариан… я ненавижу тебя."

"Но ещё больше… я ненавижу себя, то что позволила этому случиться . За то что сама затеяла всю эту игру с Арианом"

Я не помню, как долго шла ,как оказалась здесь. Ноги несли меня куда-то, минуя лестницы, колонны, внутренние арки… Всё слилось в серый водоворот, из которого вынырнуло это место — безлюдное, тихое. Часовня  будто вырезанная из мира.

Мне просто нужно было… остановиться.

Я упала на колени. Платье с шорохом опустилось на каменные плиты. Холод прошёлся по коже, но я не заметила.
Слёзы выступили на глазах и, не издав ни звука, побежали по щекам. Так я просидела несколько часов ,а может казалось и дней .Я прижала пальцы к лицу, будто хотела остановить их, но не смогла.

"Почему?.. Почему так больно?"

Я прокручивала всё в голове снова и снова. Его взгляд. Бездна в его глазах. Пустота, вместо гнева. Молчание, вместо прощания.

Он не мог так уйти. Не Элиан.

"Он бы спросил. Он бы… хотел понять. Разобраться. Услышать."

Но он не стал.

Он даже не остановился.

И я вдруг поняла — что-то изменилось ещё до того, как Ариан поцеловал меня. Что-то… что Элиан уже знал. Или думал, что знает.

"Неужели… Ариан что-то сказал ему?.."

Эта мысль пронзила меня как лезвие. Ариан. Его взгляд. Уверенность. Этот поцелуй — не был импульсом. Он был планом. Частью чего-то большего.

Он хотел, чтобы Элиан увидел.

"Но откуда он знал, что тот будет там?.. Что посмотрит?.. Что сразу уйдёт?.."

"Что он ему сказал?.. Что-то, что заставило Элиана поверить… Что я — предательница?

Я закрыла лицо руками.

  "Боги, за что?.. Я только начала дышать. Только поверила, что могу быть счастливой."

А теперь…

Теперь всё снова рухнуло.

И всё, что у меня осталось — это камень под коленями, сдавленное дыхание и пульс, бьющийся в висках, как отголосок разбитого сердца.

Амелия вскинулась, села на пятки и сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.

   Почему он даже не попытался…»

Слёзы сменились гневом. Сердце билось в груди, как бешеное. Всё, что копилось внутри — вина, страх, обида, бессилие — всё смешалось в единый, обжигающий вихрь.

— Как ты смеешь! — прошипела она, будто обращаясь к пустоте. — Как ты мог просто уйти!

И в этот момент что-то сорвалось.

Внутри будто разорвался сосуд. Поток, сгустившийся в груди, вырвался наружу. Она закричала — не громко, не для кого-то. Это был внутренний крик, и он обрушился тенью на окружающий воздух.

Волна тёмной магии сорвалась с её рук. Беспощадная, неукротимая, будто породившаяся из самой боли. Она ударила в стену напротив — и камень почернел, треснул, покрывшись пульсирующими прожилками, как будто сам воздух заболел. На поверхности стены остался отпечаток, не до конца понятный — словно растущие корни, выжженные в камне, уходящие вглубь.

«Это я сделала…»

«Это… моя магия,мое проклятье »

Но ей было всё равно.

«Если бы только я могла стереть этим боль. Уничтожить то, что сейчас рвёт меня изнутри…»

Тьма ещё шевелилась внутри. Но Амелия уже сидела молча, опустив руки, не глядя на след на стене.

Она знала: то, что вырвалось наружу, не было случайностью.

Это было предупреждение. Её проклятье не дремлет. Оно дышит с ней в унисон. Оно чувствует. Оно откликается на боль.

Амелия не слышала шагов.

Сначала ей показалось, что это просто ещё одно эхо в её голове. Но когда в тишине часовни раздался сдержанный, взволнованный шёпот Зары:
— "Вот она..."

…она всё же подняла взгляд.

Зара стояла у входа, с растрёпанными волосами, с заплаканными глазами, а рядом с ней — Лоран, бледный, встревоженный, без привычной насмешки во взгляде. Чуть поодаль, в полумраке, затаился Кайрон. Его тень была почти неощутима — как всегда, когда он не хотел нарушать ничью боль.

Зара сорвалась первой. Бросилась к Амелии, опустившись рядом на холодный камень.
— "Солнце моё… ты здесь. Ты жива. Боги, ты…" — её голос дрогнул, но она не позволила себе плакать. Осторожно обняла Амелию за плечи, прижалась щекой к её волосам.

— "Ты исчезла почти на сутки," — тихо сказал Лоран, подходя ближе. Он присел на колени, положив ладонь на её руку. — "Мы обыскали всё. Даже подземелья. Я прилетел, как только Зара мне написала…"

Кайрон не говорил ничего. Он стоял чуть в стороне, но его взгляд был внимательным, пронизывающим. Он сразу заметил — стену.

Один из старых камней был покрыт пульсирующими, тонкими трещинами. Сквозь них сочилась тёмная энергия, и даже в покое она жила своей жизнью — как дыхание чего-то древнего, спящего, но ждущего.

Он сделал шаг ближе — всего один. И понял.

"Это была не просто вспышка. Это была рана."

Но он не стал говорить. Сейчас — не время.

Он лишь подошёл ближе, сел рядом, но не касался её. Просто был.

Тишина.

Зара всё ещё гладила Амелию по волосам, шепча тихие глупости, будто ребёнку:
— "Всё хорошо. Мы рядом. Мы с тобой. Никто тебя не тронет..."

Амелия не отвечала.

Она просто дышала. И в этом дыхании была боль, одиночество, вина, и что-то ещё — растущее, непонятное, зовущее наружу.

Позже — будут вопросы.
Позже — она всё расскажет. Или хотя бы часть.
Позже…

Сейчас — она просто не одна.