9. Чужое пространство.
Мы только начали смотреть вторую часть «Соседей», где главные герои сражались уже с сестринством. Я удобно устроилась на пледе, лёжа на животе и уже вовсю болтала ногами в воздухе, предвкушая новые смешные сцены. Вайш лежал рядом, его внимание было приковано к экрану, но на его лице читалось лёгкое расслабление.
И тут дверь в комнату с скрипом распахнулась, и внутрь ворвался Итен с громким смехом, выкрикивая что-то через плечо кому-то в коридор. Но его смех резко оборвался, когда он увидел меня. Он замер на пороге, его глаза расширились от удивления.
— Охренеть... — прошептал он, и его взгляд метнулся от меня к Вайшу.
Из-за его спины появилась голова Кайла. Он приподнял брови, его обычно насмешливое выражение лица сменилось на мгновение чистым, ничем не прикрытым изумлением. Он молча смотрел на нашу импровизированную кино-постановку — на разбросанные пледы, банки пепси и нас двоих, распластавшихся перед проектором.
Вайш медленно приподнялся на локте и посмотрел на них. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах вспыхнула искра раздражения.
— Блять, вы сейчас картинку испортите, — проворчал он, кивнув в сторону проектора, луч которого дрожал от их внезапного появления в дверном проёме. — Закройте дверь. Или входите, но тихо.
Конечно же, они вошли в комнату. Дверь закрылась с тихим щелчком, и пространство, которое секунду назад было только нашим, вдруг заполнилось их присутствием. Я сразу же села, скрестив ноги, и отодвинулась чуть дальше на плед, стараясь занять как можно меньше места. Лежать теперь казалось невозможным, слишком уязвимым.
Итен и Кайл присели на пол рядом, но сместились в сторону Вайша, образовав вокруг него своеобразный полукруг. Они не смотрели на меня прямо, но я чувствовала их взгляды — быстрые, оценивающие, любопытные — скользящие по мне краем глаза.
Воздух стал густым и тяжёлым, пахнущим уже не чипсами и пепси, а их энергией — мята от Итена, какой-то острый, пряный аромат от Кайла. Они что-то тихо говорили Вайшу, перебрасывались короткими фразами, которые я не могла разобрать. Смех Итена стал тише, но от этого не менее колючим.
Я сьежилась, обхватив колени руками, стараясь стать невидимкой. Моё сердце забилось часто и громко, его стук отдавался в ушах, заглушая диалоги из фильма. Я уставилась в экран, но уже не видела его, не слышала шуток. Всё моё существо было сосредоточено на трёх фигурах рядом, на напряжении, которое висело в воздухе, на том, как Вайш слушал их, его лицо оставалось невозмутимым, но его поза, кажется, стала чуть более собранной, чуть более закрытой. Он не смотрел на меня, но я чувствовала, что он осознаёт моё присутствие здесь, в этом новом, неудобном уравнении.
— Выйдите, — проговорил Вайш, его голос прозвучал ровно, но с лёгким, почти незаметным давлением. — Портите нам, как там говорят, «вайб».
Итен фыркнул, но послушно поднялся. Он наклонился, схватил Кайла, который сидел, развалившись и явно не собираясь двигаться, за руку и с силой потянул на себя.
— Ай, кончай, — проворчал Кайл, но позволил себя поднять.
Он нехотя встал, но его ноги, казалось, не хотели слушаться. Итен, не церемонясь, буквально вытащил его из комнаты, толкая перед собой. Кайл, преувеличенно сопротивляясь, катился по полу, бормоча что-то неразборчивое и смешное, пока Итен не выволок его за дверь и не захлопнул её за собой.
Тишина, которая воцарилась после их ухода, была почти оглушительной. Я не сразу осознала, что задержала дыхание. Медленно выдохнула и почувствовала, как напряжение спадает с плеч. Я расслабилась, мышцы спины наконец перестали быть каменными, и я снова опустилась на плед, удобно устроившись на животе.
На экране тем временем герои попадали в новые передряги, и их смешные реплики снова заполнили комнату. Я украдкой взглянула на Вайша. Он уже смотрел на экран, его поза снова была расслабленной, но в уголке его рта играла едва заметная улыбка — то ли из-за происходящего в фильме, то ли из-за только что случившегося фарса.
Фильм уже подходил к концу, титры готовились поползти вверх по стене. На часах было около десяти вечера. В комнате царила спокойная, сонная атмосфера, нарушаемая лишь затихающей музыкой из фильма.
И тут дверь с треском распахнулась, и в комнату влетел Лео. Не зашёл — именно влетел, словно его выстрелили из катапульты.
— Она сказала да! Она сказала да! — выкрикнул он, его голос звенел от возбуждения, а веснушчатое лицо сияло торжествующей ухмылкой.
Я вздрогнула от неожиданности и повернулась к нему, отрываясь от экрана.
— Привет, Хлоя! — бросил он мне, словно только сейчас заметив. — Слышь, Вайш, она сказала да! — он повернулся к Вайшу, который медленно приподнялся на локте, смотря на Лео с безразличным любопытством.
— Кто? — спокойно спросил Вайш.
— Розочка! — выпалил Лео, как будто это было очевидно.
— Одри?! — я уставилась на Лео, не веря своим ушам. — Моя Одри?
— Да, твоя Одри! — подтвердил он, широко ухмыляясь и делал вид, что поправляет несуществующий галстук. — Она пойдет со мной в кино. Наконец-то сломил её сопротивление.
Я могла только смотреть на него, пытаясь осознать эту новость. Одри? С Лео? После всех её яростных отказов и предупреждений держаться от них подальше?
Я вернулась в исходное положение, лёжа на животе и подперев подбородок руками, как только Лео с его оглушительной энергией исчез за дверью. Комната снова погрузилась в полумрак, подсвеченный лишь заставкой после титров.
— У тебя тут никто не стучится? — спросила я. — Вообще.
— Да, — ответил Вайш, его голос прозвучал спокойно, он всё так же лежал на спине, глядя в потолок. — Бывает.
— А если... — я запнулась, подбирая слова. — Ну, там... Кто-то с девушкой? Или...Сам...
— И что? — он повернул голову ко мне, и в свете проектора я увидела, как бровь его ползёт вверх. — Как будто секса никто не видел.
— Как будто ты опытный, — цокнула я языком, стараясь, чтобы в голосе звучала насмешка, а не любопытство.
— Опытный, — подтвердил он, без тени хвастовства или смущения. Просто констатация.
Я почувствовала, как жар заливает щёки и шею. Я резко отвернулась, уткнувшись лицом в подушку, чтобы скрыть румянец.
— Необязательно было говорить об этом, — пробормотала я в ткань, голос приглушился.
Он коротко усмехнулся — низкий, тихий звук.
— Ну ты и странная, Хлоя. Вот Лео называет Одри розочкой из-за волос, — он сделал паузу, и я почувствовала, как его взгляд скользит по моему затылку. — Я буду называть тебя помидором.
— Что?! — я резко перевернулась на бок и уставилась на него, широко раскрыв глаза от неожиданности и возмущения.
Но он уже смотрел на экран, на его лице играла та самая, едва уловимая ухмылка, которая появлялась лишь иногда. И почему-то это прозвище, глупое и нелепое, заставило моё сердце биться чаще, а не гнев закипать внутри.
— Вообще мне пора домой, — проговорила я, с трудом подавляя зевок. — Мне ещё делать на завтра задания.
— Хорошо, поехали, — он без лишних слов поднялся с пледа, потянулся за своей кофтой и натянул её одним плавным движением.
Мы вышли из его комнаты, спустились по лестнице вниз и направились к выходу. Проходя мимо кухни, я мельком заметила в полумраке тёмные женские волосы и услышала приглушённый смех — низкий, бархатный мужской и лёгкий, женский.
— Это родители? — тихо спросила я.
— Да, — так же тихо ответил он, не замедляя шага.
Мы вышли из дома, и холодный ночной воздух обдал лицо. Сели в его «Мерседес», машина мягко тронулась с места и выехала за ворота. Дорога заняла не больше десяти минут. Он остановился у моего дома, двигатель тихо потягивал.
— Спасибо, пока, — проговорила я, уже открывая дверь.
— Пожалуйста, — ответил он, и его голос в темноте салона прозвучал почти мягко.
Я вышла, дверь захлопнулась, и он тут же тронулся с места, быстро растворившись в ночи. Я зашла в дом и сразу пошла к себе в комнату. На моём лице играла тупая, неконтролируемая улыбка, которую я никак не могла снять.
Я достала телефон из кармана и написала Одри:
— Ты идешь в кино с Лео?
Она ответила через минут десять:
— Откуда ты узнала???
Я ответила сразу же, мои пальцы быстро бежали по экрану:
— Я была у них дома. Не спрашивай как и почему. Лео залетел в комнату Вайша. Тоже не спрашивай. И начал тараторить про тебя.
Одри ответила почти мгновенно:
— Аааа, блин. Ну он меня просто ЗАЕБАЛ. Ты бы видела, сколько сообщений он мне прислал! Я сдалась. Один раз схожу, и всё. Ничего не будет, я тебя уверяю!
Я улыбнулась, представив её возмущённое лицо, и бросила телефон на кровать, чувствуя странное облегчение.
Может быть, не всё в этой странной компании было так уж плохо. Верно? Ничего же плохого не будет?
Я встала с кровати и поднесла рукав свитшота к лицу. От ткани всё ещё исходил тот самый сладковатый, навязчивый запах карамели. Комната тоже пропахла им, будто кто-то невидимый разлил здесь бутыль с ароматизированным сиропом. Это больше не бесило меня так, как раньше, лишь вызывало лёгкое, фоновое раздражение, словно назойливый комар, на которого уже махнули рукой.
Я переоделась в мягкую пижаму и легла в кровать, натянув одеяло до подбородка. И да, одеяло тоже пахло карамелью. Я закрыла глаза, пытаясь прогнать навязчивые мысли.
И тут меня осенило. Домашка. Мне же нужно было сделать задания на завтра. Я с тихим стоном выкатилась из кровати, потерла лицо ладонями и подошла к столу. Включила лампу, её тёплый свет выхватил из темноты разбросанные учебники и ноутбук.
Я сделала всё, что требовалось. Решила задачи, написала конспект, подготовилась к семинару. Мысли работали чётко, почти механически. Возможно, странный вечер и неожиданное общение каким-то образом перезагрузили мою голову.
Закончив, я отложила ручку, закрыла тетрадь и снова легла в кровать. На этот раз сон накрыл меня почти мгновенно, тёплый, глубокий и безмятежный, а сладкий запах карамели стал просто частью этого странного, но уже не такого пугающего, нового нормального.
Сон мне снился хороший, какой-то лёгкий и бессмысленный, наполненный ощущением беззаботности. Но потом в нём появился он. Вайш. Он не делал ничего особенного — просто шёл через сонное пространство прямо ко мне. И почему-то моё сердце начало биться очень быстро, тревожно и громко, выстукивая непонятный ритм где-то в горле. Он приближался, его фигура становилась всё чётче, и вот он был уже совсем рядом, его рука будто тянулась ко мне...
Я проснулась резко, с одышкой, как будто пробежала километр. В комнате было холодно. Ледяной воздух гулял по помещению, заставляя меня дрожать под одеялом. Я села на кровати и увидела, что окно было открыто настежь. Тёмный проём в раме, и из него лилась ночная свежесть, такая резкая после душной жары сна.
— Я же закрывала....— прошептала я себе под нос.— Оно же не было открытым. Оно ведь было закрыто.
Сердце всё ещё бешено колотилось. Я встала, босые ноги замерли на холодном полу, и быстрыми шагами подошла к окну. Резко захлопнула его, повернула ручку на замок. Звук щелчка прозвучал неестественно громко в ночной тишине.
Я прислонилась лбом к холодному стеклу, пытаясь унять дрожь и отдышаться. За окном была обычная ночь — тихая, тёмная, ничем не примечательная. Но внутри всё сжималось от тревожного, непонятного предчувствия. И слабый, почти неуловимый запах карамели, казалось, всё ещё витал в ледяном воздухе комнаты.
Это же всё мне кажется? Наверняка. Просто усталость, просто нервы шалят. Стоит только лечь спать, как мир снова встанет на свои места. Всё будет хорошо. Я просто сплю. Я уже сплю, и это всего лишь сон. Просто сон. Мне кажется... Мне просто кажется.
С этими успокаивающими, но такими хрупкими мыслями я медленно подошла к кровати. Одеяло было холодным и грубоватым на ощупь. Я утонула в подушках, стараясь дышать глубже и ровнее. Сон не накатил волной, а подкрадывался постепенно, как вязкий туман. Сознание медленно отключалось, границы реальности расплывались, и я уже почти провалилась в забытье.
Как вдруг.
Это было не громко. Совсем нет. Тише шелеста листвы за окном, тише собственного дыхания. Чёткий, монотонный, безжизненный шёпот, который прозвудел прямо у самого уха, в сантиметре от подушки:
— Хлоя.
Имя прозвучало так, будто его произнесли в пустой металлической ёмкости — голос был лишён всяких эмоций, только вибрация и леденящая душу ясность.
Адреналин ударил в виски, сердце выпрыгнуло из груди. Я вскочила на кровати одним движением, рука, дрожа, нащупала выключатель на тумбочке. Я врубила лампу, и тёплый жёлтый свет залил комнату, отбрасывая резкие тени. Я впилась глазами в углы, задержала взгляд на дверном проёме, под кроватью. Никого. Полная, оглушительная тишина, нарушаемая только бешеным стуком сердца в ушах.
«Никого, — убеждала я себя, обнимая собственные плечи. — Никого. Мне показалось. Это же мне кажется...»
В этот раз я не стала выключать свет. Пусть горит. Эта лампа была теперь моим единственным защитником от непроглядной тьмы за окном и в собственной голове. Я легла, укрывшись с головой, как ребёнок, и, парадоксальным образом, истощённое нервное потрясение сделало своё дело — сон на этот раз навалился мгновенно, тяжёлым и безразличным покрывалом.
Но в самый последний миг, на самой границе между явью и забвением, в нос вонзился резкий, приторно-сладкий запах карамели. Слишком реальный, чтобы быть сном. Слишком неожиданный, чтобы его выдумать.