Феникс [Vlad Kuertov]

Сначала разговор шёл осторожно. Каждая из них держалась сдержанно, будто примеряясь ко мне: кто я, что за человек, насколько далеко можно заходить в вопросах, в шутках, в эмоциях.

— Ты не похожа на тех, кто обычно рядом с мужчинами вроде наших, — сказала Кира, потягивая бокал шампанского, который принесла с собой прямо в спальню.
— Это комплимент? — прищурилась я.
— Это редкость, — ответила за неё Аня. — Ты не играешь роль. Это сразу видно.

Мы расселись полукругом, как будто это был девичник перед настоящей помолвкой. Кто-то принес фрукты, кто-то конфеты, и вдруг пространство наполнилось лёгким ароматом парфюма и шелестом платьев, как будто за дверью не стоял целый мир опасностей, вражды и выстрелов.

— Влад... сложный, — начала Кая, глядя на меня серьёзно. — Но с тобой он другой. Мы заметили. Он мягче. Резче — только с теми, кто угрожает. Но рядом с тобой... он тише.

— Ты его боишься? — спросила вдруг Каролина. — Не в плане "он страшный", а... боишься ли ты, что он может разрушить тебя, если захочет?

Я задумалась. Тишина затянулась, и даже Кира замерла с сигаретой.

— Я не боюсь его, — сказала я наконец. — Я боюсь, что всё, что я чувствую, — неправда. Что он сам — неправда. Что это всё — игра.

— Добро пожаловать в наш клуб, — усмехнулась Кира.

— Но при этом... — сказала Кая, наклоняясь ближе, — ты всё равно здесь. Значит, он не просто красиво лжёт. Значит, ты в нём что-то увидела. Так же, как мы в своих.

Они говорили искренне. Кто-то тихо посмеивался, кто-то вспоминал, как их "половинки" вытаскивали из самых тёмных ситуаций, кто-то — как они в первый раз поняли, что влюбились в мужчину, которого должны были бы бояться.

А я слушала — и впервые за долгое время чувствовала, что меня не допрашивают, не контролируют и не используют. Просто принимают. Женщины, которые сами через многое прошли.

Незаметно мы все начали смеяться. Кто-то дал мне совет, как вести себя за ужином, Аня показала, как правильно держать руку, чтобы кольцо «случайно» сверкало, Каролина подправила мне локон, который выбился. Даже Кира, та самая недосягаемая, подмигнула и сказала:

— Ну что, невеста... держись. У тебя очень красивая роль. Но самое главное — ты не играешь. И это может его спасти.

— А как вы вообще познакомились? — вдруг спросила Аня, небрежно закалывая волосы шпилькой. В её голосе не было подвоха — только чистое женское любопытство.

Я чуть не поперхнулась водой, которую пила, и замерла на полуслове. Девушки тут же притихли, все взгляды — на меня.

Как мы познакомились?
С чего начать? С того, как я писала статью о преступной организации, в которой он играет не последнюю скрипку? Или с момента, когда его человек чуть не выпустил мне кишки? Или может, с той ночи, когда он запер меня в своём доме, будто я не журналист, а опасный свидетель?

— Это... было случайно, — выдохнула я, пытаясь сохранить ровный голос. — Совсем не так романтично, как у вас.

Кира приподняла бровь, заинтересованно, но без давления.
— Ну, теперь уже рассказывай. Не отвертишься.

Я выдавила лёгкую, почти застенчивую улыбку, будто всё это было милой, слегка неуклюжей историей.

— Я... брала интервью у одного из его партнёров, — соврала полуправду, — и случайно столкнулась с ним в офисе. У нас не было мгновенной симпатии. Скорее... антагонизм. Он показался мне грубым. Замкнутым. Но чем больше мы пересекались, тем больше я понимала, что под этим всем... есть что-то настоящее.

— Он точно грубый, — хмыкнула Кира, — но именно к тем, кто не важен.

— А тебе удалось пробиться сквозь броню, — сказала Каролина, внимательно глядя мне в глаза.

— Я не уверена, что пробилась, — честно призналась я. — Скорее, он сам открылся. Или сделал вид. С ним сложно понять, где правда.

Повисла тишина.
Тёплая. Понимающая.

И в ней впервые за всё это время я почувствовала, что не одна в этом странном спектакле. Что они — не враги и не наблюдатели. А те, кто однажды тоже стояли перед похожим выбором.

— Главное, — тихо добавила Кая, — что тебе не всё равно. А это — и есть правда.

Я кивнула.
Словно в этой фразе нашлось что-то, чего мне так не хватало. Опора. И немного — прощение.

— А почему ты выбрала именно это платье? — вдруг спросила Каролина, склоняя голову на бок. — Оно красивое, конечно... но такое строгое. Закрытое. Ещё и бордовое. Как кровь. Или вино.

— Или как бархатная обивка кресел в похоронном бюро, — хмыкнула Кира.

Я едва улыбнулась, опустив взгляд на своё отражение в зеркале. Длинные рукава, высокая горловина, мягкая ткань облегает фигуру, подчёркивает талию... И скрывает аккуратно зашитую рану на плече.

— Потому что я не готова играть роль невесты в платье из сказки, — ответила я после паузы. — Хотела что-то, в чём буду чувствовать себя... защищённой.

Каролина внимательно посмотрела на меня, её взгляд стал мягче.
— Это не просто платье, да? Это — щит.

Я кивнула.
— У меня было слишком много... открытого. Последние месяцы. Всё на виду. Эмоции, страх, раны. Я устала быть уязвимой.

— И бордо тебе к лицу, — заметила Аня. — Оно делает тебя взрослой. Устойчивая. Как будто ты знаешь, чего хочешь.

— Хотя ты всё равно выглядишь, как будто сейчас убежишь босиком в закат, — добавила Кира с кривой усмешкой. — Но мы все так выглядели, когда всё только начиналось.

Кая подошла ближе, поправила один выбившийся локон у меня у виска.
— Это хорошее платье. В нём ты не спряталась — ты обозначила границу. И это уважаемо.

Я вдруг почувствовала, как горло сжало изнутри. Всё, что я копила — страх, злость, растерянность — подступило к горлу, но я сглотнула и просто кивнула.

— Спасибо.

— Мы тебя поддержим, — тихо сказала Каролина. — Если всё пойдёт не по сценарию — мы рядом.

— Особенно если твой папа схватится за нож, — хмыкнула Кира. — Это будет шикарное зрелище.

Мы засмеялись. Уже искренне. Легко. Почти по-настоящему.

А за дверью уже звучали голоса. Машины остановились у главного входа.
Время начинать.