Новые узоры
Земля вращалась вокруг своей оси, а баланс сил и контроля между двумя мужчинами резко изменился: из того, кого ломало, и того, кто утешал, они превратились в хищника и жертву в мгновенной, восхитительной, головокружительной капитуляции.
Мью пожирал шею Галфа, пока лифт в здании опускался этаж за этажом, вниз, вниз, направляясь к бассейну в подвале — тихому и спокойному в два часа ночи. Три стены лифта и потолок были зеркальными. Пять раз Галф выгибался, чтобы прижаться губами к губам старшего мужчины и доставить ему удовольствие. Его волосы растрепались, а изо рта вырывалось горячее дыхание.
Душ перед походом в бассейн. Полотенца потеряны, плавки плотно облегают тела, желание не скрывается. Скользкие руки намыливают, царапают ногтями, дышат тяжело, пока Мью трется и прижимается своей эрекцией к заднице Галфа. Рука ударяется о стеклянную перегородку душа и скользит по ней, мокрая от ароматных пузырьков и пота зарождающейся, пьянящей похоти.
А затем, так же внезапно, как все началось — наверху, в залитой лунным светом квартире, когда эмоции Мью взяли верх, — старший мужчина резко отстранился.
Мучительная пустота.
Галф едва сдержал стон, когда перестал ощущать жесткое трение о свой зад, а теплая вода стала ласкать — без всякого удовольствия — его чувствительную карамельную кожу. Однако, когда он повернулся лицом к своему дезертиру, вместо ожидаемой отстраненности он увидел блеск в темных глазах. Мью наслаждался тем, что вернул себе контроль после недавней растерянности. Он был благодарен Галфу за то, что тот стойко его поддерживал, — а теперь он получит какую-то награду?
Это самый эффективный способ общения между ними.
Наклонившись, чтобы лизнуть и покусать мочку уха, Мью низким, хриплым голосом произнес:
— А теперь малыш сядет вот здесь..., — оба взгляда устремились за протянутой рукой, когда он повернулся и указал на ближайший край бассейна, — ...и будет смотреть.
Мускулистое тело погружается в прохладные глубины — темно-синий мозаичный бассейн и стены, мерцающие прожекторы над головой, рябь отражений водяных теней на потолке, создающая атмосферу таинственного полуночного озера, а Галф опирается на руки, его длинные ноги свисают с берега.
Громкое эхо от ударов рук Мью по поверхности воды при каждом гребке, брызги от мощных ударов ног, которые несли его вперед.
Возбуждение Галфа было напряженным, неумолимым, пока он наблюдал. Кожа пылала, дыхание сбивалось. Физическая мощь старшего в этой демонстрации альфа-превосходства и атлетичности — его тело, голос, легкость доминирования — все это сводило с ума.
Какая магия его околдовала? Галф любил все контролировать. Ему нравилось отдавать приказы, восседая на троне безразличия, окруженном шипами. Но теперь...
Блять, он просто хотел, чтобы старший снова назвал его «малышом».
— Ты так возбуждаешь меня, — прошипел Мью, останавливаясь у края бассейна, чтобы перевести дыхание, и проводя мокрыми пальцами по груди и животу младшего. За ними тянулся блестящий след из чувственных капелек.
— М-м-м-м, — это все, что он смог заставить себя произнести.
— Хочешь... потрогать себя, малыш?
— Да, папочка, да-да, — эти сексуальные роли прочно вошли в обиход, олицетворяя тот молниеносный сдвиг в силе, который произошел несколькими минутами ранее.
Мью наклонился так близко, что Галф почувствовал дразнящее прикосновение дыхания к своей груди. Старший лукаво поднял на него глаза, мокрые черные волосы были зачесаны назад, как у настоящего полубога.
— Тогда... прикоснись.
И он дразняще коснулся губами напряженного члена сквозь плотную ткань — из груди Галфа вырвался стон удовольствия — прежде чем исчезнуть под водой с грациозностью, присущей только русалам.
Затем Мью поплыл, а младший наконец высвободил свой напряженный член — смотрел, трогал, бесстыдно подглядывал. Галф большим пальцем размазал каплю предэякулята на головке, используя его как смазку, и начал играть, сжимая яйца, поглаживая ствол, скользя по длине от основания до кончика.
Его взгляд скользнул по широким плечам, ритмично рассекающим воду. Напряженным бицепсам с четким рельефом — сильным, мощным... защищающим?
Не отдавая себе отчета в том, что делает, Галф полностью стянул с себя плавки и просунул в себя тонкие пальцы, похотливо выдыхая в сырую атмосферу и наблюдая за тем, как мужчина постарше двигается, фантазируя о том, как это тело движется внутри него. Потому что именно этого он и хотел — чтобы Мью наполнил его и трахнул прямо здесь и сейчас.
Тихие вздохи и сдерживаемые покусывания губ молодого человека дрожали от нарастающей физической потребности, пока он не начал громко стонать в этом сказочном мире, погружаясь пальцами в себя, трахая, запрокинув голову и отдаваясь эротическим грезам.
— М-м-м, а-а-ах, папочка-а-а-а.
Внезапно голова Мью показалась между слегка раздвинутыми ногами Галфа, и он уперся лбом в промежность, раздвигая ноги еще шире. С яростным рычанием он вытащил пальцы младшего и продолжил путь, покусывая и облизывая внутреннюю поверхность бедра до самого верха.
— Это... все... мое, — бормотал он по дороге.
Но через несколько секунд в его рот попал не ожидающий, твердый, истекающий смазкой член. Галф почувствовал, как что-то горячее и влажное внезапно коснулось его отверстия, и резко выпрямился.
— Ч-что ты такое де...
Мью обхватил руками бедра младшего и грубо притянул его к себе, к самому краю бассейна, так что ноги оказались у него на плечах, а Галф был полностью в его власти.
— Слишком вкусно. Блять, ты только посмотри на себя. Больше никаких пальцев. Папочка жаждет эту попку... — его голос звучал возбужденно и хрипло, пока он то втягивал воздух, то посасывал пульсирующий, готовый к проникновению анус.
Попытавшись приподняться на локтях, но рухнув обратно, когда его спина непроизвольно выгнулась от сильнейшего наслаждения, Галф с трудом выдавил из себя:
— Никогда... а-а-а-а-а... не делал этого раньше. Я не могу... о боже. Не могу, папочка, это так... бля-я-ять... так чертовски хорошо.
Он просто не мог смириться с мыслью о том, что он лежит вот так, беззащитный перед другим существом. Но с Мью каждый сантиметр его тела кричал о своевольном, дерзком подчинении. Неудержимый жар нарастал. Он извивался и стонал, пока язык старшего мужчины скользнул по его чувствительной плоти, чтобы исследовать и массировать.
Он почувствовал, как сжимается анус, когда Мью начал ритмично входить и выходить из него, все яростнее и быстрее. Он вцепился в дрожащие бедра Галфа, чтобы тот не упал, пока корчился от удовольствия.
Новые ощущения вспыхнули и разлились по телу юноши, словно череда ослепительных разноцветных фейерверков. Через несколько секунд он уже задыхался от восторга.
— Слишком много. Слишком... а-а-а... слишком много. Нужно кончить. Папочка, я... кончаю!
Внезапное неистовство, с которым он двигал бедрами, заставило Мью напрячь руки, чтобы еще крепче сжать Галфа. Он не мог вырваться из водоворота экстаза, который захлестнул его, удерживая на месте, пока он двигал двумя пальцами в такт своему вращательному движению языком, попадая точно в чувствительное место младшего, который мгновенно и громко кончил.
— Бля-я-ять! Да! А-а-а-а-а, прямо здесь!
Жемчужные нити разлетаются, украшая живот, грудь, подбородок. Абстрактный дизайн: Скульптура секса.
Находясь в состоянии эйфории, Галф смутно осознавал, как Мью без особых усилий подтягивается к краю бассейна. Он лихорадочно рылся в складках сброшенного полотенца в поисках презерватива и смазки. Он по-звериному рвал упаковку зубами, прежде чем натянуть латекс на свой горячий, пульсирующий член, обильно политый смазкой.
Затем Мью опустился на колени рядом с младшим и снова закинул его ноги себе на плечи. Галф все еще лежал на спине, содрогаясь от оргазмического блаженства, когда старший без предупреждения взял его — насадил на свой ненасытный член. Мью был иррационально ненасытен по отношению к Галфу.
Крики сливались и танцевали в воздухе над волшебным озером, словно украшенные драгоценными камнями стрекозы. Отголоски отчаянного желания и шлепки кожи о мокрую кожу отражались в мерцающей ряби.
Старший быстро двигал бедрами, рыча от напряжения, насаживая Галфа, снова и снова ударяя по простате, в то время как член юноши снова напряженно вставал, радуясь каждому прикосновению Мью, а все его тело стало податливым — оно словно было создано для того, чтобы этот мужчина взял его и оттрахал до потери сознания.
И когда Мью почувствовал, как его собственное пламя удовольствия разгорается с невероятной скоростью — разум, тело и душа были безнадежно очарованы красотой внизу, — он опустил Галфа и устроился так, чтобы полностью лечь на него сверху, уместившись между его ног на кафельном полу. Он замедлил темп — пытаясь обуздать и погасить свой огонь — почти полностью вышел из него, а затем резко двинул бедрами, чтобы снова войти. Он почувствовал, как жар младшего окутывает его, услышал его разочарованный стон от мучительной вялости, а затем мольбы и просьбы:
— Пожалуйста, пожалуйста, возьми меня. Я... твой, папочка, — слова, произнесенные в порыве страсти, разрушили последние барьеры самоконтроля Мью.
Затем он прижался к нему, обхватив член, и начал безжалостно двигать рукой, возбуждая внутренние органы. Эрекция Галфа проступала между их животами, когда они прижимались друг к другу и скользили. Длинные ноги обвились вокруг задницы Мью, чтобы заставить его войти еще глубже. Они прижались губами к ушам друг друга, задыхаясь, постанывая, сжимая друг друга в объятиях. Только кожа удерживала их от полного слияния, когда Мью — три последних толчка, и они, рука об руку, взлетели ввысь, к эпической, ослепительной кульминации.
Тела содрогаются в сладком экстазе, ногти впиваются в кожу, и... губы внезапно оказываются совсем близко.
До боли близко.
Глаза Галфа закрылись, рот приоткрылся, Мью наклонился к нему, не сводя глаз с пухлых розовых половинок. Оба потянулись друг к другу, взывая друг к другу, небесно воспевая этот интимный союз.
Но в последний момент Мью изменил курс, наклонил голову набок и укусил Галфа за плечо, оставив след на его коже, а затем оторвался от него, вышел и выбросил использованный презерватив, после чего нырнул обратно в безмолвные глубины шелковистой воды.
Пока Галф лежал, изнуренный и удовлетворенный, на бортике бассейна, широко раздвинув ноги, с дорожками собственной изысканной эякуляции на животе, с высоко вздымающейся и опускающейся грудью и бешено колотящимся сердцем, Мью искал утешения в знакомом ритме дыхания во время плавания.
Но вместо успокаивающего, привычного «один, два, три, дыши», которое он монотонно, механически повторял, чтобы заглушить и прогнать боль, его разум твердил: «Хочу. поцеловать. его».
Или, может быть, это была другая часть тела, которая начала говорить правду вслух?
Десять отрезков, двадцать отрезков, пятьдесят отрезков.
Погоня. Неизбежность.
«Хочу... поцеловать... его»