Яд в кубке.
Большой зал гудел, как всегда. Шум голосов, звон столовых приборов, смех и болтовня заполняли пространство. Длинные столы ломились от еды, и каждый из факультетов был погружён в свои разговоры.
Ивлин сидела рядом с Лидией и Джулианом, обсуждая что-то о предстоящих заданиях по зельям. Она смеялась — её глаза светились, как янтарь в солнечном свете. Казалось, этот день ничем не отличался от сотни других.
Но всё изменилось в один миг.
Она взяла кубок с соком, пригубила — и едва успела поставить его обратно. Её рука дрогнула. Сначала это было лёгкое жжение в горле. Потом — резкая боль, словно тысячи игл пронзили её дыхательные пути. Она судорожно вдохнула, но воздух не пришёл. Грудь сжалась.
— Ивлин?.. — Лидия тревожно посмотрела на неё. — Ты в порядке?
Ивлин схватилась за горло. Её глаза расширились от ужаса. Изо рта вырвался хрип. Она с силой оттолкнула тарелку, опрокинула кубок, и тут же, словно подкошенная, рухнула со скамейки прямо на каменный пол.
— ИВЛИН! — закричал Джулиан, бросаясь к ней.
Её тело трясло в судорогах, а из уголков губ потекла алая кровь.
Большой зал замер. Все разговоры стихли. Потом — вспышка паники. Студенты вскочили, кто-то закричал.
— Отойдите! — профессор Макгонагалл кинулась вперёд, голос её звенел от ужаса.
— Не трогайте её! — рявкнул Снейп, но сам уже опускался на колени рядом, вытаскивая из-за пояса склянки. Его чёрная мантия распласталась по полу.
Дамблдор поднялся с преподавательского стола. Его глаза — обычно спокойные, сияющие — вспыхнули ледяной яростью и тревогой.
— Немедленно освободите место! — его голос прокатился по залу, и десятки студентов в ужасе отшатнулись.
Друзья Ивлин были в шоке.
Лидия плакала, прикрывая рот руками.
Серафина дрожащими пальцами пыталась поддержать голову подруги.
Феликс метался, бормоча:
— Кто?! Кто это сделал?!
Джулиан, бледный как полотно, схватил Ивлин за ладонь и кричал:
— Держись! Прошу тебя, держись!
Люциус Малфой замер в нескольких шагах. Всё его лицо побледнело, как мрамор. Его сердце колотилось, как бешеное, но ноги будто приросли к полу. Он никогда не испытывал такого ужаса. Его грудь сдавило, будто яд проник и в его вены.
— Ивлин... — выдохнул он.
На миг его ледяная маска рухнула. В глазах мелькнул панический страх. Он хотел броситься к ней, но что-то внутри сковало его. Он смотрел, как её тело содрогается от яда, и впервые в жизни почувствовал себя абсолютно беспомощным.
И среди всей этой суеты вперёд прорвался Эдгар Флинн. Его лицо было искажено страхом и отчаянием. Он не думал — просто рванул к Ивлин, вцепился в её руку так, будто боялся, что её отнимут у него.
— Нет, нет, держись! — он почти кричал. — Ты справишься, ты сильная, слышишь?! — Его глаза блестели от слёз.
Его однокурсники с Гриффиндора переглядывались в шоке. Никто не ожидал увидеть Флинна таким — в его голосе была боль, настоящая и глубокая.
— В лазарет, срочно! — скомандовал Снейп, вливая Ивлин на губы капли из тёмного флакона.
Мадам Помфри уже спешила, прижимая к груди сумку с лекарствами.
В воздухе стоял ужас. Никто не ел, никто не двигался. Даже старшекурсники смотрели на сцену с бледными лицами.
— Кто-то пытался её убить, — пронеслось по залу.
И все взгляды тут же устремились к кубку, в котором ещё оставались несколько капель напитка, окрашенных алой кровью Ивлин.
Когда её поднимали на носилки, зал гулко взорвался шёпотом.
— Это яд! —
— Кто мог?! —
— Она ведь Роузмонт! На неё покушаются! —
Люциус сжал кулаки так сильно, что ногти врезались в кожу. Он смотрел, как её выносят из зала, и чувствовал, что если бы знал, кто подсыпал яд — уничтожил бы этого человека, даже если бы это был его друг.
Он не произнёс ни слова. Но его ледяной взгляд скользил по каждому лицу в зале, и многие отводили глаза.
И лишь в голове Ивлин, ускользавшей в бессознательное, гулом звучали голоса — крики друзей, отчаянный зов Эдгара и то едва слышное, почти сорвавшееся шёпотом:
— Ивлин... — голос Люциуса, полный ужаса, который он всегда скрывал от всех.