Феникс [Vlad Kuertov]

Мы вышли из коридора в гостиную, и я невольно остановилась. Девушки тоже замерли позади, будто давая мне пару секунд — перевести дыхание, собраться, принять новую реальность.

Всё было безупречно.

Вдоль длинного, сияющего стола тянулись живые цветы — свежие, ароматные, будто только что срезанные из закрытого сада. Белые и кремовые розы перемежались с винным пионом, перекликаясь с цветом моего платья. Хрустальные бокалы, тонкий фарфор с золотым кантом, расставленные приборы — идеально. Никакой фальши. Всё — настоящее. Настолько, что сердце сжалось от несоответствия.

Всего пять часов назад я рыдала в подушку.
С зашитым плечом. С разбитым доверием. С ощущением, что моя жизнь рассыпалась, как стекло.
А теперь — картина, вырезанная из роскошного фильма. Всё тихо. Спокойно. И даже воздух пахнет не тревогой, а лилиями и дорогими духами.

На другом конце зала Влад стоял у окна. Он был в тёмно-синем костюме, безупречно выглаженном. Обрезанная борода, холодный взгляд, руки в карманах — и всё же... он выглядел не как охотник. Не как контролёр. А как человек, который слишком много поставил на одну вечернюю иллюзию.

Он поймал мой взгляд и чуть кивнул.

— Красиво, — прошептала Кира за моей спиной. — Только вот... кого это должно убедить?

Я не ответила. Потому что сама не знала. Родителей? Меня? Его?
Может, всех сразу.

И тут вдалеке хлопнула входная дверь.
Чужие голоса, шаги.
И сердце моё предательски сжалось.

— Готова? — тихо спросила Каролина.

— Нет, — выдохнула я. — Но пошли.

Мы пошли.
На встречу с реальностью — выстроенной как сцена. И всё, что мне оставалось — не дрогнуть под её софитами.

Мы с Владом медленно приблизились к входной двери, где уже стояли родители. Отец — высокий, в строгом темно-сером костюме, с чуть поблёкшими глазами, усталыми от дел и скрытых переживаний. Он держал в руках портфель, словно цепляясь за привычный порядок, который сейчас рушился на глазах.

Мама стояла рядом, в лёгком платье, её лицо было спокойно, но в взгляде читалась тихая тревога — словно она пыталась держать всё под контролем, не дать эмоциям прорваться наружу. Её тонкая улыбка не достигала глаз.

Я ощутила, как сердце стучит в груди — будто в предчувствии грозы, которая вот-вот разразится. Было странно видеть их такими — родными, но одновременно далекими, как люди, оказавшиеся в чужом спектакле.

Отец посмотрел на меня, не скрывая своего напряжения. Его голос прозвучал ровно, без привычной тепла и поддержки:

— Амелия, ты уверена, что хочешь этого?

В его вопросе звучала не просто забота — это был вызов, попытка пробудить во мне сомнения. Я встретила его взгляд, стараясь не показать, как дрожит моя рука.

Влад в это время стоял рядом, неподвижный и собранный. Его глаза, холодные и внимательные, устремились на моего отца — словно он уже готовился к скрытому противостоянию. Но не для меня — для них двоих, для тех, кто не знал всей правды, но ощущал подводные течения опасности.

Мама сделала шаг вперёд, и в её голосе послышалась привычная вежливость:

— Добрый вечер, Влад. Мы рады вас видеть.

Но я знала — её «рада» было лишь оболочкой. За ней пряталась настороженность и непроизнесённые слова. Мама всегда умела сохранять лицо, но сейчас я замечала в ней уязвимость, которую она старательно скрывала.

Влад поклонился слегка, голос его был мягким, но твёрдым:

— Спасибо, Лариса Николаевна. Для меня этот вечер очень важен.

Я поймала взгляд Каролины — она стояла рядом, словно тихая опора, напоминая, что я не одна. Но в глубине души я понимала: эта встреча — больше, чем просто формальность. Это начало чего-то, что изменит всё.

Отец снова посмотрел на меня, и в этот раз его слова прозвучали как предупреждение:

— Будь осторожна, Амелия. В этом мире не всё так просто, как кажется.

Внутри меня зашевелилось тревожное ощущение — будто я стою на краю пропасти, и следующий шаг может привести либо к падению, либо к спасению.

Я молча кивнула, зная, что сейчас мне предстоит сыграть свою роль идеально. Потому что игра только начинается.

Мы все прошли в гостиную и заняли свои места за длинным столом. Еда уже лежала на тарелках — изящно сервированная, словно сделанная не для насыщения, а для создания настроения. В воздухе плавно витали ароматы свежих трав и специй, но главное — где-то в глубине комнаты, у рояля, тихо звучала музыка. Мужчина в тёмном костюме легко касался клавиш, наполняя пространство мелодией, которая одновременно успокаивала и поднимала душу.

Влад встал, притянув к себе внимание всех присутствующих. Его взгляд пробежался по лицам — знакомым и новым — и остановился на мне. Было видно, что он собрался сказать что-то важное.

— Сегодня — особенный вечер, — начал он ровно, — и я хочу сказать несколько слов о человеке, вокруг которого всё здесь и собрано.

Он сделал паузу, будто подбирая нужные слова, но голос его был твёрдым и искренним.

— Амелия... Ты — та искра, которая смогла разжечь свет там, где казалось, осталась лишь тьма. Ты — человек, который учит меня верить снова, несмотря на все испытания и страхи.

Влад посмотрел на меня с такой глубиной, что внутри всё дрогнуло.

— В этот вечер я хочу посвятить тебе не просто тост, а обещание. Обещание быть рядом, поддерживать, защищать и идти вместе сквозь все трудности. Пусть этот вечер станет началом нашего пути — пути, где мы будем сильнее и честнее, чем когда-либо прежде.

Он поднял бокал, и его голос стал мягче, почти нежным:

— За Амелию — за её смелость, за её свет и за то, что она даёт мне надежду на лучшее.

Все подняли бокалы. Музыка у рояля взлетела, обвивая пространство мягкой мелодией, а я почувствовала, как внутри меня вспыхивает что-то тёплое и непривычно настоящее.

Гости один за другим подходили поздравлять. Они говорили что-то вежливое, улыбались, желали счастья. Каждый дарил подарки, аккуратно упакованные коробки и конверты — всё как положено.

Друзья Влада появлялись парами, словно по отрепетированному сценарию: Каролина и Илья, Кира и Саша, Аня и Леша, Кая и Саша, Данила и Настя. Они обменивались шутками, выглядели расслабленно, но всё это было настолько привычно и предсказуемо, что я с трудом удерживалась от зевка.

Внутри всё скрежетало от скуки, но что поделаешь — это был ритуал. И в этом «идеальном» мире даже скучные моменты казались частью сложной игры, которую надо играть, чтобы выжить.

Когда поздравления стихли, к нам подошли родители. Мама улыбнулась — тихо, как будто пыталась удержать себя на поверхности, не дать эмоциям прорваться наружу. Отец стоял чуть поодаль, холодно и внимательно наблюдая.

Он посмотрел на меня и чуть наклонил голову:

— Амелия, — сказал он ровно, — этот вечер — лишь начало длинного пути. Ты должна помнить, что каждый выбор имеет свою цену. И порой она бывает слишком высокой.

Я почувствовала, как в груди защемило. Мама мягко коснулась моего плеча и добавила тихо:

— Мы хотим, чтобы ты была счастлива. Но счастье — это не только красивые слова и роскошные события. Это ещё и ответственность. Перед собой, перед теми, кто любит тебя и кого любишь ты.

Отец сделал шаг вперёд и взглянул на Влада. Его голос остался спокойным, но слова звучали как ледяной клинок:

— Влад, ты — человек, который умеет играть по своим правилам. Но помни: в нашей игре ставки слишком высоки. Я не люблю напоминать об этом, но иногда тишина — страшнее любого слова.

Влад встретил этот взгляд спокойно, но я заметила, как его пальцы чуть сжались. Это предупреждение было адресовано не мне, и только он мог почувствовать всю глубину его смысла.

Я не знала, что думает Влад, но внутри меня росла тревога.

Мама снова улыбнулась, но уже совсем по-другому — с ноткой усталости и надежды:

— Просто будь осторожна, дорогая. И слушай своё сердце.

Я кивнула, пытаясь собрать всю силу, которая понадобится мне впереди.