Глава 7
Тесса Шарлиз Оливер
Как и всегда, я тихо пробиралась в палату, высматривая в маленьком окошке на двери лицо сестры. Она сидела на кровати, увлеченно смотрела мультик и вгрызалась в красное наливное яблоко.
Стоило бросить на нее взгляд, глаза наполнились слезами. Только в одиночестве, смотря на нее, я могла позволить себе быть настоящей. Не веселой, постоянно всем помогающей Тессой, а маленькой девчонкой потерявшей родителей и взвалившей на себя груз ответственности. Раньше меня даже можно было бы назвать эгоисткой. После рождения сестры я жутко ревновала к ней родителей, думая, что больше им не нужна. Вечера, ночи, дни мама проводила с младенцем, а когда удавалось уличить свободную минуту, успокаивала мои заблуждения, напевая строки перед тем, как выключить прикроватный ночник:
«Как ласточка, на небе зависая,
Как совы вмиг при свете дня,
Сомкни глаза, моя родная.
Всю ночь твой сон лелею я.
Как голубь мирно ожидая,
Покой дочурки я храню.
Спокойно спи, моя родная,
Тебя я больше всех люблю».
Когда их не стало, я поняла насколько глупой, маленькой девчонкой была. Стоит что-то потерять, оно обретает для нас великий смысл, становясь кровоточащей раной. Боль потери постепенно проходит. Ты не можешь плакать сутками напролет, сжимая в руках потертый снимок – единственное, что осталось от родных. В таком состоянии я прожила первые два года. Словно в тумане пролетел выпускной, окончание школы, экзамены. Когда все сверстники хвастались ответами из колледжа, я по ночам одевала передник и работала в грязных забегаловках, потому что в другое место без образования меня не брали.
Если бы не Вероника, не знаю, как сложилась моя жизнь. Она была олицетворением той семьи, того огонька счастья, что у меня был. Сестра напоминала – есть другая жизнь, не затянутая заботами о том, сколько ты получаешь в час, о том, как прокормить маленького ребенка и дать ей будущее. В пятнадцать лет я стала мамой и папой, увы, прекратив свое существование, как ребенок, девочка-подросток, девушка.
Перед отлетом в экспедицию, папа, словно предчувствуя, истребовал с меня обещание.
— Тесса, заботься о Рони, ладно? Ты же знаешь, она маленькая, а ты единственная, кто рядом с ней в наше отсутствие. Твоя обязанность – смотреть за ней и заменять нас.
Я это и делаю. Только ради нее я продала свою душу чертовому Блейку, только ради нее участвую в этом цирке богатого сенатора, только ради нее все это время я терпела грязные прикосновения пьяных посетителей в «Kaliente».
Только ради сестры...
— Привет, — весело я проворковала, отгоняя грусть.
Ребенок отвлекся от «Щенячьего патруля» на плазме и обернулся ко мне, улыбаясь ртом с редкими выпадающими молочными зубами.
— Тесса! Я думала ты сегодня уже не придешь.
— Как я могу, мышонок? — я сгребла ее в охапку, втягивая носом запах антибиотиков и прочих лекарств, ставших для нее обыденными, как конфеты детям.
— Как там наша Сидни? Она хорошо устроилась? Ты отнесла ее в мою комнату? — затараторила сестренка, смотря на меня огромными синими глазами.
Они у нее всегда были такие добрые. Несмотря на боль, несмотря на переживания и потери, что выдалось пройти, мы с ней оставались яркими фонариками, переняв позитив от мамы.
— Я переехала. Временно. Но, говорю честно, ласточка чувствует себя замечательно и дожидается твоего приезда.
— А где ты теперь живешь? — удивилась Вероника, заправляя выбившиеся за ушко кучерявые пряди.
— В большом доме на пятьдесят седьмом этаже со стеклянными стенами, — я забралась к ней на кровать, прижимая Веронику к себе.
— Вау, — только и выдохнула девочка, уютно уместившись.
Она сплела наши пальцы и заметила помолвочное кольцо, которое я забыла снять. Девочка покрутила его и прищурилась:
— А кто тебе его подарил?
— Сама купила. Это бижутерия, ничего ценного, — оклеймила я дешевкой брильянт в три карата, утяжеляющий палец, словно булыжником.
Кольцо смотрелось так, как и просил Блейк – вычурно, дорого, кричаще. Его заметят даже из космоса, сразу понимая – невеста господина сенатора.
— Подаришь мне такое?
— Давай лучше тебе ушки проколем? — защекотала я ее. — Сходим в магазин и выберем тебе самые красивые сережки?
— А можно, чтобы они были с птичками?
— Какие захочешь, Рони. Только ты поправишься, я куплю тебе весь мир милая. Все зоопарки с птицами, все-все, — пылко зашептала я, моля небеса услышать мою просьбу.
— Не нужны мне зоопарки. Я хочу пойти в школу. Опять вернуться в свою комнату. Мне не нравиться уже тут в больнице, — мышонок надулась и спряталась на моей груди.
— Потерпи немного. Доктор говорил, что еще осталось пару месяцев, и мы будем жить, как раньше.
Девочка закивала и вновь перевела внимание на мультик, оставляя меня безмолвно плакать. Если бы я только могла забрать все ее недуги, сама попадая на больничную кровать. Малое, что мне оставалось ради нее – играть спектакль, надеясь на то, что Блейк не окажется голодным котом, задавившим властью ласточку.
— Так и знал, что найду вас здесь, мисс Оливер, — довольно улыбнулся мужское голос, проходя в палату.
Доктор Барроу немного наклонил голову, одаряя меня теплом, но потом быстро взял себя в руки, вновь прячась за корпоративным этикетом.
— Вероника, как ты себя чувствуешь?
— Голова кружится и тошнит.
— Она начала пить препараты, стимулирующие не отторжение новых органов,— пояснил на мой испуганный взгляд врач. — Простыми словами: мы готовим организм к пересадке почки.
— Как скоро? — поинтересовалась я, помогая сестре приготовиться к осмотру.
— Пару дней. Орган привезут из Германии, как только появится одинаковый резус. Вы первые на очереди.
Мужчина принялся щупать живот и поясницу сестры, больше ничего не объясняя. Отклонившись на стену, я прикрыла глаза.
Полгода... А потом свобода.
Уильям Бенджамин Блейк
Город проплывал безликими огнями в стекле машины. Я приехал в Чикаго двадцать лет назад. Пятнадцатилетний, брошенный мальчишка с большими амбициями и горящими азартом глазами из-за того, что ему удалось выиграть грант на обучение. Все вокруг мне пророчили падение.
«Таких как ты, Бен, честных и принципиальных задавит машина системы со звездно-полосатым флагом», — я слышал эту фразу чаще, чем приветствие.
Для других сложности, сомнения и препятствия – стены, возвышающиеся над их мечтами, но не для меня. Я с юного возраста, практически с пеленок, привык выживать. Моя мама, если я могу ее так называть, оставила сверток у полицейского участка в тридцатиградусный мороз. Завернутого в пленку младенца бросила стылой зимой в корзине на льду. Я выжил и тогда, не сломался в приюте, выстою и сейчас. У меня есть просторный дом – весь мой. Штат людей, для которых я босс. Целый город, в котором я власть. Но внутри по-прежнему пустота, клубящаяся в черных, по словам многих знакомых, безжизненных глазах.
Коротко попрощавшись с водителем, я зашел домой, ощущая привычную, но странную тишину. Часы показывали десять вечера, а Тессы дома не было. Это рушило мои планы и предстоящий поход в оперу, о котором я уже заказал статью.
Где носит эту девчонку?
Разблокировав телефон, я открыл геолокацию машины, рассматривая весь сегодняшний путь незадачливой невесты. Мол, бутики, ювелирный – ее маленькая месть в виде растраченных нулей позабавила меня. В моей жизни деньги никогда не имели значение. Они были для меня пылью, но я любил то спокойствие, которое они приносили. С ними я больше никогда не останусь на холодной улице, и меня никто не назовет оборванцем. Больше никогда.
— Что же ты делаешь в больнице, Оливер? — задумчиво протянул я, смакуя алкоголь в стакане.
Я не доверял ей. Не потому что предвзято относился – жизнь научила. Ты можешь полагаться только на себя. Рано или поздно все люди уходят, у тебя остаешься лишь ты. Я предпочитаю не ломать голову над вопросом, как много я им рассказал. Кто-то ответит, что это одиночество. Может они и правы, но я попросту не знал, как жить иначе.
Значок GPS плавно начал передвигаться, предвкушаю скорую встречу с коварной ласточкой, стоившей мне пять миллионов долларов ей и столько же учредителям аукциона. Зачем ей были такие деньги? Вещи? Нет. Тесса выглядела довольно скромной, уставшей жизнью девушкой. Роскошь? Она боялась ее, как огня. Как сказал Лиам, она одна воспитывает сестру - по документам является ее официальным опекуном. Где же сейчас эта девчонка? Странно, что я не задумался над этим вопросом раньше.
И вновь потеря контроля.
Глоток виски и щелчок замочной скважины.
— Здравствуй дорогая, потеряшка, — довольно протянул я, в сумраке рассматривая стройную фигуру.
Тесса Шарлиз Оливер
Голос Блейка, плотный и напряженный, густым туманом окутал мое тело, заставляя вздрогнуть. В квартире было темно, как в первую нашу ночь здесь. Воспоминания интимности, витавшей между нами, улетучились, стоило мне столкнуться с мрачным черным взглядом глазниц, светящихся сейчас бездной.
— Добрый вечер, господин сенатор. Омрачились суммой, которую я спустила на покупку этой безделушки?
Я продемонстрировала помолвочное кольцо, отмечая, что Бенджамин даже не посмотрел на него и на другие пакеты из Мола. Он подался вперед и выдал:
— Где ты была?
— По-моему вас это не касается, — дернула я плечами, желая уйти в комнату, но сенатор не дал.
Он не шелохнулся, не встал с места, не закричал, просто все так же тихо, едва слышно протянул:
— Больница Торк Мемориал. Что ты там забыла?
Тон его голоса обладал какой-то особой силой убеждения. Я не замечала этого раньше, но рядом с ним все начинало дрожать: то ли от страха, напряжения или предвкушения. Одно было ясно: я боялась его.
Его поступков, его власти, его влияния.
— По личному вопросу. Вам рассказать то, что я обсуждала с гинекологом? — солгала я, молясь, чтобы мои слова были убедительными.
— Если это как-то опорочит мою репутацию – да. Если это затронет мои интересы – да. Если это как-то коснется выборов – да. Каждый твой шаг, каждое слово станет для меня петлей висельника, Тесса. Ты не имеешь права на необдуманные поступки.
— Так отпустите меня. Зачем играть спектакль и следить за мной?
Бенджамин сделал глоток коричневой жидкости из своего стакана и с его губ легко слетели слова:
— Потому что я еще не разобрался кто ты: шлюха, позволившая нацепить на себя бирку, или отчаянная девчонка, сломавшаяся под гнетом обстоятельств.
— Как легко вы, господин сенатор, вешаете ярлыки! — в глазах заколыхались слезы. — Я не просила меня покупать. Не просила фиктивной помолвки и прочей ереси!
— Ты бы предпочла провести ночь с бразильским бизнесменом, которого утром нашли в том же борделе в объятиях избитой любовницы?
Его слова напугали. Я поморщилась, вспоминания восточный акцент и то, с каким азартом он повышал за меня ставки. Вновь грязь собралась на спине бисеринками пота.
— Вы хотите благодарности?
— Я хочу, чтобы ты привела себя в порядок, и мы поехали в оперу. Через час спектакль. Я не люблю опаздывать, поторопись, Тесса.
Уставшая наблюдать за нашей перепалкой птица недовольно расправила крылья, соревнуясь с Блейком в безликой пустоте глаз. Он, казалось, только обратил на нее внимание и устало вздохнул:
— Ты все же решила ее оставить?
— Она напоминает мне, что как бы хороша не была клетка – она все же клетка!
Больше не сказав ни слова, я подхватила тяжелые пакеты и скрылась в дверях спальни, чертыхая невыносимого сенатора всеми известными мне словами.
Уильям Бенджамин Блейк
Прошло, наверное, полчаса и тонкие шпильки застучали по деревянному полу. Прожигая меня холодностью стальных глаз, Тесса прошла в коридор, словно модель на подиуме, и приподняла густую бровь:
— Достаточно шикарно для вашего общества, Бенджамин?
Я отвлекся от новостной ленты, пестревшей желтушными заголовками, и поднял на нее голову, рассматривая в упор. Оливер была симпатичной девушкой, скрывающей свою красоту за бесформенными вещами, будто пряталась от мира в своем нелепом образе. Сейчас строгий деловой костюм с пиджаком на голое тело, украшал ее изгибы, заставляя меня вспоминать женскую плоть, распластанную на моих простынях, коричневые волосы в кулаке и стоны.
—Не дурно, — не подал я вида, любуясь полыхающим штормом на дне зрачков.
Тесса была очень темпераментна. Ей удавалось держать язык за зубами, но я боялся, что в будущем это выйдет мне боком. Затянув свой галстук, я кивнул ей и выудил из шкафа, заранее купленный белый полушубок. Девушка изменилась в лице и несколько испуганно начала отступать, вертя головой.
— Это лишнее. Вы наряжаете меня, как куклу. Неужели кто-то поверит в то, что у обычной девчонки из Саут-Сайда есть деньги на эту шкуру убитого животного?
— Все подумают, что я очень тебя люблю, раз не жалею денег на обновки. К тому же это искусственный мех, не хватало мне еще скандала с Гринписом.
Девушка позволила опустить на ее плечи накидку и мотнула длинными распущенными локонами, тайком, с улыбкой рассматривая свое отражение. Четкий круглый подбородок, краснеющие щеки, выразительные скулы и большие глаза, в которых, казалось, клубился туман. Непроходимый, вязкий туман, утягивающий душу на дно. Но я уже не в том возрасте, чтобы купиться на внешнюю красоту девушки, да и к тому же Тесса смотрит на меня, как на вселенское зло, питающиеся девственницами.
К слову, ее невинность я получил.
— Спасибо, — буркнула Оливер, тут же скрываясь за входными дверьми.
Я проследовал за ней, предвкушая назойливость встречи с журналистами. Пусть даже и заказанными мною лично. Не люблю, когда влезают в личную жизнь, но цель оправдывает средства.