Алый свет Вегаса.

На следующий день.

Университет казался чужим и враждебным. Каждый шорох, каждый взгляд, брошенный в мою сторону, заставлял меня вздрагивать. Я шла по коридорам с одной-единственной целью — найти Грея. Выспаться мне не удалось — мысли о вчерашнем дне, о каменном лице Алана и о тайне, что окутала Вайша и его друзей, не давали покоя.

Мне на пути попался Дэмис. Он шёл, практически не глядя по сторонам, его глаза были прищурены, а походка — неуверенной, будто он и вправду спал на ходу. Он выглядел ещё более потрёпанным, чем обычно.

— Дэмис! — я шагнула ему навстречу, перекрывая дорогу. — Где твой этот чёртов Грей?

Он остановился, медленно поднял на меня взгляд. Его глаза были стеклянными, пустыми.

— Триста двадцать восьмая аудитория, — проговорил он монотонно, без единой эмоции. — Правая парта на второй ступеньке.

Он произнёс это с такой лёгкостью, будто я спрашивала о расписании пар, а не о местонахождении человека, который, возможно, знал ответы на все наши страшные вопросы. Не сказав больше ни слова, он просто обошёл меня и поплёлся дальше по коридору, словно разговор исчерпал все его энергетические запасы.

Я стояла несколько секунд, пытаясь осознать, что только что произошло. Это было слишком просто. Слишком легко. Но выбора у меня не было.

Я развернулась и направилась к аудитории. Ноги были ватными, а сердце колотилось так громко, что, казалось, его эхо разносилось по всему коридору. Что я скажу ему? Что он мне ответит? И главное... Почему он вообще захочет со мной разговаривать?

Аудитория триста двадцать восьмая оказалась полупустой. Пары ещё не начались, и внутри было тихо. Я замерла в дверном проёме, осматривая аудиторию.

И тогда я увидела его. Он сидел именно там, где сказал Дэмис — на правой парте, на втором ряду. Он не смотрел в телефон, не разговаривал ни с кем. Он просто сидел, уставившись в окно, и на его лице не было привычной ухмылки. Он выглядел задумчивым. Почти обычным.

Он повернул голову, и его взгляд встретился с моим. Карие глаза изучали меня несколько секунд, а затем его губы тронула лёгкая, но уже знакомая улыбка. Но на этот раз в ней не было насмешки. Было ожидание.

— Ну вот, — произнёс он тихо, так, чтобы слышала только я. — А я уже начал думать, что тебе надо больше времени, чтобы одуматься.

— О чём хотел поговорить? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал твёрдо, хотя внутри всё дрожало.

Грей откинулся на спинку стула, его карие глаза изучали меня с неприкрытым интересом.

— Ну вот, ты же Хлоя, не дура, — начал он, и его голос был на удивление спокойным, почти обыденным. — С самого начала понимала, что с этим Вайшем, Аланом, Кайлом, Лео и Итеном что-то не так. Внезапное появление. Запах конфет. В какие-то моменты... Красные глаза.

Я молча смотрела на него, не отрицая. Отрицать было бесполезно.

— А может, даже ночью ты вставала от того, что открытое окно, — он продолжил, и его слова падали, как тяжёлые камни, — Но помнила, что ты его закрывала.

Моё сердце пропустило удар. Холодная волна страха прокатилась по спине. Твою
мать...

— Что, если я тебе скажу, — Грей пригнулся вперёд, его голос стал тише, интимнее, полным жуткой уверенности, — Что этот твой Вайш каждую ночь залезал к тебе? Это открытое окно — не просто «якобы сломано». Это он открывал. Он заходил. Он смотрел.

Я замерла, не в силах пошевелиться. Картинки всплывали в памяти: открытое окно, которое я была уверена, что закрыла. Ощущение чужого присутствия во сне. Пропажа телефона, которая потом оказывалась глупой забывчивостью...

— Ещё, допустим, вдруг ты теряла на несколько секунд телефон, — его голос снова зазвучал, безжалостный и точный, — А может, и что-то забывала. Допустим, как тот самый проект, который ты не сделала, а Вайш его принёс и сказал: «Хлоя, ты его делала, у тебя проблемы с памятью».

В глазах потемнело. Я вспомнила тот день. Ту полную уверенность, что я не делала этот проект. И его спокойное, убедительное лицо. Его слова о том, что я просто устала, что мне нужно к врачу.

Я просто хотела развалиться на куски. Почва уходила из-под ног. Всё, что я считала реальностью, оказалось хрупкой иллюзией. А то, что я считала иллюзией, оказалось суровой реальностью.

— Так вот, Хлоя, — Грей выдохнул, и в его голосе впервые прозвучало нечто, отдалённо напоминающее жалость. — Ты не сходишь с ума. Это всё наяву. Всё, что ты чувствовала, всё, что подозревала — это правда. Они не те, за кого себя выдают. И играют они в игры, которые тебе даже не снились.

Он откинулся на спинку стула, давая мне время осознать услышанное.

— Какая вероятность, что ты тоже не играешь в игру? — выдохнула я, цепляясь за последнюю соломинку здравого смысла. Его слова были ужасны, но он сам был частью этого безумия. Могла ли я ему верить?

Грей рассмеялся — коротким, резким, лишённым всякой веселости звуком.

— Ой, Хлоя, — он покачал головой, и на его лице появилась кривая, безрадостная улыбка. — Я играю в игру. И в очень, очень большую. — Он скрестил руки на груди. Его взгляд стал тяжёлым, наполненным давней, выстраданной ненавистью. — Я ненавижу этих Морденов. Ненавижу их мать Марселу и отца Альберта. Всю их идеальную, сладкую, благоухающую семейку.

Он произнёс это с такой ядовитой горечью, что у меня по коже побежали мурашки. Это была не игра, не поза. Это было что-то настоящее, укоренившееся и опасное.

— Они не те, кем кажутся, — продолжил он, его голос стал тише, но от этого лишь интенсивнее. — Они паразиты. Охотники. Они входят в доверие, очаровывают, вплетаются в твою жизнь, а потом высасывают из тебя всё. Энергию. Эмоции. Саму жизнь. Их «запахи» — это не просто духи, Хлоя. Это приманка. Они охмуряют этим. Играют на эмоциях, привязывают к себе. И ты уже на крючке

Он посмотрел на меня, и в его глазах не было лжи. Была только мрачная, неумолимая правда, от которой кровь стыла в жилах.

— Я хочу их уничтожить. Всех. — Его слова повисли в воздухе, тихие и смертоносные. — И ты... Ты можешь мне помочь. Или, по крайней мере, спасти себя. Пока не стало слишком поздно.

Он предлагал мне вступить в войну, о которой я ничего не знала. Но после всего, что он сказал, после всех странностей и страхов... Его слова звучали пугающе логично.

— Приманка? — прошептала я, и моё собственное слово показалось мне чужим и страшным.

Грей усмехнулся, но в его глазах не было веселья.

— Хлоя, ну ты же давно поняла! — он сказал это с лёгким раздражением, как учитель, объясняющий очевидное упрямому ученику. — Что, если назовёшь, чем пахнет от них, то всё. Тебя будет это преследовать. Ты становишься интересной. Отмечаешься. Как дичь, которую выбрали для охоты.

— Но я называла запах и Итена, — слабо попыталась я возразить, цепляясь за последние обрывки иллюзий. — Мятный.

— Вайш подействовал, — отрезал Грей, и его голос стал твёрдым. — Ты его заинтриговала. Очень сильно. — Он пристально посмотрел на меня. — Разве ты не помнишь, как они смотрели на вас в первый день учёбы, на том приветствии для новеньких? Не как на людей. Как на добычу. Особенно он.

Я застыла. В памяти всплыл тот самый момент: ледяной, оценивающий взгляд Вайша, который тогда показался мне просто странным. Теперь он приобрёл новый, жуткий смысл.

Я не хотела в это верить. Моё сердце будто разбилось на тысячи осколков, каждый из которых впивался в самое нутро. Я же влюбилась в Вайша. Я чувствовала к нему что-то настоящее, пугающее и интенсивное. А он...

— Вайш просто подействовал на Итена, — продолжил Грей, безжалостно добивая меня. — Сказал, что ты его. Что твоя «карамель» — его территория. Из всех них самый страшный — это Вайш. Самый непредсказуемый. Самый жаждущий. Самый адекватный — это Кайл, если тебе интересно. Итен, Алан и Лео не очень. А вот Вайш... — Грей покачал головой, и в его взгляде мелькнуло нечто, похожее на настоящее предостережение. — Ты не то что погрязла во лжи, ты буквально уже на крючке. Он просто так не отстанет. Ты стала для него чем-то большим, чем просто очередной «перекус». Ты стала вызовом. И он не отпустит тебя, пока не добьётся своего. До конца. Он просто так не отстанет. Он будет приходить к тебе по ночам, будет влиять на твои мысли, на твои воспоминания, пока ты сама не перестанешь понимать, где правда, а где его иллюзия. Пока ты полностью не будешь принадлежать ему.

Его слова висели в воздухе между нами — тяжёлые, ядовитые, не оставляющие места для сомнений. Это была не просто теория заговора. Это была карта минного поля, на которое я уже ступила. И самое страшное было в том, что каждая часть этой чудовищной мозайки идеально совпадала с тем, что я уже видела, чувствовала, боялась признать.

— В смысле «перекус»? — мой голос дрогнул, став тонким и беззащитным. Я цеплялась за это слово, пытаясь втиснуть в него хоть какой-то смысл, который не разорвёт меня на части.

Грей вздохнул с таким раздражением, будто я была самым тупым существом на планете.

— Хлоя, твою мать, — выругался он, понизив голос до резкого, шипящего шёпота. Он оглянулся, проверяя, не слышит ли кто, но аудитория была пуста. — Ты не поняла, кто мы? Тебе же даже в парке тогда показал Дэмис на Эрмане. Ты сама заметила, что Дэмис ударил его не сильно в живот, а тот уже кровью харкался. Ты видела, что у Эрмана кровь была в углах губ, и сказал он: «Чертовы суки, я не напился». — Грей впился в меня взглядом, полным отчаянной попытки достучаться. — Пойми! Мы не люди, Хлоя!

Он резко кивнул в сторону, где, как я знала, находился дом Морденов.

— Никто у них там не человек. И тут. — Он ткнул пальцем себе в грудь. — Я. Тоже не человек. Ты не заметила? Холод кожи? Как он смотрел на тебя, когда брал в постели?! Ты блять не заметила, что он для двадцати лет ну уж слишком умный?! Слишком не от мира сего?

Я вздрогнула, и по моей коже побежали ледяные мурашки. Вспомнились его пронзительные, знающие слишком много для своего возраста глаза. Его неестественная, почти пугающая эрудиция. Его холодная кожа, которая почти никогда не была по-настоящему тёплой.

— Ты прекрасно знаешь ответ на вопрос: «Кто мы?». Знаешь. — Его голос стал тише, но от этого лишь интенсивнее, словно вбивая последний гвоздь в крышку моего старого мира.

— Вам... — я замолчала, не в силах выговорить это слово. Оно было слишком нереальным, слишком из другого, страшного мира.

— Вампиры, — закончил он за меня. Слово прозвучало в тишине аудитории громко. — Браво! Верно. Да.

Оно повисло между нами — тяжёлое, невозможное, но вдруг обретшее чудовищный смысл. Всё встало на свои места. Неестественная сила, скорость, запахи, которые были приманкой, эмоции как пища... Красные глаза...

— И тот момент, когда он всосал твою кожу, — его голос стал жёстким, безжалостным, — Когда трахал тебя, означало, что он хотел тебя укусить, но блять сдержался. А клуб? Ты переулок помнишь? Как думаешь, что он там делал? Почему он звал тебя в кино постоянно? Он хотел тебя просто схавать. Выжать из тебя всю кровь. И всё.

Я смотрела в пол, чувствуя, как комната плывёт. Сердце бешено колотилось, но внутри была ледяная пустота. Но он этого не делал — слабо протестовала какая-то часть моего сознания.

— А тот момент в буфете? — Грей не унимался, добивая меня. — Как думаешь, почему Одри так покорно сдалась? Лео просто в пол-гипноза её кинул, и всё. Он мог бы заставить её сделать что угодно. Сказать что угодно. Они все могут. Они веками оттачивали это искусство — входить в доверие, очаровывать, а потом...

Он не договорил, но я и так всё поняла. Поняла до ужаса, до тошноты.

Правда, которую я так отчаянно искала, оказалась страшнее любых моих самых кошмарных предположений. Я влюбилась не в парня. Я стала пищей для вампира.

— Ты не веришь, — прошептал он, и в его голосе прозвучала не ярость, а какая-то почти что жалость. Он встал. В один миг он оказался передо мной, его движения были неестественно быстрыми и плавными. Он схватил меня за подбородок, его пальцы были холодными, как лёд, и заставил меня смотреть вверх.

Прямо в его алые глаза.

Они горели, как раскалённые угли, без единой капли привычного карего цвета. Это был тот самый оттенок, который я мельком видела у Вайша в самые сокровенные, самые обычные моменты. Но сейчас это было прямо передо мной, близко, безжалостно и неопровержимо.

— Видишь? — его голос прозвучал низко, почти ласково, но от этого было только страшнее. — Хлоя, это не глюки. Это не игра света. Это я.

Я замерла, парализованная ужасом. Мозг отказывался обрабатывать то, что видели глаза. Это было невозможно. Это не могло быть правдой.

А потом инстинкт самосохранения, заглушивший всё остальное, вырвался наружу. Я дёрнулась, вырвала подбородок из его ледяной хватки и просто побежала.

Я не думала, не соображала. Я просто мчалась прочь от него, из аудитории, в коридор. Двери распахнулись прямо передо мной, и на пороге возник Дэмис, зевающий и сонный. Он уставился на меня пустым, ничего не выражающим взглядом.

Я, не раздумывая, оттолкнула его, вжавшись плечом в его грудь. Он даже не пошатнулся, просто издал ленивое «Уфф» и проводил меня тем же сонным взглядом.

Я вылетела в коридор и помчалась по нему, не разбирая дороги. Слёзы застилали глаза, дыхание сбилось. В ушах стучало только одно:

«Одри. Мне срочно нужна Одри.»

Она должна была это знать. Мы должны были быть вместе. Мы должны были бежать. Прятаться. Делать что угодно, только бы не оставаться одними в этом кошмаре, который внезапно оказался реальностью.

Я неслась по коридорам, не обращая внимания на удивлённые взгляды студентов, на оклики. Мир сузился до одной цели — найти её. Найти Одри, пока не стало слишком поздно.

Пока эти вампиры не нашли нас снова.