в моей голове музыки тоны.
Не знаю мне понравится песня расвет и я ришила как озаглавить главу.
В этот вечер она пришла первой.
Сидела под деревом, как обычно, но лицо было другое — спокойное, но не лёгкое.
Ветер тронул её тёмные волосы, а глаза отражали небо, будто она смотрела выше, чем звёзды.
Когда Индра вышел из тени, она не вздрогнула. Лишь улыбнулась — устало, но тепло.
— Ты снова здесь, — сказала она.
Он молча сел рядом. Их молчание было не тишиной — оно было признанием.
— Я поговорила с отцом, — тихо произнесла она. — Он… не кричал. Он просто смотрел, будто не понимал, как его дочь может мечтать. Я не злилась.
Она опустила голову.
— Я просто поняла… он вырос в этом. Он сам был отдан без выбора. Как и мои сёстры. Это наша кровь. И я… я не хочу воевать с ним. Я хочу, чтобы он гордился мной.
Индра долго смотрел на неё.
Он видел, как она борется не со страхом — а с долгом.
— Значит, ты уходишь? — спросил он. Не обвиняя. Без боли.
Просто… принимая.
— Я остаюсь в семье. Но часть меня… будет помнить тебя.
Её голос задрожал. — Ты первый, кто позволил мне быть не "наследницей". А просто — мной.
Индра кивнул.
— А ты… ты первая, кто увидела меня не как тень отца. Не как воина. Не как бога.
Они долго сидели рядом.
Не обнимались. Не плакали. Просто… дышали одним воздухом.
— Я должен идти, — наконец сказал он.
— Я знаю. У тебя путь. У тебя война с братом. Ты — не просто человек. Ты несёшь тяжесть, которую я не могу разделить.
Но я всегда буду помнить, Индра. Не миф. А тебя.
Он посмотрел на неё в последний раз.
И вдруг — склонился к её лбу.
Коснулся едва-едва.
Как благословение. Как прощание.
— Ты сильнее, чем думаешь, Адзахана. И чище, чем я когда-либо был.
Он встал.
И ушёл в лес. Без гнева. Без боли.
А она осталась — под тем же деревом. Одна. Но уже другой.