Глава 10
Шу Чжаоюй уже целых пять минут ходил взад-вперед у двери кабинета.
Через узкую щель в дверях он снова заглянул внутрь, но, едва увидев тот знакомый профиль, сразу же отпрянул.
«......»
Это было слишком стыдно! Раньше можно было списать на то, что голова была не в порядке, но сейчас все его действия были осознанными.
Жар на лице не спадал с тех пор, как десять минут назад он еще был в спальне. Сердце Шу Чжаоюя бешено колотилось, и ему хотелось сбежать. Но, едва развернувшись, он вспомнил, как Цинь Чжиши относился к нему в последние дни, и замер на месте.
Нет! Нельзя отступать! Если он не сделает этот шаг, их отношения с Цинь Чжиши так и останутся в этом напряженном состоянии.
Шу Чжаоюй глубоко вдохнул, подбадривая себя, и через три секунды распахнул дверь и вошел.
Цинь Чжиши снова засиделся допоздна.
Но на этот раз это было не его инициативой — из-за нескольких дней отпуска, которые он взял, чтобы ухаживать за больным, работы скопилось столько, что пришлось засесть за нее даже дома.
Провозившись весь вечер, он разобрал большую часть дел и прикинул, что остальное сможет закончить завтра до полудня. Цинь Чжиши с облегчением выдохнул и уже собирался встать, как вдруг услышал шорох у двери.
«Что...»
Он машинально поднял голову, но, увидев вошедшего, тут же замолчал.
Его взгляд был неподвижен, а дыхание внезапно участилось. Цинь Чжиши услышал, как его сердце забилось так быстро, что, казалось, оно вот-вот разорвет грудь.
Перед ним стоял его маленький супруг-омега, но, черт побери, кто-нибудь объяснит, почему этот человек был одет в его рубашку и явился сюда в таком виде?!
Альфа был гораздо крупнее, и его облегающая рубашка сидела на омеге мешковато. Расстегнутые пуговицы открывали ключицы и крошечную алую родинку, рукава были слишком длинными, а подол едва прикрывал верхнюю часть бедер, обнажая стройные ноги, ослепительно белые и будто специально выставленные напоказ.
«Ты... ты...»
Он не мог выдавить ни слова.
Но омега уже действовал.
Словно отбросив весь стыд, Шу Чжаоюй, появившись в дверях, сразу же забыл о прежних сомнениях. Под обжигающим, ничем не прикрытым взглядом альфы он босиком подбежал к столу и буквально плюхнулся к нему на колени.
«Муж... пойдем спать».
Он вытянул свои длинные ноги и сел верхом на колени альфы, уткнувшись головой ему в грудь и ведя себя кокетливо.
Все выглядело так естественно и привычно, словно они всегда жили в такой близости.
Если бы не дрожь в голосе омеги, которая выдавала его напряжение.
Но это уже не имело значения, потому что человек, которого соблазняли, утратил способность рассуждать и мыслить.
Мягкие и теплые ощущения от его ног передавались сквозь тонкую ткань пижамных штанов, и Цинь Чжиши невольно протянул руку, чтобы приподнять эту упругую попку повыше.
«!!!»
Почему под низом ничего не было?!
Будто не веря себе, он сжал обе половинки мягких ягодиц, ощутив их пышную округлость. Его жена и правда сидел у него на коленях без трусов.
Цинь Чжиши остолбенел.
Этих пары прикосновений хватило, чтобы омега слегка возбудился. Он шевельнулся на его коленях, тихо поскуливая:
«Милый, давай быстрее, пойдем спать...»
«Ты...» — Цинь Чжиши вдруг очнулся и резко выкрикнул: — «Почему ты так одет?!»
Он совсем забыл! Только что ослепленный желанием, он упустил из виду, что его жена совсем недавно оправился от болезни и еще слаб. Даже если дома тепло, нельзя ходить так легко одетым!
«Быстро! Надень штаны!»
Он был крайне обеспокоен тем, что этот человек на самом деле совершенно не заботится о своем здоровье.
У Шу Чжаоюя от его крика закружилась голова.
Но еще труднее было игнорировать горечь, которая быстро распространялась в его сердце.
В одно мгновение эта небольшая боль бесконечно усилилась, заполнив всю грудную клетку, сделав ее кислой и давящей. Он поднял голову и уставился на человека, который все еще держал его в объятиях.
«...»
Цинь Чжиши почувствовал тревогу под его взглядом. Только он хотел что-то сказать, как услышал, как тот с трудом выдохнул:
«Хорошо».
Шу Чжаоюй почувствовал, что ему нечего сказать. Он не мог говорить. Казалось, его горло было забито большим комком ваты, и даже это одно слово стоило ему невероятных усилий.
В тот же миг стыд, который он до этого подавлял, вернулся с новой силой, смешавшись с досадой и горечью. Он взглянул на себя и понял, как смешно выглядит.
У него должно быть хоть какое-то чувство собственного достоинства, раз его выгнали в таком виде.
«Ха».
Не известно почему, но Шу Чжаоюй действительно рассмеялся. С каждым смешком сердце сжималось от боли.
Он сделал вид, что все в порядке, поднялся с колен Цинь Чжиши, поправил задравшийся подол рубашки, убедившись, что ничего не видно, и молча развернулся, чтобы уйти.
Только в момент, когда он повернулся, края его глаз были неестественно красными.
Цинь Чжиши тут же запаниковал.
Он снова сказал что-то не то и разозлил жену?
Но пока он стоял в оцепенении, тот уже ушел, и он не успел его остановить.
Прошла минута, прежде чем он хлопнул себя по бедру, наконец осознав, и бросился в спальню.
Но, к его удивлению, дверь в главную спальню была заперта изнутри.
Цинь Чжиши долго дергал ручку, но никто не открывал. Тогда он начал стучать.
«Жена! Жена, я был неправ! Жена, пожалуйста, открой дверь!»
Безрезультатно.
В полуметре за дверью Шу Чжаоюй с холодной усмешкой смотрел на сотрясающуюся от ударов дверь.
Каждый раз так. Каждый раз «я виноват», и каждый раз он верил, что Цинь Чжиши исправится.
Но теперь он понял. Дело вовсе не в Цинь Чжиши. С самого начала ошибался только он один.
Он знал, что тот его не любит, но все равно сам напросился на этот брак. После свадьбы он без стыда и совести соблазнял его, опускаясь все ниже. Даже говорить об этом было стыдно.
Если вспомнить, то в последние дни Цинь Чжиши был с ним нежен и послушен лишь из-за чувства вины за его болезнь и снисходительности к больному. А та ночь в ванной... Была просто физиологическим порывом, да?
Ни разу он не слышал от него слова «люблю».
Если уж Цинь Чжиши не испытывал таких чувств, зачем было вести себя так, что его можно было неправильно понять? Из-за этого получилась такая неловкая ситуация, и теперь Шу Чжаоюй затаил обиду.
Обиду на его чрезмерную доброту. Обиду на его безучастность.
Дверь всё ещё дрожала от ударов, за ней кто-то продолжал кричать, но Шу Чжаоюй сделал вид, что не слышит и с безразличным лицом лёг на кровать.
Внезапно стук прекратился. Шу Чжаоюй на мгновение замер, и тут же в тишине резко зазвонил телефон.
Но даже после того, как звонок отыграл полностью, он так и не взглянул на экран.
Телефон звонил снова. И снова...
Шу Чжаоюй подумал, что мелодия звонка ужасно раздражает, поэтому нужно будет обязательно её поменять.
Наконец звонки стихли, но тут же начался шквал уведомлений в WeChat.
«Динь-динь-динь» —
Часто следующий звук «динь» раздавался до того, как заканчивался предыдущий.
Шу Чжаоюй просто включил беззвучный режим, и мир снова погрузился в тишину.
За дверью послышался звук удаляющихся шагов, что, должно быть, означало, что его терпение лопнуло.
Он перевернулся на бок и натянул одеяло на голову.
В комнате воцарилась полная тишина.
Изредка были слышны лишь тихие всхлипы, прерывистые и не очень отчетливые.
***
Когда Цинь Чжиши очнулся, сидя на краю кровати, на мгновение его охватило недоумение.
Как он мог здесь уснуть...
Он пошевелил онемевшей рукой, и телефон с глухим стуком упал на пол. Звонкий звук мгновенно вернул ему ясность.
Всё верно, прошлой ночью жена заперла перед ним дверь, и ему пришлось вернуться в гостевую спальню, где он не был уже много дней.
Но на кровати не было ничего. Ни одеяла, ни подушки, ни его нежного, мягкого супруга.
Телефонные звонки остались без ответа, сообщения в WeChat — без реакции. Глубокой ночью он в подавленном настроении сидел на краю кровати, снова и снова перечитывая переписку.
[Ши: Жена, я виноват, не сердись]
[Ши: Можешь открыть дверь?]
[Ши: Не игнорируй меня, я правда виноват]
[Ши: Жена, дай мне взглянуть на тебя, я соскучился]
[Ши: Милый, ты уже спишь?]
...
Все эти зелёные прямоугольники были его сообщениями. Как же он надеялся, что в ответ появится хотя бы один белый... Но даже когда он в какой-то момент уснул, ответа так и не дождался.
Цинь Чжиши почувствовал ком в горле, а сердце сжалось от ноющей боли.
Раньше, когда он намеренно игнорировал Шу Чжаоюя, тот, наверное, чувствовал то же самое?
Убитый, он поднялся на ноги, кое-как умылся и уже собирался снова стучать в дверь спальни, но в тот момент, когда он поднял руку, дверь открылась изнутри.
Цинь Чжиши тут же просиял:
«Жена! Я...»
БАМ!
Дверь захлопнулась, оборвав его слова на полуслове.
«?»
Альфа, который снова оказался за дверью, в мгновение ока пал духом.
Неужели он действительно так не хочет его видеть? Но зачем тогда выходил? Он уже подумал, что...
Стоп! Если он вышел, значит...
Цинь Чжиши помчался вниз и на скорую руку приготовил простой завтрак.
Через пятнадцать минут он снова стоял у двери спальни с подносом в руках:
«Жена, может, поешь немного?»
Из-за двери никто не ответил.
Он уже собрался снова стучать, но в последний момент передумал и вместо этого осторожно взялся за ручку.
Легкий поворот, и дверь открылась со щелчком!
Цинь Чжиши обрадовался.
Тихо ступая, он вошел внутрь, поставил завтрак на стол и взглянул на омегу, лежащего к нему спиной.
«Женушка? Ты снова уснул?»
Тишина. Похоже, спал. Но интуиция подсказывала ему, что Шу Чжаоюй просто притворяется.
Он колебался и хотел подойти, но боялся разозлить его еще больше.
Ладно, раз уж впустил в комнату, не стоит торопить события. Надо действовать постепенно.
«Тогда... когда проснешься, не забудь позавтракать.»
Сказав это в сторону кровати, он развернулся, чтобы уйти, даже не подозревая, что именно такие действия сильнее всего злят Шу Чжаоюя.
Слышал, что он сказал? «Когда проснешься»? Кто так разговаривает со спящим человеком?
Он явно знал, что тот не спит. Так почему же не подошел и не попытался успокоить его лично?
Шу Чжаоюй горько усмехнулся. Да, он слишком мнителен. Но сегодня он решил быть таким до конца.
Он резко сел на кровати.
«Цинь Чжиши! Если ты посмеешь выйти за эту дверь, я...»
Голос оборвался.
Цинь Чжиши обернулся как раз в тот момент, когда его маленький супруг пошатнулся и упал обратно на кровать.
«Я... я просто... у-у...»
Он не мог выговорить остальное из-за боли. Цинь Чжиши в панике тут же бросился к нему и обнял.
«Милый, что с тобой?»
Ответа не последовало, но в следующее мгновение едва уловимый аромат рисового пудинга в воздухе внезапно превратился в густой цветочный запах.
Цинь Чжиши наконец понял.
Сердце успокоилось, и он поспешил выпустить свои феромоны, чтобы утешить человека в своих объятиях:
«Все хорошо, все хорошо, муж с тобой.»
Легкий аромат розмарина быстро распространился по комнате, и напряженные брови омеги понемногу разгладились.
Но вскоре он снова начал капризничать:
«Не трогай меня... не надо...»
Он цеплялся за альфу, прижимаясь все сильнее, а в его голосе, полном слез, слышалась обида:
«Не смей трогать... у-у... Отойди... У-у... муженек... Муженек... обними меня...»