Глава 9.18+
Мужчина произнес слова с порнографическим подтекстом, но у Шу Чжаоюя не было времени думать о них. Волны покалывающего удовольствия накатывали одна за другой, стремительно увлекая его в пучину желания и окончательно лишая последних крупиц рассудка.
Между сопротивлением и подчинением он, как и следовало ожидать, выбрал последнее.
Покорность омеги лишь раззадорила шаловливые руки на его груди. Цинь Чжиши, закусив щеку, сжал две мягкие груди и принялся мять их с еще большей силой.
«Какие у тебя нежные, скользкие сосочки, женушка. Нравится, как муж их тискает?»
«М-м... нравится...»
Омега, сломленный страстью, беспомощно ухватился за запястье мужчины, повернулся на бок, и его полузакрытые, затуманенные глаза наполнились мольбой.
«Муж... внизу...»
«Внизу что?» — Альфа, догадываясь, о чем речь, но желая позлить его, притворился непонимающим.
«Внизу...»
Не в силах выговорить постыдные слова, Шу Чжаоюй покраснел от стыда и досады, капризно выпятив губки.
Разве он не обещал помочь ему помыться? Как можно быть таким невнимательным и забыть про то самое место?
Возмущенно отшлепав назойливые руки на груди, он, опираясь на край ванны, медленно приподнялся и, повернувшись к альфе, встал на колени. Правой рукой обвил мужскую шею и, запрокинув голову, начал приближаться все ближе.
Цинь Чжиши автоматически обхватил его тонкую талию.
Сквозь пар прекрасное лицо Омеги перед ним постепенно становилось яснее, а розовые губы потерлись о его подбородок, медленно поднимаясь к уголку рта.
Альфа тут же попытался укусить, но Шу Чжаоюй резко отвернулся, ловко избегая поцелуя.
Он вовсе не делал это нарочно — просто ему нужна была опора, ведь держаться в такой позе было утомительно.
Прильнув щекой к мужскому плечу, он выгнул спину, приподнял бедра и левой рукой, сложив два пальца вместе, осторожно потянулся к заднему проходу...
Не слишком нежно разминая отверстие пальцем, он сделал несколько резких движений, а затем поспешно втолкнул его внутрь.
«М-м...»
Его тонкие брови сжались, он тихо застонал от дискомфорта, но его руки не прекратили двигаться, вместо этого они погрузились на одну фалангу глубже.
Цинь Чжиши замер, ошеломлённый.
Обнажённый омега прижался к его груди, а его маленький возбуждённый член упирался в пресс альфы, намеренно или случайно потираясь об него. Стоило опустить взгляд, и можно было увидеть, как стройный палец скользит вперёд-назад между двумя белоснежными полушариями, а в тишине слышался слабый влажный звук.
Но рассмотреть детали было невозможно. Попка омеги была слишком соблазнительно округлой, скрывая происходящее внутри, поэтому, чтобы увидеть больше, пришлось бы раздвинуть эти упругие ягодицы руками...
«Ах...»
Издав ещё один лёгкий стон, Шу Чжаоюй приподнялся, медленно извлекая палец, чем заставил Цинь Чжиши застыть в неловком бездействии.
Омега посмотрел на свою руку, затем поднёс её к лицу альфы, раздвинул пальцы, и между ними натянулась тонкая серебристая нить.
«Видишь, уже мокро...» - Нужно хорошенько вытереть.
Именно это он хотел сказать, но, встретившись взглядом с альфой, почувствовал, как темнеют его глаза.
«Муж... м-м!»
Альфа резко потянул омегу к себе, не давая отстраниться, прижал его затылок ладонью и наконец вкусил его губы.
Какие мягкие... Его жена была мягким везде — грудь, губы, попка — всё как шёлк.
Отбросив последние намёки на сдержанность, Цинь Чжиши опустил руки к ягодицам омеги, сжав их с силой.
Мощные пальцы альфы оставляли красные следы на белоснежной коже. Всего несколько движений, и попка покрылась отчётливыми отпечатками.
«Жёнушка, жёнушка...»
Он повторял шёпотом, погружая палец в скользкую ложбинку между ягодиц, скользя вверх-вниз, а затем осторожно вводя внутрь первую фалангу.
Чувствительный омега учуял опасность и, вильнув попкой, попытался сбежать. Но всё его тело было крепко скованно, и он мог только покорно позволять альфе, который обнимал его, творить что вздумается.
«Жёнушка, не дёргайся, муж тебе дырочку промоет.»
Его тон был деловито-бесстрастным, но тяжёлое дыхание и капли пота на лбу полностью выдавали его истинные помыслы.
Мужские руки были куда грубее, чем у хозяина этого тела, подушечки пальцев покрыты мозолями. Едва они проникли в узенькую дырочку, как сразу же грубо прошлись по нежной плоти.
«М-м-м... муж...» — Омега всхлипывал, умоляя, дрожащим голосом.
«Будь послушным.» — Сквозь зубы, с трудом выдавил Цинь Чжиши.
Какой же он узкий! Какой горячий! Едва пальцы вошли, как их тут же плотно обхватили, сладострастная плоть сжималась, не позволяя продвинуться ни на миллиметр дальше.
Как она может быть такой тугой? Эта крошечная дырочка... если вставить туда его «достоинство», до чего же она растянется? Образует ли он маленькое круглое отверстие, которое будет плотно удерживать его пенис и не оставлять вообще никакого пространства?
Одной только мысли об этой картине было достаточно, чтобы горло Цинь Чжиши пересохло. Даже сглотнуть слюну стало невыносимо трудно, словно это он, а не его супруг, страдал от лихорадки.
А по сути, так оно и было — его маленькая жёнушка довела его до точки кипения.
Пальцы безжалостно терзали влажное лоно, никакого и следа не осталось от прежней нежности и осторожности. Им двигали первобытные инстинкты, заставляя грубо и яростно растягивать нежные стенки, проникая всё глубже.
«Н-нет... нельзя...» — Ноги омеги подкосились, и он, совсем без сил, обмяк в объятиях альфы, тихо постанывая и моля о пощаде. Раздававшиеся снизу мокрые хлюпающие звуки смешивались с сладострастными стонами, доводя мужчину до ещё большего безумия.
«Нельзя? Ты хочешь, чтобы мы прекратили мыться?» — Он резко приподнял упругую попку омеги, прижав его ещё ближе, а другой рукой продолжил быстро двигаться внутри него, намеренно наклоняясь к его уху и шепча, когда обильные потоки смазки вытекали наружу:
«Но, женушка, послушай, ты выпустил много жидкости. Если не вычистить как следует, всё останется внутри и намочит твои трусики.»
«Мм... нельзя...»
Подумав о том, что его ягодицы станут мокрыми, когда он наденет нижнее белье, и кто-то увидит его развратный вид, заставила Шу Чжаоюя в стыде сжать анальное отверстие, будто это могло остановить поток жидкости.
Но Цинь Чжиши едва успел вытащить палец из-за этого внезапного сжатия.
«Чёрт. Как же ты умеешь сжиматься.»
Им овладела странная злость. Он вытащил пальцы и заменил их куда более толстым и длинным членом, которым начал тереться между ягодиц, а его голос стал грубее: «Не хочешь, чтобы трусики промокли, да? Тогда что ты предлагаешь? Хочешь, чтобы муж помог тебе?»
Даже говоря это, он уже не мог сдержаться и начал двигать бёдрами, скользя между половинок мягкой попки, используя скользкую жидкость, которую выделял Омега, быстро натирая розовые следы на нежной коже.
«Мм... муж...»
Даже в горячей воде температура члена была заметно выше. Омега от перегрева терял сознание, упираясь ладонями в грудь мужчины — то ли пытаясь оттолкнуть, то ли желая большего.
Тело раскачивалось, движения мужчины становились всё быстрее, и в конце концов, не в силах противостоять искушению, при очередном касании к мягкому, слегка приоткрывшемуся отверстию, он ввёл полголовки.
Шу Чжаоюй тут же расплакался от боли:
«Н-нет!»
Неизвестно, откуда в этом расслабленном тельце взялись силы, возможно, сказались тренировки единоборствами, но Цинь Чжиши едва не отправился в нокаут от рефлекторного удара в целях самозащиты.
Однако именно эта боль вернула Альфу, находившегося на грани потери контроля, в сознание.
«!!!»
Осознав, что едва не совершил очередную ошибку, Цинь Чжиши охватило чувство вины. Он принялся успокаивать супруга, униженно извиняясь: «Прости, дорогой, я не хотел причинить тебе боль, прости, прости, я больше не буду прикасаться, не плачь. Больно?»
Он уже собрался проверить состояние ануса, но Омега резко остановил его, отчаянно тряся головой и не позволяя прикоснуться.
Возможно, заболевший человек становится капризным, что даже несильная боль кажется невыносимой. Шу Чжаоюй был обижен, его узкие глаза блестели от слёз, полных укора в его адрес.
Цинь Чжиши испытывал и вину, и жалость, но, вспомнив, в каком состоянии там всё было после его трения, мог только ласково уговаривать: «Не бойся, малыш, я ничего лишнего не сделаю, просто помогу тебе очиститься».
Он намеренно выпускал мягкие феромоны, чтобы успокоить встревоженного омегу, одновременно осыпая его поцелуями, помогая постепенно расслабиться.
Нельзя было отрицать, что совместимость в 95% творила чудеса. Почувствовав нежные феромоны партнёра, Шу Чжаоюй быстро ослабил оборону и мягко упал в объятия мужчины. Цинь Чжиши воспользовался моментом и тут же приступил к очищению.
Задний проход был в ещё более плачевном состоянии, чем он ожидал — при первом же прикосновении пальцы скользнули в липкой влаге. Пришлось несколько раз промывать в воде и даже тереть ладони, чтобы избавиться от этого ощущения. От злости он мысленно разразился бранью в свой адрес, ругая себя за то, что вёл себя хуже скота.
Если бы его жена не чувствовала боли и не могла сопротивляться, неужели он бы совершил такое грязное дело, пока тот болел?
Чем больше он об этом думал, тем сильнее становилось чувство вины. Цинь Чжиши не смел даже помышлять о чём-то пошлом. Он набрал новую ванну воды, тщательно вымыл жену с головы до ног, одел и перенёс на кровать.
Купание заняло много времени. Из-за тепла в ванной и после пограничного сексуального контакта заболевший быстро выбился из сил и уснул, причём сном праведника.
А вот Цинь Чжиши пришлось несладко.
Шу Чжаоюй из-за боли потерял всякое сексуальное желание, но альфа — совсем наоборот. С того момента, как он вошел в ванную, и до того момента, как он оттуда вышел, его «младший брат» так и не успокоился.
Особенно в конце, когда он и не осмеливался снова пускать руки в ход, но его омега был таким соблазнительным красавцем и лежал голый в его объятиях, время от времени потираясь об него. Кто бы выдержал такое?
Несчастный альфа снова отправился в ванную, намереваясь быстро решить проблему своими силами. Однако в этот момент он случайно заметил на раковине сложенную пижаму и трусы жены.
«......»
Спустя мгновение, под приглушённые стоны, эхом разносившиеся по ванной, одежда в руках мужчины приняла на себя густые потоки белого семени.
Цинь Чжиши, сгорая от стыда, открыл кран и виновато начал вручную стирать испачканную одежду.
В душе он едко размышлял: жена спит рядом, а ему снова и снова приходится справляться самому. Эх, такого Альфу, как он, ещё поискать...
На следующее утро Шу Чжаоюй проснулся с ясной головой, но в отвратительном состоянии.
Увидев рядом уставшего Альфу, учитель Шу оцепенело и медленно натянул одеяло на голову.
А затем беззвучно закричал под одеялом.
А-а-а! Боже! Что он творил прошлой ночью?!
Неужели это действительно он — голый, с поднятой попкой, соблазнял мужа трогать то тут, то там, заставлял его мыть себя?!
Шу Чжаоюй пылал от стыда и негодования.
Это была обычная простуда, даже без высокой температуры. Как он мог так потерять голову?!
Как теперь смотреть в глаза Цинь Чжиши?
Мысли путались, и Шу Чжаоюй даже не сразу осознал, что его целью все эти дни было как раз затащить Цинь Чжиши в постель. А вчерашнее поведение практически означало успех. Если бы не забота о его здоровье, Цинь Чжиши давно бы уже набросился на него.
Возможно, из-за нехватки кислорода под одеялом его мозг временно отключил логику. Но когда он высунулся подышать, до него постепенно дошла эта мысль.
Разве результат так уж плох? Даже превзошёл ожидания? Вспоминая, как нежен и страстен был с ним Цинь Чжиши прошлой ночью, Шу Чжаоюй снова покраснел.
Значит ли это, что теперь они смогут жить, как обычные супруги?
Он украдкой взглянул на того, кто лежал рядом, и обнаружил, что Цинь Чжиши уже проснулся и с улыбкой смотрит на него.
«!!!»
Шу Чжаоюй снова натянул одеяло на голову.
И тут же сквозь ткань раздался встревоженный голос Цинь Чжиши:
«Жена, жена, вылезай! Не задыхайся там!»
В борьбе Шу Чжаоюй неохотно позволил ему стащить одеяло.
Цинь Чжиши весело улыбнулся ему: «Жена, давай померим температуру».
Он называл его «жена» так естественно, что со стороны можно было подумать, будто их отношения всегда были настолько близкими.
Но Шу Чжаоюй лучше кого бы то ни было понимал, как всё обстояло на самом деле. Увидев, как альфа размахивает градусником и радостно восклицает: «Всё, всё, температура спала!», омега наконец не выдержал и спросил: «Прошлой ночью ты...»
«Это моя вина!» - Цинь Чжиши тут же перебил, схватил его за руку и с искренним раскаянием в голосе сказал: «Всё моя вина, я не должен был так с тобой... Прости, в будущем я обязательно буду держать себя в руках, больше такого не повторится!»
Выслушав это, Шу Чжаоюй слегка изменился в лице, но ничего не ответил.
Держать себя в руках? Имеется в виду, что он будет сдерживаться и не желать его вне периодов течки?
Минутная радость мгновенно растворилась в горечи. Он опустил глаза и медленно приподнялся.
«Ладно, я понял. Пойду умываться».
Его тон был ровным, и Цинь Чжиши решил, что он просто стесняется. Тот потянулся, чтобы помочь ему слезть с кровати, но Шу Чжаоюй незаметно уклонился.
«Я сам».
Он не решался больше смотреть в глаза Цинь Чжиши, боясь, что из-за своей сентиментальности покраснеет.
Не хотел, чтобы тот заметил.
Цинь Чжиши, будучи человеком бесхитростным, действительно убрал руку, когда тот отказался от помощи. Он проводил взглядом Шу Чжаоюя до самой ванной, и тут вдруг вспомнил, что с утра ещё столько всего не сделано.
«Жена, я пока приготовлю тебе поесть. Если что — зови, ладно?»
Из ванной не последовало ответа. Цинь Чжиши немного помедлил, решив, что его всё равно услышали, и отправился вниз заниматься делами.
Оставшись один, Шу Чжаоюй стоял перед зеркалом и вновь погрузился в пучину сомнений и самокопания.
Два дня они прожили в этой странной атмосфере, каждый на своей волне, но внешне — мирно и без происшествий.
Цинь Чжиши, как всегда, был внимателен и заботлив. Хотя в душе Шу Чжаоюй испытывал некоторую тяжесть, он не отвергал его доброту и даже позволял обнимать себя во время сна.
Именно из-за этого стремительного прогресса в их отношениях в голове Шу Чжаоюя зародилась новая мысль.
Цинь Чжиши больше не держался намеренно отстранённо, как раньше. Более того, Шу Чжаоюй чувствовал, что тот испытывает к нему симпатию. Но странным было то, что, несмотря на эти чувства, альфа по-прежнему не пытался его трогать. Даже когда они спали в обнимку, тот вёл себя крайне сдержанно и никогда не переходил границы.
Если бы не та ночь, Шу Чжаоюй мог бы заподозрить, что с Цинь Чжиши... что-то не так.
Откуда ему было знать, что терзаемый чувством вины альфа уже дал себе строгий обет: «Ничего не буду делать, пока жена полностью не поправится! Лучше всё пойдёт по плану — в воскресенье свидание, признание в чувствах, и тогда всё сложится само собой».
Он твёрдо решил держать себя в руках, но этим только сильнее выводил из себя чуткого и мнительного омегу.
«Так дальше нельзя», — Подумал Шу Чжаоюй. Нужно дать Цинь Чжиши ещё один толчок.
Если и на этот раз ничего не выйдет...
Шу Чжаоюй медленно закрыл глаза.
...Тогда он смирится с реальностью и навсегда оставит надежды.