Глава 11
Косой переулок, казалось, стал ещё многолюднее. Северус нервно передёрнул плечами. Нет, конечно, особо замкнутым он себя не считал, но такое количество народа ему тоже не доставляло радости. Кое-как продравшись сквозь толпу учеников и их родителей, он, наконец, таки, вышел к банку. Единственному оплоту спокойствия и тишины. Гоблины шума и гама, мягко говоря, не любили, а уж штрафы за не соблюдение этого нехитрого правила поражали своими числами. Подойдя к дежурному администратору, Снейп попросил пригласить управляющего делами рода Поттер.
Его привели в кабинет, ничем не отличающийся от того, что был в прошлый раз: те же шкафы, тот же стол. Единственное, чем это помещение можно было отличить от сотен других, был древний гобелен, изображающий единорога на зелёном поле – герб рода Поттер. Гоблин предложил Северусу сесть, но сказать Северус ничего не успел. Гоблин его опередил:
- Так – так, не думал, что вы придёте. Что ж, думаю, нам есть, о чём поговорить. Но, для начала, стандартная проверка крови.
После того, как Северус капнул каплю крови на пергамент, а гоблин этот пергамент тщательно изучил, начался, собственно, сам разговор, длившийся около двух часов. Из этого монолога на двоих, где гоблину, порой, не требовалось даже вопроса, чтобы отвечать, Северус понял, что имя Говорун вполне заслужено данным индивидуумом. А гоблин рассказывал обо всём: о ритуале усыновления, о согласии главы рода на этот ритуал и много ещё о чём, но главным было, всё же, письмо и артефакт. Письмо Северус принял как величайшую драгоценность, потому что написано оно было рукой Лили. А артефакт… был просто бесподобен. Узкий серебряный браслет был сделан, явно, по заказу у тех же гоблинов и стоил состояние. Как объяснил гоблин, в оправу центрального камня был вставлен волос главы рода, которым на момент создания браслета был Джеймс Поттер и, это позволяло одевшему его становиться точной копией того, кому принадлежит волос, с поправкой на возраст, конечно же. Действует эта вещица только на тех, кто принадлежит к роду Поттер. Осторожно закрыв коробочку с артефактом, и уложив её в карман к письму, Северус коротко кивнул Говоруну и вышел. Больше всего его беспокоило сейчас письмо Лили, письмо, адресованное именно ему, Северусу. Как же ему не хватало таких вот её писем.
«Не вспоминать. Только не сейчас и не здесь. Отвлечься».
Северус огляделся по сторонам. Он стоял всего в паре шагов от магазина игрушек. Отгоняя непрошеные мысли, он шагнул внутрь, толкнув дверь. Северус прошёлся вдоль стеллажа, на котором были найдены волшебные пазлы.
«Так, посмотрим, что здесь есть: пазлы, кубики, мозаика. Нет, не то. О, вот, мелки, изменяющие цвета» - Северус вздрогнул, вспоминая огромную ромашку в прихожей, которую убирал со стены часа полтора, - «Нет, мелки, явно, не вариант, Гарри теперь фломастеры-то получал только под честное слово». Так, картинки для раскрашивания, о, а вот это, похоже, вариант. И на стене ребёнок рисовать не будет. Возможно» - поправил Северус сам себя, нечего себя обнадёживать раньше времени. Выбрав несколько разных книжек и расплатившись, Северус вышел. Теперь мысли его были забиты тем, как он предложит сыну картинки.
«Хм, так, как было с медведем, уже не получится. А если просто приду и отдам, для начала – одну, вот эту» - зельевар ещё раз оглядел обложку раскраски, на которой было написано «Самые ядовитые растения» а на волшебной картинке шевелила листьями белладонна – «Да, так и сделаю и скажу, чтобы запоминал и никогда в руки не брал без перчаток и без меня рядом» .
***
Северус подошел к секретеру, служившему ему баром, и достал бутылку и стакан. Он наливал янтарный напиток и старался не смотреть на стол. На столешнице лежало несколько книг и пергаментов с пометками, невзрачная, мало запоминающаяся коробочка, а ещё там лежало оно. Чуть тронутое временем, среднего размера, чуть толще, чем обычно бывают письма. Он положил его там ещё в обед, когда пришёл домой и с тех пор в кабинет не заходил. Да и сейчас не мог к нему приблизиться. И сам себе не мог найти ответа на вопрос «Почему?» и продолжал стоять и потягивать огневиски, и стараться не смотреть на стол.
«Чёрт! Приди в себя, Снейп, это ведь письмо Лили, письмо Лили, адресованное тебе, идиоту, не способному даже сроки подсчитать правильно. Так, ставим стакан, ставим, я сказал, да, и пальцы разжимаем, вот так. Теперь делаем шаг вперёд, ещё шаг, переставляй ноги быстрее, а то мы так до китайской пасхи будем к столу двигаться!»
Шаг, ещё шаг. Персидский ковёр, по которому он сейчас шёл босиком, приятно ласкал ступни ног, заглушая шаги. Рука привычным движением выдвинула стул, и он сел, не отрывая от конверта глаз. Как много было воспоминаний, ещё о тех временах, когда о любви человек задумывается в самую последнюю очередь.
Помятый левый уголок, размашистый почерк в графе адресата, и нарисованный вместо марки, аккуратный цветок – лилия. В те времена он получал такие же вот письма. Рука замерла в дюйме от письма. Воспоминания всё-таки накрыли его с головой.
Вечер. Солнце уже почти скрылось за горизонтом. Мальчик лет двенадцати осторожно, почти крадучись, приближается к небольшому двухэтажному дому. Вот он остановился возле открытого окна и прислушался – тишина, никто не кричит, но это только пока. Пока ещё отец не вернулся домой из паба, изрядно выпивший. Пока ещё нет скандала, не слышно звона разбитой посуды, и громких голосов, периодически срывающихся на крик. Но мальчик не сомневается, что всё это будет сегодня, как и всегда, когда отец уходит в паб.
Проходит время, но мальчик так и стоит под окном. Проходит минута, другая, и вот слышно характерные звуки. Летит большая птица, мощные крылья рассекают воздух. Вот птица снижается и садится перед мальчиком, протягивая лапу, в которой зажат конверт. Тот забирает конверт, гладит птицу и привязывает к протянутой лапе небольшую коробочку. Мальчик прячет конверт в карман потрёпанных джинсов и быстрым шагом входит в дом и поднимается в свою комнату.
Он кладёт конверт в книгу и оставляет её на столе, а сам забирается на кровать и открывает другую книгу. Нужно сохранить его, не открывать, пока не успокоится и не уснёт отец, выселенный сегодня на диван в гостиной, пока не уляжется мать, после того, как заживит очередной синяк. Тогда мальчик встанет и достанет письмо, вскроет его аккуратно и уляжется опять, вчитываясь в тёплые и простые строки, написанные знакомым размашистым почерком.
Он знает, это письмо подарит ему сегодня душевное равновесие и позволит спать спокойно, оно отгонит от него дурные сны так же, как и его автор, рыжеволосая девочка с невероятными зелёными глазами.
Рука вновь тянется к письму, но на этот раз не останавливается и бережно берет конверт. Пара движений и на стол ложится листок, исписанный таким знакомым почерком.
Доброго тебе времени суток, Северус.
Если ты читаешь это письмо, значит, меня уж точно нет в живых. Я хочу, чтобы ты знал, в любом случае, это будет мой выбор, поэтому, будь добр, учитывай это, когда начнёшь заниматься самоедством. Ах да, если Говорун отдал тебе письмо, то ты точно знаешь, что Гарри – твой сын. И да, Джеймс знал, как ты уже должен был догадаться. Но ты ведь должен понять, почему мы не говорили, Северус...
- Я понимаю, Лили – прошептал он, нежно проведя по строчкам кончиками пальцев.
На бумаге появляется несколько мелких прозрачных пятен, но это небольшая плата за то, чтобы спать спокойно. В письме Лили рассказала почти всё то же самое, что и Говорун, но по-своему, так, как умела только она. Двумя десятками фраз вернула спокойствие так же легко, как и забрала когда-то.