Незнакомец

Всем привет) надеюсь, вы еще не забыли об этой истории)
буду рада услышать ваше мнение)
всех люблю❤
_________________________________________

Никита

Я поехал на кладбище один. Не сразу. Несколько дней собирался с силами. Не был на могиле Артёма со дня похорон. На кладбище ничего особенно не изменилось. Снова было ветрено и малолюдно. Автобус уже увез тех, кого привез утром, а машин у ворот был всего две. Я оставил свою и пошел пешком. Нашел быстро. Память не подвела. Брат все так же смотрел на меня с портрета. Засохший букет роз стоял в простенькой вазе. Я просто стоял и смотрел в Тёмины глаза. Такие же, как у меня. Говорить с ним у меня не получалось. Я не хотел ничего обещать ему. Или себе.

Ветер трепал волосы, залезал под куртку, заставлял дрожать и ежиться. Словно сам воздух этого места высасывал жизнь из тела. Прошло минут десять, а я уже чувствовал себя паршиво. Вряд-ли Артём был бы рад, простудись я сейчас. Это совсем будет некстати.

Я шел обратно к машине, когда увидел мужчину. Он свернул, не дойдя до парковки, направился к остановке, стал рассматривать расписание автобуса. Даже я знал, что после обеда тут никогда не ходит транспорт. Очевидно, мужчина тоже это выяснил. Его плечи опустились. Да, веселого мало. До окраины города, где можно поймать что-то рейсовое или хотя бы такси, – километров пять. Мужчина, очевидно, собрался пройти их пешком. Он не был старым. Это я видел даже издалека. Но все же не самая приятная прогулка в такое время года. Идти придется вдоль дороги. Опять же ветер. Садясь в машину, я знал, что подберу его.
Мужчина на удивление бодро шел к дороге. Я едва успел догнать его у шоссе.

- Садитесь, подброшу вас в город, - предложил я, открывая пассажирскую дверь старой отцовской Нивы Шевроле.
- А, нет. Спасибо, - рассеянно махнул рукой путник. – Я дойду. Тут два шага.
- Ветер нещадный, и моросит уже. Так себе прогулка намечается. Я бы не приставал, но сам продрог до костей. Садитесь.
- А, черт, да. Почему нет? Спасибо.
Он сел на сидение рядом со мной и пристегнулся, зябко передернул плечами.
- Дима, - запросто представился мой попутчик, хотя он годился мне в отцы, и было бы уместно назвать полное имя. Но я не стал приставать с этим, принимая простецкую манеру.

- Никита.
Мы быстро пожали руки.
- Спасибо, Никит. Выручил. Что-то я совсем забыл, как сюда не любят ездить такси.
- Ага, - кивнул я. – А автобус один уходит в полдень и не возвращается.
- Точно. Ты местный?
- Почти. Из пригорода.
- А, не знаю оттуда никого. А здесь кто?
Он кивнул головой назад, имея в виду вечный покой.
- Брат.
- Недавно?
Я повернулся к нему, удивляясь догадливости.
- Ты шел из района, где недавно стали осваивать. Прости, даже слов не подберу. Осваивать… Кошмар.

Я успокоился. Мужик был приятный. Уж точно не шпион. Нас никто здесь не ждал. Особенно меня. Мой попутчик действительно видел, что я шел с новой зоны.
- Да, недавно, - подтвердил я.
- Соболезную.
- Спасибо.
- А у меня жена. Онкология. Пять лет уже прошло.
- Мне жаль.
- Да. Спасибо.

Он вытер глаза, заставляя меня нервничать, а потом натянуто рассмеялся.
- Прости, приятель. Я мало общаюсь с людьми. С соседями редко да с дочкой. Ты вроде добра мне хотел, а я тут болтаю. Клянусь, я не трепло. Но вроде как…
- Поговорить положено по дороге, - закончил я.
Дима кивнул.
- Расслабьтесь. Не обязательно меня развлекать беседой. Это не такси. Вы где живёте?
- Черемушки.

Мне было совсем не по пути, но я решил подвезти мужика. Какой-то он мне показался трогательный. Наверно, я долго жил за границей. Совсем отвык от нашего менталитета, где каждый хороший человек живет с душой нараспашку. Вот и Дима мне понравился. Я словно согрелся в его компании и не хотел оставаться один. Мы очень уютно молчали до самых Черемушек. Я притормозил на единственной в районе остановке.
- Здесь нормально? – спросил я своего попутчика, который притих и даже, кажется, задремал.

Он тут же открыл глаза и осмотрелся.
- Никит, ты меня почти до дома довез. Как так?
- Нечаянно вышло, - развел я руками.
- Спасибо огромное. Дай Бог тебе доброго здоровья.
- И Вам не болеть, Дим.
- Да уж теперь точно не слягу с простудой. Вон мой дом. – Он показал пальцем небольшой ухоженный домик в конце улицы. -  Пойдем, я тебя чаем напою.

Второй раз с момента приезда я решил пренебречь безопасностью и с удовольствием принял приглашение.
- А пойдем.

Проехав еще немного, я закрыл машину и отправился за Димой. Что-то он тронул во мне. Какие-то знаки, предчувствия. Я стал суеверным после смерти брата.
На веранде сохли расписанные то ли под Хохлому, то ли под Городец амфоры. Очень необычно. Античная форма и русская роспись.

- Ты рисуешь? – спросил я Диму, указывая на керамику.
- Надо говорить «писать», а не «рисовать». Сразу видно, что почти в деревне живешь, - душевно подколол меня мужик.
Я засмеялся, мотая головой.

- Да, деревня. Что с меня взять. Но горшки красивые, – продолжал я дурачиться.
- Это амфоры. Жена любила гончарить. Дочка расписала недавно. Она у меня художку заканчивала. Одаренная натура.
- Это видно, - подтвердил я, не переставая рассматривать затейливую роспись.
- Ты заходи лучше, Никит. На веранде не сезон чаевничать.
- Да, это точно.

Я последовал за Димой в дом. Он был простой, но уютный, очень теплый. И не только в обогреве дело. Тут хотелось жить семьёй, хотя бы с любимой женщиной. Пить чай, смотреть в окно, расписывать амфоры, выращивать цветы, бесконечно что-то чинить и латать.

Дима включил чайник и собрал на стол нехитрый перекус. Бутерброды, печенье, мед, варенье. Я почувствовал зверский голод.

Мы перекусили и болтали как старые знакомые. Мне было спокойно и хорошо. Дима рассказал, что все делал в доме сам. От фундамента до мебели. Я удивлялся и качал головой. А когда дело дошло до меда, закатил глаза. Никогда я такого не пробовал. Может, в детстве? Нет. Даже в детстве не чувствовала в этой сладости такого аромата.
- Нравится, да? – прочитал Дима по моему лицу. – Натуральный.
- Офигенный. Никогда такого не ел.
- Я тебе в баночку положу, - обрадовался Дима. – Знакомый пасеку держит. В магазине такого не купишь.

На мои отказы и доводы о неудобстве он не среагировал. Но в принципе баночка позволила мне собираться домой. Она тоже была каким-то знаком. Мы с Димой даже обменялись телефонами. Я так и не понял, зачем, но как-то вышло само.

– Заезжай как-нибудь на чай. Всегда рад. Если меда надо будет – я тебе возьму.
- Спасибо. Может быть, - неуклюже соврал я.

Мы оба знали, что я не приеду, но знакомство было приятным. Возможно, в другой ситуации я бы продолжил знакомство, но не сейчас.
Дима еще раз поблагодарил меня за подвоз и проводил до машины. Я еще некоторое время смотрел в зеркало заднего вида. Он стоял у дороги, пока машина не скрылась из виду.

Всю дорогу до дома я вспоминал, кого он мне напоминает. Так и не решив, кого, я бросил машину на стоянке, поднялся наверх в квартиру, хлопнул дверью, прижался к ней спиной.  Накрыло очень быстро.

Мысли о Тёме, о Беляеве, о Даше, о плане. Мне бы заняться делами, которых накопилась тонна, но я не мог. Глаза щипало. Душу рвало на части.

Я едва успел дойти до кухни, плеснул себе коньяк в бабушкину чашку, выпил залпом и сполз на пол. Осел кулем, упер локти в колени, схватился за голову и, закрыв глаза, старался не рыдать. Запоздалое отчаяние. Никогда не плакал на кладбище. Меня настигало осознание позже. Иногда на обратном пути, иногда уже дома, даже в салоне самолета. Сейчас меня никто не мог видеть, слава богу. Но я все равно сдерживал звериный крик и желание разнести все в щепки.
Я не слышал, как она вошла, но почувствовал присутствие, а потом сразу прикосновение. Она гладила меня по волосам, как маленького мальчика. Подняв голову, я встретил ее взгляд. В нем не было жалости. Жалость вымораживала. Моя прекрасная незнакомка смотрела с сочувствием, нежностью и осторожным интересом. Она меня не боялась. Я больше не был ее маньяком. А она, кажется, стала моим лекарством. Скорая помощь, которую не вызывали, но в которой остро нуждались мой натянутые нервы.
За несколько секунд я ощутил, как ее взгляд согревает, окутывает теплом и уютом. Словно я опять сидел на кухне у Димы.
- Ты плачешь? - спросила она тихо и тут же прикрыла рот ладошкой. – Прости. Это не мое дело. Я, наверно, не вовремя.
- Вовремя, - эхом ответил я и поднялся с пола.

Она вся съежилась и как будто хотела даже закрыть лицо руками. Ее алые щеки выдавали стыд и смущение. Или пробежку? Я не сразу заметил спортивный костюм и запах пота, перемешанный с дезодорантом. Ее кожа была влажной, дыхание тяжелым. Я жадно втянул носом запах моей незнакомки. Словно заново научился дышать рядом с ней. Боль постепенно превращалась в жжение. Я бессовестно рассматривал ее несколько секунд, пока она не коснулась моих влажных век.

Я взглянул ей в глаза и сразу нашел лекарство от боли. А потом прижал ее к столешнице и набросился на губы, как голодный зверь. Я хотел ее отчаянно и сильно. Никого я не желал так безумно и яростно, как мою незнакомку.

Я не надеялся, что она вернется, но страстно этого хотел. Боялся только, что погорячился и зря тешил себя воспоминаниями о нашей горячей ночи. При свете дня все иначе. Обычно я остывал к подружкам быстро и не стремился продолжать отношения. Почти никогда не звонил второй раз.

Но – нет. В этот раз мне хотелось повторить. Она прибежала ко мне вся потная, запыхавшаяся, а мне не просто не было противно. Я совсем поехал головой. Слетел с катушек. Чокнулся. Зацеловав, искусав до алого ее губы, я принялся покрывать влажными поцелуями ее лицо, шею, плечи. Нетерпеливо стаскивая толстовку, ругался как моряк.

- На хрен, на хрен, на хрен это все снимай. Хочу тебя, детка.

Она всхлипывала и помогала мне неуклюжими дрожащими пальчиками, хватала себя за майку, тянула вверх. Она дрожала и постанывала, сигналя мне, что не против такого натиска. Она поворачивала голову, позволяя мне облизать ее шею, выгибалась вперед, подставляя моим губам напряженные соски.

Она не боялась, опять ничего не боялась со мной. Или боялась, но желание отключало в ней разумную осторожность. Это возбуждало еще сильнее.

 Я облизал ее соски и снова вернулся к шее. Мне нравилось водить языком по вене, чувствовать, как бьется пульс и вибрируют в горле стоны.

- Прекрасна, малышка. Ты совершенство, - бормотал я, отдавая ей всего себя и забирая взамен ее сладкие стоны.

Ее запах кружил голову. Кажется, я собрал весь аромат ее тела, как безумный парфюмер. И лишь одно местечко осталось нетронутым. Я собирался исправить свою оплошность прямо сейчас. Подцепив пальцами резинку ее спортивных брюк и трусики одновременно, я стащил их до колен и сразу же усадил мою девочку на столешницу.

Она пискнула от неожиданности, но не возражала, когда я окончательно избавил ее от одежды. Разведя в стороны бедра, я наконец увидел ее влажную и открытую. Подняв глаза вверх, я заметил, что она смотрит. То вниз, то на меня, то опять вниз. И не верит.

Я не сдержал усмешки.

- Нет, - выдохнула она, заерзав и пытаясь сдвинуть бедра.

- Да, - кивнул я и сразу же присел, чтобы провести языком между половых губ.

- Бог мой, да, да, - услышал я грешный стон.

Она вцепилась в мои плечи, не отталкивая, но и не требуя поспешить. Как будто сама не знала, чего хочет. Но я точно знал, что мне нужно. Поэтому раздвинул пальцами ее складочки и коснулся языком клитора. Очередная награда в виде стонов и вздохов не заставила себя ждать. Я водил языком по кругу, посасывал и прикусывал напряженный бугорок, а потом опускался чуть ниже, чтобы лизнуть ее вход. Запах и вкус возбуждения были как самый сладкий нектар. Я никогда не специализировался на оральных ласках, но сегодня чувствовал острую потребность, необходимость пробовать мою незнакомку. Чем сильнее я ласкал ее, тем громче становились стоны и отчаяннее она цеплялась за мои плечи, шею, тянула за волосы. Впервые в жизни я не хотел заканчивать ласки. Но моя горячая девочка стонала все громче и ерзала сильнее. Я чувствовал, как набух ее клитор у меня во рту, и протолкнул два пальца внутрь, чтобы и там ощутить приближение оргазма. Она стиснула меня, и вся сжалась, закричала в потолок. Клитор забился у меня на языке как маленькое сердечко. Я легонько сдавил его губами, усиливая ее ощущения до максимума.

Она едва утихла, и вся обмякла после оргазма, а я уже держал ее за бедра и проталкивал член в пульсирующую горячую глубину.

- Прости, малышка. Но пощады не будет, - прошептал я сдавленно и куснул ее за ухо.

Она вздрогнула, сильно сжала меня внутри. Я застонал, как раненый бизон, крепче сдавливая ее бедра.

- Пощады? – эхом ответила незнакомка. – А кто просил пощады?

Я засмеялся, покусывая ее ушко чуть мягче, нежнее. А вот трахать ее начал сразу сильно и яростно. Я отпустил ее бедра и подсунул руки под попку, чтобы она не стерла себе копчик до крови. Девочка вжалась в меня, обвила руками и ногами. Она звонко вскрикивала с каждым толчком и действительно не просила пощады. Она просила еще. И еще. И еще.

Вежливо.

- Пожалуйста. Да. Еще. Вот так. Сильнее.

Ее голова моталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы. Я слизывал пот, что выступил на коже. Ее запах заводил сильнее любого афродизиака. Она сама была воплощением желания.

Особенно вкусно было вылизывать ложбинку между грудей. Правда, тогда мне приходилось чуть замедляться. Она сразу же недовольно стонала, ерзая и опять требуя.

- Нет-нет. Быстрее. Пожалуйста.

А потом потянула меня за волосы. Больно и сладко одновременно. Я замычал и толкнулся в нее несколько раз так сильно, что подтолкнул свой оргазм.

- Сожми груди, малышка. Пожалуйста. Как в первый раз, - взмолился я, желая снова увидеть это.

Кажется, эта просьба подтолкнула и ее тоже. Она сделала, как я просил, и захныкала, видимо, получая не меньшее удовольствие, чем я. Кончая, я чувствовал, как ее стеночки снова сжимаются и пульсируют. Она обняла меня ногами крепче, и в этот раз ее оргазм был безмолвным, но, кажется, не менее сильным.

На всю жизнь в моем извращенном разуме отпечаталась картина. Как она сжимает груди, зажмуривается и кусает губы почти до крови.

Дав нам секунд десять на отдышаться, я поднял мою незнакомку и отнес в постель, положил прямо на покрывало. Она тоже уже очнулась и смотрела на меня с задорной девчачьей улыбкой. Мне показалось, что она еще совсем девочка. Хотя в поезде я был уверен, что ей уж точно есть двадцать.

- Ты совершеннолетняя? – тут же выпалил я. – Умоляю, скажи, что я не нарушаю закон.

- Кажется, в нашей стране можно с шестнадцати, - тихонько все с той же улыбочкой ответила она.

- О боже… Не шути так!

- Ладно. Не буду. Мне двадцать один.
Я выдохнул.

- Спасибо.

- И я все еще предохраняюсь, если ты волнуешься за отсутствие презерватива.

- Уже не волнуюсь, если честно, - признался я.

- Засранец.

Она шлёпнула меня по груди, тоже заставляя смеяться. Спросила:

- В душ мне сегодня не попасть?

- Почему?

- Воды нет, наверно. Ты так отчаянно меня вылизывал, что убрал весь пот.

Я зарычал. Она дразнила меня, издевалась. Не собираясь стесняться своих заскоков, я провел языком от ее пупка до шеи. Она задрожала и прерывисто выдохнула.

- Тебе не нравится?

- Нравится, - ответила незнакомка. – Просто дразню тебя.

- Это опасно, девочка. Вдруг я маньяк и ты будишь во мне зверя?

- Какого зверя?

- Который снова хочет тебя и сейчас заставит пропотеть еще сильнее.

- У тебя не встанет так скоро.

Я прижался к ней пахом и увидел, как округлились ее глаза, а потом и губки.

- О, -  выдохнула она.

- Зря ты это сказала, - снова рыкнул я и раздвинул ее ноги.

Через полчаса она снова была вся потная.

И это было только начало.

Оказывается, я не излечился от своего помешательства. Оно не прошло, как грипп или ветрянка. Я хотел ее все время. Мог кончить и тут же опять начинать заново. Жажда обладать ею не имела конца и края. Только когда она сказала «хватит, не могу больше», я перестал.

- Все-таки умеешь просит пощады, - довольно улыбнулся я, притягивая девчонку к себе.

Она дышала шумно, тяжело. Уже это было прекрасным ответом на мой вопрос. Но и словами она тоже меня порадовала.

- Да. За тобой сложно угнаться. Не уверена, что я смогу ходить завтра. Не говоря уже о беге.

- Хватит, набегалась.

Я поцеловал ее в макушку и прикрыл глаза. За окном уже давно стемнело, хотя было не так поздно, чтобы ложиться спать. Но мне нравилось не видеть ничего, что меня сейчас окружало. На несколько мгновений я мог забыть обо всех своих делах в России, почувствовать себя дома, в пригороде Дублина, у камина. Ей не нужно уезжать. Мне некуда спешить. Там мы могли быть только друг для друга.

- У тебя что-то случилось? - нарушила незнакомка чудесную сказку в моей фантазии. – Прости, что спрашиваю. Наверно, это не мое дело. Точно не мое. Извини, пожалуйста. Просто… Нет, я не имею права спрашивать.

Я не слова ей не сказал, а она уже сама себе на все ответила, занервничала, накрутила себя и даже успела отползти от меня и сесть рядом на кровати. Еще немного и побежит, несмотря на свое затраханное до паралича состояние.

Взяв за руку, я потянул ее обратно, вернул себе под мышку и проговорил:

- Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, красавица. Я попробую ответить.

Она задрала голову, смотрела на меня долго и все-таки решилась.

- Ты плакал. И был такой… несчастный, разрушенный. Я хотела уйти, но не смогла. Это как оставить человека в крови истекать до смерти, бросить умирать одного.

Ее голос сорвался. Я не мог сдержать печальной улыбки, провел рукой по ее щеке.

- Спасибо, что не ушла.
Примерно так я себя и чувствовал. Знал, что она больше ни о чем меня не спросит, но при этом сам нуждался теперь в откровенности. Она излечила меня. Я мог ей доверять. Я хотел ей открыться.

- Я был на могиле брата. Мне почти физически плохо после кладбища. Было первый раз и повторилось сейчас. Я пытался отвлечься сегодня и почти удалось, но дома, как только остался один, снова стало невыносимо. Почти до тряски. Я… Я не знаю, как это объяснить.

- Как будто болит все тело. Как будто тебе тесно, но вырваться ты не можешь. Словно внутри тебя душевнобольной в смирительной рубашке. Ты хочешь освободить его и придушить одновременно. И постоянно больно. Боль разрывает, уничтожает, пригибает к земле, лишает рассудка.

Она говорила все это, не глядя на меня. Смотрела в потолок стеклянными глазами.

- Родные и друзья отвлекают, но как только замираешь, остаешься наедине с собой… - подхватил я.

- Да, едва останавливаешься, то снова наваливается.

Я взял ее за руку и сжал тонкие пальчики.

 – Ты тоже потеряла родного человека?

- Да.

- Давно?

- Достаточно.

- Становится легче?

- Со временем?

Я кивнул.

- Да, становится легче, - продолжала она. – Однажды твой псих заснет. Но знаешь…
- Что?

Теперь она усмехнулась очень печально и чуть саркастично.

- С ним лучше. Без него пустота. Как будто в тебя ядро попало и оставило дыру. Это никуда не пропадает.

- Успокоила, - хохотнул я.

Она повернулась на бок, и я, как магнит, повторил ее движение. Мы теперь лежали лицом друг к другу, смотрели в глаза.

- Надо жить дальше. Отпусти, - проговорила моя юная сладкая незнакомка. Ее глаза были такими серьезными и мудрыми в этот момент. И все еще очень добрыми. – Они бы не хотели, чтобы мы страдали.

- Знаю, - кивнул я. – Знаю.

Теперь она погладила меня по щеке, подалась вперед и коснулась моих губ своими. Поцелуй был мягким, легким, но я все равно не удержался и скользнул языком в уголок ее рта. Она тут же укусила меня за губу. Больно, блин.

- Ау! – не сдержался я. – Что ты… За что?

- Я больше не буду с тобой трахаться. У меня все болит, - выпалила она, хохоча. – Так что остынь и держи свой язык во рту.

- А вот на кухне ты была не против моего языка на твоем клиторе, - напомнил я, подминая девчонку под себя.

 - Нет-нет-нет, никакого секса больше, - завизжала она.

- А что насчет щекотки?

Я провел пальцами по ее ребрам, и она задергалась, смеясь.

- Нет-нет-нет, тоже нет. Прекрати.

Я немножко помучил ее, но все же быстро отпустил. Мы оба насмеялись и опять притихли, обнимаясь.

- Нет-нет, не засыпай, - сказала она, когда я начал дремать.

- Ты сегодня слишком много говоришь «нет». Почему нельзя спать?

- Мне нужно идти.

- Нет.

- Теперь ты говоришь «нет»?

- Похоже. Останься. Ты же оставалась в первую ночь.

- Я заснула. Но сегодня мне точно нужно домой. Не могу пойти завтра на работу в спортивном костюме.

- Значит, ты не тренер по бегу?

Она засмеялась.

- Нет.

- И не продавец на рынке?
- Нет.

Она хихикала, пока ходила на кухню за своей одеждой, а я улыбался, наблюдая, как она голая гуляет по квартире, покачивая попкой.

Одевалась она быстро, и это точно было не так увлекательно, как избавлять ее от одежды. Я не хотел отпускать мою незнакомку, но и удержать не мог. Только у двери снова обнял ее и попросил:  - Возвращайся ко мне. Когда захочешь.

- У меня есть ключ, - напомнила она. – И мне хорошо с тобой.

- Мне с тобой тоже, - согласился я, целуя ее щечки.

- Хотя мы даже не знаем имен друг друга, и вообще…

Я отстранился, пожал плечами.

- Может, поэтому и хорошо? Мы можем не врать здесь, не закрываться, быть собой. Без имен это проще.

Она склонила голову на бок, облизала губки.

- Да, наверно, так и есть. Я рада, что не помешала тебе.

- Ты не можешь помешать, красавица.

Кивнув, она снова незаметно умудрилась открыть дверь и сделала шаг назад, уходя от меня. Я успел украсть быстрый поцелуй с ее губ и разжал пальцы, отпуская мою таинственную незнакомку.

Едва дверь закрылась, я снова помчался к окну. Опять провожал ее глазами, заранее скучал. И боялся. Жутко боялся, что опять накатит истерия, перемешанная с отчаянием.

Такси уехало, я отошел от окна, сходил в ванную умыться, приготовил себе нехитрый ужин, открыл документы, которые дала мне Даша, забрался в постель. Простыни еще хранили ее запах. Бумаги нагнали на меня сон. Я отложил их и выключил лампу, закрыл глаза. Уже засыпая, понял, что приступа не было. Она вылечила меня, прогнала невыносимую тоску и боль.

Засыпая, я улыбался.

Проснулся я бодрым и отдохнувшим. Впервые за долгое время. Все остальные дни прошли тоже на подъеме. Мне пришлось хорошо поработать. Я отсмотрел эскизы для трех новых игр, которые компания собиралась запустить в ближайшие месяцы. Немного повозился с отрисовкой, расставил акценты на персонажах, добавил яркости. Это было самое приятное и любимое. Потом навалилась бухгалтерия, чтоб ее. И тонна собеседований. Московский офис вела Даша, но мне хватало соискателей из других стран. Бодрый серб и немного меланхоличный японец, трое ирландцев. Последние точно по наводке моих сотрудников. Стоило подумать еще об одном офисе, но я и так зашивался. Раньше Тёма поддержал бы и подхватил. Теперь у меня не было партнера, которому я мог всецело доверять и глобально расширяться с его помощью. Даша, как ни крути, занималась делами вполсилы из-за ребенка. Возможно, когда племяш отправится в Британию, я смогу на нее рассчитывать. 

Но пока она рассчитывала на меня. Лучше ничего не планировать, пока я в России. Неизвестно, удастся ли мне вернуться в Дублин или хотя бы вообще остаться живым. Тёме ведь не повезло. Беляевы пока не в курсе наших дел, но их неведение не продлится долго. Я как накаркал. Даша позвонила, едва я закончил собеседование, и велела готовиться.

- Завтра встреча с Казариным, - выпалила она без приветствия. – Я же говорила, что он приползет к нам. Скорее всего, не смог договориться.

- Где встреча? – уточнил я, почти вибрируя от волнения и тревоги.

- Москва.

- Хорошо.

 - Разумеется, он не станет светиться в городе, а в Москве….

Я перебил ее: - Конечно. Это понятно. Место и время.

Она назвала ресторан, в шестнадцать. Как раз уже кончился обед, но не начался ужин. Народу будет мало. Ресторанчик тоже обычный, каких тысячи в столице. Без пафоса, в тихом районе. Идеально для заговорщиков.

Откуда Даша взяла этого Казарина, я не знал. Кажется, он сам ее нашел. Очень подозрительно и аккурат перед оглашением завещания. Даша говорила, что Сергей все время прикидывался дурачком, но при этом намекал очень красноречиво и одновременно тонко. Он весьма удачно выбрал время для встречи. Я никогда не верил в удачные совпадения. После смерти Артёма вообще не верил в добрые намерения посторонних людей. Но Казарин работал на нужного нам человека, и сейчас мы, кажется, одинаково сильно хотели проучить Беляева. В идеале – уничтожить.

Я решил не гонять отцовскую машину. Она могла и развалиться по дороге. Взял такси, хотя ностальгия так и звала снова в электричку. Но толкаться в душном вагоне при параде совсем не хотелось. Пропахну еще котлетами и чужим потом. Несолидно.

Такси тоже приехало не люкс, но я не стал менять машину, сел в то, что дали. Мы даже подхватили Дашу по дороге, и она сумела сдержаться, ничего не сказав про потертые чехлы разбитой Приоры. Лишь заметила, когда мы входили в ресторан:

- В приложении можно отметить, что тебе нужна иномарка.

- Знаю, но я решил рискнуть.

- Понятно с тобой все, - закрыла она тему, зная мои плебейские привычки.

У большого зеркала Даша сняла с моего пиджака несуществующую пылинку, расправила такие же складки и обсмотрела меня с ног до головы.

- Сойдет? – поинтересовался я, приподняв бровь.

- Да. Вполне. Отлично выглядишь. Спасибо, что купил приличный костюм.

- Пожалуйста, - хохотнул я. – Ты так волнуешься, как будто мы к президенту на ужин идем.

- Сильнее, - не согласилась Даша. – Президенту на нас плевать, а вот Казарину – нет. Он важнее для меня.

- Понятно все с тобой, - на этот раз я закрыл тему, зная Дашкино волнение.

Казарин ждал нас за столиком, потягивая вино.

Я не знал его лично, но по описанию и благодаря какому-то шестому чувству угадал сразу.

- Добрый день, - вышла вперед Даша. – Мы не опоздали?

- Уверен, что нет. Это я пришел чуть раньше, - галантно ответил мужчина вставая.

Он тут же отодвинул для Даши стул. Она поблагодарила его улыбкой и кивком.

- Сергей, - представился сам наш посредник, протягивая мне руку.

- Никита.

Я принял его крепкое рукопожатие и ответил тем же.

- Рад знакомству.

- Взаимно.

Мне он стул не выдвинул, но указал на место рядом с Дашей.

Казарин что-то предложил заказать, Даша согласилась. Я не вникал в это. Мне было все равно, по большому чету.

Пока они обсуждали что-то нейтральное и ждали, когда принесут закуски, я рассматривал нашего невольного партнера в этой грязной игре. Он мог работать шпионом легко. Приятное, но абсолютно ничем не примечательное лицо. Я вряд ли смогу описать его завтра. Или сделаю это вот так: обычный нос, обычные глаза, обычный рот и уши. Он весь был какой-то обычный. Разве что костюм сидел идеально – сшит на заказ. И часы. Дорогие. Но не гламурно-шикарные. Никакого золота, даже лейбл не рассмотреть. Скорее всего, Швейцария. Не самые крутые, но и не Swatch.

Как только официант оставил нас, Даша перешла к делу.

- Вы просили о встрече, Сергей.

- Да, мой работодатель не очень доволен ценой, которую выставила нам администрация города.

- В лице всем известного начальника департамента, - добавил я, не в силах скрыть ехидство.

- Именно, - кивнул Сергей. – Спасибо, что не называете имен и фамилий.

Я приподнял бровь, как бы говоря: «Ну я же не совсем идиот».

Хотя в этом ресторанчике вряд ли за нами будет кто-то наблюдать, но имена мне тоже не хотелось называть вслух. Сергей вышел на Дашу как бы случайно. Он ни разу не упоминал, на кого работает. Мы решили, что это один из депутатов столицы, как обычно, окольным путем зарабатывает деньги. Разумеется, он не может и не будет бодаться с Беляевым у всех на виду официально. Поэтому в ход пойдут еще более хитрые и коварные методы.

Сейчас мы все были в одной лодке. В той лодке, из которой очень скоро я лично веслом вытолкаю обоих Беляевых. Пусть поплавают в открытом море. А лучше сдохнут там. - Наш жадный общий друг, кроме неадекватной цены, просит еще и откат в таком же размере, - продолжал делиться Казарин.

Мы с Дашей подняли брови синхронно.

О да. Я бы тоже расстроился на месте босса Казарина. Невероятная наглость.

- Понимаю ваше недовольство, - ответил я, пригубив вина.

Оно оказалось очень приятным и освежающим. Кажется, даже фермерское, а не промышленное.

- Скажем так, недовольство – немного неточное определение.

Мы снова закивали.

Казарин продолжил: - По факту землей администрация владеет по ошибке или даже незаконно. Или законно, но все же ошибочно. Как ни крути, а сейчас именно Никита собственник.

- Именно, - подтвердила Даша. – Беляев присвоил ее себе, когда Артём умер. Никита уехал, и наследников не оказалось. По их версии. Разумеется, теперь мы будем претендовать. Это наша земля.

- Не форсируйте событий, Дарья Артуровна, - охладил ее пыл Казарин. – Вам не стоит первыми заявлять о себе. Поверьте, Беляев Вас найдет сам, и очень скоро. Второй раз такой ошибки он не допустит и обязательно предложит откупные. Ему не нужен шум со вторым Соболевым, когда едва замял дело первого. Но и угрозы я бы не исключал.

- Мы это понимаем, - проговорил я, взяв Дашу за руку. Ее пальцы подрагивали.

- Отлично. Поэтому предлагаю действовать вместе. Будут нужны любые доказательства нечистоплотности Беляева. Нам нужен толчок, а потом поможет пресса и мой работодатель подключится.

- Вы говорили, что имеете компромат на Беляева.

- Да, но косвенные доказательства. Как единичный факт – это не особенно полезно и эффективно. Нужна система, которую мы сможем проиллюстрировать. Вы же понимаете, что глава города в курсе.

- Да, они хорошие друзья, - подтвердил я.

- Откуда знаете, Никита? – спросил Казарин, словно поймал меня на оговорке.

- Я в этом городе родился, Сергей. Знаю многих, слышал многое. Люди все знают и часто обсуждают власть.

- Да уж. Это наш национальный спорт, - признал мою правоту Сергей. – Думаю, мы друг друга поняли. Если не против, я бы попросил копии документов. Кадастр уже прошли?

- Да, на днях. Завещание, сделка. Кадастр готов. - быстро говорила Даша, передавая копии.

Не смущаясь, Сергей долго и внимательно читал каждый документ. Я в очередной раз подметил, что он не просто серьезный человек, представитель серьезного человека. Казарин был профи до мозга костей. Такой уж точно не пропустит ни одной буквы. А то, что внизу сноской и мелким шрифтом, перечитает трижды. Этого не обдуришь.

- Прекрасно. Все в полном порядке. Думаю, нам не стоит пока больше видеться. Связь через переписку. Мобильный тоже пока лучше не использовать, все в интернете. Я дам делу ход. Даша, скорее всего, свяжутся с Вами. На Никиту у них пока ничего нет. Думаю, они даже не знают, что он в стране.

- Вообще никто не знает, - подтвердил я.

- Пусть так и остается.

Почти сразу после этого мы попрощались. В этот раз я снова не отказался поехать в гости к Даше. Племяш уже сидел на чемодане, только и ждал, чтобы свинтить в пансион. С ним на всякий случай отправляли бабушку. Она будет жить неподалеку. В другой ситуации хватило бы и меня в Дублине, но сейчас я торчал в России. Да и для матери Даши лучше сейчас не оставаться в стране. Так всем будет спокойнее и безопаснее. Я остался на ночь у родных. Засыпая в гостевой комнате, подумал, что зря поленился ехать домой. Вдруг моя незнакомка придёт сегодня? Ее не было больше недели. Конечно, мы не составили график, и я очень по-детски надеялся на ее возвращение. Но все равно ждал. И скучал. Она придет. Обязательно. Лишь бы не сегодня ночью.

Алеся

Вернувшись на такси домой, я приняла душ, надела мягкую старую футболку, легла в постель. Ждала, что будет стыдно, но нет. Единственное, о чем я жалела, что засыпаю одна, а не с ним.  Утром я снова прислушалась к совести, но она молчала. Для себя я уже все решила. Давно. Отношений с Марком нет, поэтому и угрызения совести тоже не настигают. Если Беляев решил избегать серьезных разговоров, это его выбор. Продолжать изображать невесту я не буду. Пусть считается, что заканчивать отношения с помощью смс – это жалко и трусливо, но у меня просто нет других вариантов.

Смелости тоже, если честно, было маловато. В тот же миг я не бросилась писать Марку. Разумеется, будут скандал и разборки. В рабочий будний день я совсем этого не хотела. К тому же, утром меня сразу закрутили дела. Позвонила знакомая из кадастра и сообщила новые сведения по Зеленой. Только этого мне еще не хватало.

Я сразу запросила официальные документы с пометкой «срочно». Благодаря той самой знакомой все сделали почти мгновенно, и я получила документы буквально через два часа. Еще до обеда.

Теперь собственником значился некий Никита Соболев. Причем по другим бумагам, тоже верным, участок находился в собственности города. Как такое могло произойти, я не знала точно, хотя и догадывалась. В любом случае, теперь будет сложно, ведь оба владельца заинтересованы. Соболева я не знала, но мало кто из нормальных людей отдаст просто так земельный участок, на который давным-давно облизываются бизнесмены.

Подготовив все, я постучала к шефу. Он сразу разрешил мне войти и приподнял брови.

- Что, Алесь? Какие-то проблемы? Я тебя вроде не вызывал.

- Проблемы, Валерий Эдуардович. Это новые сведения о Зеленой. Кажется, кто-то вступил в права наследования. Участок теперь значится в собственности…

- Соболева?! – закончил за меня Беляев воплем.

Он смотрел в документ и как будто не верил своим глазам. А заодно пытался воспламенить несчастный кусок бумаги, на котором значилось имя нового владельца.

Я вздрогнула от его крика, но быстро собралась и стала объяснять.

- Моя одноклассница работает в кадастре. Когда я запрашивала сведения, то упомянула о важности и срочности, поэтому, наверно, она сразу решила сообщить…Но шеф меня как будто и не слушал.

- Соболев, мать его! Опять! Второй раз, сука!!! Неужели непонятно? Как он посмел? Стоп. – Валерий Эдуардович бросил бумагу и стал искать глазами по тексту. – Соболев, Соболев, где же? Потерял. Даша или Никита?

- Н.И. – назвала я инициалы собственника, которые почему-то запомнились.

Странно, что я все еще была в сознании и даже соображала. Бешеный Беляев пугал меня до чертиков. Он был в ярости и, кажется, сейчас мог бы меня прибить просто за то, что я оказалась дурным вестником.

- Никита Ильич. Брат, значит. Как так? Его даже в стране нет. Наверно, принял и улетел обратно. Чертов ирландский трусишка. Ладно. Найдем через жену.

Он бормотал все эти непонятные слова себе под нос, но при этом четко. Словно разговаривал сам с собой, составляя план действий. И забыл о моем существовании.

- Мне заняться этим? – аккуратно спросила я.

Беляев резко поднял голову. Его глаза были стеклянные, невидящие. Он моргнул и как будто снова обрел зрение, вспомнил, где находится. Не без труда Валерий Эдуардович стер с лица жуткое выражение, нацепил улыбку.

- Нет, Алеся, - проговорил он тихо, но все еще жутко. – Лучше свяжись с Казариным, назначь встречу на завтра. Возможно, мы ускорим сделку, тогда это будут их проблемы, а не наши. Ну что встала? Исполняй!

Последние слова он проорал, и я убежала обратно в приемную.

Трясущимися пальцами набрала Сергея. Он снял трубку почти сразу. Как будто ждал звонка. И встречу он одобрил моментально. Как будто у него не было дел, кроме как вести переговоры с Беляевым.

 Вся неделя крутила мои дела вокруг этого проклятого участка на Зеленой. Казарин приезжал дважды, и оба раза шеф был, мягко говоря, не в духе после разговора с ним. А в пятницу Сергей явился и вовсе без звонка.

Самое ужасное, что я даже не услышала, как он вошел. Всю неделю я то крутилась, исполняя поручения шефа, то замирала и вспоминала своего горячего незнакомца. Первые дни у меня все болело после секса. Приятно саднящая натертость напоминала обо всем, что этот безумец вытворял с моим телом. А я, в свою очередь, вспоминала, как мне и моему телу это нравилось.

К концу недели мне уже не надо было напоминаний. Я сама с удовольствием погружалась в грезы о новой встрече. Не всегда это было удачное место и время для эротических фантазий. В таком трансе и застал меня Сергей.

- Добрый день, Алеся.

Я вздрогнула, услышав его голос. И сразу вскочила из-за стола, пригладила волосы и смотрела на визитера во все глаза.

- Д-добрый, Сергей, - поздоровалась, чуть запнувшись.

- Садитесь, - рассмеялся он. – Не хотел Вас пугать и отвлекать. Наверно, думали о чем-то важном. Или приятном?

- Я… Что?

У меня не хватало сосредоточенности, чтобы осознать его намек. Или намека не было?

- Вы улыбались, Алесь. Редко вижу Вас такой. Обычно серьезная и собранная. Вам очень идет улыбка.

- Спасибо.

Я окончательно запуталась и решила отделаться немногословностью. Но мне совсем не нравились какие-то слишком личные замечания Казарина. А он совершенно не стеснялся и продолжал переходить на личности.

- Наверно, скучаете по жениху? О Марке думали?

Это стало последней каплей. Я тряхнула головой и вернулась в разум.

- Разве у Вас назначена встреча с Валерием Эдуардовичем? – парировала я, возвращая нас в деловое русло. – Не помню, чтобы в расписании…

- В расписании меня точно нет сегодня, Алеся, - подмигнул Казарин. – Но уверен, Беляев меня примет.

- Я узнаю.

- Будь добра.

Он сел на диван, вальяжно откинулся и закинул ногу на ногу. Очень странный тип. Вроде бы не противный и не грубый, но даже при безобидном общении мне всегда не по себе.

Отвлекаясь от странных чувств, которые вызывал Сергей, я набрала шефа.

- Что, Алис? Я просил не дергать.

- Валерий Эдуардович, пришел Сергей Казарин. Просит принять.

Шеф был раздражен и действительно с самого обеда просил не дергать его по пустякам. Но Казарин, кажется, таковым не являлся.

Беляев подтвердил мою догадку, ответив кратко:

- Пусть войдет.

Сергей встал, улыбнулся мне и подмигнул то ли в благодарность, то ли флиртуя. Я совсем не понимала этого мужчину. Он был слишком странный и подозрительный. Не прошло и минуты, как шеф сообщил по селектору, что я могу быть свободна.

Очень странно. Но я не стала спорить. Выходные провела у отца. Снова возилась с амфорами, сварила суп и сделала уборку. Папа, конечно, сам справлялся, но я хотела ему помочь. Он не сопротивлялся, слава богу.

В таких очень обычных домашних делах было легко не думать о работе, странном поведении шефа, о ненаписанной Марку СМС-ке про разрыв. Даже о своем горячем незнакомце я не вспоминала. Ну почти.

Ладно. Он все время сидел в голове, и я один раз почти решилась сбежать. Но у папы были какие-то грустные глаза. Я пообещала, что останусь до понедельника, поеду на работу прямо от него.

Вечером в воскресенье мы смотрели телевизор и болтали за чашкой чая с медом.

- На кладбище ездил недавно, - проговорил отец.

Я пожала плечами.

- Да, ты говорил.

- Ага, неделю назад. Меня парень подобрал.

- Какой еще парень? – удивилась я.

Разговоры о кладбище меня всегда пробирали до костей. Я ездила к маме, но не часто. Пусть прошло немало времени, но меня до сих пор накрывало депрессией минимум на сутки. Папа же старался навещать могилу минимум раз в месяц. Неужели уже завел друзей по несчастью?

- Вроде местный пацан. Приятный такой. На машине меня подкинул. Я автобус проворонил, как всегда.

- Пап, а такси?

- Не люблю я их. В общем, мальчик попался добрый. Мы тут потом чайку попили. Никита его зовут.

Я вздохнула. Наверно, редко навещаю его, раз он уже завел себе друга-мальчика. Ревность несильно, но кольнула сердце. Я немного сварливо ввернула: - Ты бы поостерегся в дом незнакомых пускать. Мало ли, пап.

Только озвучив эту мысль, я поняла, насколько лицемерна. Сама-то пошла черти с кем черти куда трахаться после оргазма в электричке, а отца не постеснялась упрекнуть.

Но он и не поддался.

- Нормальный он, Алесь. Я же чувствую. Хороший парень, добрый. Только грустный.

- После кладбища мало кто веселится, - снова чуть раздраженно подметила я.

Теперь отец не стал спорить. Он покивал и встал, чтобы заварить, еще чая с травами. Мне бы успокоиться, но механизм я уже запустила. Ворочаясь на родной кровати в своей детской спальне, я снова и снова вспоминала своего незнакомца. Оргазмы, которые он мне дарил, его взгляды, слова. Даже голос нравился мне до умопомрачения. Наша связь в принципе была умопомрачением.

Через два дня я бросила мучиться и вызвала такси, поехала к нему. По дороге вертела в руках телефон, собираясь позвонить Марку. Но не стала. Лучше потом. После. Вряд ли после звонка я буду в хорошем настроении. Мой незнакомец точно не заслужил кислую мину. В последний момент, уже подъезжая к его дому, я поддалась чувствам и отправила Марку СМС. Наверно, слишком пафосную, но боюсь, иначе до него не дойдет.

«Я тебя не люблю. Нам нужно расстаться. Прости, что пишу, но ты меня не слышишь.»

И выключила телефон. Позвоню, когда буду дома. Вряд ли Марк сможет теперь меня игнорировать. Сделав это, я почувствовала себя легко и свободно. Словно мой ошейник сломался. Дышать стало так приятно и вкусно. Я вдохнула полной грудью не самый ароматный воздух окраин и вошла в задрипанный подъезд хрущевки.

Ключ легко повернулся, дверь открылась. В квартире было темно и тихо.

В прошлый раз тоже свет не горел, но я нашла хозяина квартиры и без него. Не хотелось бы еще раз видеть страдания на его лице в тусклом свете сумерек.

- Эй, незнакомец, - позвала я весело, надеясь, что он все же дома. – Горячий незнакомец.

Мне никто не ответил. Я включила лампу в большой комнате и разочарованно уселась на диван. Его не было. Я сняла куртку и собиралась немного подождать. Может быть, он вернется скоро? Точно должен прийти ночевать.

Кому должен? Мне?

От мысли, что у моего горячего незнакомца есть кто-то еще, стало противно и больно. Я легко приняла в свое время факт, что Марк точно мне изменяет. Это было неприятно, но не так, как сейчас. Наверно, я всегда была готова отпустить Беляева. С самого начала, благодаря добрым друзьям, которые уверяли, что Марк мной поиграет и бросит. Удивительно, что мне самой так сложно бросить Марка.

Но незнакомца я точно не хотела ни с кем делить. Наша интрижка, конечно, была шалостью, несерьезным увлечением и игрой. Но он мне действительно нравился. Пусть я ничего не знала о нем, не знала даже имени, но интуитивно тянулась к нему. Это точно было не только на физическом уровне. Сложнее. Именно поэтому мне было мало одного раза. Секс, разумеется, был хорош. Он стоил того, чтобы повторять. Но было что-то душевное в самом незнакомце. Словно он видел мою замерзшую душу и заботливо старался ее отогреть. Как и я моментально почувствовала его боль в прошлый визит. Невозможно было игнорировать кровоточащие раны. Я старалась залечить их как могла. Хорошо, что он тоже с удовольствием принял мое лекарство.

Размечтавшись, я рассеянно скользила глазами по комнате. Взгляд зацепился за листы бумаги, разбросанные на столике. Я взяла их, чтобы рассмотреть. Это была графика. Карандашные наброски. Комнаты, сад, забавные человечки. Некоторые рисунки были в карандаше, очень схематичные, другие чуть лучше прорисованы с обозначением цвета. Рядом лежал графический планшет. Я мечтала о таком, когда училась в художке. Потом могла бы попросить у Марка в подарок, и сама тоже без труда купила бы. Но как-то уже перегорело. Мне хватало маминых горшков и зарисовок на полях.

Или не хватало? Я бросила листы обратно на стол и, кажется, задела ноутбук, который стоял рядом раскрытый. Он загорелся, словно приглашал полазить. Ненавидя себя за бессовестное любопытство, я все же не сдержалась и взяла гаджет на колени. Мне сразу открылись похожие зарисовки, но более проработанные. Очевидно, мой незнакомец нуждался в первичной работе на бумаге, а потом уже дорабатывал эскиз с помощью продвинутых инструментов.

Забавно, что он такой старомодный. Невероятно, что он тоже связан с художественным ремеслом. Мы похожи. Поэтому меня тянет к нему с невероятной силой. Вернув ноутбук на место, я почувствовала, что мне до боли в кончиках пальцев хочется оставить ему знак. Чтобы он знал – я его понимаю. Во многом. Между нами больше, чем кажется.

На чистом листе я быстрыми штрихами карандаша изображала нас. Без проработки и четкости линий. Просто зарисовка. Он и я у стекла вагона. Наше «незнакомство», первый раз, каким я видела его со стороны. Самое горячее, что я переживала. Самое невероятное, что чувствовала. Запретное и одновременно естественное. Порочное и чистое в то же время. То, что нельзя выставлять на показ. Но невозможно забыть и отказаться.

Набросок занял у меня едва ли полчаса. За это время я не могла не вспоминать нас в поезде, и, конечно, мои трусики стали влажными. Я не сдержалась и откинулась на диване, раздвинула ноги, расстегнула джинсы, сунула руку за пояс.

Едва коснувшись себя, я уже не могла остановится. Очень скоро джинсы стали нестерпимо мешать, и я сбросила их. На трусики сил уже не хватило. Мои пальцы беспрепятственно теперь двигались под тонким кружевом. Я ласкала себя, вспоминая, как это делал он. Пальцами и ртом. С нажимом и легонько, чтобы раздразнить. Проникая внутрь и размазывая влагу по половым губам.

Оргазм настиг меня слишком скоро. Я даже захныкала, не в силах растянуть удовольствие, но тут же застонала громко и от души, встречая пик удовольствия. Кончив, я сразу поняла, что не хочу повторить. Тем и плох секс с рукой. Она до ужаса предсказуема, хотя и точно знает, как заставить меня кончить. Даже в этом плане перспектива выйти за собственную руку была соблазнительнее, чем стать женой Марка. Мой горячий незнакомец точно не остановился бы после одного оргазма. Мы бы только начали. Я посмотрела на часы. Оказывается, я провела в его квартире несколько часов. Увлеклась шпионажем и похотью. Я поняла, что точно не хочу знать, вернулся ли он домой ночевать. Но оставить ему еще одну хулиганскую весточку была обязана.

Вздохнув, я сбросила промокшие насквозь трусики. Оставила их на столе рядом со своим эскизом. Написала в углу:

«Жаль, что не встретились. Я ждала, скучала, кончила без тебя и ушла.»

Надев джинсы, я пригладила волосы, вызвала такси и поехала домой. Уже по пути пожалела, но назад не вернулась. Лучше бы осталась у него. Та постель намного уютней моих шикарных холодных простыней из египетского хлопка. Но возвращаться не стала. Совсем глупо. Дома я, к счастью, сразу уснула. Утром пошла на работу и никак не могла перестать грустить. А вот вечером мою тоску развеял Беляев.

Вернувшись после работы, я увидела его машину у подъезда. На кухне горел свет. Марк ждал меня. Похоже, он получил сообщение. Что ж… Тем лучше. Пора закончить фарс.