Тёмное Наследие

Я проснулась до рассвета. Ткань палатки ещё хранила ночную прохладу, воздух внутри был влажным и тяжёлым. Остальные девушки спали — кто на боку, кто укрывшись с головой, уткнувшись в одеяла. Палатка дышала их ровным сном.

А я… не могла даже закрыть глаза.

Кошмар всё ещё держал меня в своей хватке. Не в картинках — те уже растворились, как вода в тумане. А в чувстве. В странной уверенности, что он был не просто сном.
Ариан. Его голос. Его взгляд. Его обвинение.
"Ты всё испортила."

Я села, обхватила колени. На лодыжке под повязкой — лёгкая пульсация. Боль была уже не резкой, но напоминала, что всё случившееся вчера — не сон.

Снаружи купол лагеря всё ещё светился слабым сиянием. За ним медленно серело небо.

К рассвету все начали просыпаться. Магистры сдержали слово — утро было спокойным, никто не подгонял. Горячий чай и завтрак ждали у столов. У костра кто-то зевал, кто-то лениво тёр глаза, кто-то всё ещё не вышел из палатки. Обычное утро — и в этом была своя странная прелесть.

Я старалась держаться спокойно. Не хромать. Не ловить взглядов.

Магистр проверял списки. Кто-то засмеялся, вспоминая ночные разговоры. Кто-то жаловался на насекомых.

Я только наблюдала, прислушиваясь к себе. Внутри было тихо, но это была не тишина. Это была затаившаяся тревога. Как зверь в кустах. Моя магия. Моя тьма. И кошмар — тот, что не отпустил до конца.

Когда все были готовы, платформы медленно поднялись из-за деревьев — такие же, как вчера, всё такие же величественные и безмолвные. Мы погрузились на них группами, и они медленно поднялись в воздух.

Возвращение в Академию началось.

Ветер был свежим. Под нами исчезал Норголлис — будто лес неохотно отпускал нас. Или запоминал.

Я сидела молча, рядом с незнакомыми мне студентами. Вглядывалась в горизонт. Коралловый хребет. Море. Где-то там — Моргот.

Платформа опустилась у нижнего крыла Академии. Камень под ногами отозвался знакомым гулом — и я почувствовала, будто вынырнула из глубины. Всё вокруг снова стало узнаваемым, обыденным. Башни, арки, запах старины и магии.
Я дома.

Я не стала задерживаться. Пропустила поток студентов вперёд, направилась к своей комнате — с каждым шагом чувствуя, как уходит напряжение… и приходит усталость. Та, что не в теле — в голове, в душе.

Когда я открыла дверь в свою комнату, внутри было тихо. Всё стояло на своих местах. Словно я уезжала на час, а не на целую ночь, которая могла бы стать последней.

Я скинула сумку на кровать, и почти не глядя на отражение в зеркале, направилась в ванную. Мне нужно было смыть с себя всё.
Кровь. Грязь. Страх. Кошмар.

Вода была горячей, почти обжигающей. Я стояла под струями, стиснув зубы, ощущая, как капли скатываются по спине, по плечам, по лодыжке. Перевязка уже почти промокла. Я аккуратно сняла её, промыла рану. Она не была глубокой, но оставит след.

— Вот и сувенир, — пробормотала я, укладывая новую повязку. Белую. Чистую. Ненадолго.

Я стояла перед зеркалом, вытирая лицо мягким полотенцем. Горячая вода и тёплый пар помогли — не до конца, но достаточно, чтобы собрать себя по кусочкам. Волосы я аккуратно уложила назад, заколов серебристой шпилькой. Не из кокетства — просто так было привычнее, легче думать. Светлая блуза с тонкой вышивкой на манжетах, мягкий свитер поверх, тёмные удобные брюки и лёгкие домашние ботинки.

Я выглядела… нормально. И всё же взгляд в зеркале казался чужим. Чуть-чуть. Глубже в глазах, чем можно скрыть укладкой и чистой рубашкой.

Когда я уже устроилась у окна с чашкой чая, раздался стук в дверь. Спокойный. Вежливый. Узнаваемый.

Сердце отозвалось лёгким толчком.

Я открыла.

Элиан.

Он стоял на пороге в плотной тёмно-синей рубашке, на нём был длинный, лёгкий плащ с вышивкой вдоль воротника, явно эльфийской работы — аккуратный, почти неземной. Его серебристые волосы были собраны в высокий узел, а пряди по бокам мягко обрамляли лицо.
Эльфийские уши, всегда чуть прижатые к голове, сейчас слегка покраснели от холода. Его взгляд, как всегда, был мягким и внимательным.
И в нём — искреннее волнение.

— Ты вернулась, — сказал он просто.
Его голос… я забыла, насколько он тихий и глубокий, как утренний чай, который согревает не только тело.

— Можно войти?

— Конечно, — я чуть отступила, давая ему пройти.

Когда он вошёл, я на миг задержала дыхание.
Запах. Лес, мягкие травы, немного мяты.
Тепло. Настоящее, простое, которое приходит, когда находишься рядом с кем-то, кого не боишься.

"Я скучала. Скучала по этому спокойствию, по нему. Может, больше, чем хотела себе признаться."

— Как прошла поездка? — спросил он, присаживаясь на подоконник, сложив руки перед собой. — Всё хорошо?

Я на секунду замялась.
"Нет, Элиан, не всё."
Да, я чуть не умерла. Да, я использовала тёмную магию. Да, меня спас Ариан, который, кстати, был с Розали.
Но я не могла это сказать. Не сразу.

— Было… насыщенно, — выбрала я слово. — Лес оказался даже мрачнее, чем я ожидала. В какой-то момент я отошла от группы — изучала редкий гриб. И… на меня напало что-то. Возможно, волк. Или нечто похожее. Но оно быстро исчезло. Я успела увернуться.

Я чувствовала, как его взгляд усилился, стал внимательнее. В нём не было недоверия, но было беспокойство.

Он встал, подошёл ближе, и опустился на одно колено, чтобы посмотреть на мою лодыжку. Я чуть дёрнулась, но он лишь мягко взял край штанины, приподняв.

— Не глубоко, — сказал он, — но заживёт не скоро. Если хочешь, вечером я принесу тебе отвар. Он поможет ускорить заживление. Местное применение, никакой горечи.

Я кивнула, чувствуя, как внутри сжалось и одновременно расслабилось.

"Вот это и пугает. Его тепло. Его доброта. Потому что я всё больше не знаю, кто я. И заслуживаю ли я рядом с собой такого как он."

— Спасибо, — сказала я просто. — Буду рада. И… за то, что пришёл. Мне это нужно.

Он улыбнулся — той своей мягкой, тёплой улыбкой, которой мне так не хватало.

Мы провели вместе почти весь день. Просто… были рядом. И этого оказалось достаточно.

После душа, перевязки и разговора всё словно стало тише, мягче. Элиан остался . Мы сначала говорили. Потом смеялись. Потом просто лежали на кровати, в обнимку, не нарушая тишину. Он гладил мои волосы, перебирал пряди, как будто хотел убедиться, что я — настоящая, что я здесь, что всё хорошо.

Я закрыла глаза. Его пальцы были тёплыми, движения — медленными, будто он боялся спугнуть момент.

— Почему ты никогда не рассказывал о себе? — спросила я тихо, глядя в потолок.

Он замер на секунду, потом улыбнулся. Неуловимо, как всегда.

— Я… не привык говорить о себе, — ответил он. — Но тебе могу.

И он действительно рассказал.
О том, что родился в старинном доме, в королевстве, которое любит порядок и честь.
О том, что в детстве был тихим, слишком серьёзным, часто убегал в лес, разговаривал с ветром, потому что думал, что деревья понимают лучше эльфов.
О том, что его родители — старшие советники короля, и с малых лет от него ждали, что он станет достойным представителем рода.

— Мои родители — советники короля. Отец — глава дипломатической службы, мать занимается обучением при дворе. Наследие старого рода, знаешь… — он пожал плечами. — С детства меня учили быть тем, кем я должен быть: холодным, расчётливым, сильным.
Боевые искусства, этикет, дипломатия, древние языки, стратегия. У меня почти не было детства, если честно.

Он замолчал на мгновение, глядя в потолок.

— Я часто убегал в лес. Снимал тугие одежды, оставлял формальные речи — и просто бежал, куда глаза глядят. Только там я чувствовал себя собой. Рядом с деревьями, водой, зверями. Мне нужно было напоминать себе, что я… живой.

Я смотрела на него и чувствовала, как внутри медленно поднимается волна грусти. Потому что понимала — он был как я. Внутри — другой. Не тот, кем его хотели видеть.

И вдруг в его взгляде появилась тревога. Лёгкая, неяркая, но явная.
Он отвёл взгляд, задержался на окне.

— Что случилось? — спросила я, чувствуя, как сердце сжалось. — Ты что-то хочешь сказать.

Он выдохнул и посмотрел на меня.

— Мне нужно уехать. Через неделю. Вернуться в своё королевство. С докладом. Я знал, что этот момент наступит, но надеялся… что он будет позже.

Я замолчала. Слова осели внутри, как камень.

Мне стало грустно. Не так, как от страха или боли. А по-другому — тихо и тоскливо.

Он был добрым. Тёплым. Надёжным. И частью меня хотелось верить, что вот оно — что-то настоящее. Может быть, любовь. Может быть, что-то, что вырастет в неё.

Но я понимала — я не влюблена в него по-настоящему.
Мне просто хотелось быть с кем-то, кто не причиняет боль.
А Элиан был именно таким.

— Надолго? — спросила я, едва слышно.

— На три месяца, — ответил он. — Возможно, меньше. Я постараюсь. Но это… не зависит от меня.

Он взял мою руку. Бережно. По-настоящему.
Тепло от его пальцев проникло вглубь, от пальцев — до груди.

— Я обязательно вернусь. Если ты захочешь меня увидеть.

Моё сердце дрогнуло.

— Я захочу, — сказала я. — Очень.
И это была правда. Даже несмотря на боль внутри.

Он посмотрел мне в глаза. И в этот момент наклонился ближе. Его губы были тёплыми, мягкими, чуть солоноватыми, как ветер с моря.
Я закрыла глаза.
И позволила себе раствориться в этом поцелуе.
В этой тишине. В этом моменте.

Пока ещё было можно.

Когда он ушёл, в комнате стало… слишком тихо. Он задержался в дверях, с привычной мягкой полуулыбкой, и сказал:

— Увидимся вечером. Я бы хотел быть рядом. Ещё немного.

Я только кивнула.
Он ушёл, а с ним — его тепло, его голос, и запах диких трав, который всё ещё витал в воздухе.

Я осталась сидеть на кровати, уткнувшись подбородком в колени. Сердце было тяжёлым, как после весёлой песни, что резко обрывается на полуслове.

И тут я заметила конверт на столе. Плотная бумага с витиеватой закорючкой имени отправителя.

Зара.

Я уселась у окна, вскрыла письмо и развернула лист.

«Любимая моя полумрачная ведьма,

Не поверишь, я выжила! Моя семья всё ещё не отравила меня ядом через виноград. Значит, есть надежда, что я вернусь в Академию живой.

Здесь всё по-прежнему: на ужинах говорят о приличии, на завтраках о политике, а в перерывах между этим меня спрашивают, когда же ты наконец перестанешь носить платья с разрезом выше колена, Зара. Ну, ты понимаешь — вечная борьба между моей изысканной природой и консервативными взглядами родителей.

К слову о семье. Мои родители — всё те же обеспеченные, но вечно занятые эльфы Ши. Умные, упрямые, и до невозможности терпеливые (что удивительно, учитывая моё детство). Мы не из великого рода, конечно, но всё же нас знают в округе. Особенно за мою мать — у неё дар превращать любую беседу в допрос, и любого парня — в беглеца. Прекрасно, правда?

Но самое главное — моя сестрёнка! Я привезла ей маленький амулет из серебряного дерева, и она пищала так, что даже наш кот ушёл в изгнание. Её зовут Айри — да-да, маленькая Айри, с глазами-блюдцами и кучей вопросов обо всём на свете. Я рассказала ей о тебе.
И теперь она хочет с тобой познакомиться. Говорит: “Если твоя подруга тоже умеет делать вид, что слушает взрослых, она мне понравится”. Вот и делай выводы.

Надеюсь, ты не скучаешь без меня слишком сильно. Хотя давай будем честны — конечно скучаешь.

Целую твой упрямый лоб.
И до скорой встречи,
твоя З.»*

Я хмыкнула, сложив письмо.
С её стороны — как всегда: и тепло, и остро, и по-настоящему.
Я сжала лист в ладонях, ощущая, как внутри немного стало легче.

Вечер спустился медленно. Солнце медленно таяло за крышами Академии, бросая длинные тени на камни дорожек, на окна и старинные башни. Я стояла у окна своей комнаты, держа письмо от Зары, и думала… о себе.

О том, что не узнала.
О том, что не успела.
Закрытое крыло библиотеки. Оно всё ещё звало меня. Оно пульсировало в памяти, как незаконченная строка.

"Я не успела ."

"Я не узнала всего, что должна была."

Ариан слишком быстро понял. Слишком скоро догадался. И в этом — моя досада. Я должна была опередить его. Должна была узнать всю правду раньше.

Но теперь — слишком поздно.

Я вышла из комнаты, спустившись по знакомым каменным ступеням в библиотеку. В её основную часть, открытую. Здесь не было тайн. Зато были книги. Сотни. Тысячи. Иногда, среди них, можно было найти больше, чем в самых скрытых залах.

Я устроилась в дальнем углу под витражным окном, разложила несколько томов. Все они были о проклятиях. О древних, о наложенных через кровь, через клятву, через имя.
Я рылась в текстах, копалась в подробностях, стараясь удерживать внимание, хоть мысли всё время ускользали.

Некоторые строки тревожно отзывались во мне.
Они казались слишком близкими.

Я искала… что-то. Сама не зная — что именно.
Но ощущение, что я близко, росло с каждой страницей.

Тексты были сложными. Местами сухими. Но временами среди них мелькали строки, от которых у меня по спине пробегал холод.

> Бывают случаи, когда воздействие на мага фиксируется не извне, а рождается в нём самом, как искажение, неразрывно связанное с сущностью…
Не все носители знают, что именно несут…

Когда я наконец закрыла последнюю книгу, за окнами уже сгущались сумерки. Я встала, собрала материалы обратно на полки и выдохнула. Глубоко.

Что бы это ни было — я не сдамся. Я должна выяснить как снять это проклятие.

Я вернулась в свою комнату, когда солнце уже окончательно спряталось за горизонтом, оставив в небе лишь серо-фиолетовую полосу, похожую на размытый шрам. В воздухе висела тишина — редкая, хрупкая, и от этого особенно тяжёлая.

"Когда вернётся Кайрон, я должна с ним поговорить."

Он тоже уехал — в родные края, о которых ничего не рассказывал. Магистры не обсуждали его отсутствие, но я знала — это временно. Он вернётся.
И тогда… я должна буду с ним всё обсудить. То, что произошло в лесу. То, что я чувствовала. Даже если он будет смотреть на меня так же холодно, как тогда в коридоре. Даже если он всё поймёт раньше меня — как всегда.

"Он что-то знал. Он всегда знал больше, чем говорил."

Я чувствовала, что тянусь к нему не только из-за силы или прошлого. А потому, что *он — ключ. Один из немногих, кто может помочь понять происходящее. Или… остановить это. Если всё пойдёт не так."

Я снова выдохнула. Длинно. Тихо. И почувствовала, как усталость, наконец, наваливается, давит на плечи.
Но в голове по-прежнему тихо гудело ощущение, что всё только начинается.

Я не успела как следует устроиться у окна, как в дверь кто-то постучал — коротко, уверенно.
На пороге стоял ученик с доставочным амулетом и свитком.

— Для вас, Амелия Тенебрис.

Он поклонился и исчез, оставив за собой тонкую коробку, перевязанную серебряной лентой, и свиток с аккуратным эльфийским почерком.

«Вечерняя прогулка требует достойного сопровождения. Надеюсь, ты позволишь себе немного быть просто собой.
До встречи,
— Э.»

Я осторожно сняла ленту, приподняла крышку… и затаила дыхание.

Платье было божественным.
Тёмно-синее, почти как ночное небо перед бурей. Шёлковая ткань текла, как вода, мягко переливаясь в свете лампы. Оно было легким, воздушным, с тонкими бретелями, облегающим лифом и свободной юбкой, чуть длиннее щиколотки. Эльфийская работа — в каждом шве, в каждом изгибе.

"Он… правда прислал мне это?"

Я провела рукой по ткани. Она была прохладной и нежной, как прикосновение воды в летний вечер.
Идеально.

Я встала и медленно надела платье. Оно легло по фигуре, подчёркивая изгибы, но не было ни вычурным, ни вызывающим. Просто… элегантным. Совершенным.

Я подошла к зеркалу. Сердце билось быстро, но не от тревоги — от чего-то другого. Тепла. Волнения.
"Мне нравится. Мне действительно нравится это."

Из шкатулки я выбрала серебряные серьги с сапфиром, тонкий браслет и кольцо с синим камнем. Ничего лишнего — только то, что подчёркивает.

Затем — лёгкий макияж: тёплый оттенок на веках, чуть более насыщенные губы, немного сияния на скулы.
Последним штрихом стала заколка.
Та самая, которую он подарил мне раньше. Синие камни — точно в тон платью. Я закрепила её на аккуратной волне волос, и она словно засияла в отблеске свечей.

Я посмотрела на себя в зеркало — и на мгновение забыла дышать.

"Вот она ты."

Не девочка в бегах от своей магии.
Просто — Амелия.

И в этот момент я услышала, как кто-то снова стучит в дверь.

Когда я открыла дверь, он уже стоял там. Элиан. Вечернее небо разлилось за его спиной густым синим, с тонкой золотой каймой заката на горизонте. В его руках — коробка с лёгким блеском магии.

— Ты выглядишь… — он замер, едва взглянув на меня. — …так, будто вся звёздная карта отразилась в одном человеке.

Я засмеялась — неловко, но искренне. А он просто протянул мне руку.

— Пойдём. У меня есть место, которое ты должна увидеть.
Мы отправились за пределы Академии. Через старую арку, мимо пыльной тропы, ведущей сквозь заросли высоких трав. Деревья всё гуще, тишина всё плотнее. И вот — он отвёл ветви, и передо мной открылось озеро Элириан.

Гладкая водная гладь отражала небо, как зеркало, но… не то, что было над нами. А то, что, казалось, жило в душе. Вода мерцала оттенками снов и воспоминаний.

На берегу стоял небольшой столик, накрытый белоснежной скатертью, расшитой серебром. В центре — тонкие свечи, защищённые магическим стеклом от ветра, и цветы — полевые, живые, чуть светящиеся в темноте.

Это было просто, но безупречно. Как он сам.

— Ты сделал это всё?.. — прошептала я.

Он только слегка улыбнулся, взгляд его был мягким, почти смущённым.

— Я хотел, чтобы этот вечер был для тебя. Чтобы ты… отдохнула. Забылась. Хоть ненадолго.

Он отошёл на пару шагов, открыл тонкий футляр и достал скрипку.

— Я не часто играю для кого-то, — сказал он, — но для тебя… написал мелодию.

И заиграл.

Это была медленная, тёплая мелодия, тонкая, как первый луч солнца после дождя. В ней было всё: ожидание, нежность, тоска. Струнные вибрации — не просто звук, а вопрос и ответ, дыхание, прикосновение.

Я сидела, затаив дыхание, слушая, как его чувства становятся звуком.
И понимала, что они настоящие.
Он любит.

Когда он закончил, между нами на секунду повисло хрупкое молчание.

Он подошёл, сел рядом, достал небольшую коробочку и вложил её мне в ладонь.

— Когда меня не будет рядом… — тихо сказал он, — я хочу, чтобы у тебя было напоминание.

Внутри лежал браслет.
Из тончайшего серебра, переплетённого в узор, напоминающий корни и звёзды одновременно. В центре — камень тёмного синего цвета, с внутренним свечением, будто в нём застыла ночь. Элиан пояснил:

— Это сердалис — редкий камень, найденный в горах моего королевства. Он хранит тепло тех, кто его дарит. Его называют «камнем присутствия».

Он надел браслет на моё запястье сам — нежно, точно, как будто боялся потревожить что-то святое.
Потом посмотрел на меня.

Его взгляд был полон любви. Не страсти. Не желания. А именно любви — той, которая спокойна и сильна, как глубина воды.

— Я знаю, что у тебя есть своя дорога, и, возможно, в ней не будет места для меня. Но если вдруг ты посмотришь на этот браслет и подумаешь обо мне — я буду счастлив.

Я чувствовала, как внутри всё сжимается и ноет.
"Я не могу дать ему того, что он заслуживает. Но я так хочу. Я правда хочу."

— Ты… даже не представляешь, как много ты для меня значишь, — прошептала я. — Спасибо тебе. За всё это. За… тебя.

Он наклонился ближе, и мы снова коснулись губами. Поцелуй был тише музыки, тише воды. Но глубже любого признания.

Мы ещё немного сидели у озера, просто молча, рядом. Не глядя друг на друга — и в этом было что-то по-настоящему близкое. Свечи медленно догорали, ветер стал прохладнее. Ночь становилась плотнее.

Элиан поднялся первым, подал мне руку.

— Уже поздно. Пора возвращаться, — сказал он тихо.

Я кивнула, встала, поправляя подол платья. Возвращение казалось неправильным. Будто мы должны были остаться здесь навсегда — в этой тишине, в этом спокойствии. Но время, как всегда, шло вперёд.

По дороге он не отпускал моей руки.

Когда мы подошли к Академии, к каменной арке, он немного замедлил шаг.

— Можешь… остаться у меня, если хочешь, — сказал он. — Без всякого. Просто, чтобы не быть одной.

Я посмотрела на него. Его глаза были искренними, как всегда. Но внутри у меня было другое.

Я покачала головой.

— Спасибо. Но мне лучше… одной. Немного подумать. Этот вечер — он был… прекрасным. И мне хочется сохранить его таким. Спокойным.

Он понял. Только кивнул.

— Тогда я провожу тебя.

Он довёл меня до двери в мою комнату. Мы остановились, не спеша прощаться.

— Спасибо тебе за всё, Элиан. — Я улыбнулась, но в груди уже стягивалось что-то острое.

— Я рядом, пока могу, — тихо сказал он. — А потом… вернусь. Обязательно.

Он снова хотел коснуться моей руки, но сдержался. Только задержался взглядом. И ушёл — бесшумно, как всегда, растворяясь в коридоре.

Я вошла в комнату. Она встретила меня тишиной. Той самой, в которой слышишь себя слишком ясно.

Я сняла платье, аккуратно повесила его, как нечто ценное, как память. Заколку положила на подушку. И села у окна, закутавшись в мягкий плед.

Браслет всё ещё был на запястье. Камень тихо мерцал в полумраке.

Моё сердце сжималось.

Он уедет.

Мы даже не успеем по-настоящему узнать друг друга. Всё только началось — и уже заканчивается.

Я опустила голову на колени, прижавшись лбом к рукам.

Почему всегда так?

Сначала ты находишь кого-то, кто тебя не пугает. Кто рядом, не разрушая. Кто понимает… А потом — теряешь.

Я не плакала. Но что-то внутри дрожало.

Может, он вернётся быстрее, чем я думаю. Может, время не будет таким беспощадным.

Я очень на это надеялась.

Ночь была слишком тиха.

Я выключила свет, осталась в полумраке. Браслет всё ещё тускло светился на запястье, но я сняла его, положив рядом с заколкой. Закрыла глаза. Надеялась — уснуть быстро. Но тишина тянулась липко, как паутина.

И тогда пришёл сон. Сначала — просто лес. Знакомый, как из Норголлиса, только искажённый. Ветви выше, чем должны быть. Тени — живые. Шепот. Он везде. Он внутри.

Я иду. Голая стопа касается холодной земли, и с каждым шагом чувствую — кровь под ногами. Земля податливая, как ткань. Я не чувствую тела. Только страх. И жар.

Впереди — он.Ариан.

Тень. Силуэт. Глаза. Они горят. Я не могу отвести взгляд.

— Ты думаешь, всё будет вот так? — шепчет он. Его голос — не его. Он звучит, будто внутри черепа.
— Думаешь, ты можешь спрятаться за чьим-то теплом? За подарками? За поцелуями?

Он приближается. А я не могу двинуться. Ноги вросли в землю. Лес скручивается вокруг, как змея.

Я хочу закричать — и не могу. Грудь стянуто. Воздуха нет.

- Ты — не девочка. Ты — проклятие.

И тогда он тянет руку — в мою грудь. Без крови. Но я чувствую, как он достаёт что-то — чёрное, пульсирующее.

— Смотри, как красиво, — шепчет он, показывая пульсирующую тьму. — Это ты. Настоящая.

Я проснулась.

Резко. Вспотевшая. Дыхание сбито.

Сердце билось как безумное. Я села, вцепившись в одеяло.

Комната была тёмной, только слабое свечение луны через окно.

В комнате было тихо. Слишком тихо, будто воздух стал плотнее, как перед грозой. Я уже собралась лечь, когда магический свет на стене дрогнул. Один раз. Второй. И начал мерцать — неровно, беспокойно.

Свет, будто неуверенный, то вспыхивал, то гас, разбрасывая по комнате живые тени. Они ходили по стенам, не подчиняясь логике. Тени — моих книг, кресла, шкатулки — вытягивались и сгибались, словно что-то за ними двигалось, жило, наблюдало.

Я замерла.

Грудная клетка сжалась. Холод скользнул по позвоночнику.

И тогда я обернулась к окну.

На внутренней стороне стекла, будто кто-то провёл пальцем по испарине, появилась надпись:

ВИЖУ ТЕБЯ.

Я отшатнулась. Сердце застучало так сильно, что казалось — его слышно на весь этаж. Губы дрожали. Я не могла отвести взгляд от букв, которые не могли появиться сами. Это было слишком реально. И слишком лично.

А потом — шёпот.

— Амелия…

Он был не здесь, но везде. Я не могла понять, из угла ли он, из окна, или изнутри собственной головы. Тихий, как ветер, но в нём была та самая интонация. Холодная, глубокая, чуть насмешливая.

Ужас сжимал виски, грудь, лёгкие. Мне было трудно дышать. Всё тело кричало беги, но некуда. Это не зверь в лесу. Это Ариан. Его суть. Его тень. Его воля.

Я сорвалась с места, наспех накинула халат поверх тонкой ночной рубашки и вылетела из комнаты, босиком, без плана, без цели — только прочь.

Коридор был пуст. Холодный камень бил в пятки, воздух обжигал кожу, но это была свобода — хоть и на мгновение. Страх гнал вперёд.

"Сказать Элиану?.."
Мелькнула мысль. Он бы понял. Он видел, как я меняюсь.
Но нет. Не сейчас. Не об этом. Не об Ариане.

Я никогда о нём никому не говорила. Даже Зара не знала всей правды.
А рассказать всё — значит признать, что я позволила ему войти.

Я выбежала через боковую галерею, проскользнула под аркой и оказалась во дворе. Ночь накрыла Академию, и только сад был живой — в нём пахло сыростью, ночной травой и тонким светом от редких фонарей.

Я добежала до самого края сада, туда, где тёмные стволы деревьев сливались с тенью.

Остановилась.

Вдох. Один. Второй.

Грудь всё ещё сжимало. В висках стучало. Халат сбился с плеча, босые ноги дрожали от холода. Но страх начал отступать — лишь потому, что больше не было куда бежать.

Я обхватила себя руками, села на скамью под старым деревом, и впервые за долгое время — просто дышала.

> Он проник в мою комнату. В мою голову. В мой страх.
Я сидела на скамье, дрожа от ночного холода. Сердце уже не колотилось в панике, но каждый шорох — будто удар. Я слышала, как трава шевелится. Как скрипит где-то в саду дерево. Или это шаги?

"Успокойся. Это просто ветер", — шептала я себе.

Я сжалась, обняла себя руками, втянула нос в ворот халата.

И тут… ветер стих. Резко. Словно исчез.

Сад будто затаил дыхание.

Слишком тихо.

Моя кожа покрылась мурашками. Луна затянулась облаком, и на несколько мгновений я осталась в полутьме. И в эту тьму — вплыл шёпот.

Совсем рядом.
Словно кто-то склонился к самому уху.

— Ты всё ещё думаешь, чтов безопасности?..

Я вскочила. Развернулась. Никого.

Воздух был холодным, но что-то тёплое будто проскользнуло мимо, коснувшись плеча.

Я огляделась — снова одна.
И всё же ощущение чужого присутствия не исчезло.
Оно впилось в затылок, в позвоночник.

Я больше не могла здесь находиться.

Почти бегом вернулась к Академии, не оборачиваясь, сжимая руками пол халата. Дыхание было тяжёлым, а внутри нарастало одно: чувство, что он рядом. Всегда рядом.

Я стучала в его дверь с такой силой, будто за мной гналось само нечто. Через несколько секунд внутри послышались шаги, и замок с негромким щелчком открылся.

Элиан появился на пороге, ещё полусонный: волосы немного растрёпаны, тёмная рубашка не застёгнута до конца, взгляд — туманный, но как только он увидел меня, в нём что-то мгновенно изменилось.

Он замер.

— Амелия?..

Его глаза быстро скользнули по мне: босые ноги, лёгкий халат, растрёпанные волосы, побелевшие пальцы, сжимавшие ткань у шеи.

— Что случилось? — голос стал тихим, но в нём уже звучало внутреннее напряжение.

Я не выдержала его взгляда. Опустила глаза и тихо выдохнула:

— Мне приснился очень… плохой сон. Я… не смогла остаться одна.

Он ничего не ответил — просто открыл дверь шире.

— Заходи.

Когда я прошла внутрь, он задержался в проёме на секунду. Его пальцы едва заметно сжались. Он знал: это не просто кошмар. Но не стал спрашивать.

Он достал мягкий плед, укрыл меня, на автомате подошёл к столу, начал готовить чай. Движения были уверенные, но взгляд всё чаще возвращался ко мне — с тонкой тревогой, которую он не высказывал вслух.

Я чувствовала, как он наблюдает, будто стараясь понять, что именно я не говорю.

— У тебя руки холодные, — негромко заметил он, подавая чашку. — Ты вся дрожишь.

Я только кивнула, делая глоток.

Когда я молча положила голову ему на колени, Элиан будто затаил дыхание. Он обнял меня осторожно, тёплой ладонью начал гладить по спине, по плечам, по волосам — медленно, сдержанно, как будто боялся потревожить.

И всё же в его касании чувствовалась тревога.

Он чувствовал, что со мной что-то происходит. Но знал — если спросит сейчас, я замкнусь.

— Всё хорошо, — только прошептал он. — Я рядом. Ты в безопасности.

Я не ответила. Просто закрыла глаза и позволила себе дышать в ритме его руки. И когда провалилась в сон, уже не чувствовала ужаса. Только… вину. Что солгала ему. И страх — что когда-нибудь он узнает, как много я от него скрываю.

Элиан , сидел тихо, почти не дыша, чтобы не спугнуть хрупкий покой, который наконец нашёл Амелию. Она спала, свернувшись у него на коленях, как ребёнок, пряча лицо в складке его рубашки. Ресницы дрожали, дыхание было неровным — даже во сне она не отпускала тревогу.

Элиан склонил голову, глядя на неё. Луна коснулась её плеча, словно подчеркивая бледность. Её волосы рассыпались по его бедру, пальцы были сжаты, будто даже сейчас она не могла до конца расслабиться.

Он всё чувствовал.

> Ты врёшь, Амелия…
Не потому что хочешь, а потому что чего то боишься.

Он не знал, что именно терзает её изнутри. Но знал одно: этот страх пришёл не из сна. Он был с ней раньше. Он ждёт, живёт в ней. И Элиан ощущал его — не магией, не логикой, а тем самым внутренним чутьём, которое никогда его не подводило.

Он провёл рукой по её волосам — осторожно, как по лепестку, боясь разбудить. Его прикосновения были тихими обещаниями: я здесь, пока ты не готова сказать правду.
Он не станет спрашивать. Не будет требовать. Но…

> Я не отступлю.

Что бы ни было внутри неё, он будет рядом.
Пока она сама не решит — впустить его туда, где ей по-настоящему страшно.

За окном ночь медленно отступала. Тени начали рассеиваться. В комнате всё ещё царила тишина, но в сердце Элиана уже поселилась тревога .