Утро после триумфа.
Утро в Хогвартсе редко бывало тихим, но это утро было особенным. Казалось, что весь замок гудел от разговоров, как гигантский улей. Победа Слизерина над Пуффендуем уже сама по себе стала событием, но не она одна волновала учеников. В центре всех пересудов оказалась первокурсница, имя которой знали теперь не только на зелёно-серебряном факультете.
— Ты видела, как она поймала снитч?! — восторженно шепталась девочка с Когтеврана, проходя по коридору. — На метле стояла! Стояла, понимаешь?!
— Глупость полная, — ворчал мальчишка с Пуффендуя. — Повезло, и всё. Упала бы — смеялись бы над ней.
— Но ведь не упала, — вставила третьекурсница с Гриффиндора, — и теперь все только о ней и говорят.
Ивлин шла рядом с друзьями в Большой зал, стараясь не обращать внимания на шёпот за спиной. Щёки её порозовели, но шаг оставался уверенным.
— Готовься, — усмехнулся Джулиан, — сегодня на тебя будут пялиться больше, чем на стол с десертами.
— И задавать вопросы, — добавил Феликс. — Много вопросов.
— Я не обязана на всё отвечать, — пробормотала Ивлин, поправляя локон, упавший на лицо.
Но, войдя в зал, она поняла: друзья не преувеличивали. Взгляды действительно устремились на неё. Слизеринский стол встретил её аплодисментами и возгласами, кто-то даже поднялся с места, чтобы пожать ей руку.
И тут же — новые слухи.
— Ты слышала? — раздался чей-то взволнованный шёпот. — Малфой подарил ей брошь!
— Да ну, не может быть! —
— Я сам видел! Серебряная змея с изумрудами. Представляешь?!
Ивлин едва не споткнулась. Она сразу почувствовала, как щеки заливает жар. Сердце забилось чаще: неужели все знают?
Рядом Серафина прыснула в кулачок.
— Ну всё, Роузмонт, держись. Тайну раскрыли.
— Тише, — умоляюще прошептала Ивлин, но в голосе слышалась нервная улыбка.
Они уселись за стол. Ивлин как раз наливала себе тыквенный сок, когда за спиной раздался знакомый холодный смешок.
— О, наша звезда пожаловала, — протянул Бертрам Слоан, один из «теней» Люциуса. — Что, Миллер, уже готовишься примерить корону квиддича?
— Или корону Малфоя? — добавил Гораций Фолкнер, и их компания расхохоталась.
Ивлин замерла, бокал чуть дрогнул в её руке. Уголки губ едва заметно дрогнули, но она быстро выпрямилась.
— Отстаньте, — твёрдо сказала она.
— О, смотри-ка, отвечает, — усмехнулся Кэрроу. — А ведь всего пару месяцев назад была тихой первокурсницей. Теперь же — смотрите! — он театрально развёл руками. — Предмет всеобщего восхищения.
Ивлин уже хотела отвернуться, но в этот момент раздался голос Люциуса:
— Хватит.
Он сидел чуть дальше, но его холодный взгляд заставил «теней» замолчать.
— Я сказал: хватит, — повторил он, чуть тише, но так, что никто не сомневался — спорить не стоит.
Тишина повисла на мгновение. Ивлин почувствовала, как сердце кольнуло. Он вмешался. Опять.
Друзья тут же окружили её.
— Не обращай внимания, — сказал Джулиан.
— Ты молодец, что ответила, — добавила Лидия.
— А Малфой... — Феликс прищурился. — Заметила, что он не даёт никому тебя задевать?
Ивлин уткнулась в тарелку, стараясь скрыть румянец.
Разговоры продолжались весь завтрак. Старшекурсники удивлённо качали головами: никогда ещё первокурсник не привлекал столько внимания на квиддиче. Учителя переглядывались: профессор Слизнорт сиял, профессор Макгонагалл выглядела впечатлённой, но строго сохраняла невозмутимость, а Дамблдор только мягко улыбался, словно наблюдая за развитием какой-то собственной задумки.
Среди общего шума Ивлин заметила ещё один взгляд. С гриффиндорского стола на неё смотрел Эдгар Флинн. Он не улыбался, не махал рукой — просто смотрел, задумчиво, с лёгкой тенью грусти. Ивлин почувствовала лёгкий толчок в груди. Она поспешно отвела взгляд.
— Вот это да, — Серафина шепнула ей на ухо. — Кажется, у тебя не только Малфой на хвосте.
— Серафина! — возмутилась Ивлин, но глаза её непослушно блеснули.
После завтрака слухи продолжали ползти по замку. Кто-то говорил, что Люциус и Ивлин тайно встречаются (от чего у Ивлин едва не вывалился учебник из рук), кто-то утверждал, что Флинн написал ей письмо. На каждом шагу она слышала своё имя, и к вечеру устала так, словно пробежала весь замок дважды.
В библиотеке, когда она села за книги, Лидия наклонилась к ней и шепнула:
— Знаешь, я горжусь тобой. Ты сияешь, даже когда всё это давит.
Ивлин улыбнулась. Пусть даже слухи и пересуды сводят с ума — она знала: рядом есть те, кто верит в неё. И, возможно... ещё кто-то, кто никогда бы не признался вслух.