Глава 4: Хранитель её тайн
Утро началось тихо. Солнечные лучи мягко пробивались сквозь облака, окрашивая школьный двор в тёплые, спокойные оттенки. Ацуко шла по коридору медленно, как будто не хотела приходить в класс. В руке у неё был маленький зонт, который так и не пригодился — дождь, похоже, передумал идти.
Остановившись у автомата с напитками, она колебалась, глядя на разноцветные банки. Хотелось чего-то сладкого, но и терпкого, чтобы вернуть себе ясность. Она уже потянулась к кнопке, когда рядом появился знакомый силуэт.
— Утренний кризис выбора? — тихо пошутил Харуа, подойдя с другой стороны.
Ацуко улыбнулась, даже не удивившись.
— Ты как всегда появляешься в самый нужный момент.
— Я просто знаю твои привычки, — пожал плечами он и вставил монету. — Ты всегда думаешь дольше, чем надо.
— А ты всегда берёшь зелёный чай, — сказала она, наблюдая, как в отсек падает баночка. — Это скучно.
— Зато стабильно, — он протянул ей напиток. — На. Возьми. У тебя сегодня беспокойные глаза.
Она взяла чай, чуть наклонив голову.
— Ты ведь всегда чувствуешь, когда я волнуюсь, да?
Харуа не ответил сразу. Он посмотрел на неё внимательно, как будто искал следы тревоги между её ресницами, в уголках губ, в напряжении плеч.
— Да, — наконец сказал он. — Всегда.
Они сели на скамейку в школьном саду — любимое место Харуа, где почти всегда было пусто. Здесь пахло травой и цветущими деревьями, а издалека доносились крики старшеклассников, играющих в баскетбол. Было мирно, как до грозы.
— Джо вчера сказал, что ему хорошо рядом со мной, — начала Ацуко, не глядя на него.
Харуа на миг замер. Даже зелёный чай в его руках словно потяжелел.
— Понимаю, — сказал он спокойно. — Джо всегда был добрый.
— Он сказал, что любит, когда я смеюсь, — добавила она чуть тише. — Это звучало... будто он хотел сказать больше, но испугался.
Харуа не ответил. Только кивнул, опуская взгляд на землю. Он не хотел, чтобы она увидела, как дрогнули его губы.
— Ты ведь всегда говорил, что мы все — друзья, — продолжила она. — Но почему всё вдруг кажется таким... другим?
— Потому что оно другим и стало, — тихо произнёс он. — Люди растут. Чувства растут.
— Ты хочешь сказать, что это нормально?
Он сжал банку в руке, пальцы побелели.
— Нормально. Но не всегда легко.
Когда-то, в пятом классе, Ацуко сидела на лестнице школы и плакала из-за разбитой чашки, которую подарила ей мама. Все прошли мимо. Все — кроме Харуа.
Он не сказал ни слова. Просто сел рядом. И держал её руку. Долго. Молча. До тех пор, пока она не перестала плакать и не спросила:
— Ты всегда будешь рядом, да?
Он тогда кивнул.
И с тех пор это стало правилом.
— Я иногда боюсь, что если хоть что-то изменится между нами всеми... всё разрушится, — прошептала Ацуко, стоя у шкафчика, когда они возвращались в класс.
Харуа смотрел на неё. Он знал это выражение — когда она пряталась за улыбкой.
— Некоторые вещи меняются, даже если ты этого не хочешь, — мягко сказал он. — Даже если ты боишься. Даже если стараешься сохранить их как есть.
Она молча кивнула, а потом добавила:
— Я не знаю, кому рассказать обо всём этом, кроме тебя.
Он чуть улыбнулся, но взгляд оставался грустным.
— Ты не обязана рассказывать всё. Но если когда-нибудь захочешь услышать, что думаю я... — он сделал паузу. — Я скажу.
Ацуко прижала ладони к лицу, как будто скрывая мысли. Она уже не знала, что чувствует. Каждый из них тянул к себе ниточку её сердца, и каждая ниточка отзывалась чем-то живым.
И вдруг Харуа произнёс, едва слышно:
— Если бы ты знала, сколько всего я держу в себе...
Она замерла. Он уже отвернулся. Сделал шаг... другой... третий...
— Харуа...
Но он не обернулся. И не остановился.
Он ушёл так же тихо, как всегда приходил.
И только ветер в коридоре остался слушать её молчание.
Она стояла одна. И в тишине впервые поняла — он тоже.
Он — один из них.