20.
Тэхен долго не мог заснуть в последнюю ночь в домике. Он лежал, уставившись в потолок, обнажённый, под простынёй, слушая ровное дыхание Чонгука рядом. Рука менеджера едва касалась его бедра, и даже это почти невинное касание разжигало в груди что-то болезненно-сладкое. Слишком тепло. Слишком по-настоящему. И потому — пугающе.
Он думал: «А что будет дальше? Как ты посмотришь на меня в офисе? Снова холодно, отстранённо?»
⸻
Утром они молчали в дороге. Чонгук — за рулём, сосредоточен, с напряжённой челюстью. Он будто снова надел маску: ни намёка на ту страсть, которая была между ними ночью.
Тэхен пытался говорить легко:
— Вернёмся — и снова к расписанию. Не соскучился по офисной рутине?
— Я не рутиной соскучился, — коротко отрезал Чонгук. И больше ни слова.
Он не спросил, как Тэхен себя чувствует. Не коснулся его пальцев, не перевёл взгляда, когда тот поймал его на себе. Только ехал. Быстро, уверенно. Словно возвращался туда, где нельзя чувствовать.
⸻
Через пару часов после приезда их вызвали в отдел по связям с артистами.
Чонгук сидел прямо, взгляд — в пол. Тэхен — чуть в стороне, с рукой, обвитой резинкой от бутылки. Он знал этот тон продюсера. И он начинался.
— Вы оба, — начал мужчина в очках, не глядя, — понимаете, что фанаты не дураки. Они всё видят. Ваши съёмки в домике — прекрасный материал. Но слишком много... личного. Камера не ловит такого, если вы не позволяете.
— И что вы от нас хотите? — спокойно, но дерзко сказал Тэхен.
— Чтобы вы вели себя профессионально. Всё, что выходит за рамки — под контролем. У нас нет права рисковать контрактами.
Тэхен хотел было сказать: «Я взрослый человек. Я сам решаю, кого касаться», но Чонгук опередил:
— Это моя вина. Я как менеджер должен был жёстче контролировать процесс. Больше не повторится.
Тэхен резко повернулся к нему. Его взгляд полыхнул.
«Ты даже не даёшь мне права говорить за себя...»
⸻
Следующие дни пролетели в суматохе: студия, интервью, подготовка к концерту. Тэхен работал почти на автопилоте. А Чонгук — будто нарочно не смотрел на него.
На съёмках — ни одного лишнего касания. За обедом — сидел через стул. На репетиции — держался формально.
И самое ужасное: он больше не злился. Он просто будто выключился.
Тэхен флиртовал демонстративно с визажистом. Мельком улыбался другим менеджерам. Но в этих улыбках не было настоящего.
Он ловил Чонгука на себе взгляд — мимолётный, почти ненавидящий. И это причиняло боль.
⸻
Толпа визжала. Стадион был полон. В небе взрывались огни, динамики дрожали от баса. А Тэхен — стоял за кулисами и ждал сигнала.
— Пять минут, — сообщил звукорежиссёр.
Чонгук появился рядом. Его глаза были спокойны. Холодны.
— Всё готово, — сказал он.
— А ты? — резко спросил Тэхен. — Ты готов видеть меня снова на сцене?
— Я здесь, чтобы ты не рухнул. А не чтобы флиртовать на публике, — ответил Чонгук. И ушёл.
Тэхен чуть не выругался. Зажмурился. Потом вышел.
Он пел как одержимый. Танцевал с одержимостью. Камеры ловили пот, дрожь, блеск в глазах.
Баллада в середине выступления прозвучала иначе. «И ты не держал меня, когда я падал...» — пел он, глядя в толпу, но ощущая чей-то взгляд со стороны сцены.
⸻
Тэхен срывает микрофон, делает глоток воды. И сразу — взгляд: ищет Чонгука. Тот стоит в углу, в коридоре, сжимающий в руках наушник.
Тэхен направляется к нему, несмотря на шум, людей и вспышки.
— Ты даже не сказал, что я был хорош, — бросает он, будто между делом.
Чонгук не отвечает. Но его пальцы вдруг ловят Тэхена за запястье и резко втягивают в тень за колонной.
Полумрак. Запах сцены и пота.
— Если я скажу, как ты выглядел на сцене... — его голос глухой, — как ты смотрел в толпу... как будто пел мне... Я не смогу больше делать вид, что это работа.
Тэхен тихо подходит ближе.
— А я и не хочу, чтобы ты делал вид.
Их дыхание сбивается. Лоб к лбу. Почти поцелуй. Но он не случается.
— Мне хватает вот этого, — шепчет Тэхен. Его пальцы касаются края рубашки Чонгука.
Из-за угла слышен зов:
— Тэхен! Готовься к финальной части!
Он отступает.
— Мне нужно вернуться.
Улыбается. Но в глазах — дрожь.
Чонгук остаётся в тени, всё ещё ощущая его кожу на своих пальцах.
И этого ему — не хватает. Ни капли.