Искры в зимнюю ночь.
Хогвартс сиял зимними огнями. На высоких ёлках сверкали волшебные гирлянды, потолок Большого зала был усыпан мягкими снежинками, которые исчезали, едва касаясь плеч учеников.
Наступал рождественский вечер. Смех и оживлённые голоса разносились по коридорам, старшие ученики переговаривались о каникулах, а младшие строили планы на редкие свободные дни.
Ивлин, облачённая в изумрудное платье с серебристыми узорами по подолу, шагала по залу с друзьями. Её янтарные глаза блестели ещё ярче в свете свечей.
— Ты выглядишь просто волшебно, — сказала Серафина, с улыбкой поправив прядь её волос.
— Согласна, — кивнула Лидия. — Я бы сказала, что ты затмила даже украшения Большого зала.
Феликс и Джулиан только хмыкнули, но явно согласились.
Когда они расселись за длинные столы, Ивлин заметила движение на противоположной стороне зала. Эдгар Флинн — тот самый, с Гриффиндора. Он был в чёрной мантии, слегка неловко поправлял воротник, и его друзья тихо подталкивали его вперёд.
Он собрался с духом и направился прямо к столу Слизерина.
Гул стих. Несколько студентов из их факультета изумлённо переглянулись: гриффиндорец — и к столу змей?
— Смотри-ка, — пробормотал Феликс. — Он действительно решился.
Эдгар остановился рядом с Ивлин. Его лицо было чуть раскрасневшимся, но взгляд твёрдым.
— Э... Ивлин, — начал он, слегка заикаясь. — Я хотел сказать... спасибо. За то, что приняла мой подарок. И... если ты не против... может быть, как-нибудь мы могли бы поговорить? Просто... поговорить.
Глаза Ивлин округлились. Она уже открыла рот, чтобы ответить, но не успела.
— Флинн.
Лёд разрезал воздух. Люциус появился словно из тени, встав прямо между ними. Его спина была прямой, подбородок высоко поднят, голубые глаза — холодны и опасны.
— Ты, должно быть, перепутал столы, — произнёс он, каждое слово словно лезвие. — Гриффиндор вон там.
Эдгар напрягся, но не отступил.
— Я не ошибся. Я пришёл поговорить с Ивлин.
— Ивлин занята, — отрезал Люциус. — Ей не нужны... твои разговоры.
Ивлин резко встала.
— Люциус, хватит.
Она смотрела на него твёрдо, но внутри её сердце колотилось. Люциус не слышал или не хотел слышать. Он стоял так близко, что будто закрывал её от всего мира.
Друзья Ивлин вскочили одновременно. Джулиан и Феликс шагнули вперёд, встав рядом с Люциусом.
— Отойди, Малфой, — холодно сказал Джулиан. — Ты перешёл черту.
— Это не твоё дело, — вмешался Феликс. — Если хочешь выяснять отношения, делай это не на глазах у всего зала.
Серафина и Лидия встали рядом с Ивлин, словно образовав живой щит.
— Пошли, — твёрдо сказала Серафина, глядя на Люциуса так, будто её слова не оставляют выбора. — Ты не имеешь права решать за неё.
На мгновение казалось, что Люциус не сдвинется. Его пальцы сжались в кулаки, взгляд метался между Эдгаром и Ивлин. Внутри него кипело что-то новое: ревность, гнев, и — самое страшное — непонимание самого себя.
Но когда Джулиан положил руку ему на плечо и слегка толкнул, Люциус всё же отступил.
Ивлин, всё ещё дрожа от напряжения, сделала глубокий вдох.
— Эдгар, — сказала она мягко, но достаточно громко, чтобы все слышали, — спасибо за твои слова. Но... сейчас не время.
Парень кивнул, сжав губы, и вернулся к своему столу под ошарашенные взгляды друзей.
А Люциуса друзья Ивлин буквально увели из зала.
— Ты с ума сошёл? — резко прошептал Феликс. — Перед всем Хогвартсом сцены устраивать!
— Ты ревновал? — тихо спросила Лидия, в упор глядя на него.
— Глупости, — холодно бросил Люциус, отводя глаза.
Но никто ему не поверил.
Позднее, когда Ивлин сидела у окна в своей комнате и смотрела на снежинки, падающие на чёрное озеро, она чувствовала странную смесь эмоций. Её сердце трепетало от смущённых слов Эдгара, но вместе с тем её душу терзало воспоминание о взгляде Люциуса — ледяном, но горящем изнутри.
А в подземельях Слизерина Люциус сидел у камина, неподвижный, как статуя. Он стиснул кулаки и шепнул самому себе:
— Это не ревность. Это... не может быть ревностью.
Но огонь в его глазах говорил обратное.