8. Новая релаьность.
Я шла по коридору на четвёртый этаж, и каблуки гулко отбивали ритм по кафельному полу. Рядом семенила Одри, пытаясь успеть за моим сердитым шагом.
— Может, не стоит? — её голос звучал тревожно, она то и дело хватала меня за локоть. — Хлоя, давай просто проигнорируем...
— Ещё как стоит! — я резко остановилась, повернувшись к ней. — Меня это уже заебало! Объясни, как от телефона может пахнуть, если он был всё время со мной? В сумке! В кармане! — я ткнула пальцем в свою сумочку, чувствуя, как гнев подкатывает к горлу.
Одри вздохнула, но ничего не ответила, лишь беспомощно развела руками.
Я развернулась и решительно зашагала к аудитории четыреста двадцать один. Дверь была приоткрыта. Я толкнула её с такой силой, что она с грохотом ударилась о стену. Внутри, за партами на самом верху, сидели они пятеро. Шёл перерыв, и они о чём-то тихо разговаривали. Все взгляды мгновенно устремились на нас.
Одри замерла у входа, будто вкопанная, её лицо вытянулось от ужаса.
— Розочка, ко мне пришла? — ухмыльнулся Лео, развалившись на стуле и оценивающе оглядывая Одри с ног до головы.
— Я лучше сдохну, чем приду к тебе, — буркнула она, морщась, будто унюхала что-то тухлое.
Я не обращала на них внимания. Мой взгляд был прикован к Итену. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и лениво перебирал что-то в телефоне.
— Итен! — мой голос прозвучал резко и громко, заставив его поднять голову. Его карие глаза смотрели на меня с ленивым удивлением. — Ты как смог свой запах засунуть в мой телефон?!
Он медленно опустил телефон на колени, и на его губах появилась та самая ухмылка, которая всегда меня бесила.
— Что? — переспросил он, делая вид, что не расслышал.
— То! — я сделала шаг вперёд, сжимая телефон в руке так, что пальцы побелели. — Какого чёрта мой телефон пахнет твоим ароматом?! Твоей жвачкой, твоими дурацкими конфетами! Объясни!
В аудитории повисла тишина. Даже Лео перестал ухмыляться. Все смотрели то на меня, то на Итена. Он не моргнув глазом выдержал мой взгляд, а потом медленно поднялся со своего места.
— Может, он просто хочет быть ближе к тебе, — проговорил он с притворной задумчивостью, делая шаг в мою сторону. — Телефон-то твой. А пахнет мной. По-моему, это мило.
— Мило? — я нахмурилась, сжимая телефон в руке так, что стекло затрещало под пальцами.
— Хлоя, чего ты так злишься? — посмеялся Алан, развалившись на стуле с видом невинного ангела.
— Тебе не понравился фильм с Вайшем? — выгнул бровь Кайл, его глаза блестели едким любопытством. — Может, со мной сходишь? Исправим впечатление.
— Нет! — выдохнула я, чувствуя, как гнев пульсирует в висках. — Вы все замолчите! А ты, Итен! Если ты ещё раз что-то тронешь из моих вещей... Я даже не знаю, как ты это сделал, но если повторится — я не знаю, что с тобой сделаю!
— Розочка, пошли в кино! — раздался настойчивый голос Лео, он всё так же пытался подкатить к Одри, или что это вообще было. Его ухмылка не сходила с лица.
— Иди на хер! — крикнула Одри, её голос дрожал от ярости и отвращения.
Я прищурилась, впиваясь в Итена взглядом.
— Я понятно сказала?
— Ты злая и душная, — произнёс он спокойно, словно констатировал погоду, и сделал глоток из банки с энергетиком.
— Как вы это делаете?! — голос мой сорвался на визг, от которого даже Одри вздрогнула.
— Делаем что? — он притворно-невинно расширил глаза, играя в непонимание, и поставил банку на стол с тихим стуком.
— Я не знаю! На пару! Ты и Вайш! Вашими ароматами просто воняет у меня в комнате! То карамель, то мята! Это... Это жутко!
Он медленно оперся руками о стол и наклонился вперёд. Его ухмылка стала шире, а в глазах вспыхнул неприкрытый, хищный интерес.
— Может, ты просто слишком много о нас думаешь? — он произнёс это тихо, и его голос приобрёл густой, похотливый оттенок. — А может... Тебе это нравится? Может, ты хочешь, чтобы наши запахи оставались на твоих вещах?
Я отшатнулась, будто меня ошпарили. Воздух перехватило. Одри резко дёрнула меня за руку.
— Всё, Хлоя, пошли, — прошипела она, её лицо было бледным. — Просто пошли. Они не стоят этого.
Я позволила ей вытащить себя из аудитории, спиной чувствуя их коллективный взгляд — смесь насмешки, любопытства и чего-то ещё, тёмного и необъяснимого. Дверь захлопнулась за нами, но их смех, приглушённый и язвительный, преследовал нас по всему коридору.
Из аудитории стремительно вышел Вайш. Его движение было резким и точным. Он схватил меня за запястье, грубо отдернув от Одри. Его пальцы сжались как стальные тиски.
— Ты охренел? — возмутилась Одри, пытаясь вступиться, но он проигнорировал её, будто её не существовало.
Он повернул меня к себе, заставив смотреть прямо на него. Его лицо было каменным, глаза — ледяными щелями.
— Телефон, — произнёс он, его голос не допускал возражений.
— Нет, — выдохнула я, пытаясь вырваться, но его хватка лишь усилилась.
Одним резким движением он выхватил телефон из моей ослабевшей руки и поднял его высоко над своей головой, далеко за пределы моей досягаемости.
— Отдай! — крикнула я, подпрыгивая и пытаясь дотянуться, но он был намного выше.
Он не двигался, лишь смотрел на меня сверху вниз, и в его взгляде читалось холодное превосходство. Воздух вокруг снова наполнился его сладковато-горьким запахом, смешавшимся с запахом моей беспомощной ярости.
— Вайш, отдай, — протараторила я, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
Он покрутил мой телефон в своей руке, его пальцы скользили по стеклу с почти гипнотической плавностью. Затем, не сводя с меня ледяного взгляда, он протянул его обратно.
— Хватит, Хлоя, задаваться вопросами, — произнёс он, и его голос звучал монотонно, как заученный текст. — Твой мозг заставляет тебя чувствовать наши запахи. Никаких запахов нет. Ты сама хочешь их почувствовать, потому так и происходит.
— Я не хочу этого, — прошептала я, чувствуя, как подкатывает тошнота от его слов. Это была ложь, это должно было быть ложью. Это же ложь?
— Нет, Хлоя. Ты хочешь, — он сказал это с такой уверенностью, с такой безжалостной убеждённостью, будто видел меня насквозь.
Я застыла. Воздух перехватило. Он снова пытался внедрить мне что-то, переписать мою реальность. Или же это я пытаюсь внедрить себе что-то? Волна ярости, острой и слепой, накатила на меня.
Моя рука поднялась сама собой. Резкий хлопок разорвал тишину коридора. Ладонь впечаталась в его щёку.
Он даже не дрогнул. Не отшатнулся. Лишь медленно повернул голову обратно, и в его глазах промелькнуло что-то — не боль, не злость, а... Удовлетворение? Будто он этого и ждал.
И тут из аудитории бесшумно вышли те четверо. Алан, Итен, Кайл, Лео. Они встали полукругом за спиной Вайша, сформировали сплочённую стену. Пять парней смотрели на нас с Одри — их взгляды были разными: насмешливыми, холодными, изучающими, но все они были направлены на нас.
— Не делай из меня сумасшедшую, Вайш, — голос мой дрожал, но я старалась говорить твёрдо. — Я не сумасшедшая.
Он молчал несколько секунд, его глаза блуждали по моему лицу, будто считывая каждую эмоцию.
— Безумие — понятие относительное, Хлоя, — наконец произнёс он тихо. — Иногда то, что ты называешь безумием, для кого-то другого — единственная правда.
Я резко развернулась и пошла прочь, не оглядываясь. Мои шаги гулко отдавались в пустом коридоре, сливаясь с бешеным стуком сердца.
Я ведь не сумасшедшая, да? Я ведь нормальная. Я ведь...
— Розочка, так ты пойдешь со мной в кино? — раздался настойчивый голос Лео где-то позади.
— Нет! — крикнула Одри, и её голос дрожал от ярости и отвращения. — Никогда!
Я шла на второй этаж, не слушая, что она говорит дальше. Её слова доносились до меня как сквозь толщу воды — невнятные, отдалённые. Совершенно не хотелось сейчас никого слышать. Ни её тревожных расспросов, ни их насмешек, доносящихся из-за спины.
Я прошла мимо аудиторий, не видя лиц встречных студентов. В ушах стоял звон, а в голове крутилась одна-единственная мысль:
«Они пытаются свести меня с ума. И у них это почти получается».
Я толкнула дверь в женский туалет на втором этаже, заскочила в первую кабинку и щёлкнула замком. Прислонилась лбом к прохладной металлической перегородке, пытаясь перевести дух. Только здесь, в этой тесной, безмолвной кабинке, до меня наконец начали доходить отголоски голоса Одри, зовущего меня где-то снаружи. Но я не откликалась. Мне нужно было побыть одной. Совсем одной.
Я сорвалась с пар, отправив куратору скупое сообщение о внезапной тошноте. Больше никому — ни Одри, никому.
Ноги сами понесли меня домой короткой дорогой, через старые дворики с облупившейся краской на стенах. Воздух повеял осенней сыростью, и я куталась в куртку, стараясь идти быстрее. И вдруг я увидела его. Того самого. Он стоял у подъезда через дорогу, покуривая и как будто кого-то поджидая. Его взгляд скользнул по мне, и на губах расползлась та самая мерзкая, узнающая ухмылка.
Ледяная игла страха кольнула под ложечкой. Я резко опустила голову и ускорила шаг, надеясь, что он не пойдет за мной. Но тяжелые ботинки сразу же зашлепали по асфальту позади. Я зашагала быстрее, почти побежала. Его шаги тоже участились.
Я рванула в первый попавшийся узкий переулок, надеясь оторваться. Это была ошибка. Тупик. Высокие кирпичные стены, груда старых ящиков. Я обернулась — он уже входил в переулок, перекрывая выход.
— Ну что, красотка, куда теперь побежишь? — его голос прозвучал хрипло и грязно.
Он схватил меня за руку, грубо прижал к холодной стене. От него пахло потом и перегаром. Я пыталась вырваться, но его пальцы впились в мое запястье.
И вдруг он словно споткнулся на ровном месте и отлетел в сторону, налетев на мусорные баки с оглушительным грохотом. Я замерла, не понимая, что произошло.
Рядом стоял Вайш. Он появился бесшумно, словно из воздуха. Он даже не смотрел на того, кто теперь копошился среди отбросов. Его взгляд был прикован ко мне. Спокойный, тяжелый, не читаемый.
— Иди, — произнес он тихо, но так, что слова прозвучали четко в тишине переулка.
Я не двигалась, все еще прижавшись к стене, не в силах оторвать взгляд от него.
— Я сказал, иди, — повторил он, и в его голосе прозвучала легкая, но не допускающая возражений твердость.
Я оттолкнулась от стены и, спотыкаясь, побежала к выходу из переулка. Обернулась лишь раз. Вайш по-прежнему стоял спиной ко мне, глядя на того, кто теперь пытался подняться. Он был неподвижен, как изваяние. И снова от него пахло карамелью. Сладкой, густой, непонятной.
Я добежала до дома. Дверь захлопнулась за мной, и я прислонилась к ней, пытаясь унять дрожь в коленях. Воздух в прихожей был прохладным и неподвижным. Сорвав с себя куртку, я почти побежала в ванную. Вода в душе была горячей, почти обжигающей, но я стояла под ней, пока кожа не покраснела, пытаясь смыть ощущение чужих грубых рук и холодный ужас переулка.
Только закуталась в мягкий халат, как раздался стук. Три четких, негромких удара. Сердце на мгновение замерло. Я подошла к двери, заглянула в глазок. На пороге стоял Вайш.
Я открыла. Он молча смотрел на меня, его взгляд скользнул по халату, мокрым волосам и вернулся к моим глазам.
— Пройду? — спросил он ровным голосом.
— Да, — ответила я, сама не понимая почему, и отступила, пропуская его внутрь.
Он переступил порог, снял ботинки и прошел. Я кивнула в сторону гостиной, и мы молча прошли туда. Он сел на край дивана, я осталась стоять напротив, крепче затянув пояс халата.
— Откуда ты знаешь, что я ушла? — спросила я, нарушая тишину.
— Видел в окно, — ответил он, не моргнув глазом. — Ты шла по улице. Одна. Слишком быстро.
— Откуда ты знаешь, что нужно было идти за мной? — голос мой дрогнул. — Именно в тот переулок? Именно тогда, когда он...
Я не договорила, сглотнув ком в горле.
Он молчал. Сидел неподвижно, его руки лежали на коленях, взгляд был устремлен в пространство.
— Говори, — потребовала я, чувствуя, как нарастает раздражение.
Он медленно перевел на меня взгляд. Его глаза... Обычно такие серые, но сейчас они казались темными и бездонными.
— Я всегда знаю, где ты, Хлоя, — произнес он тихо. — Всегда. Это необъяснимо. Просто прими.
Он снова замолчал, и тишина в комнате стала густой и тяжелой, нарушаемая лишь тиканьем часов в коридоре.
Я не отводила взгляда от него. Наши глаза встретились, и в этой тишине это ощущалось как физическое прикосновение. Пальцы сами по себе теребили пояс халата, затягивая и ослабляя узел.
— Нервничаешь, — произнёс он. Это не был вопрос.
— Нет, — ответила я, слишком быстро, и сама поняла, что это звучит как ложь. Я сделала паузу, пытаясь собраться с мыслями. — Просто... Ты всегда так появляешься. Так внезапно. Будто из ниоткуда. Будто пытаешься погрузить меня в долг. В неоплаченный долг, смысла которого я не понимаю.
Я сделала шаг вперёд, чувствуя, как нарастает давно копившееся раздражение.
— Будто ты следишь за мной. Постоянно. И это... — я сглотнула, — Это очень жутко, Вайш. Очень. Я не понимаю правил этой игры. Не понимаю, чего ты от меня хочешь.
Он слушал, не двигаясь. Его лицо оставалось маской невозмутимости, но в глубине глаз, казалось, что-то шевельнулось. Тёмное и незнакомое.
— Это не игра, Хлоя, — наконец произнёс он, и его голос прозвучал тише, но твёрже. — И долга нет. Есть только факт. Я появляюсь, когда ты нуждаешься в присутствии. Внезапном или нет — не мне решать.
Я нахмурилась и опустилась на диван, обхватив себя за плечи. Халат был мягким, но прохлада от мокрых волос заставляла меня слегка вздрагивать.
— Ты ушёл с пар... Ради меня, что ли? — спросила я, вглядываясь в его неподвижное лицо.
Он слегка пожал плечами, едва заметное движение.
— Можешь считать, что ради. Или нет. Неважно. — Он сделал паузу, его взгляд скользнул по моим мокрым волосам. — В кино пойдёшь?
— Опять? — я не смогла сдержать лёгкое недоумение.
— Да.
Я вздохнула, откинувшись на спинку дивана.
— Я подумаю.
— Через час сеанс, — произнёс он ровно, словно не слышал моих слов.
— Я не успею, — запротестовала я, указывая на свои волосы. — Посмотри на меня. Волосы мокрые. Я не собрана. Не одета.
Он медленно обвёл взглядом меня, мой халат, растрёпанные волосы.
— Какая разница? — спросил он, и в его голосе не было ни насмешки, ни нетерпения. Лишь искреннее, почти детское недоумение. — Ты же всё равно идешь смотреть кино, а не на показ мод. Там темно. Никто не будет разглядывать твои волосы.
Он сказал это с такой простой, неопровержимой логикой, что я на мгновение растерялась. Его прямолинейность иногда была оглушительной.
— Ладно, — сдалась я. — Я пойду, хотя бы оденусь.
Я поднялась с дивана и направилась в свою комнату. Быстро надела тёмный свитшот с растянутыми манжетами, мягкие спортивные штаны, даже не стала заморачиваться с выбором. Решила потратить пару минут на волосы — феном быстренько прошлась по прядям, чтобы они не стекали ледяными каплями.
Почему я согласилась? Почему я твою мать соглашаюсь.... Я же схожу с ума да?!
Выйдя из комнаты, я замерла на пороге. Из гостиной доносился спокойный, увлечённый голос мамы.
— А вот здесь ей было всего три годика, и она так боялась воды, что...
Я вошла в гостиную и чуть не выронила телефон из рук. Мама сидела на диване рядом с Вайшем и показывала ему наш старый семейный фотоальбом.
— Мама! — вырвалось у меня, голос прозвучал выше и резче, чем я планировала. — Ты что делаешь?!
— Хлоя, я показываю тебя маленькую, — она улыбнулась, совершенно не смущаясь. — Как ты купалась в озере и кричала, что рыбки щекочут ножки.
— Мама! — я подбежала и выхватила альбом из её рук, прижимая его к груди. Лицо горело. — Ты что... Нельзя просто так...
— Ой, да ладно тебе, — махнула она рукой, её глаза добро щурились. — Вайшу интересно.
— Всё, нам пора, — неожиданно подал голос Вайш. Он поднялся с дивана, его движения были плавными и бесшумными. — Спасибо, мисс Ванесса, за экскурсию в прошлое.
— Давай, пока-пока, Вайш, — улыбнулась мама, явно очарованная его странной вежливостью.
Я сунула альбом обратно маме на колени, бросив на неё самый нахмуренный и обиженный взгляд, на который была способна. Мы вышли из дома, и я зашагала рядом с Вайшем, стараясь не смотреть на него.
— Куда мы? — спросила я, когда мы свернули за угол.
— До моего дома, — ответил он просто.
— А в дом зачем? — насторожилась я.
— Там и будет кино, — сказал он, не замедляя шага. — У меня есть проектор. Тише. И никто не помешает.
— Погоди, — я остановилась, упираясь ногами в асфальт. — Но ты же сказал, что сеанс через час...
— Мы бы уже опоздали, — он даже не обернулся, продолжая идти. Его голос донёсся спокойно и ровно. — Ты долго собираешься. Потому пойдём просто ко мне.
— К тебе... — прошептала я, чувствуя, как по спине пробегает смесь любопытства и тревоги. — А у тебя поесть есть что? — выпалила я, пытаясь замаскировать смущение практическим вопросом.
— Есть, — ответил он, и уголок его рта дрогнул в подобии улыбки. — Ты прожорлива.
— Я просто нормально не ела! — возмутилась я, чувствуя, как жар заливает щёки. — Целый день как на иголках.
Мы дошли до его дома. Территория была огромной, отгороженной высоким, но не давящим забором. Сам дом — большой, светлый, современный, но без вычурности. Дорогой, но со вкусом. Он достал ключи, вставил обычный ключ в обычную, хотя и массивную, дверь из тёмного дерева. Щёлкнул замок.
Мы зашли внутрь. Воздух был прохладным и пахло домом. Чистотой, свежестью, дорогим деревом и ещё чем-то неуловимым, знакомым и чужим одновременно.
— А эти четверо... Они где? — спросила я, оглядывая просторный прихожую с минималистичной мебелью.
— Алан уехал по делам, — перечислял он, снимая куртку и вешая её на деревянную вешалку. — Лео пытается докопаться до твоей подруги Одри. Итен в своей комнате, а Кайл... Гуляет, наверное.
Я замерла с полпути к снятию кроссовок.
— Погоди. Лео с Одри? — голос мой дрогнул. — А она мне ничего не рассказывала! Вот же...
— Нет, — прервал он меня, его голос оставался ровным. — Она не с ним. Он пытается её уломать на кино. Шлёт сообщения. Звонит. Она пока игнорирует. Довольно яростно, если судить по его жалобам.
Он повернулся ко мне, и в его глазах читалось лёгкое, почти незаметное развлечение.
— Твоя подруга... Упёртая. Ему это нравится. Сложность всегда его привлекала.
Мы зашли на кухню. Она была просторной, с матовыми фасадами и дорогой техникой, встроенной в шкафы. Вайш открыл большой, почти бесшумный холодильник, залитый холодным светом.
— А родители? — спросила я, оглядывая стерильную чистоту вокруг.
— Работают, — проговорил он, не глядя на меня, изучая содержимое полок. — Но должны скоро приехать. Есть что будешь?
— Я бы поела что-то такое... Лёгкое. Может, к фильму что-то. Что есть?
— Могу взять пепси, чипсы и пиццу, — перечислил он, достав упаковку с пиццей, пачку чипсов и две банки пепси. — Подойдёт?
— Да, — кивнула я. — Подойдёт.
Он собрал всё в охапку и кивнул в сторону лестницы на второй этаж. Я последовала за ним по широким ступеням, ковёр поглощал наши шаги. Наверху он повернул направо и открыл первую дверь в конце коридора.
Как я поняла, это была его комната.
Комната была выполнена в тёмных, приглушённых тонах. Глубокий чёрный, оттенок тёмного бордо на одной из акцентных стен и холодный серый. Огромная кровать с низким изголовьем, застеленная простым тёмно-серым постельным бельём. Массивный игровой стол с мощным компьютером, мониторами и аккуратно разложенной периферией. Две закрытые двери — скорее всего, ведущие в ванную и в гардеробную. Воздух пахнет озоном от техники, свежестью и всё тем же сладковатым шлейфом, который, казалось, шёл от самого Вайша. Никаких лишних деталей, ничего личного. Строго, минималистично и немного необитаемо.
— Ты вообще тут живешь? — вырвалось у меня, пока я осматривала стерильную, почти музейную чистоту комнаты.
— Я просто чистоплотный человек, — сказал он, поправляя банку пепси на полке. — Так, сиди тут, я сейчас принесу проектор.
Я опустилась в мягкое кресло за его компьютерным столом. Монитор был включен, на нём плавно менялись абстрактные, футуристичные видеозаставки — то ли из игр, то ли просто цифровое искусство. Комната и правда была идеально чистой, будто в ней не жили, а лишь изредка проводили съёмки для журнала об интерьерах.
Через несколько минут вернулся Вайш. Он нёс компактный проектор, поставил его на низкую тумбу у свободной стены, точно выровнял, включил в розетку. Яркий луч ударил в гладкую белую поверхность, заливая её светом. Он подключил к проектору свой ноутбук, несколько раз ткнул в трекпад, и на стене появился экран выбора фильма.
Затем он направился к одной из дверей — да, это оказалась гардеробная. Он вышел оттуда с двумя большими, невероятно мягкими на вид пледами тёмно-серого цвета и двумя объёмными подушками.
Молча, почти ритуально, он расстелил один плед на полу, создав подобие матраса, а второй отложил, видимо, чтобы укрываться. Подушки бросил сверху.
— Уютно, — улыбнулась я, глядя на это импровизированное логово.
Он лишь чуть заметно тронул уголками губ в ответ — это сложно было назвать улыбкой, скорее тенью одобрения. Потом он схватил край своей кофты и одним движением стянул её через голову, оставаясь в простой чёрной футболке, обтягивающей торс. Я невольно отвела взгляд, чувствуя, как нагреваются щёки.
— Ложись, садись. Не знаю. Делай что хочешь, — сказал он спокойно, его голос прозвучал приглушённо в полумраке комнаты, подсвеченной только мерцанием проектора.
Я встала с кресла и опустилась на мягкий плед, поджав под себя ноги. Он сел рядом, но сохранил дистанцию, достаточную, чтобы наши плечи не соприкасались. Воздух пахло чипсами, пепси и его странной, сладковатой карамелью.
— Что будем смотреть? — спросила я, уже удобно устроившись на животе и подперев голову руками, обхватив подушку.
Он скользнул взглядом по экрану выбора, его лицо освещалось голубоватым светом проектора.
— Комедию можем, — произнёс он задумчиво. — Можем так же фантастику.
— Давай комедию! — тут же предложила я, чувствуя, что после сегодняшнего дня хочется чего-то лёгкого и бездумного. — Смотрел фильм «Соседи. На тропе войны»?
Он покачал головой, его тени на стене повторили движение.
— Нет.
— О, это классика! — я оживилась, забыв на мгновение обо всей странности ситуации. — Включай! Там про то, как молодая пара с ребёнком пытается жить рядом с домом, где тусуется братство студентов. Очень смешно!
Он кивнул, его пальцы замерли над трекпадом ноутбука.
— «Соседи»... — пробормотал он, вводя название в поиск. — Есть.
Он запустил фильм, и через секунду комната наполнилась заставкой студии. Он отложил ноутбук в сторону, откинулся на свой плед, прислонившись спиной к кровати, и взял банку пепси.
— Ну, смотрим, — произнёс он нейтрально, делая первый глоток.
Я устроилась поудобнее, погружаясь в знакомый сюжет, краем глаза отмечая, как его неподвижная фигура в полумраке казалась частью этого странного, но на удивление уютного вечера.
Я тихо посмеивалась, глядя на экран, где предприимчивые студенты, чтобы собрать деньги на ремонт после потопа, запустили конвейер по производству резиновых членов. Абсурдность ситуации заставляла меня хихикать в кулак.
Я мельком, украдкой, посмотрела на Вайша. Он сидел неподвижно, прислонившись спиной к кровати, его лицо было освещено мерцающим светом проектора. На его губах играла едва заметная, сдержанная улыбка. Не тот отстранённый или насмешливый изгиб губ, что я видела раньше, а что-то более настоящее, более мягкое. Он не смеялся вслух, но его глаза, обычно такие холодные, сейчас казались тёплыми и живыми, следили за перипетиями сюжета.
Он заметил мой взгляд и медленно повернул голову. Наши глаза встретились на секунду в полумраке.
— Смешной момент, — прокомментировал он тихо, его голос звучал приглушённо, почти задушевно, и снова вернулся к просмотру.
Это была простая фраза, но в ней не было привычной колкости или отстранённости. Впервые за весь вечер, возможно, за всё время нашего знакомства, между нами возникло что-то похожее на нормальное, человеческое общение. Я улыбнулась в ответ, хотя он уже не смотрел на меня, и снова погрузилась в фильм, чувствуя, как странное напряжение наконец начало отпускать.