Незнакомец

Давно я вас не радовала новыми главами. и вот наконец дошли руки)
приятного вам прочтения и буду очень рада обратной связи)

Никита

Вернувшись домой, я сразу понял, что она была здесь. Едва вошёл, почувствовал. Что-то витало в воздухе. Я не мог объяснить эту чуйку, но точно знал, что найду в доме следы пребывания гостьи. Не ошибся: в большой комнате мои наброски лежали в стопочке. Я редко себе позволял роскошь убранного рабочего места, предпочитал творческий хаос. Сразу заметил, что сверху не мой эскиз. Это могла сделать только она: изобразить нас в поезде. Я схватил лист и жадно вглядывался в торопливые, но аккуратные штрихи. Воображение сразу подкинуло картинок. Как она сидела на диване, держала в руке карандаш. Возможно, прикусывала его кончик, пока рисовала. Невероятно сексуально. Как бы я хотел это видеть.

Черт знает что. Меня заводили такие невинные мысли о ней. Она всего лишь сделала набросок, а не танцевала приват, Соболев. Очнись, блять, извращенец. Почему надо все обязательно опошлить?

Но тут же я сам с собой поспорил. Это не пошло, а сексуально. Моя красивая незнакомка в творческом порыве. Интересно, дал бы я ей закончить набросок или сам бы набросился через десять минут, не выдержав этого зрелища.

Нет, я точно конченый. Меня основательно заклинило на этой девчонке. В первый раз меня не зря потянуло за ней как магнитом. Она словно вела меня на невидимом поводке в тот вечер на перроне. И не могло это кончится иначе. Вернее, начаться. Ее оргазм у окна, мои влажные пальцы и триумф. Как я не кончил в штаны прямо в вагоне?

Рассматривая рисунок, я улыбался и возбуждался. Как же точно она уловила атмосферу. Мы точно с ней на одной волне. Поэтому тяга настолько сильна и безумна. Я не верил в родственные души, но жизнь вносила свои коррективы. Становлюсь сентиментальным.

Откинувшись на диване, я попробовал усмирить досаду и возбуждение. С первым было проще. Она оставила зарисовку, значит, точно вернётся ещё не раз. Она хочет меня. Она нуждается во мне. Она зависима так же, как и я.

С возбуждением совладать было сложнее. Член грозил сломать молнию брюк. Бороться с ним мне не хотелось. Пойду в душ дрочить. Не терпеть же? Но планы резко поменялись, едва я заметил на диване кружевные трусики цвета шампанского. Изо рта тут же вырвался мученический стон. Она оставила два сувенира. Чертова лисица хотела моей смерти.

Догадка промелькнула, и я перевернул эскиз. На обратной стороне было написано красивым девчачьим кругленьким почерком:

«Жаль, что не встретились. Я ждала, скучала, кончила без тебя и ушла.»

Смех сквозь стоны прорывался изо рта. Я давился звуками как одержимый, что пытается выплюнуть беса, но тот упрямо цепляется и заставляет корчиться.

Нет, к черту такие сравнения. Это не бесовство. Она такая чистая, хоть и порочная. Маленькая хулиганка, а не распутная шалава.

Уверен, только мне она позволяет вытворять все эти грязные горячие фокусы. Я единственный, кто может трахнуть ее пальцами прямо в электричке, среди людей. Только со мной она согласна сойти на незнакомой станции. Только ко мне она приходит, чтобы отдаться телом и душой.

Думая об этом, я сам не заметил, как расстегнул брюки и стал сжимать себя через белье. Другой рукой я поглаживал кружево трусиков пальцами, жалея, что не могу почувствовать влагу. Но и вид был прекрасен. Я легко представлял, как она сидела на моем месте, разведя ноги, трогала себя и стонала, облизывала губки и запрокидывала голову, когда было особенно приятно. Оставив здесь свои симпатичные трусики, она прекрасно знала, что я буду сражен в самое сердце. Ну или в член. Именно он сейчас чувствовал себя раненым и нуждался в заботе.

Моя рука уже скользила по члену то сжимая, то просто поглаживая. Я не хотел кончать быстро, но яйца ломило так, словно я год не трахался.

 Что она со мной творит?

Даже на расстоянии умудряется испытывать на прочность, сводить с ума.

Я гладил не только себя, но и ее трусики, как будто это было то самое место, которое они прикрывали. Мне нравилось водить пальцем по гладкой вышивке, представлять, как это делала она.

Это также помогало отвлечься от скорострельных порывов моего члена. Головка уже набухла и грозила пальнуть, но я продолжал оттягивать финал. Мучитель и сладко, почти больно, но так хорошо. А потом меня накрыло.

Знаю, я конченый. Но мне плевать. Все, что связано с ней и ее удовольствием, меня заводит с пол-оборота. Мне кажется, я никогда не устану заниматься с ней сексом. Хотя мы виделись всего два раза, я вполне четко осознавал, что это не простая интрижка. Не похотливые развлечения двух извращенцев. Да боже мой, мы трахались почти как пуритане и не пробовали и сотой доли того, что я хотел бы испытать с ней.

На ум сразу пришло – вся жизнь впереди, попробуешь. Но, черт подери, какая у меня жизнь теперь? Что станет с моей жизнью, когда игра начнется и Беляев пойдет в контрнаступление? А он пойдет, я был уверен в этом гондоне на все сто. И старший, и его сын не оставят нам землю, а нас самих в покое. Таким всегда мало и до всего есть дело.

Как партнер в постели я, наверно, был неплох при любом раскладе. Но что я мог предложить моей незнакомке в перспективе? Ствол, который приставят к ее виску? Угрозы и необходимость бежать из страны? Бросить все? Ради кого? Меня? Кто я ей?

И почему, черт подери, мне тут же захотелось, чтобы она действительно решилась и бросила? Это точно наваждение. Она поработила не только мой член, но и разум. Я ведь даже не подумал, что она могла рыться не только в моём бумажном рисунке, но и в ноуте. Да и скорее всего, листала там картинки, которые были открыты. Конечно, я не хранил ничего важного на этом носителе, но даже наброски имели ценность. Она могла срисовать, слить конкурентам. Вдруг она вообще шпионка? Я тут же отбросил эту мысль. Я ведь сам к ней подошел в поезде, сам дал ключ от квартиры. Никакая она не засланная. Просто девчонка. Я бы почувствовал, если бы было иначе.

Но чувствовал я совсем другое. Нечто приятное и легкое. Хотя и едва уловимое разочарование немного горчило. Жаль, что не встретились. Больше не останусь в Москве.

День пролетел в какой-то нелепой гонке. Я чувствовал себя черепахой на побегушках, ничего не успевая. В конце концов, бросил попытки связаться с сотрудниками, перенес все на завтра и решил посмотреть кино. Удивительно, но вырубился. Утром встал рано, доделал все, что собирался, чувствовал себя сверхчеловеком. Ударно поработал и вспомнил о ней всего пару раз. И то неожиданно, в контексте работы.

 Можно было создать интересную игру. Романтичную, простую, по мотивам наших встреч. Началом будет случайное знакомство в поезде. Я смотрел на ее рисунок и представлял, как герои оживают, знакомятся ближе, расстаются, снова сходятся.

Я так загорелся этой идеей, что сделал еще несколько рисунков, подражая ее технике. Чертовски хотелось показать ей прямо сейчас, но я точно знал, что она не вернется так скоро. И ошибся.

Ключ скрипнул в замке, и моя незнакомка переступила порог квартиры. Я тут же рванул в прихожую, открыл рот и радостно пробасил:

 - В этот раз тебя ненадолго хватило, малышка. Соскучилась так сильно, что…

Я заткнулся, едва увидел ее глаза. Красные, полные слез. Веки опухли. Она плакала. Много. Сдавленное рыдание заставило ее задрожать всем телом. Я сделал шаг вперед, сокращая расстояние, между нами, прижал ее к себе крепко-крепко. Кажется, именно этого она сейчас хотела сильнее всего.

Алеся

Я чувствовала себя удивительно спокойно, когда поднималась к себе на этаж. Даже квартира, которую я выбрала сама и снимала лишь при частичном участии Марка, теперь мне совсем не нравилась. Она не была мне домом, и я без сожаления вернусь к папе, пока не найду что-то попроще. Возможно, даже уеду в Москву. Интересно, мой незнакомец скоро отправится туда? Его рисунки и файлы на ноутбуке сигналили, что он вряд ли простой охранник-вахтовик с творческим хобби. Прогнав эти мысли, я нашла ключ в сумке и открыла дверь.

Пройдя в квартиру, я увидела Марка. Он стоял у окна, на кухне, спиной ко мне. Я замерла на пороге, переступила с ноги на ногу.

- Ты получил мое сообщение? – спросила я.

- Да, - ответил мой жених бесцветным голосом и обернулся.

Его лицо было таким же мертвенно-серым, без эмоций, как и речь. Такого Марка я видела пару раз, и он пугал меня до чертиков.

- Прости, что пришлось писать, но мы едва ли общаемся, когда ты дома. И ты не даешь мне слова сказать, - стала оправдываться я как дурочка.

- Угу, - кивнул он и сложил руки на груди. – Еще что?

- В каком смысле? – не поняла я.

Беляев пронзал меня глазами, как иглами. Казалось, еще немного, и его взгляд станет токсичным, убивая меня.
- Что тебе еще нужно, Алеся? – пояснил он, не сводя с меня отравленных глаз. – У тебя есть квартира, работа, учеба, шмотки, бабки. Чего тебе не хватает?

Я охнула, услышав все его критерии, по которым я должна быть счастлива и довольна.

- Я бы сказала, что мне не хватает тебя, но это не так, Марк, - начала я объяснять то, что чувствовала. – Я тебе благодарна за все, что ты для меня сделал, но мы ведь чужие люди. Ты сам это понимаешь.

Он сделал три шага вперед, пересекая кухню, и остановился около меня, выдыхая в лицо слова:

- Не хватает меня? Хочешь секса?

Этого я сейчас хотела меньше всего.

- Уже нет, - пискнула я, начиная нервничать из-за его близости, которая была мне неприятна. – Я совсем не люблю тебя. Все прошло. Поэтому нам лучше все закончить. Я точно не хочу спать с тобой. И быть с тобой – тоже. Тем более – выходить за тебя замуж.

Он рассмеялся, опаляя меня горячим дыханием. Я вжалась в стену, понимая, что в его смехе нет ни капли веселья, одна угроза и издевательство. Я хотела проскользнуть в сторону, но Беляев моментально прочитал намерение удрать и схватил меня за шею, пригвоздив к стене и больно сдавливая.

- Куда, малышка? Стой на месте и слушай.

Он чуть сдавил там, где бился пульс, заставляя меня забиться и закашлять, но тут же ослабил хватку, снова давая мне воздуха, но напрочь лишая смелости и попыток к бегству. Если буду сопротивляться, он тоже примет меры. Его злые темные глаза обещали мне именно это.

- Марк, - прохрипела я, едва ворочая сухим языком. – Пожа…

- Теперь ты просишь, Алеся. И вежливо, – снова засмеялся он, рассматривая меня, как диковинную бабочку, которую приколол булавкой. – Я буду взаимно вежлив, сладкая.

Марк склонил голову и мерзко провел языком по моей щеке. Словно слизняк по лицу прополз. Я задрожала и зажмурилась от омерзения. Глаза защипало, но я пыталась не заплакать.

- Сладкая, маленькая девочка, ты моя, - продолжал вещать мой жених тоном, от которого становилось холодно и страшно. – Неужели ты ещё не поняла, что я не дам тебе уйти? Мы поженимся, Алеся. Это решено. Смирись.

- Зачем… Зачем тебе это? – еле выдавила я из себя.

- Затем, что мне нужна карьера. У меня перспективы на выборах в регионе. Мне нужна идеальная жена. Прекрасная леди с безупречной историей. Это всегда добавляет очков. Ты разве не знала?

Он снова нажал на сонную артерию, и я невольно захныкала, умирая от таких безмолвных угроз. Марк словно играл со мной. Он показывал, что сила и власть на его стороне во всех смыслах. Ему ничего не стоило придушить меня или выбросить на улицу. Но я была ему нужна, поэтому он пощадит.

Не знаю, было это лучше смерти или хуже. Я старалась не раскисать, не думать об этом, иначе сорвалась бы в истерику. Нужно оставаться в уме.

- Любая с радостью станет твоей женой, - продолжала убеждать его я, уже зная, что это бесполезно, но не в силах молчать и принимать свою участь без сопротивления.

- Мне не нужна любая, Алеська. Я хочу тебя. Ты моя идеальная пара. Школьная любовь, которая стала крепкой семьей. Ты выйдешь за меня и родишь мне ребенка, а потом будешь рассказывать, как нам было тяжело, но вместе мы все преодолели.

Он наклонился ко мне и теперь лизнул прямо в губы, одновременно сильнее надавливая.

- Хватит придумывать отговорки, Алеся. Не стоит бегать от своего счастья, иначе оно догонит. Ты поняла меня?

Я больше не могла сдерживаться, всхлипывала и чувствовала, как по щекам бегут горячие слезы.

- Твой папа очень расстроится, если мы расстанемся, детка, - добил меня Марк.

Я снова стала задыхаться и рыдала одновременно, а он смотрел на меня, склонив голову на бок. В нем не было ни капли жалости. Он вообще не был похож на человека в этот момент.

- Ты же не хочешь расстраивать папу, правда?

- Нет-нет, пожалуйста, - заскулила я из последних сил.

Беляев улыбнулся так жутко, что у меня ноги подкосились. В этот же момент он отпустил меня, и я осела на пол, не в силах сохранять вертикальное положение. Марк вынул что-то из кармана, бросил на пол рядом со мной.

- Кольцо. Носить обязательно. Свадьба в мае. Ты теперь официально моя невеста. Веди себя хорошо, девочка. И проблем не будет.

Я расплакалась. Беляев присел на корточки, отодрал мои руки от зареванного лица и прямо в рыдания четко повторил, держа меня крепко за запястья: - Веди себя хорошо, Алеся. У тебя все равно нет выбора. Поняла?

У меня был очередной приступ судорожных всхлипываний, но Марк гаркнул:- Поняла, блять?

Я замерла и с трудом произнесла, едва слышно: - Да.

Тогда он отбросил мои руки и снова встал.

- Мы приглашены на прием через две недели. Он важен для отца. Купи платье и постарайся не корчить постную морду, как в прошлый раз. Люди не дебилы, Алеся. Они все замечают. Мне не нужны слухи.

Не дождавшись моего ответа, он ушел. Просто открыл дверь и захлопнул до щелчка, прекрасно зная, что сказал достаточно. Мне хватило намеков на отца и проблемы. Беляевы могли мне их устроить в два счета.

Я даже плакать больше не могла. Только сидела на полу и вытирала слезы и сопли, сама себе удивляясь. Я ведь знала, что он меня не отпустит. Это читалось между с трок в его красноречивом нежелании обсуждать наши отношения. Марка все устраивало. Красивая история про первую любовь. Да, она работала уже давно ему на руку. Нас все считали идеальной парой. Нам завидовали. Нами восхищались.
Сказки врут. Только в книгах крестные дарят платья, не требуя ничего взамен. В реальности сам прекрасный принц превратится в дракона и туго затянет на горле алмазную цепь.

Зазвонил мобильный, и я увидела на дисплее имя той самой приятельницы со школы, что работала в кадастре. Возможно, опять по работе. Я сняла трубку, стараясь звучать не как разбитое в хлам пианино.

- Да.

- Алеська, привет. Я сейчас в гости заходила к подруге, она в твоем доме живет. Марка встретила, он сказал, вы женитесь в мае…

- Да, - повторила я, чувствуя, как мой поводок туже тянет шею, и воздуха смертельно не хватает.

- Боже, как я за вас рада. Это грандиозно. Если честно, мало кто верил, что вы протянете так долго. Но он молодец, не соскочил. И опять уехал, да?

- Да.

Мне не хотелось ничего рассказывать, но этого и не требовалось. Все всё знали. Мне оставалось только кивать.

- Ну ничего – зато будешь всю жизнь как за каменной стеной.

«Это уж точно», - подумала я, не сдержав горькой усмешки.

- Да, - снова ответила согласием, уже сейчас ощущая вокруг стены башни, которую для меня заботливо воздвиг будущий муж.

- В общем, поздравляю вас. Ты наверно, расстроилась, что он уехал. Не буду больше доставать. Целую, дорогая. Если что, звони. Всегда помогу.

- Спасибо, - откликнулась я, стараясь быть максимально дружелюбной, но тон настроения был как у мороженой путассу.

Положив трубку, я еще какое-то время сидела на полу и смотрела на коробку с кольцом. Дорогой бренд не оставлял простора для воображения. Оно неприлично дорогое и вульгарное.

Может, и не вульгарное, но я никогда не умела достойно носить шикарные украшения и одежду. У меня все время получался не стильный образ, а новогодняя елка. Поэтому я запретила Марку дарить мне драгоценности. Носила демократичные бренды и стандартные комплекты. Разумеется, для приемов приходилось наряжаться, но спасали консультанты в московских бутиках с конскими ценами.

Едва я вспомнила об этом, мне на карту упала похожая неприличная сумма денег от Беляева. На платье. Он просто сделал перевод. Это значило, что мое мнение не учитывается и ситуация больше не обсуждается.

Я открыла коробку, готовая выбросить кольцо с балкона. Оно предсказуемо было шикарным. Большой бриллиант и россыпь маленьких по контуру. Ничего вульгарного, на самом деле, но настолько не мое, что впору было в петлю лезть. И даже в этом не было решения проблемы. Ведь мне никто не даст гарантии, что моего отца не тронут даже после моей смерти. Да и умирать не очень-то хотелось.

  Рассмеявшись истерически громко, я поднялась наконец с пола, кольцо сунула в сумку, чтобы не забыть надеть на работу. Заглянув в ванную, я умыла лицо, сбросила офисную одежду и натянула любимые джинсы и свитер.

Однажды мама сказала мне, что, если в жизни происходит какой-то ужас и не понимаешь, как поступить, лучше бездействовать, плыть по течению.

Бог все видит, но выжидает.

Моя мама умерла, так и не дождавшись милости Всевышнего.

У меня не осталось сил бороться. Я чувствовала себя раздавленной, порабощенной и не видела света. Но я знала, где смогу снова дышать. Хоть немного. Моя совесть даже не мяукнула. Я накинула куртку и вышла из дома. Уже стемнело, но мне не было страшно. Там, в тепле и уюте страшнее. Плохо там, где все чужое, не мое. Я шагала быстро и смело до соседней улицы, там вызвала такси, чтобы не напороться на добрых знакомых. Машина приехала быстро и так же быстро отвезла меня в пригород. Никогда мне не было так приятно видеть старые панельные дома, которые отчаянно просили ремонта (или сноса) своим гиблым видом. Никогда я не чувствовала себя так хорошо в обшарпанном подъезде. Пожалуй, только открывая дверь дома, где жил теперь только папа, я чувствовала, что действительно возвращаюсь домой.

Глаза снова стали влажными. Неужели во мне еще осталась жидкость? Я очень надеялась, что мой незнакомец не упадет в обморок от страха, увидев меня зареванную.

Я вошла в квартиру, и он сразу же встретил меня на этот раз. Дома. Я была так рада его застать, что даже не слышала, что он мне сказал. А потом посмотрел так… внимательно и тепло, что я не сдержала судорожного вздоха, снова оказавшись на грани срыва.

Мои разбитые нервы не выдержали его сочувствия, глаза наполнились слезами. Но я совладала с собой и не заревела, когда он крепко обнял меня. Не задавая вопросов, не предлагая ничего, просто прижал к себе. Именно этого я хотела больше всего сейчас. Я нуждалась в нем. Дышать стало легче. Он словно воздух. Кислородная поддержка. Это не панацея, но я смогу какое-то время поддерживать жизненные ресурсы, не упасть в отчаяние.

Мне стало легче, и я почти сразу отстранилась и спросила с улыбкой:

- Можно я побуду с тобой немного? – Скользнув взглядом за его спину, увидела, что ноутбук снова включен, даже различила наброски на экране. – Или ты занят?

Если бы он сказал, что занят и выставил бы меня за порог, я бы цеплялась за дверь, как одержимая. Если бы ему удалось вытолкать меня вон, я бы осталась сидеть на домотканом коврике у двери. Но у моего незнакомца не было таких категоричных намерений. Наоборот, он улыбнулся и проговорил:

- Для тебя я всегда свободен, малышка.

Он снял с меня куртку, повесил в шкаф. Я разулась и кивнула на его рабочее место.

- Я могу просто посидеть, пока ты рисуешь. Я… Мне не очень хочется сейчас секса. Это ничего?

Обернувшись, я увидела, что он смотрит на меня, приподняв бровь и ехидно улыбаясь. За эту улыбку я бы еще раз оставила здесь трусики. Все свои трусики, все деньги и чертовы бриллианты, лишь бы смотреть на него.

- Ничего? Как это ничего? – издевательски возмутился он. – Ну уж нет. Снимай трусики, будем знакомиться.

- Если я скажу, как меня зовут, придется тебя убить.

Я почти не шутила, но он об этом, конечно, не знал. И ответил, подыгрывая мне:

- Аналогично, красавица. Ну хватит уже стоять тут и мяться у порога, проходи, - он как-то ласково толкнул меня в сторону комнаты. – Я же не настолько придурок, чтобы кидаться на тебя сразу.

Теперь ухмыльнулась я.

- Серьезно?

Он закатил глаза.

- Ладно, настолько, да. Оба раза, когда мы виделись, я кидался. Но, клянусь, я могу себя контролировать. Наверно.

 Посмеиваясь, я присела на край дивана, в уголке.

- Вот и проверим.

На самом деле я уже чувствовала себя почти готовой к его нападению. В этой квартире, с этим мужчиной словно перерождалась. Как будто кто-то другой говорил с Марком и рыдал дома на полу. Кто-то другой был безвыходно несчастен и смирился с участью выйти замуж по принуждению. Кто-то другой жил моей жизнью. Я настоящая была только здесь. И с папой, может быть. Но это другое. Даже в родном доме я притворялась. Здесь у меня не было для этого причин. Наоборот. Мне нравилось обнажаться перед моим незнакомцем. Физически и душевно. А он все принимал. С этим безумным восхищением, которое вспыхивало в его глазах, каждый раз, когда он смотрел на меня.

- Мне понравился твой подарок, - проговорил он, вынимая меня из минутного погружения в себя.

Я задрала голову, снова улыбаясь.

- Который?

- Оба, на самом деле. И лучше тебе не знать, что я сделал с одним из них.

Я уже смеялась, а он присел рядом, взял планшет и вежливо предупредил:

- Но мне действительно надо закончить кое-что. А потом попьём чай, да? Или ты голодна? У меня ничего нет готового, но я ходил в магазин.

Он был такой трогательный и взволнованный. Я не могла не умиляться. Мужчина, с которым был уговор – трахаться без имен, сейчас переживал, что я голодная и ему нечем меня накормить.

- На самом деле, я бы поела, - ответила я, стараясь его успокоить. – Давай ты тут закончишь, а я приготовлю что-нибудь.

- Ты уверена? – уточнил он, снова нервничая.

- Да. Если, конечно, в холодильнике есть продукты.

- Что-то есть.

- Тогда я пойду.

Я встала, но он поймал меня за руку, повторил:

- Ты уверена?

- Конечно.

- Тогда хозяйничай.

Отпуская, он погладил мои пальцы, едва уловимо. Но даже этого мне хватило, чтобы пожелать большего.

В холодильнике меня ждал сюрприз. Я ожидала найти яйца, курицу или какие-нибудь котлеты-пельмени, но продукты оказались весьма недешевыми. Охлажденная рыба, индейка, икра. Ягоды и овощи премиум-класса. Я без труда узнала их, потому что сама закупалась в центральном магазине. И никогда не брала самые дорогие, хоть и могла их себе позволить. Но мой незнакомец, очевидно, не привык экономить.

Даже банальная картошка была мытой и калиброванной, как на подбор. Маленькая, молодая. Наверно, очень вкусная. Я промыла ее еще раз на всякий случай. Разрезала на четвертинки, смазала маслом, тоже каким-то особенными и, наверно, дорогим, отправила в духовку.

Стейки семги просто пожарила на сковороде. Все это время мой незнакомец усиленно штриховал что-то на планшете и дважды созванивался с кем-то. Я специально включала воду, чтобы не слышать разговоры. Не хотела знать о нем ничего больше. И так понятно, что охранником он не был. Остальное я предпочла не знать.

И ему лучше ничего не знать обо мне.

Он пришел на запах картофеля и рыбы. Почти бесшумно подошёл ко мне, обнял сзади, поцеловал в шею. Я поежилась, но тут же расслабилась. В этом жесте не было бешеной страсти, что раньше вспыхивала между нами. Но возникло нечто иное, очень приятное. То, чего я никогда не чувствовала с Марком. Уют, тепло, желание прижаться и никуда больше не бежать.

- Пахнет невероятно, - проговорил незнакомец.

- Ты закончил? - спросила я, прижимаясь спиной к его груди, одновременно выкладывая картофель в большое блюдо с какими-то древними цветочками.

- Нет, но я сделаю перерыв. Давай в комнате поедим.

Он чмокнул меня за ушком и достал тарелки и вилки, помог отнести все в комнату, где мы устроились за журнальным столиком. Время от времени монитор его ноута мигал, и он отвлекался, чтобы просмотреть какие-то картинки и отписать что-то. Я старалась не пялиться, хотя было до зуда любопытно. Разумеется, он заметил, что я кошусь. Шпион из меня аховый.

- Интересно? – спросил он, закидывая в рот последний ломтик картофеля и кивая на монитор, который снова мигнул.

- Очень, - честно призналась я. – Но это не мое дело, конечно.

Он засмеялся.

- Конечно. Но в какой-то степени и твое тоже. Ты рисуешь?

Я пожала плечами.

- Немного.

- Мне понравился твой набросок. Он такой чувственный.

У меня не было сил сдержать сарказм:

- И что же ты с ним сделал такое ужасное?

Незнакомец хохотнул.

- Нет, с ним ничего. Но я много на него смотрел. Неприлично много и долго. Если ты понимаешь, о чем я.

Теперь уже я смеялась в голос.

- Кажется, понимаю и не виню. Потому что делала примерно то же самое.

Он забрал у меня тарелку, поставил на столик, а сам легонько толкнул, заставляя меня отклониться на спинку. Его губы уже почти коснулись моих, как снова пиликнуло оповещение о письме.

- Черт, прости, мне нужно доделать это.

Вместо долгого и страстного поцелуя мне достался быстрый и мимолетный, но многообещающий. Я кивнула, отпуская его.

- Ничего. Я же ворвалась к тебе без приглашения.

- Не знаю, сколько еще раз я должен сказать, что приглашение тебе не нужно, малышка, - ответил он, уже ставя ноут на колени.

Я собрала посуду и унесла на кухню. Нужно было бы помыть, но он позвал меня.

- Красавица, иди ко мне.

Я с радостью бросила тарелки в раковине и вернулась к нему.

- Хочешь посмотреть? – предложил незнакомец, указывая на монитор. – Мне нужно разложить по цветам наброски. Тебе ведь интересно взглянуть?

- Очень, - призналась я и села рядом с ним.

Теперь ноут стоял на столе, а на коленях мой незнакомец держал планшет. Стилус скользил по доске, заполняя цветом элементы. Картинка получалась яркая, но мне не хватало акцентов.

- Попробуй сделать луну ярче, и тот же оттенок на свете лампы. Они соединят картинку не только по композиции, но и по цвету.

Он повернул голову и посмотрел на меня очень внимательно. А потом предложил:

- Попробуй сама, - и протянул стилус.

- Я не умею всем этим работать.

- Это несложно. Я покажу.

И он действительно показал. Наверно, сам сделал бы это за пару минут, но со мной возился полчаса, показывая инструменты, терпеливо исправлял ошибки, да и просто дал мне привыкнуть к специфике.

Но в итоге вышло здорово.

- Черт, ты права. Этот желтый намного лучше. Картинка заиграла. – Он повернул голову, провел пальцем по моей щеке и добавил: – И твои красивые глаза снова светятся. Как будто ты только что кончила.

Я не могла не отвести глаз, смущаясь неуместно, но сильно. Такие противоречивые чувства он во мне вызывал. Но я снова посмотрела на него, возвращая себе смелость и дерзость, ответила:

- Признаться, это даже лучше, чем секс.

Я показала на планшет, имея в виду рисование. Разумеется, незнакомец возмутился.

- Уверена?

Он отложил гаджеты и снова повалил меня на спину.

- Не знаю, - смеялась я, пока он зацеловывал мое лицо и щекотал.

- Возьми свои слова обратно, девочка, - угрожал он, дурачась.

- А если нет, то что? – снова дерзила я в ответ, захлебываясь от смеха.

Он стащил свою майку и бросил на пол, а потом стал медленно расстегивать пуговки на моей рубашке. Его взгляд не обещал мне ничего хорошего.

- Тогда мне придется тебя заставить.

Я была совсем не против этого.

- Попробуй.

Он попробовал, и у него получилось. Это был быстрый секс на диване. Я совсем не возражала. Кажется, мы оба тяжело пережили несостоявшуюся встречу. Нам нужна была эта яркая разрядка без промедления. Я не хотела секса, когда пришла к нему, но, проведя рядом с моим незнакомцем какой-то час, нуждалась в нем до боли.

Одежду мы сняли уже потом, когда он отнес меня в спальню и уложил на постель, а потом сразу стал опять ласкать. Я, наверно, должна была привыкнуть к его неугомонному либидо, но снова удивилась. Казалось, он мог заниматься любовью бесконечно.

Сейчас он ласкал мою грудь, признаваясь:

- Обожаю твои соски, детка. Они такие красивые, жесткие. Нравится трогать их и ласкать.

Он замолчал, чтобы сделать то, что ему нравилось. Пальцами теребил и пощипывал один сосок, пока облизывал и прикусывал другой. Я уже замечала, что он немного неравнодушен к этой части тела, но сегодня все стало очевидно.

Мне захотелось немного его подразнить.

- Кажется, кто-то помешан на моей груди, - прошептала я между стонами, выгибаясь и с удовольствием принимая ласки.

- Помешан? На груди? – пробормотал он, поднимая голову. – Скорее, я ебанулся на всю голову, малышка.

Я не сдержала смеха. Вроде бы шуточки в постели неуместны, но с ним даже смех вызывал новую волну возбуждения.

- И – да. Я помешался. Не только на твоей груди. На тебе.

Он продвинулся вперед и поцеловал меня в губы, но тут же снова опустил голову, впился в сосок, заставляя меня смеяться и охать одновременно.

- Черт, ты права. Определенно, твоя грудь – это мое личное безумие. Обожаю. Не могу оторваться.

- И не надо, - разрешила я ему быть сумасшедшим.

И сама отпустила разум, отдаваясь страсти.

Я запустила пальцы в его волосы, и снова меня поглотили волшебные ощущения, которые дарили его рот и руки. А сама стала поглаживать себя между ног. Специально согнула ноги в коленях и легонько задела его, чтобы он заметил.

Ответом мне была вибрация стона, которая пронзила мои соски, потому что он так и не разжал губы. Но все же он не выдержал.

- Черт, нет. Я хочу это видеть.

Незнакомец усадил меня на кровати так, что я оказалась перед зеркалом шкафа. Инстинктивно попыталась свести ноги, но он не позволил. Устроившись позади, он удержал мои колени разведенными в стороны и попросил: - Поласкай себя, детка. Мне так нравится смотреть, как ты себя трогаешь.

Я сомневалась несколько секунд. Ничего, что он просил, не причиняло мне боли. Ни о чем, что мы делали, я не жалела. Конечно, пришлось преодолеть долю смущения. Но с моим незнакомцем это было почти легко. Особенно когда он вернул свои руки мне на грудь, стал сжимать в ладонях соски и потирать их большими пальцами. А еще шептал мне на ухо, прикусывая мочку:

- Ты такая горячая, моя незнакомка. Страстная. Пылкая. Честная. Давай, маленькая, кончи для меня.

Я всхлипывала и хныкала, пока исполняла его просьбу.

Мне давно стало скучно удовлетворяться рукой, но мой незнакомец превратил синтетическое удовольствие мастурбации в чувственное, острое наслаждение. Мы смотрели друг на друга через зеркало. Я видела себя и его. И он наблюдал очень внимательно, как я себя касалась. Уверена, этот мужчина обязательно все запомнит и потом будет такими же движениями гладить меня собственными пальцами.

Он облизывал губы и горячо дышал мне в шею. Я была уже на грани, когда он сильно ущипнул мои соски и потянул, делая немного больно. Я громко заохала, а он приказал:

- Жестче, малыш. Кончи сильно. Давай!

И я сильнее надавила на клитор, потерла быстрее и жестче, как он просил. Оргазм не заставил себя ждать. Я откинула голову и послала в потолок звонкий стон.

Он потерся носом о мои волосы и проговорил очень тихо:

- Умница. Молодец, девочка. Ты делаешь меня таким счастливым, сладкая.

Я не могла ответить. Только улыбалась, замерев в его объятиях. Лишь когда туман кайфа рассеялся, я сообразила и выпалила:

- Ты не кончил.

Он негромко засмеялся.

- Зато у тебя с этим полный порядок.
Я перевернулась к нему лицом, ближе придвигаясь. Его член коснулся моих влажных складочек. Признаюсь, мне было достаточно оргазмов. Но при этом я не могла просто так оставить его с пульсирующим членом.

- Знаешь, чего мне не хватает? – прошептал он между поцелуями.

- Ммм, - отозвалась я хрипло.

- Пытаюсь вспомнить твое имя, когда кончаю. А потом понимаю, что не знаю его. Становится немного обидно.

Я усмехнулась. Внезапно на ум пришли строки из любимых «Ромео и Джульетты». Я не смогла не произнести их вслух.

- Что значит «имя»? – начала я.

И он совершенно неожиданно подхватил продолжение, но опять на английском:

- That which we call a rose by any other name would smell as sweet.*

- Хоть розой назови ее, хоть нет, - откликнулась я эхом перевода Пастернака.

Но в моей голове все еще повторялись его слова, его английская речь. Чистая, без акцента. Он читал Шекспира в оригинале. Он знал наизусть некоторые места.

Я думала, что одна такая больная на всю голову. Но – нет.

Наверно, мои глаза остекленели. Я не моргала – это точно. Поразительно, как меня завел язык Шекспира. Едва ли не сильнее грязного, извращенного секса с безумным таинственным незнакомцем.

- Блин. Я не по-русски говорил, да? – легко и весело рассмеялся он. – Прости. Иногда бывает. Это значит…

- Ничего страшного, - выдохнула я, падая на спину. – Я знаю оригинал. Немного.

И потянула его на себя. Он, как всегда, не отказался. Я была как никогда счастлива, что он ненасытный и неугомонный. Кажется, после Шекспира меня можно было бы легко уговорить даже на анал. Но сначала, конечно, нуждалась в ласках. Уверена, с этим у него не будет проблем.

Запрокинув голову, я ждала, когда он коснется губами или языком, а может, и зубами моей шеи. Но вместо этого услышала:

- Что это, нахрен, за дерьмо?

* That which we call a rose by any other name would smell as sweet (англ) – Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет.

Уильям Шекспир. «Ромео и Джульетта». Знаменитая любовная сцена на балконе, где влюбленные признаются друг другу в любви.