Цветы для Слизерина.
Утро восьмого марта началось необычно. С первыми лучами солнца в Большой зал Хогвартса проникли чарующие ароматы — нежные, тёплые, весенние. Над столами парили гирлянды из заколдованных цветов: лилии, которые тихо напевали мелодии, розы, переливающиеся каплями росы, и нарциссы, которые склонялись в поклоне каждой девочке.
Когда ученики расселись по факультетским столам, послышался лёгкий звон. На тарелку перед каждой девушкой упал по цветку, сотканному из чистого света. У Ивлин оказался подснежник — хрупкий, но сияющий.
— О, это мило! — Серафина восхищённо прижала к груди свой тюльпан. — Даже не верится, что профессора устроили такое чудо.
Лидия поправила волосы и хмыкнула:
— Хоть один день в году мальчики могут не язвить и не дуться.
Феликс рассмеялся:
— А я думал, это наша обязанность — быть язвительными.
— Не сегодня, — отрезала Джулиан, но глаза его сверкали добродушием.
Ивлин улыбнулась. Она чувствовала лёгкость, словно сама магия решила подарить ей праздник.
К завтраку добавился сюрприз: в зал влетела массивная сова с гербом Роузмонт на крыле. Она величественно опустилась прямо к Ивлин, и на стол мягко упал свёрток в изумрудной бумаге.
— О! — ахнула Серафина. — От семьи?
Ивлин осторожно развернула свёрток. Внутри лежала серебряная брошь в виде розы, усыпанная крошечными изумрудами. Внутренняя сторона блестела выгравированной надписью:
«Нашей Ивлин, вечно сияющей. С любовью, мама и папа».
Слёзы на мгновение защипали глаза, но она сдержалась, лишь крепко прижав брошь к груди.
После завтрака сюрпризы продолжились.
Джулиан преподнёс ей миниатюрный набор заколдованных чернильниц: каждая переливалась разным цветом и оставляла роскошные буквы.
— Чтобы твои заметки были такими же красивыми, как ты сама, — сказал он с улыбкой.
Феликс достал фигурку метлы, которая, стоило дотронуться, превращалась в маленькую живую модель «Нимбуса».
— Для тренировок — чтобы в свободное время можно было прокручивать трюки в голове.
Серафина подарила ожерелье-амулет, простое, но тёплое, защищающее от дурных снов.
Лидия вручила книгу с заметками по травологии — и добавила с заговорщицким видом:
— Я сделала пометки там, где ты точно уснёшь от скуки.
Все смеялись, а Ивлин благодарила их с искренним теплом.
И вот настал самый неожиданный момент.
К столу Слизерина смущённо подошёл Эдгар Флинн. Его уши горели красным, в руках он держал длинный свёрток.
— Это... тебе, — пробормотал он, опуская глаза.
Внутри оказался чехол для метлы из мягкой тёмной кожи. На нём серебряной вязью были выгравированы буквы «E. R.».
— Эдгар... — прошептала Ивлин, поражённая.
— Я подумал... тебе пригодится, — смущённо добавил он и поспешил отойти.
В зале поднялся гул. Друзья Ивлин переглянулись: Серафина открыла рот, Лидия прикрыла его рукой, чтобы не ахнуть вслух, а Джулиан едва не уронил ложку.
С Гриффиндора доносился смешок и хлопки по плечу Эдгара — его друзья тоже были в шоке от смелости.
А на другом конце стола сидел Люциус. Его взгляд был ледяным, руки сцеплены, словно он сдерживал себя. В груди у него будто разгорелось что-то новое и неприятное — ревность, которую он не признавал. Он отвернулся, сохраняя маску равнодушия.
Весь день Ивлин светилась. Даже профессора не могли не заметить её настроение. Слагхорн с гордостью произнёс:
— Вот пример истинной слизеринской леди: и ум, и красота, и талант.
— Вы заметили, как она сияет? — шептала младшекурсница-Равенкло подруге.
Даже МакГонагалл, обычно строгая, улыбнулась, наблюдая, как Ивлин ловко справляется с заклинанием на уроке.
Вечером, когда зал наполнился праздничным светом и музыка оживала из магических инструментов, Люциус решился. Он подошёл к Ивлин, положив перед ней тонкую коробочку.
— Это... просто книга. Ничего особенного, — сказал он холодно.
Ивлин открыла и замерла. На коленях лежал старинный том по древней магии, переплетённый в зелёную кожу с серебряным гербом. На последней странице кто-то давно оставил заметку о роде Роузмонт.
Она подняла глаза.
— Ты нашёл это специально?
— Случайность, — отрезал Люциус, хотя в его взгляде мелькнула тёплая искра.
Сердце Ивлин дрогнуло. Она улыбнулась — мягко, искренне.
Праздничный вечер продолжался: гирлянды из цветов кружились под потолком, музыка звенела, студенты смеялись. Но где-то внутри Ивлин знала: этот день останется в её памяти навсегда.
И не только из-за подарков. А потому, что впервые все вокруг ясно увидели — она уже стала частью теней Слизерина. Но в этих тенях её свет горел особенно ярко.