Глава 8. Физическая боль унимает моральную.
— Что вы тут творите, нахуй? — кричит он. Лицо его - в крови и в ссадинах. Кажется, те подрались. Но зачем?
— Никита.., — вырвалось у неё и она привстала с дивана. Глаза мужчины будто вспыхнули огнём.
— Жасмин, прошмандовка грязная! — схватив её за запястье правой руки, мужчина повлёк её за собой, вытаскивая из комнаты. Теперь дышалось легче. Всё таки, свежий воздух.
Парни лишь глазели. Кто-то испугом и обеспокоенностью; а кто-то с злобой и ненавистью. Сама Жасмин дрожала.
— Родители ищут тебя, блять, почти весь вечер, — кричит он, поворачивая девушку к себе. Жасмин чуть ли не плачет. Кощей слишком близко, слишком опасен. Он кричит ей в лицо, активно жестикулируя. — а ты здесь, обжимаешься с Турбо, да?
— Всё не так было, — руки подрагивают из-за сильного хвата. Из комнаты вылетел Валера. Зима незаметно для всех удерживает парня, сжимая его руку. Жасмин обводит всех глазами, в поисках безопасности и защиты. Марат ошарашено глядит; Вова удерживает парней, при этом, судя по лицу, очень злится и сочувствует ей. Но ей сочувствия - не надо. Турбо с Зимой стоят у двери к старшим. Кудрявый смотрит, смотрит ей прямо в глаза, будто извиняясь перед ней. Жасмин не может не заметить и сильный хват Зимы, что защищал своего друга от злого Кощея. Но кто защитит её?
— А вы, универсам, — хмыкает он. — насладились молодым плодом?
Мерзко. Отвратительно. Валера нервно поджимает скулы.
— Угомонись, Кощей, — наконец вымолвил Вова, делая поступь. — Отпусти девчонку, пусть гуляет себе на здоровье.
Никита истерически смеётся, отпускает её руку и делает несколько шагов навстречу к Вове.
— Нет! Не будет гулять.
— А ты ей кто? — встретившись в Кощеем лицом к лицу, говорит Вова, смотря на того с отвращением. Обращаться с девушкой так - не пойдет.
— Да сестрица она моя, — злобно выкрикивает он, оставляя всех, включая Адидаса, в шоке. — сводная. А меня, пацаны, — он всё так же жестикулирует, показывая руками на них всех. — вызвали посреди ночи, сказали, что её - украли! — смотря на Турбо говорит он.
— А теперь, не извиняйте, я должен отвезти эту плутавку домой.
Жасмин протирает запястье и с испугом смотрит сначала на Кощея, а после на универсам, ожидая их поддержки. Но поддержки не было, за исключением того, что к ней подбежал Марат, слегка обнимая за плечи, пока Никита не видел.
И она поехала домой. Всю дорогу брюнетка выслушивала совсем не хорошие слова в свой адрес. А дома - ждал большой скандал. Её наказали. Запретили общаться с Маратом и вообще со всеми другими, ибо Кощей приукрасил, сказав, что она была в «компании своих друзей-парней», в том числе и Марата. Хотя, это ведь правда, но она пришла помочь, а от уст Кощея эти слова были мерзкими.
Ночью лились горькие слёзы. Кто-то кричал её имя, но она не встала с места, не ответила. Грустно было ещё и от того, что Жасмин - бросила все дела и прибежала помочь, подвергая себя опасности. Да даже то, что она подслушала разговоры Хади Такташ - смертельно опасно! А в ответ она получила лишь плевок. Универсам струсил перед старшим, Кощеем. Никто ей не помог, даже Марат, которого Жасмин всегда выручала; Валера, ему она тоже помогла, буквально за пять минут до этого случая. Неужто все просто закроют глаза на такое поведение? Друзья ли они, если так поступают? Считали ли они вообще её подругой..
Засыпая со слезами глазах и нервно шмыгая носом, девушка вспомнила свои дни до этого момента.
Родители, что любили её всей душой и сердцем, которые погибли, в несчастном случаи. Когда шальная пуля попала в них.
Тусклые последующие дни в детском доме, вызывающие ужасные воспоминания. Её там - абсолютно не любили.
И, наконец, этот год. Никита Кологривый, заставивший её спешно покинуть дом, даже не успев зайти. Дом, который приносил боль. Но это единственная крыша над головой, и этого нельзя отрицать.
Кисло-сладкий привкус. Что-то на границах Ада и Рая. То, что осудить или оправдать - нельзя.
Вот теперь она вновь скучала за родителями. Многие годы она держала это в себе, пыталась быть сильной, пыталась доказать всем, и в первую очередь, себе, что она со всем справится.
Но она не могла забыть беззаботные дни детства, смеха матери и нежности, с которым она держала её руки, и то, как сильно Лиза любила её. Она не могла забыть мягкие прикосновения отца, когда тот успокаивал её от очередного кошмара. Кошмара, который по сей день преследует Жасмин. В кромешную ночь слышатся выстрелы, крики и визги. Слёзы вытекающие с глаз, хриплый голос, кричащий изо всех сил. Звуки мигалок скорой помощи и некогда теплые, полные любви родители, бездыханно лежащие на твердом асфальте.
Самое ужасное - то, что с ними не было фотографий. И, как бы Жасмин не старалась доказывать обратное, лица родных постепенно забывались. Связанные с ними чувства теряли форму, как песочные замки, смываемые волнами. Последнее, что осталось от матери - это кулон, который она сейчас крепко зажимала, всхлипывая.
А если бы они были живы? Допустили бы они такого? Да и вообще, связала бы её судьба с группировщиками?
Отец, наверное, в гробу перевернулся бы, услышав те слова, что сказали его маленькой дочурке сегодня.
«Малолетняя шалава» крики Никиты превращались в кашу в голове. Слёзы, горько лившиеся из её глаз, не остановили Кощея. Он дёргал её, чуть ли не избивал.
Но слова опекунов вонзили самый острый нож.
«— С кем из них ты развлекалась?»
К черту всех.
Следующее утро началось не с кружки чая, а с сигаретой, которое она, благополучно украла у Паши.
Не впервые затягивая токсичный дым, который, скорее всего уже разрушал её, она смотрела на морозное небо.
До этого - она курила. Это помогало избавиться от ноющей боли в груди, от безысходности, что сжимало сердце. Даже когда слёзы попадали на сигарету, и она грозилась вот-вот разделиться и отпасть - она не переставала. Плакала и затягивалась. Мы все становимся теми, кем боялись становится в детстве. Отвратительная привычка отца - дымить на каждом углу - теперь её злосчастная привычка, и сделать с этим ничего нельзя.
Окурок больно падает прямо на запястье. Красный след оставленный Никитой всё ещё виднеется. Девушка зажмуривается, но не убирает руки, не встряхивает ими, как когда-то.
Физическая боль унимает моральную.
Замарает ли сигарета её репутацию, которая уже лоснилась от грязи, что на неё навешали прошлой ночью просто не из чего?
И вот, сигарета отлетает с её рук, падая на комок снега - потухает с шипением.
— Совсем с дуба рухнулась, Кологрива?