Подарки и тени.
Каникулы в Хогвартсе приближались. Замок сиял огнями, по коридорам носились ёлочные ветви, а в Большом зале волшебные свечи сверкали особенно ярко. Рождество отмечали в январе, но предрождественская атмосфера заполняла всё вокруг.
29 декабря за завтраком Ивлин сидела со своими друзьями. Её янтарные глаза блестели — она с нетерпением ждала новостей от родителей. И словно сама магия услышала её желание: в зал влетела огромная чёрная сова с янтарными глазами, в которых будто отражалось небо.
— Сова семейства Роузмонт! — шепнули студенты.
Она плавно опустилась прямо к Ивлин, и на стол легла аккуратно перевязанная коробка. Остальные только переглянулись: ни к кому ещё подарки не прилетели, а к ней уже да.
— Ух ты, — протянула Лидия. — Твои родители всегда знают, как произвести впечатление.
Ивлин осторожно развязала ленту. Внутри был подарок, о котором она мечтала в детстве: серебристая брошь в форме летящей саламандры, украшенная янтарным камнем.
— Она... она помнит, — прошептала Ивлин, едва сдерживая улыбку.
— Красота, — сказала Серафина, заглянув внутрь коробки. — Ты всегда хотела именно это?
— Да. Я когда-то показала маме рисунок, — голос её дрогнул, но она тут же спрятала эмоции за лёгкой улыбкой.
Друзья обняли её, радуясь вместе с ней.
Вдруг к их столу подошёл кто-то из старшекурсников. Точнее, ученик третьего курса — высокий, русоволосый парень с серыми глазами. В руках у него был небольшой свёрток.
— Ивлин, — начал он смущённо, — я... хотел бы подарить тебе это.
На мгновение весь зал замер. Даже ложки перестали стучать о тарелки.
Ивлин удивлённо подняла брови, а потом мягко улыбнулась.
— Спасибо. — Она приняла подарок с той самой очаровательной, тёплой улыбкой, которая делала её ещё более роскошной.
Парня звали Эдгар Флинн. Его друзья из-за соседнего стола смотрели на него так, словно он только что бросил вызов всему факультету.
— Он... серьёзно? — прошептал Феликс, едва сдерживая смех.
— Видимо, да, — ответил Джулиан, потрясённый не меньше.
— Храбрый, — заметила Серафина, пряча улыбку за чашкой.
А Ивлин, будто ничего особенного не произошло, аккуратно положила подарок рядом с родительской коробкой.
Но за столом был ещё один, кто заметил всё это.
Люциус.
Он сидел рядом со своими «тенями», которые с интересом наблюдали за сценой. Его ледяные глаза были прикованы к Ивлин, но внутри что-то неприятно кольнуло, когда он увидел, как она улыбается Эдгару.
Он тут же отвернулся, спрятав это даже от самого себя.
Почему мне это неприятно? Почему я на это реагирую?
— Что, Малфой, ревнуешь? — насмешливо прошептал Кассиан, но Люциус посмотрел на него так, что тот тут же умолк.
С этого дня Люциус стал чаще искать повод оказаться рядом с Ивлин.
— то он «случайно» садился с ней за один стол в библиотеке;
— то предлагал пройти вместе на урок зельеварения;
— то вставал за её спиной на тренировках, будто наблюдая за техникой.
Его поведение заметили все: и Джулиан с Феликсом, и сёстры Блэк, и даже сама Ивлин. Она смотрела на него слегка иронично, но не отталкивала.
Люциус же упорно уверял себя, что делает всё это только ради факультета. Но всякий раз, когда он вспоминал улыбку, адресованную Эдгару, его сердце сжималось странным и непривычным образом.
Предрождественские дни становились всё ярче, но вместе с ними сгущались новые тени. Внутри Слизерина начиналась невидимая игра, в которой эмоции были не менее опасным оружием, чем заклятия.