Феникс [Vlad Kuertov]

Я открыла дверь и села в кресло, прижавшись к двери, всё ещё держа пистолет в руках, будто это могло что-то изменить. Сердце бешено колотилось, но голос вдруг стал тише, чем шёпот.

— ...Поехали, — вырвалось у меня. Почти нечаянно.

Влад не сразу отреагировал. Несколько секунд просто смотрел на меня — тяжело, выжидающе, будто проверял, не передумаю ли. Потом, с едва заметным вздохом, обошёл машину, сел за руль и повернул ключ.

Мотор завёлся глухо, как под водой.

Мы ехали молча. Сквозь утро, в котором всё казалось зыбким — и дорога, и сам воздух. Фары выхватывали пустые развилки, забытые указатели, размытые дождём.

Я украдкой смотрела на него. Он был сосредоточен, как всегда. Ни тени тревоги, ни оправданий. Только сжатая челюсть, как у человека, который очень устал, но не может позволить себе ни минуты слабости.

Я отвернулась к окну. Всё внутри сжималось.

Кто ты, Влад Павлющик?
И почему я всё ещё еду рядом с тобой?

— Куда мы едем? — спросила я, наконец нарушив тишину. Голос прозвучал тише, чем я хотела.

— Ко мне, — спокойно ответил Влад, не отрывая взгляда от дороги.

— Что?.. — я чуть не задохнулась от возмущения. — К тебе домой?! Ты серьёзно?! Отец убьёт тебя, если узнает, что ты увёз меня! Просто выстрелит, не спрашивая имени!

Влад ухмыльнулся, чуть заметно, краем губ. И это было хуже, чем если бы он усмехнулся в голос — эта уверенность, ледяное спокойствие.

— Ну, придётся постараться, чтобы он не узнал, — сказал он. — Или, если уж совсем не повезёт, придётся стрелять первым.

— Очень смешно, — пробормотала я, откидываясь в кресле. Пальцы всё ещё дрожали, и я спрятала их под куртку.

— Ты в безопасности со мной, — добавил он спустя секунду, уже тише. — Даже если пока не веришь в это.

— Безопасность — это не то слово, которое приходит мне в голову, когда я вспоминаю, как ты вломился в мой дом посреди ночи и закрыл мне рот рукой, — я покосилась на него. — Или когда ты стреляешь в людей в заброшенном складе.

— Я мог бы просто не прийти, — спокойно сказал он. — Ты бы хотела этого?

Я замолчала. Потому что не знала.

Я смотрела в лобовое стекло, но видела только собственное отражение — бледное, с усталым, чужим выражением.

— Что ты от меня хочешь? — спросила я, наконец. Тихо, но ясно. Без сарказма. Без защиты. Просто... вопрос.

Машина шуршала по мокрому асфальту. Влад не ответил сразу. Он сжал руль чуть сильнее, будто вопрос попал в точку, куда он не хотел смотреть.

— Точно не того, чего ты боишься, — ответил он, наконец. Спокойно, даже немного устало.

Я повернулась к нему.
— Это не ответ.

Он кивнул, словно соглашаясь.
— Это всё... не было запланировано. Ты. Интервью. Вечер в ресторане. Поездка в лес. Всё это — не было частью какой-то схемы.

— Но теперь я — часть, — бросила я.

Он усмехнулся, но в этом не было веселья.
— Теперь мы оба в этом. По горло.

Я отвела взгляд.
Мне хотелось верить, что он лжёт. Что манипулирует. Что всё просто — и значит, легко разорвать. Но с каждой минутой становилось яснее:
ничего не просто.
И назад — уже не вернуться.

Тишина снова опустилась в салоне, густая и вязкая, как тот осенний туман, что стелился над дорогой. Я чувствовала его взгляд, изучающий, оценивающий. Не было в нем ни злости, ни угрозы, только какая-то странная... печаль? Это сбивало с толку. Злость я бы поняла. Хитрость - тоже. Но эта тихая, выстраданная печаль...

— Что это значит? — выдавила я, не отрывая взгляда от мелькающих за окном деревьев.

Он вздохнул, откинувшись на спинку сиденья.

— Это значит, что я недооценил тебя. И себя. Я думал, смогу все контролировать. Думал, смогу использовать ситуацию в своих целях. Но... все пошло не так.

— "Не так" — это как? — Я повернулась к нему, вглядываясь в его лицо, пытаясь прочитать хоть что-то.

— Не так — это когда я начинаю думать о тебе, а не о цели. Когда мне важно, что ты чувствуешь, а не то, что ты можешь дать. Не так — это когда понимаю, что вляпался в историю, из которой нет простого выхода. И я, черт возьми, не знаю, что с этим делать.

В салоне повисла долгая пауза, прерываемая лишь тихим шелестом шин по мокрому асфальту. Его слова прозвучали как гром среди ясного неба. Я ожидала чего угодно: упреков, угроз, циничного признания в использовании. Но не этого. Не этой растерянности, сквозящей в каждом слове.

— Ты же понимаешь, что это все меняет? — тихо спросила я, чувствуя, как внутри меня что-то надламывается. Надежда? Или просто наивность? Я не могла понять. Все, что я знала наверняка, это то, что этот человек перевернул мой мир с ног на голову, и я уже не уверена, хочу ли, чтобы он возвращал его обратно.

Он невесело усмехнулся.

— Более чем. И в этом вся проблема. Я привык играть по своим правилам. А тут... словно шахматная доска превратилась в минное поле. Каждый шаг может стать последним.

Я молчала, не зная, что сказать. Как реагировать на это внезапное откровение? Он признался в чувствах, но звучало это скорее как проклятие. Как обуза, от которой он отчаянно пытается избавиться, но не может. И я, была этой обузой.

Он снова вздохнул, посмотрев в окно.

— Что ты предлагаешь? — спросил он, и в его голосе впервые прозвучала какая-то... мольба? — Какой выход ты видишь из этого хаоса? Потому что я, честно говоря, понятия не имею.

Я не сразу ответила. Вопрос повис в воздухе, оседая где-то глубоко, как пепел после пожара. Мы ехали всё дальше — в туман, в неизвестность, в то, что начинало пугать сильнее прошлого.

— Я не знаю, — сказала я наконец, не отводя взгляда от дороги. — Я думала, ты знаешь. Ты ведь всегда знаешь, что делать... или хотя бы делал вид, что знаешь.

— Делал, — тихо признал он. — До тебя.

Эти два слова ударили сильнее всего. Не потому что были красивыми. Потому что были честными.

— Мы оба зашли слишком далеко, — я сжала пальцы в кулак под курткой. — Если вернуться невозможно... тогда, может, стоит хотя бы перестать убегать?

Он повернулся ко мне. Впервые за всё это время — по-настоящему. Не сквозь зеркало. Не украдкой. Просто посмотрел. Глаза — уставшие, но ясные. Как у человека, который всё понял, но не уверен, выживет ли с этим знанием.

— Остановиться? — спросил он.

Я кивнула. Медленно. Словно проверяла собственную решимость.

— Да. Просто... останови машину.

Он прикусил губу, словно хотел возразить. Потом резко повернул руль и свернул с трассы на гравийную обочину. Машина затряслась и остановилась, будто сама выдохлась вместе с нами.

Я вышла первой. Холод ударил в лицо, но я даже не дрогнула. Воздух был чистым, свежим, пах землёй и дождём. Влад вышел следом и встал рядом, руки в карманах, лицо полуповернуто ко мне.

— Что теперь? — спросил он. Спокойно. Без давления. Только тишина между нами и редкий шелест листвы, уцелевшей после бурь.

— Теперь... — я смотрела прямо перед собой, туда, где за холмами медленно рождался рассвет, — мы решаем, что делаем дальше. Вместе. Или поодиночке.

Он кивнул, будто именно этого ждал. Но не подсказывал. Не давил. Просто ждал, какой шаг я сделаю первой.

Я повернулась к нему.

— Если ты правда хочешь, чтобы я доверяла, — сказала я, — придётся доказать, что ты не просто тот, кто умеет стрелять и исчезать. А кто-то, кто останется. Хотя бы на миг дольше, чем все остальные.

Он молчал. Но в его взгляде появилась та искра, которую я почти забыла — теплая, упрямая, почти надежда.

— Тогда остаюсь, — сказал он. — На миг. На сколько понадобится.

Я не знала, к чему всё это приведёт. Кто нас будет искать. Кто предаст первым. Но, стоя рядом с ним на мокрой земле, в холодном свете утренника, я вдруг почувствовала: возможно, впервые за долгое время — это был не бег.

Это был выбор.