Глава 8
Сердце бешено колотиться. Вряд-ли случившееся только что можно назвать разговором по душам.
Я глубоко вздыхаю, по прежнему опираясь своей вспотевшей ладонью на закрытую деревянную дверь, словно ограждая себя от желания вернуться. В другом конце длинного коридора раздаются голоса, они очень громкие, но пульсация в голове не даёт сосредоточиться, чтобы понять о чём идут споры. Есть в том, что происходит между нами с Домиником что-то волшебное, даже захватывающее.
- Эллен, - дверь распахивается и я пошатнувшись заваливаюсь назад, всем своим весом падая на Доминика.
Мы оба снова притихли. И как же это показательно, что я снова оказалась в руках человека, от которого три минуты назад старалась сбежать.
- Прости меня.
Я встала и поправила свой наряд, угрюмо уставившись в лицо Дома.
- Тебе не за что извиняться, это я снова позволила себе слабость по отношению к тебе.
Кажется, что больше ничто не может меня остановить от ухода в другую часть большого дома, но как только делаю шаг к двери, чувствую, как его пальцы до сих пор держат меня за кисть.
Я оборачиваюсь и уже готова к словесной перепалки, но вместо этого замечаю хмурый взгляд в пол.
- Дело не в тебе.
- Ой, да перестань, Доминик, - рычу на него. - Не начинай наш разговор со слов "дело не в тебе - дело во мне" - хватит об этом. Наша история закончилась, когда ты обманул меня.
Он зарывает толстые пальцы в свои длинные каштановые волосы, не стриженные со времён приезда в Порт-Эллен. Как бы хотелось понять о чём сейчас думает мой супруг, какие мысли крутятся в голове, хотя бы о нас, о будущем, если оно вообще существует. Это практически невозможно - это словно читать закрытую книгу по анатомии, когда не знаешь о чём будет следующая глава.
- Не говори так, Эллен.
- Что не говорить? О том, как начались наши отношения, а точнее с моего заключения?
Мы никогда с ним до конца не обсуждали те дни, но я знала, что рано или поздно нам придётся поговорить об этом.
Мы затихли, как и споры в конце коридора. Очевидно, нас внимательно слушали посторонние люди.
- Давай зайдём в комнату и спокойно всё обсудим.
Киваю. Мне тоже не хотелось ссориться на весь дом.
Как будто недостаточно того, что было. Какая же я глупая.
Использую руки в качестве защиты. Обнимаю свои плечи и зарывшись глазами в нависших волосах, захожу за Домиником в его комнату, замечая, насколько сильно напряжено его тело.
- Будешь пить?
Смеюсь. Он наверное забыл в каком я положении.
- Нет, спасибо.
- А я выпью.
Подходит к стене возле окна и достаёт из мини бара бутылку открытого виски.
Слежу за каждый его движением, как он быстро идёт к ненавистному мне столу, в котором я нашла теку с документами мамы, ставит на него теплый, достаточно плоский на ощупь стакан и наливает горькую жидкость почти до краёв.
Поднимаю глаза и сталкиваюсь с чем-то похуже, чем просто взгляд рассерженного человека.
Лицо Доминика белее мела.
Он не зол, напротив, чересчур спокоен, хоть и напряжён.
- Ты не представляешь, что мне стоит сейчас держать себя в руках, а не поехать в тюрьму и избить своего дядю.
От такого признания на руках появились мурашки.
- Что это значит? - стараюсь говорить спокойно, но от него не может ускользнуть метал в моём голосе.
- Чёрт! - Я смотрю на него, его лицо искажено гневом. Он пытается контролировать себя, но я вижу, что искры в глазах вот-вот начнут метаться по комнате. - Это всё чертовски сложно!
- Да что сложно? Я не понимаю, Доминик! - злость - это наверное самое меньшее, что мне позволено ощущать.
Вижу, как глаза цвета изумруда метаются по комнате, как тяжело ему держать стакан на весу, несмотря на силу в руках. И от этого мне становиться страшно. С каких пор Доминик стал таким сердобольным, где же тот огонь, пылавший в нём всё это время? Не верю, что сама могла сделать его таким.
- Хватит! - вот чего я сейчас не ожидала, так это видеть в дверях рассерженную мать Пирсов.
Во взгляде Доминика проскочила настоящая паника.
Что тут происходит?
- Мама, - скалится муж, давая ей предупреждающий сигнал.
Миссис Пирс хмурится, но не отступает. Наоборот, длинными пальцами с серым маникюром закрывают за собой дверь и она делает пару шагов в своей длинной, обтягивающей бёдра юбке, чтобы встать напротив меня, той, которая готова в любую минуту распахнуть дверь спальни и запереться там, пока не придёт время уезжать.
- Я достаточно молчала, сын, видела как ты мучаешься и к чему привела любовь Джошуа к этой девушке, - брезгливо выплёвывает. Странно как из милой женщины, она превратилась в настоящую львицу. - Это зашло слишком далеко. Пора рассказать всё с самого начала, пускай сама выбирает свой путь.
- Эллен, выйди пожалуйста на улицу, - почти рычит Доминик.
- Что? Почему это зашло далеко? - Я чувствовала, как сердце не готово выдержать ещё один удар, но жаждала услышать правду.
- Пусть знает! Она носит твою дочь!
- Не сейчас! - стакан с грохотом падает на пол, мелкие осколки стекла разлетаются по комнате.
- Доминик! Я хочу знать, что твоя мать имеет ввиду.
Нервы у всех на пределе и каждый тяжело дышит, ощущая потребность вдохнуть свежего воздуха с улицы. Доминик практически смертельно бледен, кажется, вся кровь, что была у него в теле, полностью перестала циркулировать.
- Я...
- Что ты? - голос срывается, контролировать слёзы просто невозможно. Неимоверно глупо надеется на что-то хорошее.
- В тот вечер, когда ты приехала в город и мы встретились в клубе Порт-Эллен... - он шатается, но рукой хватается за край стола, чтобы не упасть. - Мы искали хирурга.
- Вы искали? - перебивает его мать. Клянусь, Доминик таким взглядом пронзает хрупкое тело своей мамы, что я сама предпочитаю сжаться от страха.
- Я искал... - поправляет самого себя.
- А почему искал? - миссис Пирс не унимается. Да что с ней такое?
- Это я подстрелил того человека, которого ты в последствии лечила, - выдавливает из себя Пирс.
- Я догадывалась. К чему ты ведёшь?
Правда до последнего надеялась на ошибку в своих догадках.
- Эллен, пойми... - Его взгляд не отрывается от меня. От этого лишь сильнее напрягаюсь. - В моём мире всё не так, как у обычных людей. Каждый наш шаг стоит сотни тысяч долларов, а иногда и целой жизни. Тот человек пытался меня обокрасть, но просчитался.
- За это ты его убил? За деньги? - тяжело глотаю ртом воздух, продолжая переваривать услышанное.
- Я же говорю, наш мир другой. Это реальность, в которой ты либо предан своему предводителю, либо умираешь.
- Но ты ведь не глава этой группировки, тогда к чему весь этот разговор?
- Скажи ей! - кричит женщина.
- Это не я, но и не дядя...
- Что ты такое говоришь? А кто?
- Джошуа...
- Нет! - Задыхаюсь, не замечая ни боль внизу живота, ни как постепенно темнеет в глазах. Делаю шаг назад. - Это не может быть правдой!
"- Где Пирс? - спрашивает, но в ответ тишина.
- Он покинул нас ещё ночью, - бормочет один из его людей.
- Другой. Черт бы его подрал, когда надо этого недоумка здесь нет, - словно разговаривая сам с собой, он поправляет шевелюру на голову, а затем с ненавистью смотрит на меня.
Двое начинают уводить меня с пристани. На лицо капает охлаждающий дождь, но во рту почему-то чувствуется соленый привкус. Это слёзы.
Сознание теряется, такая страшная реальность спуталась с не менее плохой фантазией, заставляя проваливаться в свои воспоминания."
Они говорили о Джоше? Они ждали, пока он решит, что со мной делать. Всё то время, что я провела под землей, в сырой винокурне, пока ощущала насилие над телом и душой - он оставался в курсе и ждал...
Сумятица в мыслях мешает разобраться, восстановить хронологию событий. Всплывают воспоминания, собираются воедино чувства. Затем потерянность сменяется болью и гневом.
- Ты... - я дрожу, как кленовый лист, готовый в любую минуту сорваться с ветки. Как странно, а ведь я всегда чувствовала, что что-то не так в его отношении с "коллегами", даже Брайен был похож не так, на охранника, как на настоящего телохранителя. А тот день, когда в нас стреляли... Этот приказ отдал Джошуа?
Теперь пазл сходится.
- Послушай, я не знал, что они сделали с тобой тогда. - Разве отчаяние, с которым он пытается восстановить меня, поможет?
Я вздрагиваю от холодных пальцев Пирса.
- Ты знал, когда выбирал меня по приказу брата, о моей матери? - скажи нет, умоляю.
- Да.
Я не могу больше смотреть на Доминика, не хочу, чтобы он прикасался ко мне.
- И когда мы встретились в баре, целью была именно я. С каких пор ты вообще знаешь обо мне?
- С тех пор, как ты стала работать в больнице Килмарнока. - Ужасная правда. Почти пять лет я была под дулом.
- Вы следили за мной?
Ответа не нужно, единственный вздох говорит за него.
Всё. На этом мой мир можно считать разрушенным. Разве может быть что-то более жестокое, чем незнание о собственной никчёмности, да ещё и длинной в такой большой промежуток времени? Не могу поверить, что после всего этого он мог обнимать меня, хотеть заниматься сексом, говорить о словах любви. Это тоже ложь? А если бы его не посадили, меня бы тоже убили?
- Я полюбил тебя ещё до того, как мы познакомились. Я знал о тебе всё.
- Замолчи...
Он почти умоляюще делает шаг ко мне.
- Какое кофе любишь, самую любимую музыкальную группу, все прочитанные книги, - и снова это прикосновение.
- Заткнись, Доминик! - Внутри я горю ярким пламенем, и сердце мое лежит на полу так, что любой может потоптаться по нему.
- Это ведь не всё, - да она, мать вашу издевается надо мной!
- Зачем ты это делаешь?! - орет Пирс к моему удивлению. Если бы я не была так разбита, то немедленно бы перебила, заставив его мать говорить. Но хочу я ещё больше сгореть?
- Из-за тебя Джошуа сейчас сидит в тюрьме!
Не верю своим ушам. Она готова испортить жизнь своему первенцу лишь из-за того, что младший сын сошёл с ума. Не сомневаюсь, что весь план женщина знала и поддержала. Как это мерзко.
- Ты же тоже и моя мать, как ты можешь говорить о таком с Эллен, зная в каком она положении. - Это не остановила его мать, которая схватила меня под локоть и с силой сжала кожу.
Я подчинилась без сопротивления. Несмотря на то, что я вела себя хладнокровно, морально была уничтожена.
- Лучше бы у меня не было такого сына.
Хотелось припомнить с какой злостью женщина боролась за Доминика, когда тот был при смерти, как желала наказать меня за совершенное преступление. Что же поменялось с тех пор? Она пялилась на меня в ответ безумными глазами, и я поняла, что разговор бесполезен.
- Твои таблетки...
- Брось, сын. Скажи ей всё до конца.
В глубине души я всегда понимала, что чего-то не знаю, но сейчас думаю о том, чтобы и не знать дальше.
Жмурюсь, когда резкая тупая боль настигает живот. Что-то не так.
Кровь...
Красная струйка густой жидкости медленно течет по ноге. Я не слышу больше шума, исходящего от матери и мужа, но яро ощущаю, как жизнь моего ребенка уходит вместе с этой кровью.
- Доминик! - кричу ему на последнем вздохе.
Комната перед глазами кружится и когда я понимаю, что ноги больше не держат - падаю на твердую поверхность пола. В этот раз он не поймал...