12. новенькая
Наступило утро возвращения. Холодный ноябрьский ветер стягивал лица, и даже лучи солнца, пробивавшиеся сквозь серые облака, казались колючими.
Ха Рин, плотно закутавшись в тёплую куртку, стояла у школьных ворот, медленно вдыхая знакомый запах — сырой асфальт, мокрые листья и едва уловимый аромат булочек из близлежащего ларька. Всё казалось прежним, но внутри у неё будто дрожала тонкая струна — тревожная, натянутая до предела.
Она чувствовала себя одновременно чужой и своей. Этот мир был ей знаком, но теперь он будто смотрел на неё иначе — с оттенком любопытства, сожаления, настороженности. Столько времени прошло. Столько всего она пропустила. И теперь ей предстояло не просто догнать школьную программу — ей нужно было снова встроиться в эту систему, в эту тонкую социальную ткань подростковых отношений, слухов и взглядов.
— Ха Рииин! — донёсся до неё взволнованный голос.
Это была Хи Вон — её подруга, её якорь. Та бежала навстречу с распахнутыми руками и мокрым от моросящего дождя капюшоном, с глазами, в которых искрились настоящая радость и облегчение. Они крепко обнялись, как будто были разделены на долгие годы.
— Я так рада, что ты вернулась! — выдохнула Хи Вон, не отпуская подругу. — Прости что не смогла прийти на выписку и проводить тебя до дома... Родители не пустили..
Ха Рин кивнула и слегка улыбнулась, чувствуя, как в её груди расцветает тепло — крошечный огонёк среди ноябрьской серости.
Пока они шли к школьному зданию, Хи Вон без умолку рассказывала обо всём: какие темы проходили по математике, как по биологии началась новая глава, как учитель литературы снова устроил сцену из-за невыученного стихотворения. Она перескакивала с одного на другое, будто боялась, что времени не хватит, чтобы выговориться.
Когда они зашли в класс, воздух словно сгустился. Несколько девочек с задних парт приподнялись, кто-то уже подбегал — с улыбками, блеском в глазах, с осторожными, но искренними фразами.
— Ха Рин, ты как? Тебе уже лучше?
— Мы переживали...
— Надеюсь, ты скоро совсем восстановишься!
Она улыбалась в ответ, благодарила, старалась не дать чувствам вырваться наружу. Этот приём был неожиданно тёплым. Искренним. Почти исцеляющим. Но за всей этой добротой таилась другая сторона класса — холодная, колючая, цепкая.
Ми Хи.
Она сидела, скрестив руки на груди, с ледяным выражением лица. Рядом — её две верные соратницы и третья, та, что всегда была на шаг позади, будто случайно попала в этот квартет. Ни одна из них не подошла к Ха Рин. Их взгляды были колкими, ядовитыми, наполненными тревогой и ненавистью.
— Господи, она так долго была в больнице... — прошептала первая из девушек, неловко ёрзая на месте.
— Да... Ми Хи, мне кажется, когда ты пнула её в голову... это было... лишнее, — выдохнула вторая, почти неслышно.
Ми Хи резко обернулась. В её глазах вспыхнула злость, как пламя на бензине. Она ударила по столу ладонью — несильно, но достаточно, чтобы привлечь внимание подруг.
— Вы обе были со мной в тот момент, — процедила она сквозь зубы, — Лучше бы молчали, как она, — Ми Хи указала на третью, ту, что тихо наблюдала, — И если вы только попробуете что-то проболтаться... Я сдам вас всех.
В её голосе не было истерики. Только хищная угроза. Ледяная и ровная, от которой внутри всё сжималось.
— Мы все попадём в яму. И никто не выберется. Потому что Ха Рин, эта чертова сука... я не думаю, что она всё забыла. Её глаза не такие. Она может рассказать. Поэтому делайте вид, что ни при чём, дуры вы бестолковые.
Она отвернулась от них, болезненно потирая виски, будто от этого можно было избавиться от давления, растущего в ней. Её взгляд скользнул к Ха Рин — стоящей в окружении одноклассниц, улыбающейся, живой. Прекрасной.
И губы Ми Хи беззвучно прошептали:
— Вот же ж стерва. Я-то думала, ты совсем кони двинешь.
***
Когда звонок возвещал начало урока, класс медленно начал заполняться приглушёнными голосами и шелестом книг. Одноклассницы рассаживались по местам, кто-то переговаривался вполголоса, кто-то листал учебники, кто-то украдкой рассматривал Ха Рин, вернувшуюся после долгого отсутствия.
Она тихо опустилась на своё место у окна, чувствуя, как в груди всё ещё покалывает лёгкое волнение — будто всё было немного чужим, слегка другим, чем до её комы. Но рядом сидела Хи Вон, и её живое присутствие будто согревало.
— Кстати!! — внезапно ахнула подруга, наклоняясь ближе и сияя заговорщицкой улыбкой. — Забыла сказать самое важное. К нам перевелась девочка!
Словно по тайному сигналу, дверь в класс тихо открылась, и на пороге появилась та самая новенькая. Девушка вошла спокойно, будто никуда не спешила. На ней была серая ветровка, небрежно накинутая на плечи, из-под которой выглядывала классическая школьная форма. Чёрные как смоль волосы аккуратно обрамляли лицо ровным каре, а её взгляд — немного усталый, даже потухший — будто сразу же пронзал комнату насквозь, не задерживаясь ни на ком конкретно.
— Её зовут Ли Джи У, выглядит круто, да? — прошептала Хи Вон, стараясь, чтобы никто больше не услышал.
Ха Рин невольно провела взглядом за девушкой. Она не смотрела на неё свысока — наоборот, в её взгляде скользнуло искреннее восхищение. Джи У выглядела так, словно сошла со страниц манхвы: чёткие черты лица, ровные брови, холодная красота и родинка под глазом, словно поставленная художником деталь для завершённости образа. В голове Ха Рин уже возникли образы, как бы она нарисовала эту девушку — карандашами, возможно, с мрачным фоном, где всё внимание приковано к глазам. Этот образ манил.
— Как давно она перевелась? — спросила Ха Рин, не сводя с Джи У глаз.
— Совсем недавно, около недели назад, — прошептала Хи Вон. — Говорят, у неё есть брат-близнец! Он тоже сюда перевёлся, но в класс парней. Девчонки шепчутся, что он красавчик... — Она хихикнула и прикрыла рот рукой, будто раскрыла страшную тайну.
Ха Рин слегка усмехнулась. Что-то в этом казалось невероятно лёгким, почти подростковым в самом добром смысле. Она снова взглянула на Джи У, в голове уже рисуя брата, будто из зеркала. Такой же тёмный взгляд. Такая же родинка — под тем же глазом. Чёткий профиль, немного грубее, мужские черты, но с той же энергетикой, что притягивает.
В тот момент Ха Рин даже не заметила, как слегка расслабила плечи и позволила себе улыбнуться. Казалось, жизнь снова начала наполняться красками — новыми лицами, новыми возможностями, новыми историями.
***
Холодные осенние лучи солнца мягко ложились на парты, пробиваясь сквозь окна класса. Шорох ручек по тетрадям, шелест учебников, шелест страниц — всё казалось обычным, но для Ха Рин этот день был чем-то особенным. Вернувшись после долгого отсутствия, она с упрямой настойчивостью вслушивалась в каждое слово учителей, боясь упустить даже малейшую деталь. Её брови слегка сдвигались, когда она пыталась угнаться за новым материалом, а в пальцах дрожала ручка от напряжения. Голова гудела от информации, словно перегретый чайник, но в её взгляде горело решительное пламя — она не собиралась сдаваться.
Рядом сидела Хи Вон — её личный ангел-хранитель и живая шпаргалка. Она с готовностью показывала пропущенные конспекты, мягко подталкивая локтем, когда Ха Рин терялась в потоке дат и формул. Их голоса вплетались в общую атмосферу уроков тихим шёпотом поддержки и дружеской теплоты. С каждым объяснением, с каждым взглядом, полным сочувствия, Хи Вон словно возвращала подруге уверенность в себе.
На одной из перемен, когда в классе стоял гулкий говор и звонкие шаги учеников, Ха Рин наконец устроила настоящее знакомство между Га Мином и Хи Вон. И хотя формально они уже виделись, только сейчас между ними пробежала искра настоящей дружбы.
Они шутили, поддразнивали друг друга, спорили, кому Ха Рин ближе — и сама Ха Рин, наблюдая за ними, не могла скрыть своей нежной улыбки. В её груди разливалось редкое чувство — ощущение, что всё наконец-то становится на свои места.
***
После школы, солнце уже клонилось к горизонту, освещая улицы янтарным светом, когда Ха Рин и Хи Вон, нагруженные пакетами с печеньем, чипсами и напитками, добрели до дома Ха Рин.
За дверью их встретила тишина — уютная, домашняя тишина. Они устроились на диване в гостиной, закутавшись в тёплые пледы, словно возвращаясь в детство. Пакеты шуршали, бутылки с газировкой тихо шипели, а смех девочек заполнял комнату.
Но в какой-то момент Хи Вон замерла. Её голос стал тише, серьёзнее.
— Прости, если затрагиваю эту тему, но ты помнишь, что с тобой случилось? Как ты потеряла сознание, по какой причине попала в кому?
Вопрос повис в воздухе, словно заморозив всё вокруг. Ха Рин побледнела. Её пальцы машинально сжали край пледа, а взгляд застыл на узоре ковра. Мгновения тянулись мучительно долго.
— Я помню всё, Хи Вон. — голос её дрогнул, но был чётким. — Меня избили. Очень сильно... по рукам, по ногам. А потом... последний удар в голову. Я просто... отключилась.
Хи Вон выпрямилась, глаза её округлились от шока.
— Что?! Кто это был?! Ха Рин, это ужасно, даже если прошло время — мы должны идти в полицию!
Ха Рин подскочила, словно от удара током. В её глазах читался страх, почти паника.
— Нет! Хи Вон, если всё всплывёт — всё может стать ещё хуже! Обещай, что никому не расскажешь то, что я сейчас скажу тебе...
Хи Вон замерла. В её взгляде была буря — тревога, ярость, беспомощность. Но она кивнула.
— Хорошо. Я никому не скажу. Только... кто это был?
Ха Рин медленно вдохнула, наполняя грудь воздухом, будто готовясь нырнуть в ледяную воду.
— Ми Хи и три её подруги... наши одноклассницы.
На секунду в комнате стало глухо, как в пустом зале. Хи Вон ничего не сказала — лишь сжала кулаки, её лицо налилось гневом. Но в следующую секунду она обняла Ха Рин крепко-крепко, молча, не говоря ни слова. Потому что знала — сейчас подруге не нужны слова. Ей нужно просто знать, что она не одна.
Ха Рин сидела, зарывшись лицом в плечо подруги, впервые чувствуя, как тяжесть тайны становится чуть-чуть легче.
***
Глубокий вечер постепенно обволакивал комнату мягким полумраком. Настенные часы негромко тикали, а за окном лениво тянулись дождевые капли, отзываясь тихим стуком по стеклу. Воздух был пропитан ароматом шоколадных печений и тёплой, терпкой тишиной — такой, что почти слышно, как колотится сердце. Ха Рин и Хи Вон сидели рядом на диване, укутанные в плед, как две лодки посреди бурного моря. Между ними больше не было звуков — только правда.
Постепенно Ха Рин рассказала всё — как Ми Хи позвонила ночью и позвала Ха Рин выйти, как Ми Хи привела её в темный переулок, как из-за угла вышли три одноклассницы и как все яростно начали бить и пинать Ха Рин по всем частям тела. Она говорила негромко, будто рассказывая что-то страшное, почти запрещённое. Голос её дрожал, иногда срывался, но она продолжала, упрямо и точно, как будто вырезала правду из камня.
Хи Вон не проронила ни слова. Её глаза были широко распахнуты, слёзы стекали по щекам, скапливаясь на подбородке, падали на колени. Она даже не моргала — боялась прервать рассказ, как будто каждое слово было тонкой нитью, соединяющей её с подругой.
Когда Ха Рин закончила, воздух в комнате стал тяжёлым, как перед грозой. Они сидели в тишине. Только тиканье часов, приглушённый стук дождя и их дыхание заполняли пространство. Обе переваривали услышанное — по-своему. У каждой внутри бушевало нечто, что нельзя было выразить словами.
И вдруг Хи Вон тихо, но чётко произнесла:
— Тебя избили в ночь с пятницы на субботу, верно?
Ха Рин медленно кивнула.
— А в понедельник... — продолжила Хи Вон, — я видела Ми Хи и её подруг. У них были синяки. Не свежие, но заметные. И они были не на лице — а на руках, плечах... таких, как будто они дрались. И, Ха Рин... они выглядели не как победительницы. А как те, кого наказали.
Ха Рин резко подняла голову. Её глаза расширились от удивления.
— Но... меня никто не защищал. Я не видела никого. Я даже сама не сопротивлялась... Может, это просто совпадение?
Хи Вон покачала головой, сжав губы.
— Совпадение? Нет, Ха Рин. Ты серьёзно? Тебя избивают ночью, а потом через пару дней они появляются с синяками? И ведут себя странно. Не как всегда. Напуганные, настороженные. Я помню, как Ми Хи в классе на меня посмотрела — будто ждала, что я что-то скажу. Словно боялась.
Сердце Ха Рин застучало быстрее. По спине пробежал холодок.
— Что ты хочешь сказать? — прошептала она.
Хи Вон посмотрела ей прямо в глаза. Её голос был твёрдым, как камень:
— Я не знаю, кто это сделал. Но кто-то узнал. И кто-то... отомстил за тебя.
В этот момент в их глазах вспыхнуло нечто новое — страх, надежда и странное, необъяснимое тепло. Как будто в этой темноте кто-то всё же был рядом. Кто-то, кто увидел. Кто-то, кто не остался равнодушным.
Когда разговор с Хи Вон закончился, и девочки вновь остались наедине со звуками тихо работающего телевизора, Ха Рин долго не могла избавиться от тени в голове. Слова Хи Вон о синяках на лицах тех, кто едва не убил её, крутились в мыслях как заевшая плёнка. Всё это не складывалось в логичную картину — или, наоборот, складывалось слишком хорошо, пугая своей очевидностью.
***
На следующий день в классе воздух будто был плотнее обычного. Солнечный свет через жалюзи казался холодным. Ха Рин молчала, сосредоточившись на записях и учебнике, но внутреннее напряжение не отпускало.
В какой-то момент, когда учитель обернулся к доске, Ха Рин почувствовала чей-то взгляд. Она подняла глаза и встретилась с глазами Ли Джи У.
Тёмные волосы аккуратно обрамляли её лицо, карие глаза были полны странной смеси усталости и... тревоги? Ли Джи У не отвела взгляд, наоборот — будто изучала Ха Рин, как будто искала в ней что-то. Это был не тот взгляд, которым одноклассницы бросаются по привычке: равнодушный, оценивающий. В этом было что-то личное. Слишком личное.
Ха Рин тут же опустила глаза, сердце забилось чаще. Что ей нужно? Почему она смотрит так, будто что-то знает?
После урока Ли Джи У задержалась в классе. Пока ученицы выходили в коридор, она медленно собирала вещи, явно тянула время. Ха Рин шла мимо, собираясь выйти вместе с Хи Вон, как вдруг услышала:
— Кан Ха Рин.
Тихий, но чёткий голос, словно лезвие сквозь шелест разговоров. Ха Рин обернулась. Ли Джи У стояла возле своей парты, глядя прямо на неё. Лицо — всё то же каменное. Только глаза дрогнули.
— Будь осторожна, — добавила она и отвернулась, как будто ничего не сказала.
Словно ветер прошёлся по спине. Ха Рин замерла на месте, пытаясь осмыслить это предупреждение. Ли Джи У не выглядела врагом. В её словах не было угрозы. Было что-то другое — будто она знала больше, чем имела право.
— Ты это слышала?.. — шёпотом спросила Хи Вон, которая тоже остановилась.
— Слышала, — прошептала в ответ Ха Рин, всё ещё чувствуя, как слова Джи У пульсируют внутри, будто посажено зерно, которое ещё не прорастает, но уже дышит.