Феникс [Vlad Kuertov]

— Утром ты отвезёшь меня в мою квартиру, — сказала я, медленно опуская пистолет. — Я не хочу тебя видеть.

Тишина повисла тяжелым покрывалом. Влад не ответил сразу. Он просто посмотрел на меня — долго, пронизывающе — а потом шагнул к выключателю у двери и щёлкнул.

Комната погрузилась в темноту.

— Какого чёрта?! — закричала я, резко обернувшись, сердце снова забилось в горле.

Его голос раздался из темноты, низкий и спокойный:

— Выполняю твой приказ. Ты не хочешь меня видеть — теперь не видишь.

Я стояла, сжимая пистолет, окружённая тьмой и тишиной, которая резала хуже крика. Где-то справа послышались шаги — он уходил. Или просто исчезал в собственной тени, как всегда.

— С тобой невозможно, — прошептала я в пустоту, не зная, услышал ли он. — Абсолютно невозможно.

Он не ответил. Только в коридоре за дверью вспыхнул мягкий свет.

***

Ночь. Дом спал. Даже воздух казался тише обычного. Я сидела на кровати в полной темноте, одетая и готовая. Сумка — рядом. Пистолет — внутри. Телефон на беззвучном. Машина Влада — внизу.

Я запомнила маршрут. Я знала, что он думает, будто контролирует всё — но в эту ночь я собиралась доказать, что он ошибся.

Я вышла из комнаты, босиком, скользя вдоль стен. Ни звука. Ни дыхания.
Я уже стояла на крыльце, сумка через плечо, пальцы дрожат от напряжения. Свежий воздух хлестал в лицо, как пощёчина — освобождение было рядом. Осталось сделать шаг.

— А ты действительно невыносима, — прозвучал голос за спиной. Не глухо. Не холодно. А срываясь — на гнев.

Я обернулась.

Влад стоял в дверях, волосы растрёпаны, глаза — чёрные от ярости. Он не был сдержанным, спокойным, рациональным Владом. Этот человек — был оголённым нервом.

— Думаешь, сбежать в три ночи, как в дешёвой мелодраме, — это поступок? Думаешь, я не знаю тебя достаточно, чтобы понять, что ты сорвёшься?

— Я не сорвалась, — бросила я. — Я выбираю себя. Потому что ты, Влад, выбираешь всё, кроме правды!

Он шагнул ближе. Быстро. Резко.

— Ты хочешь правды?! — закричал он, и звук его голоса ударил как пощечина. — Хорошо! Правда в том, что с первого дня ты была под прицелом! Правда в том, что я вытаскивал тебя из дерьма, которое ты даже не осознаёшь! А ты — с рюкзаком на плечах, как на пикник, решила "выбрать себя"?!

— Я не просила тебя спасать меня! — Я кричала тоже, горло саднило от напряжения. — Ты врал мне, Влад! Использовал! Уговаривал остаться, когда сам был частью тех, от кого я бежала! Как ты смеешь говорить, что знаешь, что для меня лучше?!

Он подошёл вплотную, глаза метали искры, челюсть сжата до боли.

— Потому что, чёрт возьми, я люблю тебя! — вырвалось из него, словно рвущаяся плотина. — Люблю, понимаешь?! А ты — с оружием, с криками, с этим взглядом, будто я чудовище!

На секунду повисла гробовая тишина. Только дыхание — тяжёлое, неровное. Сердце колотилось так, что я слышала его у себя в ушах.

— Любовь? — прошептала я, почти с горьким смехом. — Это твоя любовь? Контроль, ложь, стены, тени? Ты не умеешь любить. Ты умеешь подчинять.

— А ты умеешь только бежать, — выплюнул он. — От всех. От всего. Даже от того, кто, возможно, единственный, кто готов ради тебя сгореть.

Я смотрела на него, распахнутая до боли. И вдруг осознала: он действительно был готов сгореть. Только не спрашивал, хочу ли я гореть рядом.

— Мы токсичны, Влад, — тихо сказала я. — В этом всём нет ни воздуха, ни света. Только ты. И только я. И война между нами.

Он отступил. Медленно. Как будто я в него выстрелила. Глаза опустились, кулаки сжаты, челюсть ходила от напряжения.

— Тогда уходи, — прошептал он. — Но если ты уйдёшь сейчас — не возвращайся.

Я уже сделала шаг в сторону ворот, как остановилась. Резко. Словно сама себя дёрнула назад.

— Влад, — развернулась. — А можно вопрос?

Он замер, руки сжаты в кулаки, глаза всё ещё полыхают.

— Как можно любить человека, с которым ты виделся всего несколько раз?! — голос мой дрожал не от слёз — от ярости. — Ты сумасшедший?! Или просто врущий манипулятор, который прячет свою одержимость под словом «любовь»?!

Он моргнул. Словно я врезала ему по лицу. Потом шагнул ко мне — резко, будто ударом.

— Не смей так говорить. Не вздумай делать вид, что между нами не было ничего. Ты знаешь, что было. И ты знаешь, что я чувствую.

— Нет, Влад, — я усмехнулась горько. — Ты чувствуешь власть. Ты чувствуешь, что можешь иметь. А не любить.

Он схватил меня за плечи, резко, но не больно — просто чтобы я не ушла. Лицо было в сантиметрах от моего. Голос сорвался на крик:

— Я знаю, как это звучит! Но я тебя вижу. С первого взгляда видел. Не как часть миссии, не как угрозу. А как единственную, настоящую в этом грёбаном театре!

Я вырвалась.

— Проблема в том, что ты не умеешь различать, где миссия, а где человек! Ты закован в схемы, во власть, в "контроль" — и всё, что не влезает в твои правила, ты называешь чувствами!

Он отшатнулся. Тяжело дышал. Как будто я разбила в нём что-то — важное. Или нужное.

— Тогда скажи, — хрипло выдохнул он. — Скажи, что ты ничего не чувствовала. Что всё это — спектакль. Что я для тебя — никто.

Я посмотрела прямо в его глаза.

И не смогла.

Молча развернулась. Пошла прочь.

Каждый шаг — как по битому стеклу. Потому что он не был для меня никем. Потому что, может быть, он единственный, кто чувствовал это.

Но именно поэтому — я не могла остаться.

Я дошла до ворот, остановилась, тяжело дыша. Тишина вокруг была плотной, как выстрел в упор. Я обернулась через плечо — Влад всё ещё стоял у крыльца.

— Открой ворота, — крикнула я, голос всё ещё дрожал, но в нём уже не было ни истерики, ни надежды. Только усталость.

Он не шелохнулся.

— Влад! — выкрикнула я громче. — Открой, чёрт тебя побери!

И в этот момент —
щёлк — как будто воздух рванул.
Потом — хлопок. Резкий. Глухой. Звонкий.

Пуля вошла мне в плечо.

Я даже не сразу поняла, что случилось. Только толчок, жар, и будто кто-то с размаху ударил кулаком в кость. Меня отбросило вбок, нога подвинулась сама собой, и я упала — лицом в гравий.

Крик сорвался сам. Слабый. Удивлённый.

— Амелия!

Влад рванул вперёд как ураган. Грохот шагов, резкий скрежет металла — он сорвался с крыльца, как пуля из ствола.

Сквозь боль и шум в ушах я увидела, как он встаёт между мной и улицей, достаёт пистолет, стреляет в темноту — чётко, быстро, как машина. Воздух звенел от свинца. Где-то за оградой — крик, глухой удар, звук падающего тела.

Он опустился рядом, прижал меня к себе, трясущийся, как будто впервые терял контроль не снаружи — а внутри себя.

— Смотри на меня! — приказывал. — Смотри, Амелия! Дыши, слышишь? Я с тобой. Все хорошо, слышишь? Я не позволю!

— Влад... — прошептала я, кровь текла по плечу, липкая, горячая, — это... это они?

— Да. Они. — В его голосе не было страха. Только ярость. И отчаяние.

Он прижал ладонь к ране, и я зашипела от боли. Но в эту секунду боль была ничем. Потому что хуже было осознание.

Я не успела уйти.
Но они уже пришли.