-19-
С Данте я встретилась в парке в Париже. Он караулил меня там, пока я ждала Блейза с его тайных переговоров с адвокатами и полицейским Эйданом. Данте стоит у высокого дуба, на него падает снег, а мои руки не могут согреться даже в теплых перчатках. На улице уже декабрь. Дороги припорошило легким снегом, который почти сразу тает. Возле Данте нет охраны и это странно. Я подхожу к нему.
— Если ты здесь с оружием, то прошу отойти от меня. А если хочешь встретиться со мной, то это будет при свидетелях.
— У меня нет оружия. Если убивать, то без свидетелей.
Мы вместе идем по асфальтированной дороге. Мы прячем руки в карманах от холода. Мне некомфортно находится рядом с ним. Если Блейз прав, то человек рядом со мной убил моего даже не рождённого ребенка.
— Что тебе надо от Блейза? – спрашивает он, спустя несколько минут молчанья.
— Скорей, зачем мы друг другу, Данте. Чего ты сам хочешь?
— Брось Блейза. Он уже ворошит осиное гнездо и затащит тебя в эту яму.
Я усмехаюсь.
— Если ты не заметил, то у меня кольцо на том самом пальце, Данте. Я не брошу его и даже не знаю о его прошлом. Ни черта. И мне на это наплевать.
— Я заметил, ты развелась и сразу же начала вертеть хвостом перед моим другом, – говорит он насмешливым голосом.
— Никакой он тебе не друг, Данте! – рычу я, поворачиваясь к нему тыча в него пальцем, — Если бы он был другом, то не стал сотрудничать со мной. Наши отношения никак ни касаются того, что вас связывало раньше.
— Да, не касаются, но ты туманишь его разум. Если бы не ты он бы уже давно выследил того человека, что сбил вас обоих, но прошло уже две недели.
— Заткнись! – замахнувшись, даю ему пощечину, отчего другие прохожие оборачиваются, — Ты убил моего ребенка!
Данте хватает меня и встряхивает:
— Я не убивал вашего ребенка! Даже не собирался вас убивать. – Данте отпускает меня и убирает руки в карманы, — Ты думаешь, я идиот, чтобы убить ребенка даже не рожденного? Я отец, не забывай этого. И я убью любого, кто тронет мою Лею.
— Данте, я даже не знала, что ношу его под сердцем.
— Несмотря на то, что происходило между нашими семьями, мне жаль, Дайана. Ни один родитель этого не заслуживает. И я честно не знаю того, кто вас сбил. Но это не я. Мне не выгодна ни твоя смерть, ни Блейза.
Данте разворачивается и уходит, а я смотрю ему вслед. Я не должна верить, что это он, но он говорил так искренне, и в его голосе чувствовалась правда. В одном он прав: он тоже отец и Данте не знал, что я была беременна. И моя смерть ему сейчас не выгодна, когда под него капает полиция и Блейз, а он это наверняка знает. А Блейз ищет больше улик против Данте. Он хочет, чтобы каждая прошла как достоверная и Данте дали большой срок.
Я покупаю стакан кофе и выпиваю его потихоньку пока иду к выходу из парка. Нахожу машину Блейза и набираю его. Он не отвечает, но за то написал смс.
«Буду через десять минут. С тобой все нормально? Данте ничего не сделал тебе?»
«Откуда ты знаешь о нашей встрече?»
«Видел его, когда ты заходила в парк. Все же нормально?»
«Да. Он ничего мне не сделал».
Блейз пришел спустя пятнадцать минут, и я уже тут окоченела. Во мне и так уже два стакана горячего шоколада и прочитанный журнал в урне же успел припорошиться снегом. На его обложке была я. Меня тогда фотографировали как одну из успешных молодых предпринимательница Лондона. Я нервно постукивала ботинком по асфальту. Сегодня погода явно шутит, раз решила наслать на нас холод и три градуса тепла.
— Ты не замерзла? – спрашивает Блейз и открывает дверь.
— Нет. Поедем уже.
Я сажусь в машину и тянусь, чтобы включить прогрев. У меня сейчас пальцы на ногах отвалятся. Блейз усмехается и захлопывает дверь. Он садится рядом и включает тихо музыку. Я достаю крафтовый пакет с задних сидений и рукой нашариваю там упаковку вафельных трубочек. Шоколад конечно шоколадом, но есть я тоже хочу. Мы не едем домой, судя по тому пути, что выбрал Блейз, а через несколько минут останавливаемся у АккорХотелс Арены.
Блейз открывает передо мной дверь и подает руку. Он решил покататься на коньках? Блейз арендует нам коньки, и мы идем надевать их. Не спрашиваю, почему он так решил и просто выхожу на каток, а он быстро пристраивается ко мне сзади. Я оборачиваюсь и кладу ладони на его грудь.
— Не думала, что ты умеешь кататься на коньках, – говорю я.
— Энтони научил, когда я только приехал к ним. – Он улыбается, — Одна моя первая мечта была стать хоккеистом.
Блейз берет меня за руку, и мы синхронно вырисовываем круги на льду объезжая других посетителей катка. Я конечно не мастер фигурного катания, но азы знаю. Моя школьная подруга Аделина таскала с собой на занятия по фигурному катанию, только она не стала фигуристкой как хотела. А после школы мы редко встречались. Она единственная из класса тогда знала, что я это я. Но скрывала это ото всех.
Я отпускаю Блейза, а он, не замечая этого, едет вперёд и, повернув голову назад смотря на меня, врезается в ограждение. Морщусь от картины и подъезжаю к нему, поправляя свою шапку. Блейз улыбается мне. Мои губы тоже трогает улыбка. Он такой смешной сейчас. Подаю ему руку и он, еле держась за меня поднимается.
Мы катаемся, пока наши ноги не хотят отвалиться, не смотря на передышки, что мы делали. Я сажусь в машину и жду Блейза. Он держит меня за руку как в тот вечер аварии, но я засыпаю. Я настолько устала, что веки сами собой стали закрываться.
***
Проснулась я от плохо предчувствия. Будто что-то случилось или должно случиться. Блейз попытался снова усыпить меня своими раздаваемыми сонными флюидами, но я стряхнула его руку с себя как назойливую муху и спустилась вниз. Роза стояла на кухне и готовила. Я выпила стакан воды и пошла на поиски своего телефона.
Никаких пропущенных. Но почему-то мне не спокойно. Сев на диван в гостиной в моей руке завибрировал телефон со звонком от Джулии.
— Да. Алло?
Всхлип. Почему она плачет?
— Сестренка... – она снова всхлипывает.
— Да что случилось? – кричу я.
— Твой отец... он в коме. Сегодня ночью доставили в больницу. Его жестоко избили. Но есть хорошая новость...
— Куда еще лучше?
— Твою маму отпустили. Кто-то передал улики, доказывающие ее невиновность. Она сейчас в семейном доме с моими родителями и мной. Нам тебя ждать?
— Я... она рядом?
— Угу.
Слышу, как Джулия находит мою маму и предает ей телефон. Голос у нее дрожит. Я сглатываю. Отец в коме? Его кто-то избил в тюрьме. Сжимаю в кулаке край своего халата и до боли закусываю губу.
— Привет, милая.
— Привет, мам. С тобой все хорошо?
— Терпимо. Слышала, ты развелась с Эллиотом.
— Да. Мы развелись. Я прилечу сегодня первым рейсом. Просто дождись меня. Хорошо?
— Да, милая. Я буду тебя ждать.
Роза спрашивает про завтрак, но я отказываюсь. Забегаю в спальню, Блейз продолжает храпеть. У меня нет времени выяснять поедет он или нет. Наплевать. Я смогу объясниться. Мой отец, черт возьми, в коме. Мою мать отпустили. Ей нужна я там, но никак ни тут. И если оставлю ее одну она точно превратиться в ту княгиню, о которой читала в школе в докладе. Она сожжет тот особняк и собственноручно отправит на казнь Данте, если узнает его причастность. Даже если он заслуживает смерти за моего брата.
Надеваю джинсы и свитер. Беру чемодан, собираю вещи и спускаюсь вниз. Роза спрашивать о том, куда я, но просто отмахиваюсь. У меня нет времени. Беру одну из машин Блейза и по пути в аэропорт бронирую частный рейс в Лондон. Мне отвечают согласием. Вылет у меня через полтора часа, и я как раз успею все сделать.
В Лондоне меня встречает «Роллс-Ройс», присланный Джулией. У особняка кучу репортеров. Уже успели пронюхать про отца и мать. Авто останавливается у высокой двери. Я снимаю очки и забегаю в дом.
Мама сидит в гостиной. Бледная с короткими волосами. Глаза у нее заплаканные.
— Мам.
Она оборачивается и бежит ко мне. Я обнимаю ее, а она начинает рыдать. Я усаживаю ее на диван, пытаясь успокоить. Джулия показывает мне статью в прессе.
«Корона шатается!
Глава семьи Десмонд Ланкастеров находится в коме. Причины пока не афишируются»
— Убери.
Тетя даёт матери воды, в которое они подмешали снотворное и через несколько минут она засыпает. Охрана относит ее в одну из комнат. В гостиной остаюсь только я, дядя Джозеф и тетя Иванка. Если отец умрет, я должна остаться здесь в Лондоне. Я могла не присутствовать в компании, пока он был жив, а его место я занимала вместе с дядей Джозефом.
— Это сделал Ксавьер. – говорит дядя, — Слишком очевидно. Но вот освобождение твоей матери.
— Блейз возился с адвокатом своим последнее время и не по делу об аварии или своим делам. Скорее всего, он нашел эти улики. Но если там были улики на мать, значит и на отца есть.
— Ты уверена, что он не играет две игры? – спрашивает дядя, — Помогает и тебе и Данте.
— Уверена. Он сам ищет лазейки к тому, чтобы помочь детям Лианы и Лазаря Ксавьер.
— У них еще дети были? – спросила Иванка.
— Да. Три мальчика и девочка. Сами они скрываются, но, по словам Блейза я с кем-то из них знакома очень близко.
— Есть вероятность, что они сменили имена, и фамилии, – начала Джулия, повернувшись к нам, — Как Кастелли сделали тебе. Но искать их как иглу в стоге сена. Если Блейз до сих пор не раскрыл их личности, значит, они хотят работать скрытно.
— Из всех врагов, что нажил не только твой отец, но и все мы на такое способен только Данте, – говорит дядя. — Особенно зная то, что он сделал с твоим братом и родителями.
Мы можем до ночи тут строить догадки, но подозрения всех тут падают на Данте, и как ни странно я сама в это верю. Теперь даже начинаю верить, что и авария тоже его рук дело. И если это так ему достанется не только от моей матери, но и от меня. Я запихну его в газовую камеру. Пока мы строили тут догадки, Блейз тем временем звонил мне уже раз сотый, наверное, и это нервировала всех и не только меня, поэтому на сто второй раз я ответила ему.
— Да. Говори быстрей, Блейз.
— Где ты черт тебя дери?! – орет он в трубку.
— В Лондоне.
— Это был риторический вопрос. Я знаю, где ты. Роза сказала, что тебе кто-то звонил, и ты как с катушек слетела. Потом новости трубят о твоем отце. Твою мать отпустили?
— Да она сейчас спит. Отец в коме. Блейз, если он будет продолжительное время в коме, и не будет давать признаков улучшения, его отключат от аппаратов. Он умрет. Я займу его место полностью. Не знаю, когда вернусь. И вернусь ли вообще...
Мой голос дрожит. Блейз молчит. Минуту. Две. Я вздыхаю, смотря на своё отражение в зеркале. Черные круги под глазами и следы слез, смешанные с тушью.
— Блейз, ответь мать вою! – кричу я.
— Я пришлю твои вещи в Лондон.
— То есть все так просто? Мы расстаемся?
— Все будет закончено, Дайана, – его голос холодный и спокойный, — Отец будет свободен, но в другом мире, если не случится чудо. Твоя мать уже на свободе. С Данте я сам разберусь. Это уже будет исключительно моя работа, – он снова молчит и после добавляет: — Но мы можем выпить с тобой по окончанию дела.
— Как же все у тебя легко, Блейз.
Я отключаюсь и бросаю телефон в стену. Джулия выбегает из гостиной. Улыбнувшись, я забираю стакан с водой, который она при мне налила.
— Я только что рассталась с Блейзом.
Пью воду и отдаю ей стакан.
— Черт, только не становись злой стервой, – с грустной улыбкой выдыхает она.
— Я и так злая стерва.
***
Десять месяцев спустя
— Врач рекомендует отключить Десмонда от аппаратов, – сообщает мама. — Я не могу принять решения касательно его жизни. Ты сама меня отстранила.
Я смотрю на неё, делая глоток виски со льдом, и переворачиваю договор о слиянии компаний. Десять месяцев мы наблюдаем о его состоянии и никаких изменений. Его избили, а те, кто это сделал, перевели в другую тюрьму. Просто перевели в одиночные камеры. Не дали срок или в изолятор. Просто одиночные камеры. Его избили так, что он десять месяцев из комы не выходит. У меня уже не осталось ничего внутри. Блейза не видела столько же времени, сколько мой отец лежит в коме. Данте все так же ходит и радуется жизни.
— Рекомендует. Рекомендует, – бормочу я, — Джо тоже мне рекомендовал это слияние и что же? Я днями и ночами сижу в кабинете отца и пью его виски.
— Дайана...
— Я вернула своё имя и фамилию. Но отца я не могу вернуть.
— Я понимаю тебе больно, – она подходит ко мне и целует в макушку, — И мне тоже, но улучшений нет. Нам нужно это сделать.
После того как я рассталась с Блейзом она не отходила от меня, а я от нее. Она узнала, что я потеряла ребенка. И рассказывала, как чувствовала себя, когда умер Дерек. Но наши истории разные. Мой ребенок умер внутри меня, а ее спустя двадцать три года.
— Я сама поеду в больницу. Сегодня.
— Хорошо.
Она вышла из кабинета. Через три часа я была в госпитали и стояла над телом отца. Я взяла стул и села. Взяв его руку улыбнулась.
— Привет, пап. Я скучаю. Мне бы хотелось увидеть твою улыбку. Если бы не плохие люди я бы родила тебе внука или внучку. Блейз расстался со мной, и я уже давно не видела его и не разговаривала. Я пришла к тебе проститься, пап. Я хочу, чтобы ты поправился, но нет никаких улучшений. В твоем случае, по словам врачей, многие уже встают с постели, но ты нет. Почему ты не хватаешься за жизнь? Почему не борешься?
Я слышу шаги и поворачиваюсь.
— Мисс Ланкастер. Мы готовы отключать его.
— Хорошо. Делайте что нужно.
Поцеловав отца в лоб, я ухожу из палаты. Десять месяцев! Ничего нет. В машине достаю телефон и набираю номер сестры.
— Я дала согласие на отключение аппарата, – говорю я, а с той стороны слышится ее вздох, — Позвони юристам, чтобы готовили бумаги о наследстве и его пожелания по поводу похорон.
— Как ты?
— Хреново. Но мы все знали, что так будет.
Она прощается со мной, а мы едем в особняк, но я останавливаю водителя у магазина с алкоголем, где покупаю пакет выпивки самой дорогой, что там есть. Я уже выпила половину бара отца, но запасы стоит пополнить. Я думала мама, первая потеряет контроль и начнет пить, но она ведет себя стойко, как и полагается жене главы семьи.
Вся семья собирается в кабинете отца, что теперь принадлежит мне. А должен достаться Дереку. Его фотография стоит у меня на столе, как и совместная фотография со свадьбы отца и матери. Наш юрист нашел бумаги с пожеланиями отца, а Андерс как друг моего деда и отца взял на себя ответственность зачитать.
— Мистер Ланкастер оставил четкие инструкции, как должно пройти прощание с ним. Его нужно облачить в простой черный костюм за пятьсот фунтов и положить в простой дубовый гроб.
Джулия усмехается и все смотрят на нее:
— Что? Он часто носил недорогую одежду.
— Церковь должна утопать в белоснежных цветах. Лучше если это будут мильтонии. А гроб на кладбище должны доставить в лимузине.
— Ладно, полагаю что ты, Андерс, все устроишь по красоте, – говорит Джозеф, а его подхватывают остальные кроме меня. Отец точно указал что-то еще.
— Боюсь, что это не все.
— Что еще братец решил вписать? – усмехается тетя Делайла.
Она не особо ладила с моим отцом. В особенности из-за того, что ее муж хороший друг отца, а у них был кодекс, что друзья не заглядываются на сестер и братьев.
— Он пожелал, чтобы в гроб с ним положили дорогое ему издание Кентерберийских рассказов. Они находятся в его библиотеки в доме в Уэльсе.
— Пошлите за этой книгой, – говорю я.
— Её должны забрать вы, мисс Ланкастер, – говорит Андерс. Я вздыхаю и поднимаюсь, забирая у Андерса папку с бумагами.
— Из Уэльса? – он кивает, — Ни за что. У меня куча дел.
Все выходят из кабинета, и я смотрю на его пожелания. Он издевается. Отец был не самым лучшим в мире человеком. Во-первых, его боялись и не только в семье. Тетя вообще общалась с ним, только если что-то касалось семейного бизнеса и семьи. Джозеф не любил решения отца. Дейтон-старший уважал старшего брата только не всегда был с ним согласен.