Глава 8
Тесса Шарлиз Оливер
Отодвинувшись от мужчины, я вжалась всем телом в кресло, стараясь и вовсе не касаться его гнетущей ауры. Бен молчаливо смотрел в окно, но со стороны это выглядело так, словно он проводил важное совещание, отчитывая нерадивых сотрудников.
Когда мне, казалось бы, удалось его понять, Блейк повел себя иначе, сметая былое представление. Все что я о нем знала: холодность, контроль, минимум эмоций и безлимитный счет. Кроется ли за его дорогущим костюмом душа и живое сердце? Или он и вправду каменный истукан, делающий все только во благо репутации?
— Зачем нам ехать в оперный театр? — протянула я, не в силах сдерживать свое любопытство.
— Тесса, что делают в опере? — британский акцент заполнил салон.
— Понятно, — тяжелый вздох и вновь повисла тишина, которую сенатор решил нарушить.
— Я уже говорил, что перед благотворительным вечером нам нужно появиться вместе. Этот концерт хорошая возможность.
Он выговаривал каждое слово размеренно, так, словно учил читать маленького ребенка, совсем не смышленого в азбуке. Блейк не любил говорить и, скорее всего, моя жажда разговоров его бесила. Коварно улыбнувшись, я вновь спросила:
— Что за пьеса будет идти?
— Призрак оперы.
Сенатор обернулся ко мне, и уголки его губ взлетели вверх, словно мужчина задумал коварную месть. Брюнет подался вперед, убрал волосы с моей шеи и на ухо произнес:
— Для газет нужен будет поцелуй, мисс Оливер.
— Нет! — там, где блуждало его жаркое дыхание, кожа покрылась мурашками.
Блейк вернулся на свое место и громко рассмеялся, вводя в ступор даже водителя, пропустившего красный свет. Поджав губу, я отвернулась к окну и на протяжении всей дороги с расспросами к нему не лезла.
Автомобиль остановился у главного входа в Чикагский городской театр. Бенджамин галантно раскрыл предо мной дверь и успокаивающе кивнул, опасливо положив ладонь на мою талию. Будь мы в другой ситуации, я бы отстранилась, но сейчас только ближе к нему прильнула. Мои ботинки на шпильках ступили на красную ковровую дорожку, и тысячи вспышек полоснули по глазам яркими бликами. Буквально вцепившись в пальто Бена, я повторяла его шаги, со всех сторон слыша:
— Господин сенатор!.. Мистер Блейк, не дадите комментарий по поводу отстранения вашего коллеги? Сенатор Иллинойса, какой вопрос выносится на следующую сессию?... Что за молодая леди рядом с вами?!
Пропуская мимо ушей возгласы, брюнет ловко отвел меня в холл и поморщился, скидывая с плеч родившийся хаос.
— Прошу, скажите, что так будет не каждый раз, стоит нам с вами где-то появиться? — прошептала я, боясь даже смотреть в сторону двери.
— Хотел бы я солгать, Тесса, вот только это не в моих принципах. Каждый светский раут – приступ сумасшествия прессы.
Я, и вправду. подписала контракт с Дьяволом! Сняв меховую накидку, я подошла к большому кованому зеркалу, щипая себя за бледные щеки. Сенатор все это время терпеливо стоял за моей спиной, щуря бездонные черные омуты.
— Вы привыкли к этому?
Мой «жених» коротко кивнул и, дождавшись пока я возьму его за руку, повел в сторону мраморной лестницы с позолоченными перилами.
— Я сталкиваюсь с этим уже больше пяти лет.
— Оно того стоит? Переизбрание, за которым вы гонитесь? Мне, кажется, политика самая неблагодарная сфера из ныне существующих. Я к тому, что большинство критикует вас.
— Я демократ, Оливер. Мои методы не нравится элите и бизнесменам, потому что я стараюсь помогать средним слоям и благотворительности.
— Вы делаете пожертвования? — отчего-то удивилась я, не в силах рассмотреть в отрешенном лице проблеск доброты.
— Приютам, детдомам. Каждые полгода. Частные взносы, распределение бюджета – все, что в моих силах, — терпеливо кивнул Бен, поворачивая в сторону вип-ложей.
Повисло неловкое молчание, я захотела отстраниться от него, но мужчина не позволил. Деликатно сжал талию, давая понять, что моя партия еще не закончена. Как только за нами сомкнулись двери балкона, я отлетала от Блейка, как от огня, жаром обжигающего мои кости.
— Устраивайся удобней, милая невеста. Нам здесь сидеть три часа.
Брюнет уселся на диван, отклонился на спинку и устало прикрыл глаза, потирая виски. Неловко замявшись у входа, я рассматривала бархат небольшой коморки, понимая, что все это время мне придется дышать запахом его парфюма.
Ложе находилось на самом верхнем этаже, практически под купальной крышей, украшенной фресками с изображениями актов какого-то спектакля. Красная штора с золотистой окантовкой разъехалась в стороны. На сцене появился свет, погружая нас во мрак. Присев на диван рядом с Беном, я сиротливо глянула вниз, тут же жмуря глаза из-за высоты. Здесь этажа три в низ, не меньше.
— Вы, что будите спать? — мой голос утонул в протяжном пении.
— Да. Упустить три часа сна для меня невиданная роскошь, — кивнул сенатор, сладко зевая.
— А для чего мы сюда приехали, если вам не интересна опера?
— Пусть все вокруг считают, что сенатор Блейк культурно просвещается.
— Вас настоящего никто не знает, да? — ухмыльнулась я, понимая, что меня ждет три часа скуки.
— Это удобно. Чем меньше люди знают, тем меньше строят о тебе догадок, а посему испортить о себе впечатление крайне сложно, — пожал собеседник плечами.
— Со мной так не сработало, — буркнула я быстрее, чем подумала.
Блейк вновь рассмеялся и раскрыл веки, даря пылкий взгляд.
— Пожалуй, ты стала исключением, лас-точ-ка.
Последнее слово он произнес елейным голосом, вкладывая в него все эмоции, на которые только был способен. Но даже этого хватило, чтобы моя кожа покрылась мурашками, а коленки задрожали, как в ту ночь... после аукциона.
Я дотронулась рукой до татуировки и обратила все свое внимание на сцену, делая вид, что не замечаю редких взглядов сенатора.
Уильям Бенджамин Блейк
Опера вовсю набирала обороты, оглушая даже наши самые высокие этажи эхом голосов. Засыпать в суматохе мне не впервой. Когда в комнате, практически метр на метр, живут девять мальчиков, мечтать о тишине роскошь, но сейчас почему-то сомкнуть глаз не удавалось. Отчетливое пыхтение недовольной, непоседливой девушки вызывало нервный тик. Тесса тяжело вздыхала, ерзая на диване, отчего мой затылок. то и дело, ударялся о спинку.
Господи!
— Ты была когда-то в театре? — заворчал я.
— В детстве. С родителями ездили на представление, — обрадовалась она отвлечению.
— Тебе не говорили, что именно нужно делать? Ммм?
— Молча и спокойно смотреть, — кивнула девушка, ее глаза наполнились пониманием.
Она погрустнела, отодвигаясь от меня настолько насколько возможно.
— Внизу есть бар, — приподнялся я. — Все равно уже не дашь отдохнуть!
Ослабив галстук, я раскрыл дверь и обратил внимание на наручные часы. Пол одиннадцатого вечера. Завтра встреча с коллегами из Вашингтона - мне осталось поспать часа четыре. Раньше этого хватало, но сейчас возраст диктовал свои условия, напоминая, что мне уже далеко за тридцать. Спустившись в холл, мы зашли в лифт, и я исподтишка вновь поднял взгляд на Тессу, любующуюся богатой обстановкой.
Зачем ты продала себя на аукционе?
Если бы она гналась за деньгами, осталась бы со мной на утро. Зная, как я увлекся ею, постаралась бы получить еще столько же, но сбежала. Вопреки миллионам на счету продолжала работать в баре и носить потертую, старую явно не с ее плеча одежду.
— Почему? — слова слетели с губ слишком поспешно.
Присев у бара, я заказал сто грамм виски и приподнял бровь, ожидая ответа. Тесса опустилась рядом и, явно потешаясь надо мной, выдала:
— Господин сенатор? Я не умею читать ваши мысли. Запишите это в список моих минусов: к недоверию и проституции.
— Все время забываю, что ты младше меня на шестнадцать лет, — подстегнул я, смакуя на языке горькую терпкость.
— Возраст не определяет правоту человека.
— Именно, но решает, насколько ты умен.
— Вы считаете меня глупой? — с издевкой протянула она, закидывая ногу на ногу, отчего штанина брюк обрисовала контур ее икр.
— Откуда у тебя эта татуировка?
Черное изображение на ее шее все никак не давало мне покоя. Я помнил солоновато-сладкий привкус кожи в том месте, как она остро реагировала на вопросы об этом, понимая - это еще одна загадка.
Я не буду ее разгадывать.
— Почему вы такой угрюмый? — парировала она.
— Один-один, — довольно протянул я, увлекаясь легкой музыкой фортепиано в зале.
Звуки миражем погрузили в прошлое.
Мне было десять, когда приемная семья решила забрать к себе на выходные. У них было трое родных девочек, но пара отчаянно желала сына и, к сожалению, их взгляд пал на меня. Теплый вечер, запах уюта, семейные посиделки и музыка. Я сидел в углу и молча наблюдал за волшебством живого дома, не понимая происходящего, потому что семья всегда была чужда.
Я привык быть один, всегда полагаясь только на себя.
Тогда судьба припадала мне самый жестокий урок – никогда не привязывайся к людям, они обязательно бросят. Так поступили и со мной. Поигрались, насмотрелись, привязали к себе и выбросили, как щенка обратно в приют. Мне было десять – именно тогда рухнул мой мир. Я понял, что никому, кроме себя самого, не нужен.
— ...поедем в пятницу к вашему другу? — словно сквозь вату ворвался в голову голос.
— Что? — обернулся я к Тессе, замечая ее красные от алкоголя щеки и пустой стакан коктейля.
Тесса Шарлиз Оливер
Когда монотонное пение начало убаюкивать, а картинки внизу сливались в единую массу, Блейк прекратил надо мной издеваться и спустился в бар. Повсюду разливались едва различимые звуки фортепиано, напоминая о сестре.
Несмотря на юный возраст, Вероника неплохо играла. Перед отлетом в экспедицию мама отдала ее на курсы - последнее желание, которое вопреки недовольству, Рони исполняет. До болезни она была неусидчивым ребенком, много бегала, шумела и пару часов урока за клавишами повергали ее в шок.
Сейчас все изменилось.
Бенджамин, казалось, ушел глубоко в себя, даря роскошь – тишину. Рядом с ним всегда витала неопределенность. Он мог улыбнуться, но сказать колкость, мог с каменным лицом глазами говорить комплименты и так, как сейчас – красноречиво молчать.
Заказав Кровавую Мери, я поймала себя на мысли, что разглядывала его напряженное лицо: у глаз, на лбу между бровей пролегли глубокие морщины. Под глазами не было синяков, но Бен выглядел уставшим – помотанным самой жизнью. Его пухлая нижняя губа, то и дело, припадала к хрусталю, смакую коричневую жидкость.
Как все сложилось бы, купи меня другой? Вряд ли он был бы так же нежен, терпелив. Мне начинал нравиться Блейк, а потому сама эта ситуация была опаснее.
Я не хочу обжечься о него.
Я не позволю себе обжечься.
— Если мы в пятницу поедем к вашему другу: я должна знать о вас чуть больше, чем о любви к власти, — протянула я.
Сенатор молчала следил за пианисткой, играющей монотонную грустную мелодию.
— Мы поедем в пятницу к вашему другу? — повысила я голос.
— Что? — Бенджамин сморгнул пелену с глаз.
— Вы меня не слушали.
— Поехали домой, Тесса. Мы вполне сносно отыграли свои роли.
На этих словах мужчина поднялся, бросил на стойку крупную купюру, которая явно превышала наш счет в раза два, и дернул меня за локоть к выходу.
Домой мы доехали практически не смотря в сторону друг друга.
В уже привычной тишине, я безмолвно пожелала ему спокойной ночи и скрылась за дверьми своей спальни. Птица любопытно бегала по клетке, не оставляя тщетных попыток взлететь из-за своего врожденного дефекта. Покрутив телефон в руках, я вновь набрала номер Евы, слушая долгие гудки.
Куда она пропала на пять дней? Вот взбалмошная девица, пусть только объявится – я ей задам!
Уильям Бенджамин Блейк
Я проговаривал заученную речь на выступление, повторяя свой монотонный утренний ритуал. Укладываю волосы гелем назад – не слишком, чтобы не создавать эффект липкости, брызгаюсь туалетной водой, вставляю золотые запонки с моими инициалами. Галстук, пиджак, строгие брюки – обязательно костюм от Tom Ford. Натираю лаком туфли и улыбаюсь отражению, примеряя ту ухмылку, которая подойдет сегодняшнему дню.
Я жил контролем, потому что иначе все бессмысленно. Я уходил из пустого дома, в него же и возвращался.
Одиночество - это профессия, которой я научен с детства.
— Лиам? — удивился я, открывая входную дверь неожиданному гостю.
Офицер радушно кивнул и протиснулся в квартиру, вертя головой.
— Твоя невеста еще не сбежала?
— Зачем тебе понадобилась Тесса? Говори тише, она спит, — шепотом произнес я.
— Сегодня мои ребята накрывают «Kaliente». Мне нужно взять Эбигейла. Твоя девчонка сработает, как наживка.
— Нет, — категорично заявил я.
Друг свернул на кухню, по-хозяйски заваривая себе кофе, и с набитым ртом - уже что-то отыскав в холодильнике - проговорил:
— Ничего опасного. Она просто придет увольняться. Выйдет из клуба, а потом зайдем мы, принимая готового Билла. Блейк, мы ведем его четыре года! Всего-то нужна помощь твоей невесты...
— Я помогу, — раздался тонкий сонный голосок. — Только при одном условии: вы не арестуете двух официанток.
— Кто они? — прищурился Стенли.
— Тереза Уолис и Евламия Миллер, — Тесса храбро сложила руки на груди, поднимая на меня серые глаза, так, словно искала поддержки.
— Миллер обычная официантка. Она не интересует ФБР, — прожевал завтрак друг. — А вот Тереза... Она же девушка Билла? Я не ошибаюсь?
— Мое условие вы слышали.
Оливер присела на барный стул и приподняла бровь.
— Тебе нужен Эбигейл. Пожертвовать его девчонкой – значит получить значок, — поддержал я Тессу.
— Повышение получу, — с набитым ртом довольно проговорил он. — В Вашингтон переведусь...
Оставляя за спиной спектакль нарциссизма, я бросил взгляд на часы, понимая, что водителю вновь придется превышать скоростной режим.