6. Сладкая ловушка.
Всю неделю я жила в каком-то тумане. Постоянно принюхивалась, ловя в воздухе тот самый сладкий, навязчивый запах карамели, который, казалось, теперь преследовал меня даже в моей комнате. Я проверяла углы, заглядывала под кровать — ничего. Но он был тут. В голове. «Я схожу с ума. Ха-ха-ха», — эта мысль крутилась безостановочно, приобретая оттенок истеричной шутки.
Сегодня я шла по оживлённому университетскому коридору, пытаясь пробиться сквозь толпу к своей аудитории, как чья-то рука легла мне на плечо, останавливая. Я резко обернулась, уже готовая огрызнуться на одногруппника.
Передо мной стоял Вайш. Его лицо было бесстрастным, как всегда. В его длинных пальцах он держал мою пропускную карту, протягивая её мне.
— Ты выронила, — произнёс он ровным, лишённым интонации голосом.
Я застыла, уставившись на пластиковую карточку. Лёд пробежал по спине. Эта карта была у меня под чехлом телефона. Она была в безопасности, я проверяла её утром, прежде чем выйти из дома. Как я могла её выронить? Это было невозможно.
— Спасибо, — мой голос прозвучал тихо и предательски дрожал. Я машинально взяла карту, наши пальцы едва коснулись, и от его прикосновения стало мурашками по коже.
Он не уходил. Его холодные серые глаза изучали моё лицо, будто читая каждую мою мысль.
— Не теряй ничего больше, Хлоя, — произнёс он тихо, но так, что слова прозвучали чётко, несмотря на гул вокруг. В них не было ни заботы, ни угрозы — лишь констатация. Предупреждение.
Он развернулся и растворился в толпе так же внезапно, как и появился, оставив меня стоять с картой в дрожащей руке и с тяжёлым, сладким запахом карамели, который, казалось, теперь навсегда въелся в моё сознание.
Через две пары мы с Одри, покорно следуя расписанию, поплелись на физкультуру. Зачем она нам, будущим программистам? Вечная загадка. Но сегодня всё было иначе — на стадионе царила неразбериха, гремела музыка и витало напряжение. Оказалось, какие-то межкурсовые соревнования. В этом университете всё менялось слишком быстро.
Мы переоделись в душных раздевалках в неудобные спортивные формы и вышли на залитый солнцем стадион. Я машинально окинула взглядом толпу студентов, и меня буквально пробрало до дрожи. Вдалеке, у самого края беговой дорожки, стояли они. Пятерка. Вайш, неподвижный и отстранённый, как всегда, и его свита — Алан, Кайл, Лео, Итен. Они не суетились, не разминались, просто стояли, наблюдая, будто ожидая начала какого-то своего, особого спектакля.
— Ты сама не своя, — заметила Одри, следуя за моим взглядом. Её голос был полон беспокойства. — Снова они?
— Я схожу с ума, — выдохнула я, не в силах отвести глаз от Вайша.
— В смысле? — Одри повернулась ко мне, её лицо стало серьёзным.
— Сегодня... — я заломила пальцы, пытаясь собраться с мыслями. — Я положила пропускную карту под чехол телефона. А потом... Потом Вайш подошёл ко мне в коридоре и протянул её мне. Сказал, что я выронила. Я не могла её выронить, Одри! Просто не могла! Она была прижата телефоном, она не могла просто так выпасть!
Голос мой срывался, становясь всё громче и истеричнее. Я чувствовала, как по спине бегут мурашки, а в глазах темнеет от накатившей паники. Одри схватила меня за локоть, пытаясь успокоить, но её собственные пальцы дрожали.
— Всё будет хорошо, — пробормотала Одри, но её голос звучал неуверенно, а взгляд бегал по сторонам.
Я хотела горько рассмеяться этому пустому утешению, но наш второй курс позвали на старт. Вызвали именно девочек. Мы с Одри, как во сне, подошли к беговой дорожке и встали на свои места. Я чувствовала, как подкашиваются ноги, а в висках стучит кровь.
Когда раздался резкий свисток, мы рванули с места. Я обычно неплохо бегаю, но сейчас всё тело будто налилось свинцом. Паника, густая и липкая, накатила новой волной, сбила дыхание. Нога запнулась о собственную тень или просто о пустоту, я не поняла. Я полетела вперёд, чувствуя, как грубо асфальт проедается в колено, сдирая кожу. Боль, острая и жгучая, пронзила ногу.
Я попыталась подняться сама, оттолкнуться руками от земли, но чья-то сильная, уверенная рука уже обхватила меня под локоть и легко подняла на ноги, будто я была невесомой.
Я подняла голову, и дыхание перехватило. Это был Вайш. Он стоял передо мной, его лицо было всё так же бесстрастным, но в его светло-серых глазах, казалось, плавала какая-то странная, отстранённая тень.
— Не ушиблась, Хлоя? — спросил он своим ровным, безэмоциональным голосом.
В этот момент во мне всё перевернулось. Хохот, горький и истеричный, подкатил к самому горлу, смешиваясь с комом слёз. Я хотела и расхохотаться этому абсурду — он, всегда такой холодный и отстранённый, теперь вдруг проявляет участие? — и расплакаться от боли, страха и полнейшей потери контроля над происходящим. Я могла только молчать, глядя на него широко раскрытыми глазами, чувствуя, как по содранной коленке струится тёплая кровь, а его пальцы всё ещё обжигающе холодны на моей коже.
— У тебя кровь, — констатировал он, его голос по-прежнему был ровным, будто он говорил о погоде.
— Да я знаю! — закричала я, дёргаясь и пытаясь отдернуть свою руку, но его хватка была как стальная. — Отвали от меня! Понял? Отвали!
— Ты ранена, Хлоя, — повторил он, не обращая внимания на мои попытки вырваться. Его глаза были прикованы к ссадине на колене, из которой сочилась алая полоска.
— Ты придурок?! Я знаю, что ранена, а теперь отвали! — голос мой сорвался на визг, привлекая внимание окружающих.
— Надо обработать рану, — произнёс он, и было ясно, что он меня просто не слышит. Его слова были не предложением, а констацией факта, не подлежащего обсуждению.
Я вздохнула с таким отчаянием, что у меня перехватило дыхание, и закрыла лицо руками. Чувство бессилия накатило с новой силой.
— Обработать?! — истеричный смешок вырвался у меня. — Ладно! Обрабатывай! Делай что хочешь!
Прежде чем я успела что-либо понять, он легко подхватил меня на руки и понёс к скамейке для запасных. Медсестра, которая уже бежала к нам с аптечкой, сделала шаг вперёд, но Вайш лишь покачал головой, без слов давая понять, что будет разбираться сам. Та замерла в нерешительности.
Он опустил меня на скамейку и сел на корточки передо мной. Его движения были точными и выверенными. Я, всё ещё трясясь от ярости и шока, с вызовом вытянула повреждённую ногу и положила её ему на колено.
— Ну давай. Обрабатывай, Вайш, — выдохнула я, глядя на него сверху вниз, сжимая края скамейки белыми пальцами.
Он молча открыл аптечку, которую ему протянула медсестра. Его длинные пальцы уверенно выбрали антисептик и вату. Он не смотрел на меня, его внимание было полностью поглощено раной. Воздух вокруг снова наполнился его сладковатым запахом, смешиваясь с резким ароматом медикаментов.
— Чёртов запах карамели, — прошипела я, сжимая пальцы на краю скамейки, пытаясь отвлечься от жжения в ране.
— Тебе не нравится мой запах? — он не поднял глаз от моей коленки, аккуратно накладывая пластырь. — Я бы не сказал, что это карамель.
— Да не нравится! — воскликнула я, чуть морщась от нового приступа боли. Я врала. Мне нравился этот странный, сладкий аромат, но он сам бесил меня до дрожи. — Бесит.
Он закончил с пластырем, но его рука всё ещё лежала на моей лодыжке, холодная и тяжёлая.
— Пойдёшь в кино? — спросил он ровным тоном, будто предлагал чай.
— Что?! — я не поверила своим ушам.
Он наконец поднял на меня взгляд. Его серые глаза были спокойны и непроницаемы.
— В кино, говорю, пойдёшь?
— Ты серьёзно? — прошептала я, чувствуя, как смех и слёзы снова подступают к горлу.
— Да, — он кивнул, словно обсуждал погоду. — Там фильм классный. Эти четверо не любят их. Зову тебя.
— Откуда ты знаешь, вдруг я не люблю фильмы, — огрызнулась я, пытаясь вернуть себе хоть каплю контроля.
— Я потому и спрашиваю, — парировал он с убийственной логикой.
Я закусила губу и нахмурилась. Ладно, это было... Логично. Чёрт.
— Что за фильм?
— Про каких-то даунов, — ответил он, и в его голосе впервые прозвучала лёгкая, почти неуловимая нотка чего-то, похожего на презрение.
— Чего? А жанр? — не унималась я.
— Что-то из жанра фантастики. Мне нравится, — он произнёс это так, будто это было единственное, что имело значение.
— Я подумаю, — сказала я, отводя взгляд.
— Фильм сегодня, на девять вечера. Отвечай сейчас.
— Если я соглашусь, то ты отстанешь от меня? — выпалила я, впиваясь в него взглядом. — Прекратишь преследовать? Оставишь в покое?
Он медленно поднялся во весь свой рост, нависая надо мной. Его лицо было серьёзным.
— Я и не преследую, Хлоя, — произнёс он тихо, и в его голосе не было ни лжи, ни насмешки. — Я просто... Возвращаю тебе то, что ты теряешь. И предлагаю то, что может быть интересно. Всё.
Одри подбежала ко мне, запыхавшаяся после бега, её лицо было раскрасневшимся от усилия и волнения.
— Хлоя, ты чего падаешь? — выдохнула она, хватая меня за локоть и метнула острый, прищуренный взгляд в спину удаляющемуся Вайшу.
— Нормально всё, — промямлила я, не в силах оторвать взгляд от его уходящей фигуры. Он присоединился к своей группе, и они, не оглядываясь, двинулись прочь.
— Господи, он опять тут, — цокнула Одри языком, её пальцы сжали мой рукав крепче. — Вечно он появляется, когда не надо.
— Погоди, — вдруг вырвалось у меня. Я резко встала со скамейки и, подпрыгивая на одной ноге, поскакала за Вайшем, игнорируя протестующий возглас Одри. — Вайш! Стой!
Он остановился, как будто ожидая этого, и медленно повернулся ко мне. Его лицо не выражало ничего.
— Ладно, — выдохнула я, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. — Я пойду с тобой. В кино.
— Хорошо, — кивнул он, без тени удивления или радости. — В восемь заеду.
— Заедешь? — не поняла я.
Он вздохнул, и в его глазах мелькнуло раздражение.
— Нет, блять, прилечу, — отрезал он резко, почти сердито, и, резко развернувшись, пошёл туда, куда шёл.
— Иди к чёрту! — крикнула я ему в спину, сжимая кулаки.
— На фильме обязательно схожу, — бросил он через плечо, не оборачиваясь.
Я стояла, вся дрожа от смеси ярости и странного возбуждения, когда сзади раздался голос Одри.
— Фильм? — её голос звучал неверяще. Я обернулась и увидела её бледное, потрясённое лицо. — Ты идёшь с ним на фильм?
— Да, — коротко ответила я, избегая её взгляда, и поплёлась обратно к скамейке, чувствуя тяжесть её осуждающего молчания у себя за спиной.
— Ты не можешь, — проговорила Одри, и в её голосе звучала не просто просьба, а настоящая тревога. Её пальцы впились мне в предплечье. — Это же Вайш. Ты сама говорила, что он... Что с ним что-то не так.
— Одри, я должна, — ответила я, стараясь говорить твёрже, чем чувствовала сама. Я избегала её взгляда, уставившись куда-то через её плечо. — Это единственный способ.
— Кому ты должна? — её голос стал выше, почти визгливым. — Себе? Ему? Кому?
— Так я могу узнать хоть что-то! — выдохнула я, наконец глядя на неё. — Может, он что-то хочет от меня. Может, есть причина, почему он везде появляется. Я должна это выяснить. Сидя дома и боясь, я ничего не пойму.
Одри покачала головой, её розовые пряди раскачивались из стороны в сторону. Она вздохнула с таким видом, будто я объявила о своём решении прыгнуть с обрыва.
— Ладно, — прошептала она, отпуская мою руку. — Но если что... Звони. Сразу же.
Межкурсовые соревнования продолжались ещё несколько часов. К четырём вечерам всё окончательно выдохлось, и нас, уставших и потных, отпустили по домам.
Я зашла в дом, и тишина встретила меня как удар. Воздух был неподвижен и пах остывшей едой. Я прошла на кухню, механически сделала себе бутерброды и села есть у окна, уставившись на пустынную улицу. Каждая секунда тикала в голове, приближая к восьми вечера. К свиданию, которого я боялась больше, чем любого экзамена.
Я переоделась. Надела свою самую красивую кофту мятного цвета, облегающие чёрные джинсы. Тщательно расчесала каштановые волосы, решив оставить их распущенными. Накрасилась чуть ярче, чем обычно, и брызнула на запястья своим любимым парфюмом с нотками цитруса и жасмина.
Ровно в восемь я взяла маленькую сумочку, ключи, телефон и вышла из дома. Сердце отчаянно колотилось. Сделав глубокий вдох, я вышла за калитку.
Меня ждала машина. Чёрный «Мерседес», блестящий под уличными фонарями. Я потянула за ручку задней двери и села на прохладное кожаное сиденье. Воздух внутри был густым и странным — сладкий запах карамели, смешанный с дорогим мужским парфюмом и запахом кожи, ударил в нос.
— На заднем? — раздался его низкий голос с водительского сиденья. Он повернулся ко мне. — Можешь сюда садиться.
Я промолчала, открыла дверь и вышла. Затем обошла машину и села на переднее пассажирское сиденье. Теперь он был рядом.
Я посмотрела на него. Он был одет в простую серую худи и чёрные джинсы. Его тёмные волосы были слегка растрёпаны, будто он несколько раз проводил по ним рукой. Его светло-серые глаза скользнули по мне, оценивающе, но без намёка на эмоции.
— Привет, — буркнула я, пристёгивая ремень.
— Не прощались, — заметил он, заводя двигатель. Ровный гул наполнил салон.
— Ну, мы даже и не здоровались, — я вызывающе выгнула бровь, стараясь скрыть нервозность. — И в какой кинотеатр едем?
— В центр Лас-Вегаса, — ответил он спокойно, плавно трогаясь с места. — Не люблю другие.
Машина бесшумно понесла нас по ночным улицам, оставляя за спиной мой тихий район и увозя в сверкающее сердце города, полное неизвестности.
Мы остановились на парковке около большого, ярко освещённого кинотеатра в самом центре Лас-Вегаса. Неоновые огни вывесок отражались в лакированном капоте машины. Я вышла из салона, вдохнув тёплый вечерний воздух, смешанный с запахом асфальта и еды из ближайших закусочных.
Я подождала, пока он обойдёт машину и встанет рядом. Он был выше меня на голову. Я посмотрела на него, пытаясь поймать его взгляд, но он лишь скользнул по мне и тут же устремился в экран телефона, его пальцы быстро пролистывали что-то.
— До фильма ещё тридцать минут. Билеты куплены уже, — произнёс он, не отрываясь от телефона. — Ты голодная?
— Я? — переспросила я, немного сбитая с толку таким внезапным проявлением... Чего? Заботы? Вежливости?
— Хлоя, — он наконец поднял на меня взгляд, и в его серых глазах читалась лёгкая, почти незаметная усталость. — Ты порою такие глупые вопросы задаёшь.
— Ты просто буквально олицетворение слов «угадай, что выкину», — огрызнулась я, чувствуя, как на щёки накатывает румянец. — Я не голодная, но перед фильмом бы что-то взяла. Попкорн, наверное.
— Значит, купим что-то там, — кивнул он и направился к входу.
— Куплю, — поправила его я, шагая рядом. — Я сама.
Он остановился и повернулся ко мне. На его лице промелькнула тень чего-то, похожего на искушённое раздражение.
— Купишь? Даже не дашь мне побыть «джентльменом»? — в его голосе послышалась лёгкая, едкая насмешка.
— Помолчи, — пробормотала я, проходя мимо него в стеклянные двери. — Это не свидание, а просто я составляю компанию тебе на фильм. Я могу сама оплатить свои глупые хотелки.
Он последовал за мной, и я услышала его тихий, почти неразличимый ответ:
— Понятно.
Его тон был ровным, но в нём чувствовалась какая-то окончательность, будто я только что подтвердила какую-то его теорию. Мы вошли в яркий, шумный холл кинотеатра, и запах свежего попкорна и сладкой газировки мгновенно окружил нас.