Цианид |B.K|

Я сказала Эндрю, что приболела, и он разрешил мне поработать из дома. «Но все статьи чтобы были в срок», - прибавил он и пожелал мне скорейшего выздоровления. До конца недели мне нужно было закончить две статьи, и я взялась за работу. Первая была почти готова, осталось только пройтись по ней свежим взглядом и отправить Магде и Эми для вычитки. И еще я дала ее Биллу. Его рассуждения об абьюзе, нездоровом чувстве вины и о психологическом насилии - все это произвело на меня впечатление, и я подумала, что вдруг ему тоже будет интересно прочесть мою статью.

Он не отказался. Взял мой ноутбук, сел на балконе, выпросил у меня сигарету и принялся читать. Что-то жутко сексуальное было в том, как он сидел, закинув ногу на ногу, держал сигарету и вчитывался в мою статью. Пожалуй, это было некой формой взаимопроникновения: его мысль погружалась в мой текст, а мой текст проникал в него. В ту минуту даже телесное единение не выглядело для меня столь горячо.

Я пошла на кухню, сделала две чашки кофе и вернулась на балкон. Вечер выдался теплый и тихий. Низкие облака были пронизаны заходящим солнцем. В воздухе чувствовался легкий привкус дыма и дождевой влаги.

Я написала статью о контрацепции. Задалась вопросом, почему именно женщины обязаны принимать таблетки, использовать противозачаточные пластыри, ставить спирали, расхлебывать последствия, решать проблемы со здоровьем. В то время как мужчины, всего лишь надев презерватив, могли бы избавить своих возлюбленных от стольких мытарств. Они могли бы просто пожертвовать небольшой частью своих ощущений, но не делают этого. А женщины, не задавая вопросов, предпочитают пить препараты, которые полностью перестраивают их гормональную систему и имеют такой огромный список потенциальных побочных эффектов, что те даже не умещаются на одну страницу медицинского вкладыша. Мне казалось странным, что вещи сложились именно так и никто не задает вопросов. Никто не кричит, что это несправедливо, хотя это действительно несправедливо.

- Ты снова показала мне то, над чем я никогда раньше не задумывался, - сказал Билл, передав мне ноут и задумчиво стряхивая пепел с сигареты. - И, пожалуй, я согласен, что контрацепция полностью легла на ваши плечи. Ну а мы... А мы просто получаем удовольствие и делаем вид, что так и должно быть.

- Правда? - спросила я. - Ты правда согласен? Мне было интересно узнать точку зрения мужчины.

- Если отбросить эмоции и брать в расчет только факты, то трудно не согласиться. Такое отношение и правда не имеет ничего общего с заботой. «Дорогая, не могла бы ты полностью перестроить свою гормональную систему таблетками, чтобы мне было приятнее кончать?» «Милая, тебе не сложно постоянно носить в матке инородный предмет, лишь бы я не надевал презерватив на пять минут?» «Детка, не могла бы ты вживить себе под кожу капсулу с гормонами, лишь бы мой оргазм был сильнее?» - Билл рассмеялся, потер лоб ладонью. - Просто дичь какая-то.

- Вот именно.

- Рискну предположить, что в твоих отношениях бремя контрацепции тоже легло на тебя? - спросил он.

Я кивнула, отвела глаза и принялась искать сигареты по карманам. Почему-то мне было стыдно. Стыдно, что я пишу такие злободневные, пылающие праведным гневом статьи, но сама при этом ношу спираль в матке.

Билл помолчал, коснулся моей ладони и сказал:

- Ничего, это тоже был опыт. Ты прошла через него, осознала что-то новое и теперь поделишься этим с миром.

- До сих пор прохожу через это, - призналась я.

- Тогда ты можешь прекратить принимать их, не так ли? - сказал Билл, поняв, о чем я. - Теперь ты сама можешь распоряжаться своим телом и никому не угождать.

- Я не пью таблетки. У меня спираль.

- А, окей, - просто ответил он, словно мы говорили о каких-то совершенно банальных вещах. И то, что говорить с ним об этом было так просто, внезапно поразило меня до глубины души.

- Что насчет тебя? - спросила я. - Как ты относишься к презервативам?

- Лично я - прекрасно.

- Да ладно. Так бывает?

До настоящего момента мне казалось, что все мужчины просто ненавидят презервативы. Опыт моих подруг и тех женщин, которых я опросила, собирая материал для статьи, подтверждал это.

- Конечно, - сказал он. - Во-первых, это единственный способ не подцепить что-нибудь. Во-вторых, только так я могу быть уверенным, что у меня не будет детей, которых я не планировал. Ну и в-третьих, они слегка притупляют чувствительность, а значит, можно заниматься этим гораздо дольше.

Я глубоко затянулась, чувствуя, как лицо заливает краска. Его слова, такие простые, произвели на меня сильнейший эффект. Я представила, как он занимается этим. Долго. Неторопливо. Со знанием дела. Не пытаясь наспех зажать партнершу в угол и трахнуть, пока не убежала. С полной уверенностью, что она и так никуда не сбежит. Не захочет убегать.

Сама концепция долгого неторопливого секса, в котором нет принуждения, а значит, необходимости сделать все быстро, была для меня чем-то новым. Я не представляла, чем же именно можно заниматься долго. И что еще могут делать руки мужчины, если им нет нужды удерживать и причинять боль...

Внезапно я почувствовала ревность ко всем бывшим партнершам Билла. Ко всем тем, с кем сексом занимались иначе - не так, как со мной. Я почему-то была уверена, что он делает это иначе и так, как понравилось бы любой...

- Можно задать тебе личный вопрос? - спросила я, поднимая на него глаза.

- Можно, - кивнул он.

- Почему ты ни с кем не встречаешься?

- Обязательно должен? - Он не сдержал улыбку.

- Мне кажется невероятным, что ты свободен. Что не нашлось кого-то, кто вцепился бы в тебя мертвой хваткой.

- Невезение вцепилось в меня мертвой хваткой, - отшутился Билл, кивая на перебинтованное запястье. - И судьба периодически хватает меня за задницу как питбуль. И, видит бог, мне этого достаточно.

Я рассмеялась над сравнением судьбы с питбулем. Похоже, что моя судьба схожей породы - психованный стаффордширский терьер.

- Когда у тебя в последний раз были отношения? - спросила я. Любопытство все не отпускало меня.

- Примерно год назад. Затем был период, когда я полностью потерял контроль над своей жизнью. Я долго приходил в себя, собирал все воедино, так что времени на отношения просто не осталось. Несправедливо начинать их, когда ты сам - хаос на двух ногах.

- А как ты теперь?

- Ближайший месяц вынужден есть добытую девушкой еду и отдирать от плинтуса свою самооценку, - сказал он, кивая на запястье, - а в остальном прекрасно.

- Прекрати винить себя, с кем угодно могло случиться. Лучше радуйся, что машина не переехала тебя целиком. Тогда все было бы намного хуже.

Если бы Билл не появился в моей жизни, я бы до сих пор была с Дереком. Чтобы захотеть изменений, нужно понять, что имеешь и что могла бы иметь. Осознать разницу. Каждый раз, когда Билл говорил со мной, касался, делал для меня маленькие, но важные вещи - принес пончик, попросил не стоять под дождем, поддержал в трудную минуту, - я сравнивала. А сравнив и сделав выводы, нашла в себе силы уйти.

- Если б меня переехала машина, мир бы много не потерял, - сказал Билл, полностью разрушив дурашливым сарказмом возвышенность моих размышлений.

- Зато потеряла бы я, - сказала я, глядя в даль.

Небо опустилось совсем низко. Казалось, если вытянуть руку, то можно тронуть облака. Повозить в них руками и вытащить со дна горсть звезд.

Я знала, что Билл смотрит на меня, угадывала боковым зрением, но не решалась встретить его взгляд. Боялась, он прочтет в нем, что я, как школьница, втрескалась в него по уши.

* * *

Той ночью я пришла к Биллу в гостиную в очень тонкой ночной рубашке на голое тело. Мне хотелось оказаться рядом с ним, и будь что будет. Если он чувствует то же, что и я, то я хочу разделить с ним эту ночь и эту постель. Если же нет, и я неправильно истолковала его заботу, взгляд и поцелуи - то мы просто разойдемся по своим спальням.

Вот таким казался мне мир в тот вечер: простым и ясным, без полутонов. Мы будем либо любовниками, либо друзьями, и оба варианта меня устроят.

Билл еще не спал, но уже погасил верхний свет и оставил только настенный светильник. Меня немного трясло, в животе ощущалась странная тяжесть, какую часто чувствуешь, когда лифт начинает стремительно опускаться вниз. Мысли вообще разбежались в стороны, как букашки. Я подошла к дивану, на котором Билл читал книгу, уже укрывшись по пояс одеялом.

Он заслышал мои шаги и поднял глаза. Окинул взглядом мои голые ноги, пару раз медленно моргнул, словно привыкая к мысли, что я здесь, пришла сама, и под моей рубашкой ничего нет.

На нем была светлая майка, открывавшая плечи и горло, разрисованные воздушными ажурными татуировками. На фоне белой простыни его тело выглядело слишком контрастным и объемным. Он казался больше, чем днем, когда был полностью одет. Мышцы рук бугрились под кожей. Вены выступали на тыльных сторонах ладоней. И весь он был воплощением той силы, которая не спрашивает у тебя, сдашься ли ты ей. Она просто протягивает мускулистую руку и берет свое.

- Несса, - произнес Билл - скорее даже утвердительно, чем с вопросом.

Я остановилась перед ним, внезапно почувствовав себя полностью голой. Он скользнул взглядом по моей груди. По моему телу, моим ногам, моим волосам, рассыпавшимся по плечам. И то, что я увидела в его взгляде, заставило меня сделать маленький шаг назад.

Это был взгляд, полный тлеющих углей, искр, сумрака, лунного света, превращающего людей в оборотней, - взгляд человека, который готов обладать тобой. Поглощающий взгляд.

Билл даже не шелохнулся, словно боялся спугнуть ночное животное. Его руки продолжали упираться в матрас, его спина опиралась на спинку дивана, книга лежала на его коленях. Он не сделал ничего, только смотрел на меня - но страх уже принялся разливаться по моим венам.

Один вид его мощного, полуобнаженного тела заставил меня сжать ноги и прикрыть грудь. Я отвела глаза, сделала еще один шаг назад и быстро ушла в свою комнату.

Меня трясло. Я заперла дверь, пытаясь отдышаться. Перед тем, как прийти к нему, я больше часа провела в своей комнате, прихорашиваясь. Уложила волосы, накрасила ресницы, распылила в воздухе духи и вошла в облако, чтобы оно окутало меня, - единственное «одеяние», которое осталось бы на мне после того, как Билл снял бы с меня рубашку. Но одной минуты рядом с ним хватило, чтобы испытать такую сильную паническую атаку, какие у меня не всегда случались даже с Дереком. Возможно потому, что Билл был массивнее и шире в плечах, рельеф его тела был почти агрессивным. Он был явно сильнее Дерека. Он явно, как и Дерек, мог бы сделать со мной все, что угодно.

Я свернулась на кровати в позе эмбриона, сжав в руках одеяло и молча желая себе всего наихудшего. Внезапно на меня навалилась тяжелая, вакуумная тишина. Так тихо бывает наверно только в космосе. И в этой тишине я отчетливо услышала стук в дверь и свое имя.

- Ванесса, - повторил Билл, стоя за дверью. - Если ты еще не спишь, то послушай меня. Я знаю, что нравлюсь тебе. Чувствую это. А ты нравишься мне. Так сильно, что... Наверно дурацкое сравнение, но всегда, когда ты оказываешься рядом, у меня возникает чувство, будто я вмазался. Эйфория, туман в голове, мысли вразброд. Иногда все ощущается так остро, что становится страшно. Даже мне бывает страшно, от того, что происходит, что же говорить о тебе. Я точно знаю, что однажды ты выберешься из плена этого страха и станешь собой. Все будет - и будет лучше, чем в твоих мечтах. И то, что не выходит сейчас, - еще ничего не значит. Главное, из точки А прийти в точку Z - а все, что между ними, - не столь важно.

Он постоял еще немного под дверью и ушел. Меня снова окутала тишина, но другая. Теплая и мягкая, как хлебный мякиш. Я взяла телефон и послала Биллу сообщение:

«Спасибо за все, что ты сказал. И за то, что ты понимаешь меня даже больше, чем я сама. Если я когда-нибудь и доберусь до точки Z, то только потому, что ты был рядом».

Я отправила сообщение и тут же получила ответ:

«Доберешься, не сомневайся. И не только до Z, а до любой точки, какую только вообразишь. Точку невозврата в отношениях ты уже прошла, и точка опоры у тебя тоже есть. Все остальное - вопрос времени».

«А еще я хочу множество точек соприкосновения. С тобой», - подумала я.

Внезапно тяжесть и чувство случившейся катастрофы отпустили меня. Впервые за долгое время мне стало так легко, словно я была снегом или лепестками сакуры.

«Спокойно ночи, Несса», - написал мне Билл.

«Спокойной ночи, точка опоры», - ответила я.