14. начало конца
— Эй, Ха Рин! Не засыпай! — раздался весёлый голос Хи Вон, словно капля света в тихом, чуть затуманенном утре.
Ха Рин медленно распахнула глаза. Мягкий зевок вырвался сам собой, а ослепительный свет люминесцентных ламп на потолке ударил по ещё не проснувшимся зрачкам, заставив её зажмуриться. Несколько секунд всё вокруг казалось размытым, как будто сон не хотел отпускать её обратно в реальность.
Она подняла голову и оглядела класс. В воздухе витал лёгкий аромат духов, перемешанный с запахом бумаги и гелевых ручек. Все девочки занимались чем-то своим: кто-то поправлял макияж в зеркальце, кто-то обсуждал новые слухи, а кто-то уже записывал что-то в тетради.
Ха Рин потянулась, прикрыв рот ладонью, и почувствовала, как рядом подсела Хи Вон, держа в руках свежий глянцевый журнал.
— Смотри, он вышел! — Хи Вон с сияющими глазами открыла страницу с новыми фотосессиями актёров. — Вот же красавчики, да?
Ха Рин улыбнулась, и в уголках её губ затаилась лёгкая, почти незаметная радость — тёплая и настоящая. В такие моменты она чувствовала, что не одна. Что даже после всего случившегося, жизнь продолжает идти — в дружеских разговорах, тихих взглядах и искреннем смехе.
Через несколько минут в класс зашёл учитель. Его серьёзный голос сразу установил тишину.
— Сегодня у нас групповая работа, — сообщил он, взглянув на список в руках.
— Я сам назначу состав команд. Так... Кан Ха Рин, Чхве Хи Вон и... Ли Джи У.
Хи Вон радостно всплеснула руками, хлопнула ладонями по парте:
— О да! Мы с новенькой!
Ха Рин улыбнулась, и взгляд её скользнул по классу, пока не остановился на Джи У. Та сидела чуть поодаль, скрестив руки на груди, с сосредоточенным, будто чуть колючим выражением лица. Казалось, она в раздумьях. Но когда Ха Рин жестом пригласила её к ним, во взгляде Джи У что-то дрогнуло — то ли лёгкое сомнение, то ли недоверие. Однако спустя секунду она встала и подошла.
Сев рядом, Джи У почувствовала, как внимание нескольких человек в классе тут же сосредоточилось на ней.
Особенно — три взгляда из дальней части комнаты, те, в которых она прочитала ярость, страх и упрямство. Но, отбросив их, она посмотрела на двух девочек рядом и чуть улыбнулась.
— Надеюсь, вы не зануды, — хмыкнула она, склонив голову.
— Никак нет, — ответила Хи Вон и хихикнула.
Урок шёл своим чередом. Они работали над заданием — распределяли роли, обсуждали тему, писали заметки — но при этом постоянно смеялись. Хи Вон сыпала байками, порой нелепыми, порой остроумными, и каждый её рассказ сопровождался смехом. Ха Рин, порозовев от хохота, прятала лицо в ладонях. Даже Джи У — сдержанная, наблюдательная, тихая — не сдерживала лёгкой улыбки, а порой и тихий смешок.
И в этих взглядах, в этих неуклюжих шутках, в этих пересекающихся пальцах на общем листе бумаги начинала рождаться дружба — хрупкая, едва ощутимая, как первый весенний ветерок после долгой зимы.
И именно в этот момент, в этой тишине между строк и смехом, Джи У поняла: может, у неё впервые за долгое время появляется шанс. Шанс на что-то нормальное. Или даже... важное.
Звонок на обед прозвучал как спасение — с шумом сдвинулись стулья, заскрипели парты, в воздухе мгновенно повис аромат школьной столовой. Хи Вон повернулась к Джи У с характерной ей улыбкой — тёплой, как солнечный луч сквозь облака.
— Пошли с нами обедать! — весело предложила она, ловко запихивая тетрадь в сумку. — Втроем будет веселее, чем одной сидеть!
Джи У на мгновение задумалась. Внутри у неё всё ещё стояла тревожная настороженность — привычка, выработанная годами. Но взгляд Хи Вон был искренним, а Ха Рин, стоявшая рядом, смотрела на неё с тихим ожиданием. Девочка кивнула.
— Ладно. Почему бы и нет.
Они вышли из класса и направились по коридору, освещённому мягким дневным светом. Вокруг сновали ученики, в воздухе звучали голоса, смех, запахи школьной еды. Джи У шла рядом с ними, чуть позади, прислушиваясь к разговору подруг, будто примеряя себя к новому миру.
Когда они вошли в столовую, Ха Рин вдруг остановилась. На другом конце зала, у окна, сидел он — Юн Га Мин. Его профиль, освещённый светом из окна, был сосредоточен: он ковырялся в подносе, как будто мысли были далеко отсюда.
Ха Рин, не сказав ни слова, развернулась и направилась к нему, оставив подруг где-то позади. Подошла быстро, порывисто — как будто её тянуло туда какой-то внутренней силой.
— Мы познакомились с нашей новой одноклассницей, — начала она, слегка задыхаясь от спешки. — Её зовут Джи У. Она тихая... но мне кажется, хорошая девочка.
Га Мин оторвался от еды, удивлённо моргнув. Он медленно перевёл взгляд на Ха Рин, в глазах которой искрилась лёгкая радость, будто она действительно гордилась новым знакомством.
— Это, конечно, интересно, — усмехнулся он, — но ты хоть бы "привет" сказала для начала, хахах.
Он рассмеялся, искренне, немного хрипло — и в этот момент Ха Рин, неожиданно даже для самой себя, шагнула вперёд... и обняла его со спины. Лёгкое, быстрое прикосновение. Её руки едва коснулись его плеч, и уже через секунду она отступила назад, словно испугавшись своей же смелости.
Га Мин замолчал. Смех мгновенно исчез с его лица. Щёки вспыхнули ярко-красным, будто кто-то разлил краску. Он застыл, не отводя глаз от неё, не зная, как реагировать. В груди у него что-то дрогнуло, неровно толкнуло сердце, будто сдвинулось с места то, что так долго стояло на паузе.
— Вот ты где, Ха Рин! — весело выкрикнула Хи Вон, подбегая. — Мы с Джи У искали тебя, как только зашли — ты сразу пропала!
Она замерла на полуслове, заметив, кого именно прервала.
— О, привет, Га Мин! — добавила с улыбкой, беря Ха Рин за руку. — Пошли, а то очередь большая!
Ха Рин ещё раз бросила взгляд на Га Мина. И хотя снаружи она оставалась спокойной, внутри у неё всё дрожало. Её рука чуть дрожала в руке подруги.
Они ушли, а Га Мин всё ещё сидел. Поднос стоял нетронутым. Он не мог пошевелиться. Только в голове крутился один-единственный образ — её глаза, полные тепла, и это обнятие, неожиданное, живое. Он посмотрел на свои руки. И вдруг понял: она коснулась не только тела, а тронула и его сердце.
***
Где-то вдали от привычного гула школьной столовой, прочь от нескончаемых разговоров, смеха и звона подносов, на самой верхней точке здания — крыше, скрытой от глаз учеников и преподавателей, царила особая тишина. Она была не умиротворяющей, нет. Это была тишина, насыщенная скрытой опасностью, как затишье перед бурей.
Солнце лениво пробивалось сквозь серые облака, отбрасывая тусклый свет на груду забытых школьных парт и стульев, будто выброшенных из жизни. В центре этой сцены, точно на пьедестале, стоял старый стол, а на нём — стул, на котором сидел парень в школьной форме. Он был расслаблен, спокоен, словно король в своём маленьком царстве. Его локти покоились на коленях, а взгляд — тяжёлый, спокойный и холодный — был устремлён вперёд.
Это был Пхи Хан Уль. О нём говорили шёпотом: таинственный, сдержанный, но опасный. У него была репутация человека, к которому не обращаются просто так. Если ты подошёл к нему — значит, у тебя не осталось другого выбора.
Перед ним, с лёгкой неловкостью и напряжением в каждом движении, стояла девушка. Ми Хи. Её руки были сжаты в кулаки, взгляд то и дело скользил в сторону, не в силах задержаться на глазах Хан Уля слишком долго. В её лице чувствовалось колебание — смесь страха, решимости и, быть может, отчаянной надежды.
— Пхи Хан Уль... — голос её дрогнул, но она собралась с силами. — Помоги расправиться с одной девушкой...
Мгновение — тишина. Только ветер лениво шевелил край его рубашки и пряди её волос.
Хан Уль медленно поднял взгляд. Его глаза чуть расширились — не от настоящего удивления, а скорее, чтобы создать эффект. Он поднял одну бровь, точно размышляя, не ослышался ли.
Затем, не торопясь, он перевёл взгляд в сторону — на своего друга, стоявшего немного поодаль. Парень с синими волосами, прикрытыми тёмной панамкой, оторвался от стены, к которой прислонялся, и усмехнулся, словно наблюдал за чем-то интересным.
— А вот это... — начал он, голос его звучал лениво, с лёгкой игрой. — Я бы хотел услышать поподробнее.
Он сделал пару шагов вперёд, и подошёл ближе, как охотник, который только что заметил движение в траве. Он окинул взглядом Ми Хи со скукой, будто для него она была тряпичной куклой.
Хан Уль всё это время молчал, но его взгляд был прикован к девушке. Он изучал её. Её дрожащие пальцы. Слишком ровное дыхание, будто нарочно. Напряжённые плечи. Он видел не только страх. Он видел ярость, упрямство... и слабость, которую можно использовать.
— Ты уверена, что хочешь втянуть нас в это? — наконец заговорил он, голос был низким, глухим, но в нём читалась скрытая угроза. — Это ведь не просто "расправиться". Это последствия. Это грязь. Ты готова?
Ми Хи прикусила губу, на секунду сомневаясь, но взгляд её стал жёстче. В груди что-то колотилось, но она не отступила.
— Да. Она... она заслужила. Я не хочу, чтобы кто-то вроде неё разрушил всё, что я строила.
Синеволосый друг рассмеялся тихо, почти издевательски.
— Ох, звучит как личное. Очень даже... вкусно. Ну что, Хан Уль, сыграем в эту игру?
Хан Уль медленно поднялся со стула, плавно, почти лениво. Хан Уль чуть наклонился в сторону Ми Хи, их взгляды встретились. Его голос прозвучал как приговор:
— Назови её имя.
— Кан Ха Рин. — Ми Хи выпрямилась, будто это имя было щитом и мечом одновременно. Прозвучав в воздухе, оно будто придало ей сил. В голосе слышалась холодная решимость, а глаза вспыхнули едва заметным огнём. Будто она повторяла себе: "Это не слабость. Это необходимость."
Мгновение — тишина. А потом раздался тихий смешок.
— Ого... — с ленивой ухмылкой отозвался Мин Хван — тот самый синеволосый парень в панамке. Его глаза, обычно полные скуки, вдруг оживились, точно он предвкушал интересную игру. — Хан Уль, а мы ведь знаем эту девчонку, не так ли?
Хан Уль перевёл на него взгляд. Короткий, но выразительный. Потом чуть хмыкнул, устремляя глаза снова на Ми Хи. Его голос был низким, глубоким, словно утопающий в чужих мыслях:
— Мда... ты прав, Мин Хван.
Ветер чуть сильнее дунул, тронул край рубашки Ми Хи, взъерошил волосы парней. Всё словно замерло в ожидании чего-то необратимого.
— Так ты уверена, — проговорил он медленно, — что хочешь избавиться от этой девушки?
Его интонация не изменилась, но в ней чувствовалась угроза, и ещё... любопытство. Будто он наблюдал за сломанной игрушкой, которую кто-то пытается починить. Или наоборот — за чистым стеклом, на которое собираются пустить трещину.
— Плата будет большой, — добавил он, и это не было предупреждением. Это было условием. Испытанием.
Ми Хи сжала пальцы в кулаки. Сердце билось, будто в груди ей зашевелилось какое-то дикое животное. Внутри бушевала борьба — между страхом и жаждой признания, между болью и гордостью. Она знала, во что ввязывается. Но отступить значило проиграть. Значило — вновь остаться в тени. Она не могла этого допустить.
— За любую цену... — выдохнула она, её голос стал жёстче, почти режущим. — Я бы пожелала, чтоб Ха Рин пропала.
Слова повисли в воздухе, будто разбились о стены крыши. Их вкус — горький, как яд. А сердце Ми Хи дрогнуло — в этот момент она сама не знала, от волнения или от ужаса перед тем, что только что сделала.
Мин Хван хмыкнул, бросил на Хан Уля взгляд, в котором читалась явная заинтересованность.
— Ну, началось, — усмехнулся он. — Кажется, день стал чуточку интереснее.
Хан Уль молчал. Он просто смотрел на Ми Хи. Но потом, наконец, заговорил:
— Хорошо. Мы найдем тебя, когда это понадобится. А сейчас ступай, совсем скоро Ха Рин пожалеет, что не перевелась из этой школы.